Глава 5

Когда Лев вошел в РОВД, дежурный чуть ли не с порога поспешил сообщить:

– Товарищ полковник, Огородников уже здесь.

Кивнув в ответ, Гуров прошел в коридор и увидел там сидящего на скамейке молодого рослого мужчину «голливудского фасона» – эдакий Грегори Пек рязанского разлива. При его появлении Огородников встал и, поздоровавшись, сдержанно поинтересовался причинами вызова в полицию. Предложив ему пройти в кабинет начальника угрозыска, чтобы там побеседовать в нормальной рабочей обстановке, Лев попросил рассказать о событиях вчерашнего дня с момента выезда из гаража.

Пожав плечами, шофер сообщил, что вчерашнее утро началось, как и обычно. Он пришел на работу, выехал и отправился за шефом. В дороге ничего подозрительного не заметил. Прибыв к дому Лосева, сообщил ему по домофону о своем прибытии. Глава уже ждал его и очень скоро вышел на улицу. То, что было дальше, Андрею запомнилось как дурной, ирреальный сон. Внезапно откуда-то появилась «Ява» с двумя седоками. Мчались они очень быстро. В какой-то миг мотоцикл вильнул в их сторону и приостановился. Сидевший позади водителя тут же открыл огонь из автомата, после чего нападавшие немедленно умчались прочь. Огородников бросился к главе и поспешил затащить его во двор – вдруг эти киллеры не единственные? Вдруг появится кто-то еще?

– Скажи, Андрей, а если бы ты успел среагировать, закрыл бы собой Лосева? – неожиданно поинтересовался Гуров.

Похлопав глазами, тот решительно кивнул головой и ответил:

– Да, закрыл бы.

Хитровато прищурившись, Лев тут же задал следующий вопрос:

– А почему?

– Ну-у… В принципе, в мои обязанности входит не только вождение «персоналки», но и определенные охранные функции. Но, если по совести, он стоит того, чтобы его закрыть. Мужик, конечно, не плюшевый. Скорее, наоборот. Но в любом случае человек он правильный и, я бы сказал, порядочный. Пашет как савраска, постоянно старается что-то сделать именно для района. Да, я бы его закрыл, – твердо добавил Огородников.

– Еще вопрос. А кто и по какому поводу звонил тебе в тот момент, когда ты дожидался Лосева?

– А-а-а! – Андрей хлопнул себя ладонью по лбу и, помотав головой, сокрушенно рассмеялся. – С этим чертовым налетом про звонок я совсем забыл. Да! Было, было… Сначала позвонила жена. Мол, творится хрен знает что! Ни свет ни заря позвонили из «Отечественного ресурса» – это, кол ему в глотку, кредитный банк – и потребовали выплаты долгов по кредиту, хотя мы им ничего не должны. Я попросил ее сбросить мне их номер. А тут и они сами нарисовались. Какой-то мужик, представившийся как замначальника отдела по взысканию кредиторской задолженности, объявил, что по последнему кредиту мы должны «Отечественному ресурсу» десять тысяч.

– А вы кредит у них брали? – уточнил Гуров.

– Брали, но давно уже погасили, – нахмурившись, пояснил Огородников. – Покупали кухонный гарнитур, взяли его в кредит – сразу такую сумму было не потянуть. Зато потом переплатили банку столько, что хватило бы на два таких гарнитура. Но долг мы погасили полностью, и я специально даже положил рублей на полста больше, чем было нужно, чтобы в случае чего к нам никто не смог прицепиться.

– Понятно… О чем дальше вы говорили?

– Ну, я и сказал ему: пошли вы к черту, все долги уже погашены, а любые претензии ко мне – настоящее мошенничество. Ну, а если уж они считают, что долг все-таки есть, пусть подают в суд. А я тогда тоже подам встречный иск о фактическом вымогательстве. И вот, блин, спорим мы с ним, а в этот самый момент раздалась стрельба.

