Наступление
Перед наступлением в бригаде был проведен партийный актив, на котором с докладом выступил полковник Чунихин: «Около четырех месяцев войска 2-го Украинскою фронта ведут бои местного значения, улучшают свои позиции, пополняются личным составом, боевой техникой, вооружением, материальными запасами и напряженно готовятся к новому наступлению. Настал наш час! Обстановка требует от нас активных и решительных действий. 18-й танковый корпус получил задачу к 18 августа быть в готовности к проведению Ясско-Кишиневской наступательной операции».
Так впервые мы услышали это название. Бригаде предстояло действовать в направлении Хуши – Васлуи – Бухарест. Комбриг ориентировал офицеров, что наступать мы будем на большую глубину и в высоком темпе. Это потребует от каждого воина бригады высокой ответственности за подготовку личного состава, вооружения и техники к боевым действиям, а от технических работников и работников тыла – продуманного материально-технического обеспечения. «Особо хочу подчеркнуть, что нам предстоит впервые наступать на чужой территории. Еще раз напоминаю вам заявление Правительства СССР от 2 апреля и постановление Государственного Комитета Обороны от 10 апреля о поведении советских войск на румынской земле. Мы вступаем на нее не как завоеватели, а как освободители, поэтому, освобождая деревни и города, каждый из вас должен вести себя достойно. Я прекрасно вас понимаю. Проходя с боями от Сталинграда, вы видели зверства оккупантов, в том числе и румынских войск, но мы должны быть выше эмоций, сохранив светлый разум и достоинство советского человека. Мы должны относиться к румынскому народу без ненависти, тем более мести и насилия».
Перед наступлением большое внимание уделялось оперативной маскировке. За две недели до начала операции был введен режим полного радиомолчания. Радиостанции комбрига и начштаба работали только на прием. За неделю до наступления на всех основных дорогах и рокадах, на просматриваемых участках были установлены трехметровые завесы из маскировочных сетей и фашин, которые хорошо скрывали передвижение войск и подвоз материальных средств от тыла к фронту. Каждую ночь имитировался отвод войск от Ясс в сторону Сорок и Тирасполя. Эти мероприятия ввели противника в заблуждение.
Ночь перед наступлением была теплая, тихая. Темнота наступила быстро и незаметно, в безоблачном небе ярко высвечивали звезды. Войска первого эшелона фронта занимали исходное положение для наступления. Подтягивались к переднему краю командные и наблюдательные пункты, оборудовались артиллерийские позиции. Связисты тянули провода в новые районы, саперы проделывали проходы в минных полях. К нам сон не шел. Кругом слышались шутки, смех, сочные анекдоты, играла гармошка. Всех охватил какой-то экстаз, наступательный порыв. Люди устали от длительного бездействия и рвались в бой.
19 августа в шесть часов утра мощным залпом «катюш» началась артподготовка. На фоне голубого неба появились огромные языки пламени. Оставляя за собой ослепительный шлейф, со скрежетом пронеслись ракеты, и через какой-то миг вражеская оборона потонула в море огня, дыма и пыли. Следом за «катюшами» вступила в работу вся артиллерия армии и фронта. ПТО и танки вели огонь прямой наводкой. В промежутках между огневыми налетами в небе появлялась авиация, утюжа выявленные и неподавленные огневые точки. На переднем крае и в ближайшей глубине обороны противника стоял кромешный ад. Это было страшное и потрясающее зрелище.
После авиационной и артиллерийской подготовки части и соединения 52-й армии перешли в наступление, не встречая сопротивления. С началом наступления 52-й армии выдвинулся первый эшелон корпуса – 170-я и 110-я танковые бригады. Мы были поражены, проходя через истерзанную полосу обороны противника. Казалось, не было ни одного квадратного метра, где бы не зияла воронка!
