Глава 6
Машины катили по вполне приличного вида шоссейке. Хоть и латаной, но без ям и рытвин – обычного «компонента» очень многих провинциальных российских дорог. Эта местность изобиловала сосновыми и березовыми рощами, озерцами и речушками, из-за чего трасса иной раз выписывала общеизвестные «семь загибов на версту». Отмахав километров двадцать с лишним, «Москвич» свернул на грунтовый проселок, и дальше машинам двигаться пришлось то на второй, а то и на первой передаче.
– Так, значит, сейчас мы направляемся к Волчьей балке. А вот, кстати, и она сама… – ткнул пальцем куда-то вправо капитан, и Крячко увидел в просветах между густой порослью кленов и осин обширную, глубокую низину с достаточно крутыми склонами, поросшими кустарником и молодыми деревцами. В этих местах дорога, тянущаяся вдоль края балки, огибала примыкающие к ней боковые овражистые ложбины, из-за чего выписывать приходилось и петли, и зигзаги.
Наконец «Москвич» остановился, и Струков, выйдя из машины, направился к краю узкого, глубокого «каньона», но его тут же остановил Евгений:
– Иван Юрьевич! Стойте! Вы здесь, я так понял, уже и до этого наследили? Хреново! Мне нужно найти следы, оставленные преступниками.
– А-а! Понял, понял! – закивал Струков и поспешно отступил обратно к своему автомобилю.
Стараясь не затоптать едва различимые отпечатки ног людей, которые приехали сюда на «Яве», чтобы здесь предать ее огню, криминалист подошел к овражку с глинистыми стенками, подзакоптившимися от горелого масла и резины. На его дне лежало то, что совсем недавно было мотоциклом.
– М-да, условия весьма экстремальные… – объявил Евгений. – Но куда денешься? Приступаю к работе…
Используя специальные порошковые препараты, он опылил следы ног и колес «Явы», оставленные на траве и глине, что сделало их гораздо более контрастными и различимыми. Попутно ему удалось обнаружить в густой траве окурок со следами слюны.
– Ну вот и материал для генетической «дактилоскопии» нашелся… – удовлетворенно объявил криминалист.
Когда обследование этой территории криминалистом было завершено, к нему присоединились все остальные. Окинув взглядом луговину, Крячко интуитивно догадался, где следует искать следы машины сообщников, на которой уехали киллеры. Его расчеты оправдались. Немного походив по старой заросшей колее заброшенной дороги, в одном месте он увидел отчетливый отпечаток автомобильной шины. Стас подозвал Евгения, и тот, примчавшись туда со своими «прибамбасами», приступил к фиксации и съемке следа протектора.
– Скорее всего, это был «Фольксваген» – резина уж очень характерная, – флегматично заключил криминалист, оперируя своими порошками, кисточками и прочим.
– Возможно… Но точно такой же протектор я видел и у некоторых моделей «Ауди», «Шкод», некоторых других машин, – наблюдая за его работой, возразил Крячко.
– Допускаю, – согласился Евгений, не отрываясь от своей кропотливой работы. – Кстати, вон какой-то шплинт валяется. Видимо, тачка не из тех, что с иголочки…
Когда и эта часть работы была закончена, опера помогли Струкову вытащить из овражка обгорелые останки «Явы».
– Ничего, ничего… Я тебя восстановлю! – осматривая части мотоцикла, бормотал он, ощупывая руками раму, руль, амортизаторы, затем ласково похлопал ладонью по развороченному взрывом бензобаку: – Мы еще погоняем!
Вскоре «Москвич» и следующий за ним «Мерседес» отправились в сторону Потаповки. Ехать туда пришлось по проселкам, чтобы не возвращаться обратно к Якорному. В отдалении от асфальтированной трассы тянувшиеся вдоль нее обработанные, засеянные поля внезапно сменились огромными пустырями, заросшими сорняком и, судя по всему, уже давно забывшими, что такое плуг.