«Надо полагать, именно так они все и запланировали… – глядя в пространство, мысленно констатировал Гуров. – Организаторы покушения решили пойти на хитрость. Они использовали хоть и не самый замысловатый отвлекающий маневр, но он сработал. Понятное дело, местное отделение «Отечественного ресурса» мы проверим. Но… Скорее всего, это были не коллекторы…»

– Теперь вот еще какой вопрос… – Гуров поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. – Лосеву кто-нибудь угрожал по тому или иному поводу? Ты что-нибудь знаешь? Может, он сам об этом упоминал или при тебе ему звонили?

Потерев лоб тыльной стороной кулака, Андрей утвердительно кивнул. Он пояснил, что напрямую глава района при нем никогда ничего такого не говорил, но иногда по его репликам можно было догадаться, что общение с тем или иным чиновником или предпринимателем проходило вовсе не в дипломатическом «духе уважения и взаимопонимания».

Как-то раз, еще ранней весной, у Лосева состоялся весьма жесткий разговор с Семеном Шалопаевым, директором и фактически владельцем сельхозпредприятия «Успех». Тот превратил его центральную усадьбу в заповедник криминала, причем, что можно было считать установленным фактом, хорошо организованного. О том, что на самом деле творится в селе Крупянино, узнать удавалось лишь по шепоткам и слухам. Шалопаев сумел создать систему тотальной круговой поруки, и даже явные преступления, совершенные на территории «Успеха», в силу этого доказать и раскрыть было крайне сложно.

– … Был случай, знакомые рассказали, что начальник охраны «Успеха», а он – правая рука Сыча, то есть Шалопаева, изнасиловал свою падчерицу. Жена этого урода тут же вгорячах написала заявление в полицию. Но не успел участковый дать ему ход, как она снова примчалась к нему и объявила, что оклеветала ни в чем не повинного человека. Мол, поссорились, со зла и написала. Участковый – к потерпевшей. Та – это и без очков видно – сама не своя, а тоже доказывает, что никто ее не насиловал, что с ней все в порядке. Вот такие там дела… – широко развел руками Огородников.

– Да, действительно, дела – как сажа бела… – покачал головой Лев. – Ну и чем же тот садист, на твой взгляд, мог принудить мать и дочь отказаться от обвинений?

– Как это чем? – саркастически улыбнулся Андрей. – На территории «Успеха» периодически бесследно исчезают люди. Их ищут, но не находят. Например, в прошлом году без вести пропал какой-то врач из районной ветстанции. Вместе с водителем.

– А он-то чем не угодил этому самому Сычу?

– Говорят, года три назад у Сыча на одной из ферм вспыхнула опасная зараза. А тот ветеринар об этом как-то сумел разузнать и поднял тревогу. Выехала туда комиссия, а фермы уже и нет! То есть помещения стоят, но все пустые. Поголовье – как испарилось. Кто-то, видать, Сыча успел предупредить, и он за ночь неведомо куда вывез больше сотни быков-двухлеток. Все тщательно вымыто, каустиком обработано… Стали спрашивать рабочих – те все, как один, твердят: никакой заразы у нас не было, ферма давно стоит пустая. Мужика чуть с работы не выгнали. Но уж лучше бы выгнали! В прошлом году поехал он в те края и исчез. А с ним шофер и «уазик». Искали, искали – без толку.

– Ну, а на твой взгляд, что с ними могло произойти?

– У Сыча любимая угроза: я тебя живьем закопаю. Кто знает? Может, и в самом деле закапывает? И еще такой момент! У него на втором отделении – это село Сорокино – главная кормобаза. Там всегда закладывают силос на поголовье обоих отделений. И вот не так давно один тамошний знакомый шепнул мне по секрету, что три траншеи силоса они кончили еще месяц назад, в июне, а четвертую почему-то опорожнили только до половины и бросили, хотя и скотину надо кормить, и скоро уже новый силос надо будет закладывать. Вот люди и шепчутся – уж не там ли эти двое упокоились? Тем более что исчезли они как раз когда шла закладка четвертой траншеи.

– А что же ты не рассказал об этом полиции? – Во взгляде Гурова читался укор.