Танки шли в батальонных колоннах красиво, словно утята за наседкой, выдерживая направление и интервалы. С подходом батальонов к реке Бахлуюлуй комбриг уточнил задачу комбатам. После короткого мощного огневого налета под прикрытием стрелковых частей, 1-й и 2-й батальоны на рассвете переправились через реку в район Коджеска-Ноу и с ходу перешли в атаку. Рота Колтунова и наша рота под командованием Гуляева вырвались вперед. Здесь противник оказывал упорнейшее сопротивление. Появились первые потери. Вражеским снарядом разворотило каток и порвало гусеницу на танке лейтенанта Рязанцева. Комвзвода был легко ранен, но после перевязки остался в строю. Сгорел один танк 2-го батальона, тяжело раненного командира танка младшего лейтенанта Кривенко отправили в госпиталь.
Робко и нерешительно действовал Зоря, командир танка соседнего взвода моей роты. Комвзвода Чебашвили по радио беспрерывно подгонял его, помогал выдерживать направление, давал целеуказания. Первый бой молодого офицера явно не удавался. Он нервничал, метался. Его нервозность передалась экипажу. Бронебойный снаряд «Пантеры», ударив им в лоб, ушел в сторону. В танке полетели искры и запахло гарью. Лейтенант растерялся и в немом оцепенении ожидал следующего снаряда. Первым опомнился механик-водитель сержант Симонов. Наблюдая в смотровую щель за полем боя, он сам ставил задачу на уничтожение выявленных целей, а пришедший в себя наводчик орудия Бровин сам стал отыскивать и поражать цели. Игнорируя командира, экипаж вел бой. Второй снаряд ударил в ходовую часть, разорвал гусеницу и вырвал каток. Экипаж выскочил из танка и залег. Рота, ведя бой, медленно уходила вперед. Симонов, сочно выругав командира танка за трусость, собрал экипаж, стал расправлять гусеницу, вывешивать танк, снимать разбитые катки. Тут же подъехали ремонтники. В считаные часы заменили катки, натянули гусеницу – и танк помчался догонять роту.
Ожесточенный бой продолжался несколько часов. Наконец, противник не выдержал, дрогнул и стал отходить. Преследуя отходящего противника, мы с ходу ворвались в Ворвешти и начали движение на Урикений. Мой взвод обогнал разведку и первым ворвался в Урикений. В селе мы сопротивления не встретили, выскочили на южную окраину и на рубеже Богдэнэшти – Высота 188—Бэлчиул были встречены артиллерийским огнем. Мы развернулись, завязали огневой бой и с подходом батальона попытались атаковать, но вражеский огонь был плотным и точным – наша атака не удалась.
Разведчики бригады доложили, что на этом рубеже обороняются вторые эшелоны немецких 1-й танковой и 18-й горнострелковой дивизий, а непосредственно перед бригадой в опорном пункте на огневых позициях находятся две артбатареи, сосредоточены 11 танков и 7 штурмовых орудий. Оценив обстановку, полковник Чунихин принял решение: «С подходом частей 21-го стрелкового корпуса ударом двух танковых рот на узком участке фронта рассечь опорный пункт на части, а двумя танковыми ротами охватить фланги, завершить разгром противника и продолжать наступление». Подошедший приданный бригаде 315-й артиллерийский полк развернулся и стал уничтожать выявленные огневые точки прямой наводкой. Нанесла удар наша авиация, подтянулись стрелковые части, и наступление возобновилось. Мой взвод атаковал с фланга. В этом бою я уничтожил танк и штурмовое орудие противника, а Максимов – два ПТО.
Замысел комбрига удался. Противник не выдержал и начал отход, и батальоны перешли в преследование. Мы с ходу овладели Корнештием, Данкаштием, Чиобрештием, вышли на левый берег реки Николенка и сосредоточились в лесу юго-восточнее Курэтуриле. Но не успели мы еще встать в укрытия и замаскироваться, как налетела вражеская авиация. Волны бомбардировщиков бомбили район сосредоточения бригады. Заходы самолетов следовали один за другим. Спасаясь от бомб, солдаты перемешались с пленными румынами. Когда самолеты улетели, наши и два румынских врача стали оказывать помощь раненым, а затем на трех повозках отправили их в тыл, в госпиталь…
Во второй половине дня разведка доложила, что на юг отходит колонна автомашин в сопровождении танков. Комбриг, не останавливая преследования, приказал командиру 2-го батальона поставить в засаду взвод танков с десантом автоматчиков и разгромить колонну. Взвод младшего лейтенанта Панфилова скрытно занял выгодную позицию у деревушки Скоробиткуль. Подпустив колонну на близкое расстояние, танкисты с места, почти в упор, стали расстреливать врага. От неожиданности в колонне началась паника, машины дергались из стороны в сторону: спасаясь от огня, одни пытались прорваться вперед, другие назад. Расстроив колонну и нанеся ей значительные потери огнем с места, взвод пошел в атаку и довершил разгром противника. В том бою Дмитрий Иванович Панфилов лично уничтожил три легких танка, а на дороге в беспорядке остались лежать сотни трупов врага. Вскоре Панфилов был представлен к званию Героя Советского Союза.