– Это поля АОЗТ «Юрьевское», где директором Алексей Хомулин, – указав взглядом на дебри двухметровых бурьянов, пояснил Реонкин. – Похоже, эта шарашка доживает последние денечки. Ну а что? Большинство работников разбежалось, а кто остался – на ферму и на поле не очень рвутся. Кто самогон гонит, кто в Москву ездит, кто тряпками торгует… Лосев Хомулина не так давно «причесывал» на районном совещании. Тот вышел из зала заседаний, как из бани – мокрый, багровый, аж пар идет! Говорили, что у себя в Юрьевке он клялся и божился сровнять Лосева с землей.
– То есть это уже можно квалифицировать как мотив к организации убийства… – слушая его, резюмировал Крячко. – Хорошо! Возьмем на заметку еще одного кандидата в подозреваемые…
Миновав руины какого-то сооружения, скорее всего, бывшего полевого стана, через пару километров они вышли на шоссе и, свернув вправо, помчались к Потаповке. Еще километров через пять меж стволов деревьев небольшой березовой рощицы вдали замелькали сельские дома. Следуя за «Москвичом», «мерин» вскоре покатил по не очень богато обстроенной, но вполне чистой и прибранной улице.
– Потаповка у нас в районе постоянно занимает призовые места по чистоте и благоустройству, – уважительно пояснил Евгений. – Тут у меня теща живет, приезжать сюда всегда одно удовольствие.
Свернув в один из проулков, «Москвич» остановился у небольшого домишки, в отличие от большинства других обшарпанного и обветшалого, с калиткой, болтающейся на одной петле, и давно уже не мытыми окнами. Выйдя из машины, Струков пояснил:
– Вот оно, это Раискино бугнало… То есть бунгало. Ща попробую достучаться.
На его мощный стук минут через пять на крыльце, покачиваясь, появилась особа неопределенного возраста, одетая в халат, запахнутый на груди.
– Так, Раиса, к тебе приехали люди из района и из Москвы. Насчет твоего Борьки. Он где сейчас?
– А мне-то откуда знать? – изобразив размашистый жест рукой, фыркнула она через сжатые губы. – У него – своя жизнь, у меня – своя. А их ко мне ты привез? И за каким хреном? Че, думаешь, что это он твою железяку спи… стыбзил?
– А ты откуда знаешь про мою «Яву»? – Струков пристально посмотрел на свою родственницу.
– Об этом у нас только глухой не слышал, – пренебрежительно бросила она. – Пошла утром за пузырем, а мне уже все как один: смотри, Раиска, сядет твой беспутяка! Вот и они прикатили… Ну ладно, пусть заходят, раз уж приехали. Спросят – отвечу!..
Она приглашающе махнула рукой и, все так же пошатываясь, вернулась в дом. Пояснив, что прямо сейчас он собирается взять прицеп и отправиться за мотоциклом с рабсилой в лице шуряка Игоря, Струков торопливо попрощался и, сев в «Москвич», отбыл восвояси. Опера, переглянувшись, направились к шаткому, давно не мытому крыльцу.
Войдя в кое-как прибранное помещение, пропитанное стойким водочным перегаром, Стас увидел Раису, уже сидевшую за столом, уставленным со вчерашнего дня немытыми тарелками и пустыми бутылками. Наливая себе очередную рюмку, хозяйка дома с пьяным радушием поспешила предложить:
– Пр-рошу присоединиться. Могу плеснуть по сто граммулек!
Станислав в ответ показал ей свое удостоверение и представился. Сев на свободный стул, он повторил вопрос, который хозяйке дома только что задавал Струков: где может находиться ее сын Борис? Женщина, одним глотком опорожнив рюмку, лишь молча развела руками.
– Но хоть каких-то его знакомых вы должны знать? – вступил в разговор Реонкин.
– Нет, не знаю… – покосившись в сторону капитана, хмуро пробурчала Раиса. – Вообще никого не знаю! Во-об-ще!
– А как же Лида Тарасенко? В селе говорили, что он за ней с самой весны приударяет. Ее-то вы знаете? – неожиданно спросил молчавший до этого Евгений.