– Чтобы и меня закопали где-нибудь? – со встречным укором ответил Огородников.

Как по секрету рассказывали жители Крупянина, на работу к себе Сыч преимущественно набирал тех, кто отбывал сроки заключения. Такие у него были в особенном почете. Возможно, потому, что бывшие зэки более склонны придерживаться «омерты» (закона молчания).

По мнению Огородникова, Шалопаеву самому давно пора бы сидеть на нарах. Но он благодаря своим связям, невзирая ни на что, был не клят, не мят. Да и чего ему было волноваться? В конце каждого месяца на бойне хозяйства резали быка центнера на три-четыре, грузили в машину банки с медом, ящики со сливочным маслом и везли эту «прикормку» по районным и областным конторам. В итоге все и всегда у Сыча было шито-крыто, и любые к нему претензии и жалобы – как с гуся вода.

– Кстати, Лев Иванович! Ничего этого я вам не говорил. Хорошо? – вопросительно взглянул на Льва Андрей.

– Хорошо… Но давай вернемся к конфликту Лосева и Шалопаева. Расскажи, как именно это происходило.

Крепко стискивая меж собой ладони и морща лоб, Огородников вспомнил события минувшей весны. По его словам, до Лосева не раз доходили сведения о безобразиях в АОЗТ «Успех», и он предпринимал попытки разобраться с происходящим. Но Шалопаев все приглашения в район игнорировал, поскольку считал себя величиной особой, району никак не подчиненной. А любые попытки его приструнить натыкались на окрики из областных контор. Да и как не вознестись, если и в областном минсельхозе, и в обладминистрации почти все двери кабинетов он открывал, можно сказать, пинком?! Поймать его в пределах сельхозпредприятия тоже было делом непростым – он постоянно находился в разъездах. Во всяком случае, так уведомляло его окружение.

Но однажды их встреча все же состоялась. Прямо на дороге. Как-то Андрей вез Лосева на встречу с ветеранами в отдаленное село Колоски, которое находится в самом глухом углу района. Лосев, не так давно восстановивший дорогу до забытой деревни, решил лично проверить качество работы дорожников. Проезжая мимо Крупянина, Андрей вдруг увидел, как на трассу вырулил черный «Лексус» Шалопаева.

– Николаич, вон едет Сыч. Тормознем? – спросил он главу.

– Сыч? Шалопаев? – удивился Лосев. – Тормозни!

Зная, что фарами мигать бесполезно – чванливец Сыч на это даже не обратил бы внимания, – Андрей резко свернул влево, перегородив «Волгой» большую часть дороги. Теперь объехать ее никакой возможности не было. «Лексус», издав громкий сигнал своего раздражения и недовольства, неохотно остановился. Выйдя из кабины, Лосев направился к «японке». Заднее дверное стекло медленно опустилось, и Шалопаев – лысеющий брюнет лет пятидесяти с крючковатым носом и едким, высокомерным взглядом бесцветных, водянистых глаз – язвительно пробурчал:

– В чем дело? Что за выкрутасы?

– Во-первых, здравствуйте, господин Шалопаев, – без намека на нервозность, спокойно заговорил глава района. – Я хотел бы знать, почему вы игнорируете приглашения на районные совещания, где вообще-то вам надо бы присутствовать. Ваш телефон постоянно недоступен, ваши подчиненные хронически не знают местонахождения начальника, а вопросов к вам накопилось более чем достаточно. Ну раз уж не получается поговорить у меня в кабинете или у вас, давайте поговорим здесь.

– А чего нам с тобой говорить-то? – скривив рот, откровенно хамски парировал Сыч. – Тебе надо – говори, я выслушаю. А так-то вообще ты мне не нужен. Я с тобой встречаться не собирался и не собираюсь.

– Будешь! Будешь и встречаться, и говорить! – предельно жестко отчеканил Лосев. – Что съежился? Я смотрю, ты из своей жестяной скорлупки и выйти-то боишься. Или ножки такие хлипкие, что тебя носить уже не в состоянии? – насмешливо добавил он.