Так закончился первый день боевых действий, в течение которого мы с боями прошли 20 км. В течение ночи мы пополнились горючим и боеприпасами. Подошли кухни, людей накормили и дали им немного передохнуть. С рассветом в прежнем боевом построении батальоны продолжали наступление на Гуря, Добровецул, Хуши. Сбивая небольшие заслоны, мы быстро дошли до Криповаря, где догнали отходящую из Ясс колонну. Двигаясь на высокой скорости параллельным курсом, наш батальон обогнал ее и атаковал с головы, а батальон Матвеева ударил по хвосту. Зажатая «в пресс» колонна быстро прекратила свое существование: на дороге остался только искореженный металл и трупы людей и лошадей. Не задерживаясь, комбриг гнал бригаду дальше. Мы овладели Рушием, вышли на его южную окраину и тут встретили организованное сопротивление. Атака с ходу ротой старшего лейтенанта Маевского не удалась: потеряв танк, рота отошла. Вперед пошла разведка. Вскоре к танку Отрощенкова лихо подкатил командир разведвзвода Березовский и доложил, что впереди опорный пункт по фронту около 5 км – там обороняется до пехотного батальона, две противотанковые батареи, есть закопанные танки.
Приданный артполк развернулся и открыл огонь. После 15-минутного огневого налета с фронта атаковали взводы Чебашвили и Амбразумова, артиллерия поддержала их огнем прямой наводки. Главные же силы бригады, используя глубокие, длинные лощины и кукурузные поля, скрытно обходили опорный пункт. Наша рота в колонне шла впереди, оставляя за собой шлейф высоко поднятой пыли. Противник не ожидал такого поворота событий и начал отход. Мой взвод рванул наперерез отходящему противнику, оседлал дорогу и с места открыл по колонне противника губительный огонь из пушек и пулеметов. Колонна остановилась и стала пятиться назад, искать спасения от нашего огня. Вперед медленно выползли два танка и штурмовое орудие. Я первым увидел их и подал команду: «Блинов! Прямо танк. 500-бронебойным, огонь!» Наводчик орудия быстро отыскал цель и навел орудие. Заряжающий старший сержант Акульшин вогнал бронебойный снаряд в канал ствола, гаркнул: «Бронебойным готово!» – и с первого же выстрела Блинов поразил цель: яркие языки пламени лизнули броню вражеского танка. Со вторым танком расправился Коля Максимов. Штурмовое орудие елозило между машин, ведя по нам неприцельный огонь. Два снаряда, выпущенные Блиновым, не достигли цели. Я ругнулся: «Раззява!..» Но с третьего выстрела мой наводчик попал. Задние машины напирали, создалась пробка. С флангов ударили подошедшие батальоны. Немногим, совсем немногим врагам удалось вырваться по целине и спастись бегством!
Бригада стремительно наступала на Хуши. Нещадно палило солнце, танки стали перегреваться. В системах охлаждения закипала вода, и некоторые танки были вынуждены остановиться. Все чаще появлялась вражеская авиация, но пока нас спасали наши истребители. Во второй половине дня мы овладели Добрэвецулом, а затем и Бэлчиулом. Успешное наступление привело к пренебрежению элементарными правилами движения. Пройдя Бэлчиул, мы неожиданно попали под огонь с рубежа «развилка шоссейной и железной дорог – высота 218». Началась паника. Под огнем противника, отстреливаясь, мы стали отходить. Комбаты пытались выправить положение, но тщетно. Лишь когда подъехавшие комбриг со штабом разобрались в обстановке и уточнили задачи батальонам и артиллерии, удалось организовать взаимодействие и управление.