– Чего, чего?.. А ты про нее откуда знаешь? Постой… Ты не Иванихин ли зять? – подавшись вперед, напряженно прищурилась Раиса. – Женька, что ль, Ломухин? Так тебя зовут? Ну, точно! То-то я и гляжу, физиономию эту где-то уже видела. Да, дружились они. Только разбежались. А че ему с ней валандаться, раз она «слаба на передок»? То под одного ляжет, то под другого…
– Что, что? – язвительно рассмеялся Евгений. – Это Лида-то слаба? Да они с моей Галей лучшие подруги, и я хорошо знаю, кто и чем тут дышит. Девушка она серьезная, в отличие от Борьки. Так-то я с ним не знаком, но от людей о нем наслышан. Он же ей ежедневно клялся, что бросит пить и устроится на работу. А сам? Да ладно, его проблемы. А вот ваша проблема знаете в чем? Борька, мне так думается, влип в очень хреновую историю, и если он вдруг сядет за кражу, то благодарите бога, что вышло именно так. С ним ведь может случиться и кое-что похуже. Уточнять не надо, о чем речь?
– Чего несешь-то? – вперила в него недоверчивый взгляд Раиса. – Ишь ты, похуже… На что намекаешь? Чего каркать тут взялся? – раздраженно зачастила она.
– А что «каркать»? – с сожалением покачал головой Ломухин. – Борька, скорее всего, причастен к серьезному преступлению. Он связался с людьми, которые свидетелей, как правило, в живых не оставляют. Это-то вам понятно? Поэтому для его же блага Бориса нужно найти как можно скорее!
Схватившись за сердце, хозяйка дома некоторое время сидела недвижным изваянием, после чего залпом опрокинула в рот полный стакан водки и, вперив взгляд в Станислава, трясущимися губами прошептала:
– Это… правда? Его и в самом деле могут убить?
– К сожалению, да… – лаконично и жестко подтвердил Крячко.
Издав стонущее мычание, Раиса взмахом руки оттолкнула от себя стаканы и тарелки и пробормотала заплетающимся языком:
– Боренька! Кровиночка моя!.. Ща… Ща я ему позвоню и все узнаю…
Она вскочила со стула и достала из ящика комода простенький сотовый телефон. Набрав номер, Раиса прижала трубку к уху и замерла в ожидании. Опера молча выжидающе смотрели на нее. В какой-то миг, обессиленно уронив руку с телефоном, Раиса даже не произнесла, а пьяно прорыдала:
– Он вне сети… Что это может значить? А? Господи! Да неужто с ним и вправду что-то случилось?! Ой-ей-ей… А мне на днях и приснилось, будто скачет мой Боря на черном как сажа коне по черной дороге. Мимо меня пролетел, не останавливаясь, и ускакал куда-то в черную ночь. И что ж я ему тогда не позвонила? А его дружков я и вправду не знаю. То он с каким-то Олегом перезванивался, то с каким-то Томом… Может, иностранец, я не в курсе… Это все, что могу вам сказать.
Она вдруг схватила со спинки стула грязное полотенце и, спотыкаясь, спешно направилась в «красный угол», где на полочке тускловато поблескивали несколько старых образов. Всхлипывая и что-то бормоча, Раиса принялась смахивать с них полотенцем пыль и паутину, скорее всего, лишь сейчас осознав весь драматизм сложившейся ситуации. Переглянувшись, опера, не прощаясь, вышли на улицу – как видно, хозяйке дома в этот момент было не до них. Впрочем, Стас все же на минуту вернулся и выпросил у горестно охающей Раисы фото ее сына.
– Да, поздненько она вспомнила про силы небесные! – с осуждающим сочувствием обронил Реонкин. – Об этом раньше надо было задуматься… Куда едем теперь? В Якорный?
Смущенно откашлявшись, Евгений неожиданно предложил:
– Мужики, а может, к теще моей заглянем? А? Перекусим, о делах потолкуем… Она нам о потаповцах лучше всякого ТАСС расскажет. Может, и про Борьку что-нибудь слышала… А то, понимаете, узнает, что я здесь был и не заехал – все, обидится вусмерть. Ну как?
Реонкин вопросительно мотнул головой в сторону Станислава.
– Ну что, Васильич, заедем к теще?
