Глава 29
Вопросы, вопросы…
Два следующих дня Катя ждала, что же все-таки предпримет полковник Гущин. И на ее взгляд (а образ умиравшей Виктории Одинцовой преследовал ее неотступно), Гущин предпринял самые дежурные шаги. Обвинить в полном бездействии она его не могла, потому что ЦУ все же последовали.
Сыщики досконально через службу исполнения наказаний негласно проверили Павла Мазурова – пообщались с руководством и работниками кайтеринговой компании, куда он устроился на работу. Проверили его дом в коттеджном поселке.
Он жил с матерью, на работу ездил на автобусе и метро и уже в офисе фирмы пересаживался на пикап, на котором и развозил от фирмы продукты и алкоголь по ресторанам и кафе. График работы у него получался абсолютно свободный. На своем пикапе он мог переместиться куда угодно – и в Рождественск, и вернуться оттуда.
Однако все же часа или полутора часов ему в тот день не хватило бы, чтобы после убийства Одинцовой добраться на Садовое кольцо в салон Марины Приходько – Мимозы. Это подтвердил импровизированный следственный эксперимент, который для Гущина провели оперативники – с учетом всех дорожных факторов: пути, светофоров, пробок. Двух часов хватило бы в обрез, трех – свободно.
Однако эксперт Сиваков так и не решился дать конкретное заключение о том, сколько же времени умирала бедная Виктория Одинцова, его формулировка в официальном отчете по-прежнему давала лишь примерный прогноз.
И полковник Гущин не хотел рисковать. Он пока даже воздерживался от допроса Павла Мазурова. Не хотел он и обсуждать с Катей вопрос: зачем, собственно, с какой целью Мазуров приезжал в салон Мимозы?
Тут Катя и сама терялась в догадках. Если предположить, что Мазуров убил свидетельницу Одинцову (Катя в этом не сомневалась – потому что больше-то кому?), то получалось, что он сразу после этого убийства ринулся в Москву убивать потерпевшую, которую пять лет назад изнасиловал, но все же не убил.
Такая линия поведения попахивала безумием, однако если вспомнить отпиленные пилой руки несчастной Полины Вавиловой и ту надпись на стене, то именно в версию безумного мстителя-маньяка все и укладывалось.
Но полковник Гущин, как помнила Катя, версию безумного маньяка отмел еще с самого начала, когда они осматривали гараж и надпись. Нет, он говорил о холодном расчете. И о том, что месть – это холодное блюдо.
Павел Мазуров в тот день действительно побывал в салоне своей жертвы. Это подтверждали найденные там его отпечатки пальцев. Сыщики по приказу Гущина детально допросили работников салона. И что же получалось? Павел Мазуров приехал, чтобы постричься?
Ему действительно сделали стрижку, он вел себя как обычный клиент. На его одежде не было брызг крови, во взгляде и поведении Мазурова парикмахер не заметил ничего инфернального.
Тихий… Так его охарактеризовал мастер. «Тихий клиент». Сидел в кресле послушно, смотрел на себя в зеркало. Потом явилась Мимоза и…
Она сразу же подняла крик, а он расплатился и покинул заведение. Не выхватил нож, не напал. Просто скрылся.
Тут Катя каждый раз ловила себя на мысли – нет, это просто гениальный ход со стороны Мазурова, со стороны убийцы. Он специально явился в салон, чтобы создать таким образом себе железное алиби, причем со стороны жертвы! Это же конгениально.
Но тут она сама себе возражала – а откуда он знал, что Мимоза в тот день явится в салон именно в то самое время, когда он там стрижется? Она вполне могла приехать позже. Не собирался же он там околачиваться весь день.
Катя думала обо всем этом и ловила себя на мысли – во всем этом что-то не так. И в том, что Виктория Одинцова убита, а у двух из трех потенциальных подозреваемых по предыдущему убийству просто нет никакого мотива, чтобы покончить с ней. И в том ее замечании о холоде в номере отеля, так насторожившем Катю.
Означало ли это, что что-то не так во всем этом деле об изнасиловании?
Катя мысленно представляла себе Рождественск. Внешним декорациям и атмосфере, царившей в этом подмосковном городке, расположенном совсем близко от столицы, она как-то сначала не слишком отдавала должное.