После короткого артналета 1-й и 2-й батальоны ворвались в оборону противника. Румынские части оказали нам упорное сопротивление: их оборону пришлось буквально прогрызать. Полковник Чунихин ввел в бой 3-й батальон. Он успешно продвинулся вперед, но рота Голевского у шоссе на Кодешти наскочила на минное поле. Один за другим на минах подорвались пять танков. Противник усилил огонь и сопротивление, командование 3-го батальона пришло в замешательство, и танки встали, ведя огневой бой с места. Комбриг огнем артиллерии прикрыл батальон капитана Грищенко и приказал командирам 1-го и 2-го батальонов усилить натиск. Этот удар сломил сопротивление врага: батальоны довершили разгром узла обороны, преследуя противника, с ходу овладели Кодешти и к исходу дня вышли на реку Васлуй южнее Кодешти. Всего в течение этого дня бригада с боями прошла 25 км, нанесла противнику большой урон, но и сама понесла ощутимые потери: сгорело два танка, пять подорвались на минах.
Разведка корпуса доложила, что из Ясс на Бэлчиул движется большая колонна пехоты и артиллерии под прикрытием танков. Комкор принял решение силами двух усиленных автоматчиками танковых батальонов 170-й и 181-й танковых бригад прикрыть фланг корпуса, оседлав дорогу на Васлуй, южнее Бэлчиула, разгромить подходящую колонну противника и тем самым обеспечить основным силам корпуса возможность движения вперед. Полковник Чунихин для выполнения этой задачи выделил 2-й танковый батальон. Старший лейтенант Матвеев расположил роты Колтунова и Фесенко на рубеже Прибештий – высота 218. Правее рубеж высота 218 – Шербетий занимал танковый батальон 181-й бригады. Здесь танкисты стали поджидать вражескую колонну, а главные силы бригады с рассвета переправились через реку Васлуй и, сбивая заслоны, продолжили наступление на Хуши.
Тем временем колонна противника подошла к Бэлчиулу. Осторожно пройдя его, она наткнулась на организованный огонь. После короткого замешательства танки развернулись и при поддержке огня артиллерии с пехотой пытались прорваться через заслон. Завязался ожесточенный бой. Противник, не считаясь с потерями, хотел уничтожить наши танки и выйти на реку Сирет. Бой продолжался более двух часов. Потери с обеих сторон были значительные. Поняв, что прорваться не получается, противник отдельными колоннами решил пройти через Бэлчиул и уйти на Нигрешти. Заметив это, батальоны перешли в атаку, смяли передовые части противника и громили их до Бэлчиула. Северо-западнее Бэлчиула слышалась интенсивная стрельба. Командир 2-го батальона решил, что его ведет какая-нибудь соседняя часть, и был рад, что ускользнувший противник наткнулся на наши части и будет уничтожен. Однако бой с колонной вел один танк бригады лейтенанта Рязанцева. Он был подбит днем ранее и отстал от основных сил батальона. Сменив вырванный каток и отремонтировав танк, комвзвода догонял свой батальон, когда при подходе к Бэлчиулу неожиданно наткнулся на отходящую колонну пехоты противника. Быстро оценив обстановку, Рязанцев принял бой. Прикрываясь высотой и умело маневрируя, он стал методично обстреливать противника: выскочив на гребень высоты, выстрелами из пушки и пулеметов бил по головным машинам и тут же скрывался за высотой. Противник стал развертываться и пятиться, и тогда Рязанцев, обойдя высоту слева, открыл огонь во фланг колонне. Противник в панике начал метаться, а Рязанцев уже заходил справа и вновь открыл огонь, расстреливая машины и повозки. На поле боя осталось семь разбитых противотанковых пушек, десятки машин, много трупов. В этот момент подъехал замначштаба бригады капитан Новиков. Это был уже не молодой – до войны он был третьим секретарем райкома партии, – но очень грамотный офицер. Поглядев на результаты боя, он поблагодарил экипаж и комвзвода за умелые действия. За этот бой лейтенант Рязанцев был представлен к званию Героя Советского Союза.