– Слушай! – закипая, заорал Шалопаев. – Я таких, как ты, уже десяток пережил. Понял?! И тебя переживу! Ну, что хотел сказать-то? – наконец-то выйдя из машины, зло огрызнулся он.

– Отойдем в сторонку. Там и потолкуем. – Лосев широким жестом руки указал на дорогу, и они неспешно зашагали прочь от своих авто.

Теперь Огородников не слышал ни слова из их разговора и мог судить о нем лишь по жестикуляции собеседников. Они и внешне смотрелись как два антипода. Подтянутый, крепкий, статный глава явно был не чета корявоватому «латифундисту» с сутулой спиной и «рюкзачком» живота, распирающим дорогой итальянский пиджак. Они шли вдоль обочины дороги и о чем-то говорили, судя по всему, в весьма жестких интонациях. Андрей, заметив идущие по трассе машины, отъехал на обочину, чтобы освободить проезжую часть. Из шалопаевского «Лексуса» вышел шофер Сыча и с недовольным видом направился к «Волге».

– … С этим холуем долбаным, Ленькой Басмахиным, мы до этого как-то уже пересекались, – усмехнулся Огородников. – Он весь в своего хозяина – высокомерный, наглый, весь на дешевых понтах… Подошел и цедит сквозь зубы: «Ты, что, всегда так рулишь? Тебя за это еще ни разу не били? А то, смотри, можно и в морду схлопотать!»

– Что, у этого Леньки силы немерено? – сдержанно улыбнулся Гуров.

– Ну, так-то он не слабенький. Ему уже за сорок, но в Крупянине и Сорокине он всех гоняет. Так ведь и я не с помойки! У меня по боксу первый разряд и хорошая подготовка по боевому самбо. Вышел к нему, говорю: «Что, слишком крутой? Давай прямо сейчас крутизны поубавлю!» Он тут же попятился, начал на Николаича бочку катить. Типа того, что это он о себе возомнил? Да Семен Арсентьевич завтра же его выпрет из глав. Один звонок губернатору – и Лосев пойдет улицы мести.

– Неужели этот Шалопаев и в самом деле такой всемогущий? – недоверчиво прищурился Лев.

Рассмеявшись, Андрей пояснил, что Сыч большой мастак по части приобретения нужных «друзей». И среди областных министров, и среди депутатов, и среди правоохранительных структур. Когда ему выгодно, он умеет быть по-лакейски угодливым и предупредительным. Пригласив в гости того или иного влиятельного чина, стелется перед ним ковром и старается предупредить каждое его желание. Зимой организует охоту на косулю и кабана, летом – рыбалку на принадлежащих ему прудах, банкет на лоне природы, с охранниками, стоящими по периметру… Ну и как апофеоз гостеприимства – посещение сауны с юными «массажистками», вербуемыми из соседних сел.

– И чем у вас с Леней этот разговор закончился? – полюбопытствовал Гуров.

– Я ему ответил, что даже если Николаича и снимут, он уйдет человеком. Он себя ничем не замарал. Да и я тоже тогда уйду, потому что тошно будет возить какого-нибудь козла, после того как поработал с нормальным, правильным мужиком. Я себя тоже не замарал и не замараю. Я свою кровную дочь подкладывать под начальника считал бы западло. Он аж зашипел, как гадюка, которой хвост прищемили. Плюнул, заматерился и побежал к машине.

– Насчет дочери – это ты о нем? – На лице Льва отразилось крайнее недоумение.

– А о ком же! – в голосе Андрея звучало нескрываемое презрение. – Года три назад его дочка закончила школу, собиралась в институт. Видел я ее как-то мельком – красивая, даже очень. Этот сморчок Сыч глаз на нее положил и предложил Леньке, чтобы она пошла к нему секретаршей. Тогда ни она, ни Ленька ни в чем отказа знать не будут. Тот обрадовался и лично сам за руку привел девчонку в контору, хотя тут и дураку было понятно, для чего она Сычу.