– Да надо бы… – кивнул Крячко. – Раз вопрос стоит об укреплении семейных уз, что ж не пойти навстречу?
Они поехали в другой конец села, где на самой околице стоял добротный, ухоженный дом с обширной усадьбой, за дощатым забором которого привольно разрослись яблони и груши. Хозяйка дома, назвавшаяся Ольгой Витальевной, их появлению очень обрадовалась. Наблюдая за общением зятя и тещи, Стас мысленно отметил, что их отношения и в самом деле по-настоящему родственные.
– Ай, молодцы, что заехали! – накрывая на стол, без конца повторяла хозяйка. – Как там Галя? Как Светочка и Васек?
Когда с семейными новостями было покончено, Евгений рассказал ей о причине своего прибытия в Потаповку. Выслушав его, Ольга Витальевна сочувственно вздохнула:
– Я чувствовала, что однажды этим все и закончится… Борьку не видела уже порядочно, но люди говорили, что он чем-то очень нехорошим занялся. Лиду я сегодня утром видела. Она сошлась с каким-то приезжим, он тут открывает гончарное производство. Говорят, достойный мужчина. Так-то ему за сорок, но… И здоровьем не слаб, и работящий. А Борька вроде бы об этом узнал и тайком от всех с ним встречался. Мол, оставь Лидку в покое – она моя. Но тот его так попер, что, говорят, после этого Борька больше сюда и носа не совал.
– А когда это было? – заинтересовался Крячко.
– Примерно недели две назад…
– А Лиду эту как можно повидать? – уплетая жареную утку, поинтересовался Стас.
– Ой, как же не хочется ее дергать! Личная жизнь только-только начала налаживаться… Ну да ладно, вы обедайте, а я ее сейчас позову, – повязав косынку и выходя на улицу, пообещала Ольга Витальевна.
Лида – улыбчивая и жизнерадостная (очень обаятельная молодая женщина), рассказывая про Бориса, несколько помрачнела. По ее словам, расстались они уже давно, по ее инициативе, после целой череды его обманов, после беспросветного пьянства и вранья. Но Хрыпушин из ее жизни уходить не желал, периодически так или иначе напоминая о себе. Последний раз он ей звонил дней пять назад.
– …Как всегда, обещал златые горы, обещал исправиться, клялся, что любит и хочет жениться, – говорила Лида, морщась, как от зубной боли. – Но я ему сказала, что между нами все кончено, я выхожу замуж за другого. Он начал орать, мол, я купилась на большие деньги, а вот он скоро будет невероятно богат, и тогда я очень пожалею, что отвернулась от него… Ну, я его слушать не стала и отключила телефон – чего уж переливать из пустого в порожнее?
Выслушав Лиду, Крячко, стараясь изложить свою мысль как можно деликатнее, попросил ее позвонить Хрыпушину, невзирая на разрыв их отношений. На ее протестующее «Нет!» он ответил самой дружелюбной из своих улыбок:
– Лида, если он ответит, то телефон вы тут же передадите мне. Уж у меня-то найдется, что ему сказать.
Нехотя согласившись, она набрала номер своего бывшего жениха, но… Автоматический голос сообщил, что данный абонент вне зоны действия сети. В глазах девушки вдруг заплескалась нешуточная тревога. «Вот и расстались… А чувства – остались», – мысленно срифмовал Стас с оттенком сочувственной иронии. Переписав себе номер Бориса, Стас бодрым тоном пояснил, что, скорее всего, тот жив-здоров, но, как видно, набедокурил и теперь где-нибудь залег на дно.
Когда они прощались с Ольгой Витальевной (выйдя провожать зятя, та выволокла из кладовки пару сумок с гостинцами для дочери и внуков), она неожиданно тронула Стаса за рукав:
– Станислав Васильевич, тут я вот что припомнила. Месяца два назад Борька приезжал в Потаповку. Я шла домой, вижу – Хрыпушин. Поздоровалась с ним, спросила, где он и чем занимается. А он важно так надулся и говорит: «Я сейчас в фирме «Мегатрон», занимаюсь реализацией электроники». Вот такие дела. Может, вам это окажется нужным?
