29
ВСТРЕЧА В ЦЕРКВИ

В Лондоне Роберта поджидало письмо от кузины Алисии. Молодая леди писала:

«Итак, миледи интересно, куда и зачем я езжу, — думал Роберт Одли, усаживаясь у одинокого холостяцкого камина и набивая трубку. — Ей это очень интересно. Бедная золотоволосая грешница! Похоже, наш поединок становится неравным. Весьма неравным. Почему она не уходит с моего пути, пока еще есть время? Ведь я же честно предупредил ее, раскрыл ей все свои карты. Почему? Бог весть».

Он выкурил уже несколько пенковых трубок и сидел, окруженный клубами сизого дыма, напоминая волшебника новейших времен, корпящего в своей лаборатории. Он снова и снова задавал себе этот вопрос, но, увы, волшебство его было бессильно: он не мог на него ответить.

«Господь свидетель, я не мечтаю о возмездии — это вообще не в моем характере. Я не желаю навлекать позор на этот дом, я всего лишь хочу исполнить свой долг по отношению к другу. Почему же миледи не уходит с моего пути? Я предупрежу ее еще раз, а затем…»

Мысли его перенеслись в сумрачное будущее, где он не видел ни малейшего просвета. Он снова — в который раз! — подумал о счастье сэра Майкла, которое он, Роберт, должен будет разрушить собственными руками… Но среди мрачных призраков грядущего перед ним вновь возник образ Клары Толбойз, и вновь она властным жестом велела ему идти по избранному пути, воззвав к его совести и заклиная неведомой могилой пропавшего друга.

Что предпринять? Может, отправиться в Саутгемптон и попытаться разузнать, кто была та женщина, что закончила свой земной путь в Вентноре? Может быть, действуя тайно, подкупить с десяток презренных агентов, чтобы они помогли мне докопаться до истины? Нет, я еще не все перепробовал, чтобы прибегать к этому последнему. Может, отправиться к тому несчастному старику и добиться от него признания, напомнив ему, какую позорную роль он сыграл в судьбе моего друга? Нет, я не стану мучить беднягу. Я отправлюсь прямо к ней, к главной заговорщице, я сорву с нее прекрасную завесу, за которой скрывается ее порочность, я вырву у нее тайну гибели друга и навсегда изгоню ее из дома, который она оскверняет своим присутствием!»

Ранним утром следующего дня он уехал в Эссекс и прибыл в Одли без четверти одиннадцать.

Миледи он дома не застал: в это утро она тоже встала рано и, взяв с собою падчерицу, уехала в Челмсфорд за покупками. В Челмсфорде, кроме того, она намеревалась нанести несколько визитов своим приятельницам, так что до обеда ее можно было не ждать.

— Сэру Майклу значительно лучше. Не угодно ли вам подняться к нему наверх? — спросил слуга.

— Нет, — сказал Роберт Одли, покачав головой.

Зачем ему идти к сэру Майклу? Что он ему скажет? Как смягчит жестокий удар?

— Пожалуй, я прогуляюсь в деревню и вернусь к обеду, — сказал Роберт и медленно вышел из дому.

«Нет, схожу на кладбище, — подумал он, подходя к деревне. — На душе так тяжело, что тяжелее уже не станет».

Он обогнул деревню. Церковь стояла чуть в стороне от центральной улицы Хай-стрит; грубые деревянные ворота кладбища выходили на широкий луг, где тек стремительный ручей. Луг, постепенно опускаясь, незаметно переходил в долину, на которой там и сям паслись многочисленные тучные стада.

Роберт медленно спустился с холма и направился к кладбищенским воротам. Вокруг ни души. Только дым, курившийся над крышами разбросанных вдалеке домов, говорил о том, что жизнь не совсем замерла в этих местах, да стрелки часов на старинной церковной башне указывали на то, что время худо-бедно движется по раз и навсегда заведенному кругу.

Роберт открыл ворота и, ступив за ограду, вдруг услышал торжественную музыку, что лилась через полуоткрытое окно башни.

Он остановился, прислушиваясь.