Пока батальон Матвеева вел бой под Бэлчиулом, главные силы бригады продолжали наступление и с ходу овладели Миклештием. К исходу дня бригада овладела Манцулом и вышла к реке Красна. Уничтожив заслон на реке, мы с ходу переправились и овладели Строештием. Наш батальон сосредоточился в лесу в двух километрах юго-восточнее села.
На следующей день бригаде предстояло овладеть Хуши – важным стратегическим узлом дорог. Затем мы должны были, не останавливаясь, выйти на реку Прут в районе Леово, захватить переправы, соединиться с передовыми частями 3-го Украинского фронта и тем замкнуть кольцо окружения и не дать возможности отойти противнику за реку Сирет. По замыслу комбрига, в атаке на Хуши должна участвовать вся бригада, а уничтожением противника в нем займутся моторизованный батальон автоматчиков, 2-й и 3-й танковый батальоны. В то же время 1-й батальон с танкодесантной ротой и артдивизионом, не задерживаясь, должны были наступать на реку Прут, на соединение с передовым отрядом 3-го Украинского фронта.
Комбат собрал командиров взводов и рот. Капитан Клаустин доложил, что все офицеры собраны, за исключением командира 2-й танковой роты: он по техпричинам отстал за рекой Красна, танк требует ремонта.
– Хорошо, – сказал комбат. – Пусть ремонтируется и догоняет батальон, а роту поведет Брюхов.
Затем он поставил задачи ротам и, уточнив ряд организационных вопросов, отпустил нас. Началась рутинная работа по подготовке машин к завтрашнему маршу и бою. Гордый оказанным доверием, я старался изо всех сил. Не выдержав, Коля Максимов съязвил:
– Смотри, ротный, не надорвись!
С рассветом мы пошли в наступление, и, когда подошли к Хуши, старающийся избежать окружения противник начал беспорядочный отход. Развернувшись, батальоны одновременно перешли в атаку, ворвались в город и после короткого ожесточенного боя разгромили противника и вышли на юго-западную окраину Хуши. Юго-восточную окраину заняла 181-я танковая бригада. Наша рота во главе батальонной колонны пошла на реку Прут, и у Новэнешти мы встретили колонну легковых, штабных и грузовых машин противника. Рота атаковала колонну с головы, а подошедшая следом 1-я танковая рота ударила по ее хвосту. Зажатая с двух сторон колонна после короткого боя была уничтожена: оставшиеся в живых сдались в плен. Это оказался штаб 79-й пехотной дивизии 41-го армейского корпуса румын. Удалось удрать всего одной легковой автомашине, но, к сожалению, с генералом, командиром этой дивизии. В наши руки попали все штабные секретные документы и карты, но большой ценности они уже не представляли. Уцелевшие легковые машины и автобусы штаб бригады взял себе.
Наш батальон во второй половине дня вышел на рубеж высота 127 – высота 80, где был встречен огнем противника с рубежа высота 181 – Бэлтянул, прикрывающего подступы к переправам в районе Леово. Местность от Хуши до реки Прут была пересеченная, холмистая, на всем протяжении простирались необъятные поля высоченной кукурузы, которые надежно скрывали пехоту, артиллерию и даже танки противника. Воевать в таких условиях было трудно и опасно. Кроме того, досаждала жара и неимоверная пылища. Отрощенков развернул батальон и повел в атаку. Ощупью, медленно, мы пробивались сквозь буйную зелень кукурузы, уничтожая отходящего противника. Ломая кукурузу, мой танк двигался вперед. Выйдя из кукурузы на одну из полевых дорог, я неожиданно увидел метрах в четырехстах слева «Пантеру». Немцы тоже нас заметили и стали разворачивать башню в нашу сторону. Сердце сжалось, а в голове пронеслось: «Неужели все?» Тут же я скомандовал: «Влево 20, «Пантера» 400, бронебойным, огонь!» Заряжающий гаркнул: «Готово!», но наводчик орудия сержант Блинов замешкался, ища цель, растерялся, руки его не слушались. Я резким рывком отбросил наводчика в сторону, да так, что тот свалился на боеукладку. Быстро перебросив пушку влево, я поймал «Пантеру» в прицел и нажал электроспуск. Выстрел! Вспыхнул фейерверк огненных брызг на броне немецкого танка, и тут же мы увидели охватившее «Пантеру» пламя. Секунды отделяли нас от смерти! После короткого оцепенения послышались восхищенные возгласы экипажа. Только Блинов сидел на боеукладке как пришибленный, боясь смотреть в глаза товарищам, хотя никто не упрекал и не укорял его. Я откинулся на спинку сиденья и отрешенно смотрел на прицел. Сердце все еще продолжало учащенно биться, а в голове крутилась одна мысль: «Успел… Все же успел… И на сей раз пронесло…» После короткой паузы я скомандовал: «Рой, вперед!» Механик-водитель воткнул вторую передачу, и танк, сильно рванув, помчался дальше, оставляя за собой пылающую «Пантеру». Атака продолжалась.