Поблагодарив, Стас подтвердил – информация и в самом деле интересная.
…Запоздало обедая в «Пище богов», приятели не столько работали ложками и вилками, сколько обсуждали результаты сегодняшних изысканий. Просчитав все «за» и «против», они с сожалением были вынуждены прийти к общему, но не самому утешительному выводу. Да, Хомулин тупой раздолбай, наподобие гоголевского Плюшкина. Да, Шалопаев – откровенная мразь. И все же это вовсе не означает, что они имеют отношение к покушению на Лосева. Ну разве что косвенное. В этой криминальной «оркестровке» по устранению Лосева, судя по всему, тон задавала совсем другая «скрипка», куда более крупная по рангу и мощная по финансовым возможностям.
– Сдается мне, тут замешаны люди уровня как минимум областного олигархата, – наконец-то покончив с уже остывшим вторым, подытожил Гуров.
– А то и выше! – отхлебывая остывший чай, откликнулся Станислав.
– Не исключено. В наши дни возможно все, что угодно. Кстати! Тебе Раиса Хрыпушина сказала, что ее сын созванивался с каким-то Олегом. Уж не с Березным ли? Надо будет поднапрячь подразделение «К».
После кафе приятели отправились в райотдел. Через капитана Реонкина они передали сотрудникам подразделения «К» задание пробить все телефонные контакты Бориса Хрыпушина, а отдел угрозыска РОВД загрузили работой по выяснению адреса и контактных телефонов фирмы «Мегатрон».
Когда они вернулись к себе на квартиру, минут через пять к ним зашел и Вольнов. Александр выглядел если и не сияющим, то уж, во всяком случае, довольным жизнью.
– Ну что, коллеги, как успехи? – с хитрецой в голосе поинтересовался он.
– А что это ты такой радостный? – вопросом на вопрос ответил Крячко, в честь прихода гостя ставя на кухне чайник.
– Сегодня завершилась операция по выявлению и нейтрализации вооруженного ваххабитского подполья, – как о чем-то малозначащем, сообщил Вольнов. – Нам удалось вычислить их «эмира» – главного координатора всей здешней группировки – и взять его вместе с ближайшими помощниками. Операция прошла без сучка и задоринки. Их взяли так тихо, что даже соседи по лестничной площадке ничего не заметили.
– Молодцы! – одобрительно кивнул Гуров. – Теперь надо ждать сообщения информагентств. Что-то наподобие: сегодня в результате активной наступательной операции, силами доблестного подразделения ФСБ, возглавляемого полковником Вольновым… – с утрированной помпезностью заговорил он.
– Нет, мужики, никаких «тассовок» на эту тему не будет, – засмеялся Александр. – Все гораздо скучнее и обыденнее. Да, мне позвонили, поздравили, поблагодарили и… Угадайте – что еще сказали? – прищурившись, он сделал многозначительную паузу.
– … И дали команду во взаимодействии с опергруппой Главка МВД принять участие в расследовании покушения на главу Якоринского района Лосева, – продолжил Лев его же тоном.
На лице Вольнова отразилось нескрываемое удивление.
– Вам что, уже сообщили? – разочарованно спросил он.
– Да нет, никто ничего не сообщал, – пожал плечами Гуров. – Интуиция…
– Тогда – снимаю шляпу. – Александр изобразил жест, словно и в самом деле снимал головной убор. – Ну ладно, давайте, как это уже бывало, садимся рядком и поговорим ладком о делах наших сыскных…
Выслушав повествование и суждения оперов, он некоторое время размышлял, после чего одобрительно произнес:
– Отличный старт, мужики! Да, досадно, что, скорее всего, эти «латифундисты», хоть и плачет по ним тюрьма, к покушению отношения не имеют. Это – пираньи. А нападение организовала какая-то крупная акула. Кстати, по поводу исчезновения людей в «Успехе»… Ну, нам, наверное, все же стоит разобраться с этим безобразием. Как вы думаете?
– Да была мысль съездить туда и попробовать раскрутить на явку с повинной кого-то из холуев Шалопаева, – сообщил Стас, прибыв из кухни с чайником и расставляя на столе чашки. – Заодно это было бы полезно и в смысле проверки на вшивость шалопаевской кодлы: а не причастна ли она к стрельбе в Лосева хотя бы потому, что личный шофер Сыча, например, – классный мотоциклетчик?