«Какое чудо! Когда я был здесь в последний раз, школьный учитель наигрывал ребятишкам простенькую мелодию. Кто бы мог подумать, что под этими сводами зазвучит великий Бах!»

Роберт снял шляпу и тихо вошел в церковь. Миновав узкий боковой придел, он подошел к алтарю и огляделся. Как раз напротив него была маленькая галерея, плотно занавешенная дешевыми зелеными шторами, и увидеть, кто сидит за органом, было невозможно.

Между тем органист заиграл Мендельсона. Мечтательная печальная мелодия тронула Роберта до глубины души. Он замер, не смея пошевелиться.

«Если бы Джордж Толбойз умер на моих руках, — подумал он, — я бы похоронил его здесь, у стен этой скромной сельской церкви».

Роберт взглянул на часы.

«Половина первого, — отметил он про себя. — Еще четыре-пять часов томительного ожидания, — пока миледи не вернется домой после утренних визитов. Утренние визиты! Светская жизнь! Актриса, да и только! Ну ничего: скоро этой комедии придет конец. Слишком долго я деликатничал».

Музыка прекратилась. С галереи раздался легкий стук: инструмент закрыли.

«Хотелось бы взглянуть на нового органиста, — подумал Роберт Одли. — Интересно посмотреть на чудака, который скрывает свой талант в сельской глуши, играя чудесные фуги Мендельсона за каких-нибудь шестнадцать фунтов в год».

Роберт прищурил глаза, ожидая, когда органист сойдет вниз по шаткой лесенке.

Первым из-за занавеса показался мальчик в плисовых штанах и темном полотняном рабочем халате. Он усердно надувал мехи старого органа, и кровь еще не схлынула с его лица. Его грубые башмаки гулко застучали под сводами церкви.

Следом за мальчиком появилась молодая леди. На ней было шелковое черное платье строгого покроя и большая серая шаль. Увидев Роберта, женщина вздрогнула и побледнела.

Это была Клара Толбойз.

Роберт ожидал встретить здесь кого угодно, только не ее.

— Вы? — только и смог произнести он.

— Я.

— Но…

— Хотела навестить своих друзей в Эссексе.

Действительно, в свое время она упоминала о том, что в Эссексе у нее есть друзья, но графство такое обширное, а Одли — одно из самых отдаленных и наименее оживленных мест графства. И вот теперь… Появление девушки смешало все его карты.

— Вы удивлены, мистер Одли?

— Признаться, очень.

— Я уехала из дому позавчера, после того как получила вашу телеграфную депешу. Здесь остановилась со своей подругой, женой нового ректора Маунт-Станнинг. Сегодня утром решила осмотреть деревню и церковь. Миссис Мартин со священником и его супругой инспектируют сейчас местные школы, я же… вот… попробовала сыграть на старом органе. Только приехав сюда, я узнала, что название деревушки — Одли. Ведь это не случайно, ее так назвали по вашей фамилии, правда?

— По всей видимости, да, — ответил Роберт, удивляясь тому, как спокойна девушка и как смущен и взволнован он сам. — Насколько я помню, здесь со времен Эдуарда IV жил один из моих предков, которого звали Одли из Одли. Другой Одли похоронен за оградой вблизи алтаря, но я, признаться, до сих пор не знаю, чем прославился сей доблестный рыцарь. Вы решили подождать здесь своих друзей, мисс Толбойз?

— Да; мы условились, что они, закончив дела, придут сюда.

— А затем вы все вернетесь в Маунт-Станнинг?

Роберт стоял перед девушкой, держа шляпу в руках и глядя отсутствующим взором на гранитные надгробия и невысокую стену кладбища. Клара Толбойз заметила, что лицо у него бледное и худое, а под глазами залегли глубокие тени.

— Наверное, вы болели? — чуть слышно спросила она, и голос ее прозвучал с той же мелодичной печалью, какая только что звучала в музыке, извлеченной из недр старого органа.

— Нет, я вполне здоров, — промолвил Роберт Одли. — Но меня измучили сомнения и вопросы, на которые пока у меня нет ответа.

И он рассказал девушке, при каких обстоятельствах исчез ее брат, скрыв лишь имена тех, кто так или иначе соприкасался с этой тайной.