Моя рота вышла к срезу воды южнее Леово. Прикрываясь прибрежными кустами и деревьями, мы остановились. Осмотрев в бинокль противоположный берег, я увидел подходящие танки. Обнаружив роту, они открыли огонь, – завязалась короткая дуэль. Я видел, что это Т-34, и доложил комбату. Вверх были выпущены две красные ракеты – сигнал «свои», но танки на противоположной стороне продолжали стрелять из-за укрытий. Радист-пулеметчик сержант Пальников, рыская по эфиру, быстро поймал передачу на русском языке: «Ласточка, Ласточка! Я – Ромашка…» – далее кодом следовал текст. Когда Ромашка перешла на прием, Пальников включился на передачу: «Ромашка, прекратите огонь. На берегу свои, танкисты 2-го Украинского. Прием». К сожалению, в ответ радист услышал: «Ласточка, я – Ромашка, перехожу на запасную волну, в нашу сеть вклинился противник».
– Вот дура! – выругался Пальников. – Неужели они не видят и не понимают, что здесь свои?
Весь вечер нам пришлось выяснять отношения с передовыми частями 3-го Украинского фронта, а противник тем временем подорвал мост в Леово. Только к утру следующего дня 25 августа установилась устойчивая связь с частями 3-го Украинского. В Хуши подошли соединения 52-й армии; задача по окружению Ясско-Кишиневской группировки была выполнена.
Комкор приказал комбригу очистить от противника полосу, прилегающую к реке Прут в районе Леово. С рассветом бригада перешла к уничтожению и пленению противника в прибрежной полосе. Борьба на этом этапе не укладывалась в обычную тактическую схему, четко обозначенной линии фронта не было. Боевые действия приняли маневренный, динамический характер, где все решали быстрота и натиск.
Танковые батальоны с ротами автоматчиков прочесывали местность в указанных районах. Наш батальон развернулся в линию, методически, последовательно, от рубежа к рубежу продвигался к реке Прут. При подходе к Фельчнул рота наскочила на огневые позиции противотанковой батареи, и немцы открыли по нам прицельный огонь с короткой дистанции. От неожиданности танки остановились. Я первым опомнился от этого минутного замешательства. В таких случаях есть только одно, испытанное средство преодолеть психологический барьер и заставить подчиненных возобновить атаку – это вырваться вперед, принять весь огонь на себя и увлечь за собой роту. Надо сказать, что решиться на такой отчаянный шаг трудно, ужасно трудно! Но ведь в противном случае потери могут быть намного больше. Я крикнул: «Рой, вперед!» Механик-водитель рванул с места и, набирая скорость, направил танк прямо на батарею. Наводчик орудия моего танка открыл беглый огонь из пушки и пулемета. И тут я увидел, как справа от батареи выползают два штурмовых орудия. Развернув башню, я открыл по ним огонь и одновременно начал кричать по радио, чтобы шли за мной. Замешательство прошло. Танки моей роты ворвались на огневые позиции батареи и подавили шесть пушек. Одну самоходку мы сожгли, а вторая, спасаясь бегством, скрылась в высокой кукурузе, но наткнулась на роту Парфенова и была уничтожена ею.