– У тебя есть уверенность, что кто-то дрогнет и сдаст своего главаря? – Вольнов окинул взглядом своих собеседников. – А вдруг нет? Облажаться можно по полной. Не лучше ли было бы через судебные инстанции принять решение о следственных действиях на территории «Успеха», раскопать курган силоса и…
– Саш! О чем ты? – отпивая чай, покачал головой Лев. – Мы об этом только заикнемся, как Шалопаев уже будет знать, что нас заинтересовал его силосный курган. И пока инстанции будут волокитить решение – раскапывать или не раскапывать, – там все будет раскопано до нашего появления и концы надежно спрятаны. Нет! Об этом знать должны только мы трое, больше никто. И еще момент. Ты подумай о масштабах работы. Даже если бы мы сами каким-то образом смогли заставить тамошних механизаторов разгребать силос, ты знаешь, сколько это времени может занять? Там ведь не одна сотня тонн. Неделя уйдет – не меньше. Нет, нет! Надо знать наверняка, где именно захоронены люди, и копать именно в том месте.
– Да, Лева прав – тут надо действовать быстро и жестко, – подчеркнул Станислав. – И первым стоит брать за жабры того урода, который возглавляет их охрану. А взять его проще всего в связи с уже известным нам фактом изнасилования падчерицы. Это формальный повод. Только допрос надо обставить правильно, по уму… Скажем, допрашиваете этого типа вы вдвоем. Я думаю, он обделается, когда узнает, что им одновременно заинтересовались и МВД, и ФСБ. Вот… В ходе разговора Леве звоню я, как некий житель Крупянина или Сорокина, и говорю, что хочу дать информацию о пропавших без вести людях. А потом объявляю этого фрукта виновником их убийства. Понятное дело, телефон надо поставить на повышенную громкость, чтобы слышал и он.
– А вдруг это не сработает? Он может упереться! – Александр изобразил убедительный жест рукой. – И что тогда? Применить к нему пытки?
– Зачем? – невозмутимо улыбнулся Гуров. – Проще применить к нему проверку на полиграфе. Уперся? Поехали в область. Если даже в областном УВД полиграфом еще не обзавелись, сегодня в любом крупном кадровом агентстве такая хрень имеется. Посадить его на аппарат и предупредить заранее, что если его причастность будет установлена полиграфом, то никакой ему «чистухи», никакой явки с повинной. В активе – только отягчающие. Вообще-то нормальный вариант. Я – за!
– Ну-у, я тоже – за… – смеясь, проговорил Вольнов. – После той нашей пиратской авантюры в Финском заливе с захватом контейнеровоза уже ничему не удивляюсь.
– Ну что, тогда завтра прямо с утра и выезжаем? – подытожил Крячко.
– Да, чтобы прибыть туда с первыми лучами солнца, – с хрустом потягиваясь, откликнулся Лев. – Все, ложусь спать. И сегодня утром выехали затемно, и завтра опять ранний подъем… Отбой!
Как и было запланировано, еще до восхода солнца по трассе в сторону Крупянина помчался отсвечивающий полировкой в свете утренней зари шикарный «Мерседес». Пусть он был и не из последних моделей, зато с отличным движком, без натуги выдающим свои лошадиные силы. Глядя на только еще начавшую просыпаться природу, его пассажиры вели свои дорожные разговоры. И главная их тема – кто же может быть заказчиком и исполнителем покушения на Лосева?
– Не знаю, мужики, рассказывал вам или нет, но в местных районных общественных «дебрях» обитают две занятные, на мой взгляд, компашки, – заговорил Вольнов, глядя в окно на тянувшиеся вдоль обочины высокие дубы. – Одно время они обращали на себя пристальное внимание нашей «конторы» в смысле вероятной принадлежности к тем или иным экстремистским организациям. Но сейчас мы их просто держим в поле зрения. Ну, в порядке общего контроля, чтобы не выкинули какой-нибудь глупости.