Девушка пытливо взглянула на него, словно пыталась прочесть в его лице то, что утаил от нее молодой адвокат.

Роберт перехватил ее взгляд и тут же отвел глаза в сторону, боясь, что одно случайное движение может открыть ей то, о чем он не осмелился сказать.

Он хотел было попрощаться о девушкой, но ее вопрос остановил его.

— Вы обещали написать мне, если удастся разузнать что-то новое. Писем от вас я не получала. Значит, ничего нового нет?

— Кое-что есть.

— Может, расскажете что?

— Только после того, как подкреплю свои выводы новыми доказательствами.

— Из вашего телеграфного запроса я поняла, что вы собираетесь в Уайльдернси.

— Я был там.

— Вот как! Значит, именно там вам удалось продвинуться в вашем расследовании?

— Да, именно там. Мое подозрение основывается на тождественности двух личностей, между которыми нет очевидной связи: одной из них предположительно нет в живых, а другая здравствует и поныне. Если между кончиной Элен Толбойз, супруги вашего брата, и датой, проставленной в соответствующих документах, нет противоречия и если на кладбище в Вентноре похоронена именно та, имя которой высечено на надгробном камне, — мне останется только развести руками: я не смогу разгадать этой тайны. Но, поверьте, для нас с вами не все потеряно. Победный финал — я чувствую это! — не за горами.

Он сдержанно и тихо промолвил каждое слово, но последнюю фразу, неожиданно для самого себя, произнес с таким торжественным подъемом, что уже не было смысла скрывать, какие чувства обуревают его в эту минуту.

Клара Толбойз прекрасно поняла его состояние.

— Я уверена, — сказала она, касаясь его руки, — свой долг перед другом вы исполните до конца. Тайна будет раскрыта, в этом я тоже не сомневаюсь.

На пороге церкви появилась жена ректора и священник с супругой. Роберт Одли поцеловал руку девушки, надел шляпу и быстро вышел.

— Какой симпатичный молодой человек! У тебя что, с ним было свидание? — смеясь, спросила миссис Мартин, подходя к девушке. — Кстати, как его зовут?

— Это мистер Одли, друг моего бедного брата.

— Вот как? Значит, он родственник сэра Майкла Одли?

— Сэра Майкла Одли?

— Да, милочка, родственник самого влиятельного человека в нашем приходе. Через день-два мы сходим в Одли-Корт, и ты повидаешься с баронетом и его очаровательной молодой женой.

— Молодой женой? — переспросила Клара Толбойз, взглянув на свою подругу с пристальным вниманием. — Так, значит, сэр Майкл женился?

— Да, милочка. Он вдовел шестнадцать лет, а полтора года назад женился на молодой гувернантке, бесприданнице без единого пенни в кармане. История получилась весьма романтическая, и сейчас леди Одли слывет первой красавицей графства. Пойдем, Клара, лошадка нас заждалась, а ехать нам еще долго.

Клара села в небольшую коляску, стоявшую у ворот кладбища. Лошадку пони держал под уздцы тот самый мальчик, что подкачивал мехи старого органа. Миссис Мартин, причмокнув, тряхнула поводьями, и лошадка, тронувшись с места, побежала в сторону холма Маунт-Станнинг.

— Пожалуйста, расскажи мне об этой леди Одли, Фани, — попросила Клара Толбойз после долгого молчания. — Как ее девичья фамилия?

— Грэхем.

— И она хорошенькая?

— Очень! Она прекрасна, как невинное дитя, у нее большие голубые глаза и светло-золотые локоны, ниспадающие на плечи.

Клара Толбойз погрузилась в молчание и за все время пути больше ни разу не спросила о миледи.

Она вспомнила отрывок из письма, которое Джордж написал ей во время своего медового месяца:

«Сейчас, когда я пишу тебе, моя женушка, шаловливая, как дитя, украдкой подсматривает за мной. Жаль, что ты не видела ее, Клара! Глаза у нее ясные и голубые, словно небо в сияющий летний день, а волосы образуют вокруг головы бледно-золотой ореол. Господи, как же она похожа на Мадонну с итальянской картины!».