С подходом 181-й танковой бригады наша бригада перешла в преследование отходящего противника; всего же за день боев бригада уничтожила 2 танка, 6 орудий, до 50 автомашин, 300 повозок и взяла в плен 970 человек. Началось неорганизованное отступление противника, перешедшее в бегство. Бежали кто как мог: без управления и взаимодействия, забивая шоссейные и полевые дороги. Машины были переполнены людьми, многие висели на бортах, обессилев, падали на ходу и разбивались. На разрушенных переправах через реки создавались заторы, скопища обезумевших войск, которые беспрепятственно уничтожались нашей авиацией и танками. Дороги были забиты подбитыми и горевшими машинами, устланы трупами, которые в жару быстро разлагались. В воздухе стоял невыносимый смрад, от которого мутило. Да, это было ужасное зрелище, но оно не вызывало никакой жалости. Наоборот, мы почувствовали какое-то успокоение – наконец-то мы научились воевать!
Ночью 26 августа бригада дозаправилась горючим, пополнилась боеприпасами, людей накормили горячей пищей и дали им немного отдохнуть. С рассветом мы продолжили преследование. Впереди шел наш батальон, за ним – штаб бригады с мотобатальоном автоматчиков и далее 2-й и 3-й танковые батальоны. Тылы оставались отрезанными в Хуши. По пути на Берешти мы догнали отходящую колонну пехоты противника, с танками и артиллерией. Ведя огонь с ходу, танки моей роты обошли колонну и отрезали ей пути отхода, а рота лейтенанта Маевского ударила по хвосту… На дороге остались 4 подбитых немецких танка, 7 орудий, а машины и повозки мы не считали. Сбив вражеский заслон, батальон ворвался в Берешти и лишь в середине дня встретил организованное сопротивление на рубеже высота 264 – лес Валейку. Разведчики Березовского притащили пленного, который сказал, что их 325-я штурмовая бригада с трудом вырвалась из окружения и сейчас переходит к обороне; в бригаде есть штурмовые и противотанковые орудия. Отрощенков решил не дать противнику закрепиться, с ходу атаковать и уничтожить его. Он развернул батальон, и атака началась. Вперед вырвался Коля Максимов. Я приказал комвзводам Яковлеву и Чебашвили не отставать, а сам, матеря Максимова по радио, рванул за ним. Как немцы не попали по Максимову – ума не приложу, но за счет нашего порыва атака получилась стремительной. Рота ворвалась на позиции противника и проутюжила их. Тем временем рота Маевского атаковала противника в лесу Валейку, обеспечив наш левый фланг. Из-за одиноко стоящего сарая на юго-восточных скатах высоты 264 выползло самоходное орудие и начало поворачиваться в сторону танка Максимова. В пылу боя экипаж ее не заметил. Я крикнул в переговорное устройство:
– Вправо 10, самоходка, бронебойным, огонь!
Звякнул клин затвора, наглухо зажав снаряд в казеннике.
– Готово! – доложил заряжающий.
– Цель вижу, – спокойно сообщил Блинов, работая подъемным и поворотным механизмами.
– Короткая! – Сержант Рой на ровной площадке плавно остановил танк. Тут же прогремел выстрел – на броне самоходки брызнул сноп огненных брызг, а затем машину охватили пламя и дым. Атака продолжалась, но рота Маевского завязла в лесу, выкуривая из него немцев. Темп наступления упал. Комбат принимал все меры, чтобы усилить нажим на врага, но сил было мало. К счастью, главные силы бригады подошли вовремя. Полковник Чунихин быстро разобрался в обстановке и приказал 2-му и 3-му батальонам с ходу развернуться и ударить по флангам узла сопротивления, а затем совместно с нашим 1-м батальоном завершить уничтожение противника. Около двух часов продолжался этот упорный бой. Потеряв 4 самоходки, 5 противотанковых орудий и десятки солдат и офицеров, противник не выдержал и стал отходить на Жорешти. Увы, сильно пересеченная местность не позволила нам окружить и полностью уничтожить противника.