– И что же это за «занятные граждане», хотелось бы знать? – лихо поддавая газу, поинтересовался Крячко, с трудом сдерживая зевоту.
По словам Александра, еще лет восемь назад на базе местной ячейки к тому времени уже почившей общероссийской левой партии «Набат революции» образовалась полуподпольная группировка, по своему идейному характеру радикального толка, названная ее членами «Народной истиной». В принципе, условно говоря, «истиновцы» ведут себя без каких-либо выкрутасов. Иногда собираются у кого-то на квартире, что-то обсуждают, принимают какие-то решения, иногда ездят к кому-то из своих «единоверцев» обмениваться опытом.
Создателем «Народной истины» считается бывший школьный учитель истории. Человек он образованный и весьма неглупый, по своему характеру ярый приверженец левой идеологии, причем в ее «фундаменталистском» формате. Зовут его Чижевич Вилен Аркадьевич.
Его общественные дела очень нервировали директора школы, где он работал. Тот случайно узнал об «истиновцах» и тут же поставил вопрос ребром: или работа в школе, или организация. Чижевич выбрал второе. Он уволился, организовал сапожную мастерскую, чтобы сводить концы с концами, и с той поры, если и не стал закрыт для внешнего мира, на публике появлялся нечасто.
Он и его соратники лишь два раза в год проводили публичные акции, собираясь у памятника Ленину – первого мая и седьмого ноября. Причем отдельно от других левых и коммунистов, которые в их глазах были отступниками от подлинного марксизма-ленинизма. В своих выступлениях «истиновцы» ратовали за все ту же «мировую революцию». В остальное время их не было видно и слышно.
– Ну, и ты полагаешь, что эта компания может быть причастна к тому, что случилось с Лосевым? – недоверчиво прищурился Гуров.
– Напрямую? – пожал плечами Вольнов. – Скорее всего нет. Но косвенно… Например, из этой среды мог выйти человек, который способен нажать на гашетку. Думаю, что не открою вам Америку, если скажу, что фанатизм в определенной ситуации эквивалентен очень большим деньгам. То, что платный киллер будет выполнять за десятки и сотни тысяч долларов, хорошо сориентированный фанатик выполнит бесплатно. Меня всегда напрягали группировки подобного рода. Я уже не раз замечал: чем тише она живет, тем более громкий «нежданчик» можно от нее заполучить.
Кроме «истиновцев», по словам Александра, в Якорном базируется еще одна группировка, именуемая «Меч небес». Правда, «меченебесники» придерживались идеологии правого, в чем-то даже коричневого оттенка. Появилась эта группировка позже, лет шесть назад, и объединила в себе сторонников построения жестко централизованного, унитарного государства мелкобуржуазного типа. Как былой социализм, так и недавний олигархат девяностых, который во многом и сегодня имеет место быть, члены группировки «Меч небес» отвергают начисто.
«Меченебесники» о себе заявляли почаще. За последние пять лет они несколько раз устраивали несанкционированные, пусть и малочисленные, зато шумные акции на районном рынке, в ходе которых обличали местную власть, потакавшую, по их мнению, торговцам из южных регионов и притеснявшую местных. Правда, погромов и рукоприкладства себе не позволяли, однако обстановку создавали довольно напряженную. Даже приход Лосева и наведение им порядка в рыночной торговле «меченебесников» не остудили.
– Откровенно говоря, я и этих не считаю организаторами покушения при всей их одиозности, – особо отметил Вольнов. – Но «прозвонить» их, думаю, не мешало бы.
– А у этих кто главный? – поинтересовался Станислав.
– Мичман запаса морской пехоты, зовут его Верстовой Валерий Савельевич. Работает начальником охраны на местном заводе по переработке молока, там же и вербует себе кадры. Что интересно, у Чижевича контингент группировки постарше – в основном от сорока до шестидесяти. У Верстового помоложе – от двадцати до сорока. Но это, так сказать, ядро. А так и у тех, и у других есть и доармейская молодежь, и пенсионеры.
– Ну, «Народная истина» – это понятно, а почему – «Меч небес»? – иронично усмехнувшись, спросил Гуров.