– Слушай… – ошарашенно развел руками Гуров. – А может, это просто сплетни? Ну, неужели человек до такой степени может быть мразью?

– Еще как может! Кстати! У него, между прочим, имеется мотоцикл «Хонда». И он – это я точно знаю! – гоняет на нем здорово.

Последнее Льва очень заинтересовало.

– То есть надо понимать так, что он хороший мотоциклист и к тому же как верный пес предан своему господину? Занятно… Выходит, теоретически он тоже мог быть за рулем «Явы»? Так, так, та-а-к… И все же, о чем говорили Лосев и Шалопаев во время того разговора, не знаешь?

Пожав плечами, Андрей пояснил, что и в самом деле этого не знает, но догадывается. Буквально на следующий же день на поля «Успеха» отправилась комплексная комиссия райсельхозуправления и земельного комитета, которая установила факты хищнического землепользования, приводящего к фактическому уничтожению плодородного слоя почвы. Шалопаев, стремясь выжать максимальную прибыль из арендуемого им госфондовского клина пахоты, лет по семь-восемь кряду на одних и тех же полях сеял подсолнечник. В результате такой «агрономии» сотни гектаров превращались в бесплодные пустыри. Охранники Шалопаева, пытавшиеся помешать работе комиссии, были задержаны нарядом полиции и отправлены в «обезьянник».

На следующий же день районная прокуратура начала проверку по факту рукоприкладства в отношении индивидуального предпринимателя, приезжавшего в Крупянино торговать арбузами. Стремясь контролировать все и вся, Сыч огородил центральную усадьбу трубами, а единственные ворота охраняли его холуи. Всякий желающий торговать на территории села был обязан испросить личного согласия Шалопаева, соответственно подкрепив свою просьбу подношением.

И вот торговец из соседнего района, решивший открыть торговлю невдалеке от ворот в село, был избит охранниками. Его машину тоже крепко «покоцали», а товар побили и разбросали. И если жаловаться на Сыча ходили только в полицию и прокуратуру, где любые заявления уходили в никуда, то этот коммерсант пошел прямо к Лосеву. Хоть и не без сопротивления, но глава района нашел способ заставить «служителей закона» исполнять свои обязанности.

– … Сыч сначала попробовал подергаться, но, по слухам, ему сказали его же кореша: знаешь, братан, ты всех уже затрахал своею простотой. Улаживай сам – на Лосева у нас ничего нет, а убрать его просто так не получится, за него поднимется все население, а нам на хрена такой геморрой? – смеясь, продолжил Огородников. – Ну, он тут же и пошел на попятную. Тому коммерсанту выплатил компенсацию, возместил за машину и товар. С ворот тут же убрал охрану. Начал ездить на районные совещания… Хотя – это и козе понятно – он остался сам собой, такой же сволочью, как и был, а на Николаича зло затаил страшенное. Вот такие дела…

– Этот Сыч очень злопамятный?

– Не то слово! – убедительно кивнул Андрей. – Это яд двуногий, ходячая бочка отравы.

По воспоминаниям людей, знавших Шалопаева, его еще в школе прозвали Сычом за злобный и нелюдимый характер. Он в школе всегда сидел один на самой последней парте. И даже если кто-то желал сесть с ним вместе, он любыми путями выживал соседа. Всех без исключения он считал отбросами, а себя непризнанным гением. Поэтому всегда сидел, надувшись и таращась, как сыч из дупла.

Всякого, кто хоть как-то его задел, он немедленно записывал в специальный блокнот. В те годы над этим смеялись. А потом, когда он влез во власть, тем, кто был туда вписан, стало не до смеха. Его месть была изощренной и беспощадной. А мстить он умел и любил. Всех своих обидчиков (или тех, кого он воспринимал таковыми) Сыч очень быстро выжил. Иным пришлось бежать, бросая нажитое. И даже сейчас, по прошествии многих лет, случись дотянуться до занесенных в «расстрельный список», Шалопаев может учинить самую гнусную подлость.