А городок-то любопытный, очень любопытный. Катя вспоминала, как она проезжала по нему – в первый раз с Гущиным и второй раз сама. Экопоселок Деево, где убили жену Вавилова, – уже другой район, но до него рукой подать, и многие жители Рождественска даже не задумываются об административной границе. Там все рядом. Это все места, где наступающие новостройки уже здорово потеснили поля и холмы, где многоэтажные дома растут как грибы, но в кризис остаются темными и пустыми, потому что квартиры мало кто покупает – нет денег. Это место утлой промышленности, что пытается подать чахлые ростки, борясь с рецессией. Это место, где бывший прокурор взял взятку и попался, а бывший начальник уголовного розыска использовал (что уж скрывать, надо правду говорить) раскрытие этого преступления своего прежнего друга и наставника как трамплин для последующей блестящей карьеры в министерстве и в Главке вновь с прицелом на министерское повышение.
Место, где процветающий отель с аквапарком после произошедшего в его стенах скандала с изнасилованием растерял весь свой апломб и разорился, а его прежние сотрудники – как, например, Одинцова – вынуждены были искать новую работу, как-то пытаться снова зацепиться любой ценой и выжить в условиях кризиса и упадка – зацепиться хоть за крохотное кафе «Кофе с собой».
Место, где убили девочку-подростка, и так и не сумели доказать вину школьной учительницы, хотя стоустая молва обвиняла именно ее.
Эти места покинул без оглядки сын прокурора, в прошлом – блестящий адвокат, а ныне неизвестно кто. Его безуспешно вот уже почти неделю ищет весь уголовный розыск Подмосковья и не может найти.
Вряд ли кто-то мог счесть подобные места благословенными и процветающими. Но и навечно проклятыми они тоже вряд ли являлись.
Эти места таили в себе немало загадок – Катя чувствовала это. Вот в чем дело – в загадках, в нестыковках, в несовпадении деталей, в странных недомолвках.
Если у Рождественска – обычного провинциального городка, каких сотни, – есть другая, темная сторона, то…
Есть ли эта другая, обратная сторона у загадок, что он порождает? Где все словно оплетено паутиной тайны, а в центре этой паутины кто-то бьется, сочась одновременно и яростью, и местью, – не паук и не муха, не хищник и не жертва. А все вместе, все одномоментно?
Но жертва чего? Оперативной и судебной ошибки, некогда допущенной полковником Вавиловым, начальником розыска, за которую он расплатился чудовищной гибелью жены? Но за что тогда расплатилась своей жизнью Виктория Одинцова?
Итак, вопрос вопросов – есть ли у всех этих дел иная сторона?
Зачем Павел Мазуров приезжал в салон к Мимозе?
Где сын прокурора Алексей Грибов?
Кто убил девочку Аглаю Чистякову? Учительница Грачковская? Но почему ее вина так и не была доказана?
И что за недомолвки, связанные с обнаружением тела девочки?
Почему в ту ночь в номере отеля «Сказка» у Виктории Одинцовой шел пар изо рта? Если по причине открытого окна, то наверняка оно долго было открыто! Зачем? И кто из двоих находившихся в тот момент в номере – изнасилованная Мимоза или Павел Мазуров, утверждавший, что он «ничего не помнит», закрыл это окно и задернул шторы, перед тем как дверь в номер высадили охранники?
Катя чувствовала, что от всех этих «почему» у нее снова голова идет кругом. И она решила действовать вне логики, а как бог-случай распорядится.
На второй день выжидания она опять навестила приемную и кабинет полковника Гущина. Спросила у Артема Ладейникова, какие из томов уголовных дел свободны, чтобы она смогла продолжить изучение.
Артем порылся в кипе и протянул ей первый том дела об убийстве Аглаи Чистяковой.
Катя взяла – так тому и быть. С Мазуровым – простой, пауза, а сына прокурора…
– Есть новости о Грибове-младшем? – спросила она.
Оперативники ответили: «Пока нет, ищем».
Катя села за совещательный стол и открыла первый том дела об убийстве, в прошлый раз ей достался второй том, а вот сейчас она открыла том первый с протоколом осмотра, фототаблицей и подшитыми результатами многочисленных экспертиз.
Она начала читать, глянула на снимки.
И похолодела от ужаса.