– Этот Верстовой большой поклонник истории, но в узком ее прочтении – прежде всего истории славян. Вроде бы он откуда-то узнал про некий «Меч небес», который сокрыт на территории России. Его отковали древние славянские боги и оставили своим потомкам для защиты русских земель. И этот меч явится русам в час испытаний, когда будет поставлен вопрос о самом факте существовании русской земли – быть ей или не быть.
– Впечатляюще! – сдержанно рассмеялся Крячко.
– А на что они живут? Я имею в виду, и «истиновцы», и «меченебесники». Ведь всякая организация требует расходов. У них какие-то взносы или что-то еще?
– Про взносы ничего не слышал, – ответил Александр. – Ими как-то заинтересовались налоговики. Ну, они сослались на частные анонимные пожертвования и использование своих личных средств. Тут к ним не придерешься. Хотя… Да! И те и другие явно не бедствуют. Чижевич ездит на хорошей «Шкоде», Верстовой – на новой «Дэу». Не исключаю даже того, что при всей своей несхожести они питаются из одной и той же кормушки.
«Мерин», проворно пожирая один за другим десятки километров трассы, менее чем за полчаса преодолел путь до Крупянина. Вырулив из-за большой куртины молодых осин, разросшихся справа от дороги, машина покатила в жиденьком утреннем тумане в сторону довольно-таки большого села, которое уже успело проснуться. Из широких ворот в сторону трассы, громко мыча и принюхиваясь к утреннему ветерку, тянулось немногочисленное стадо щупловатых коров.
Свернув с шоссе на дорогу, ведущую к селу, Стас сочувственно отметил:
– Прямо какой-то коровий Бухенвальд на прогулке. Похоже, животина тут содержится на голодном пайке. Ну что, мужики, как и обговаривали, сейчас везу вас в здешнюю контору и сразу же еду в Сорокино? Лева, не забудь в нужный момент отправить мне сигнал.
– Не забуду, не забуду! – усмехнулся Лев и добавил: – Смотри уж, сам там не увлекись какой-нибудь сорокинской красоткой. А то сигнал придет, а тебе будет недосуг.
– Когда такое было? – осторожно прорулив по коровьим лепешкам, чтобы не закидать их ошметками машину, возмущенно парировал Крячко.
– Да совсем недавно, в том же самом Мехико… Или забыл уже? – почти нейтрально, с совершенно серьезным видом обронил Гуров.
– А что там было, в Мехико-то? – заинтересовался Вольнов.
– Как-то раз был случай: звоню Стасу, а он – в трудах нелегких, ведет массово-политическую работу с молодой красивой продавщицей… Пашет и пашет! Пашет и пашет!.. – все так же серьезно, с некоторым даже сочувствием пояснил Гуров.
– Вот ябеда! – укоризненно вздохнул Крячко.
– Счастливчик наш Стас, счастливчик! – с утрированной завистью резюмировал Александр. – Мне такого не светит. Нет, нет, возможности и были, и сейчас есть, поступали даже откровенные предложения, но… У нас с женой «джентльменское соглашение» – друг друга не обманывать. Слово дано – держи!
– Вот и у меня та же самая беда… – Лев выразительно развел руками. – Шаг вправо, а тем более налево – увы, карается как измена семейному очагу. Стас даже не понимает, как я ему завидую…
– Ой, он мне завидует! – оставив руль, возмущенно всплеснул руками Крячко. – А сам чуть что пилит, как какая-нибудь злая дуэнья. Все, хватит надо мной куражиться. Тему закрываем! Лучше бы сказали, где тут контора? Кстати, гляньте, сколько домов с заколоченными окнами! Через один. Охренеть!..
Поскольку ни Гуров, ни Вольнов, так же как и он сам, в этом селе еще не бывали, дорогу пришлось спрашивать у случайного прохожего. Как оказалось, контора была уже совсем близко – за соседним поворотом. Оставив Льва и Александра у двухэтажки, стоящей в окружении туй и кипарисов, Станислав отбыл в село Сорокино, которое, как сообщил тот же прохожий, от центральной усадьбы всего в четырех километрах.