Задав Огородникову еще несколько вопросов, Гуров на всякий пожарный взял его номер и отправился в «Пищу богов» – уже был пятый час, и под ложечкой сосало не на шутку. Когда он вышел из здания РОВД, запиликал его сотовый. Это был майор Артюхин.

– Лев Иванович, провели мы обыск в квартире, которую снимал Демьясных, он же Скорпион. Зачистил он там все досконально, даже отпечатки пальцев стер. Но в мусорном баке рядом с домом наши ребята нашли джинсовую куртку. Тамошние бабульки сказали, что ее туда бросил жилец той квартиры, где проводился обыск. Он куда-то сильно спешил, можно даже сказать, драпал, поэтому-то и обратил на себя их внимание.

– Молодцы! Куртку уже исследовали?

– Да, Лев Иванович. Криминалисты ею занимаются, но уже самый первый экспресс-анализ показал наличие в одном из карманов микрочастиц препарата, которым был отравлен Михаил Вилюев.

– Отлично! Что еще?

– Мы запросили у сотового оператора информацию о звонках этого Скорпиона – куда звонил он и кто звонил ему. Так вот, большая часть звонков была по Москве – но это, скорее всего, связано с его работой в службе такси. Еще четыре или пять звонков – тоже непонятно, чьи и откуда. Возможно, у кого-то из круга общения Скорпиона имеется мощная аппаратура, позволяющая подавлять любую идентифицирующую его информацию. Единственное, что нам сообщили из сотовой компании, Демьясных общался с заграницей. Скорее всего с Европой. Это пока все.

В позитивных эпитетах оценив работу оперов, Лев порекомендовал продолжить начатую работу, хорошенько изучив связи Скорпиона с Трамваем.

– Лев Иванович, уже начали! – бодро доложил майор. – Среди соседей по дому этого Кушнилина-Рачкина-Гнедухова ищем свидетелей его контактов с Демьясных. Сделали запросы в те ИТК, где они отбывали сроки.

Едва Гуров закончил разговор с Артюхиным, как его телефон снова разразился сигналом вызова. На этот раз звонил Стас.

– Лева, как там успехи? Мы уже возвращаемся в Якорный. Ты сейчас где? – жизнерадостно и бодро поинтересовался он.

– Иду в «Пищу богов», потому что чертовски проголодался… Вас-то небось в Потаповке покормили? – с утрированным упреком проговорил Лев.

– Гм… – на секунду замялся не ожидавший подобного вопроса Крячко. – Врать не буду – покормили. Но перехватить чего-нибудь еще все равно не отказался бы. Ты же меня знаешь! Так что без меня не начинай, минут через десять прибудем! Кстати, едем не с пустыми руками. Есть интересные результаты.

– Ну, и у меня тоже кое-что нарисовалось. Есть даже подозреваемый. Правда, боюсь, хоть он и мразь запредельная, но… Не все там стыкуется, как хотелось бы. Ладно, подъезжай, обговорим.

…Поездка Станислава в сторону Потаповки и Козловки выдалась хоть и не изобилующей открытиями, зато интересной и познавательной. Озирая живописные просторы Якорненского района, он катил по шоссе вслед за синим «Москвичом» Струкова. Анатолий Реонкин и эксперт-криминалист Евгений обсуждали разницу в характерах потаповцев и козловцев. По мнению капитана, потаповцы были куда более открытыми и приветливыми, нежели козловцы. Для вторых, считал он, что соврать, что чихнуть и пожелать здоровья, разницы не было никакой, тогда как обитатели Потаповки, по его мнению, всегда были и правдолюбами, и правдорубами.

– В Козловке могут купить с рук только что украденное у их же соседей и никому об этом не сказать. А вот в Потаповке за это же самое тут же всех поставят в известность, да еще и сами морду набьют… – соглашаясь с ним, констатировал Евгений. – Правильно говорят: что ни город – то норов, что ни деревня – то обычай.

– А с чем же это может быть связано? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Крячко. – Села находятся в одном районе, люди, в принципе, везде есть и хорошие, и не очень. Ну не может же быть так, чтобы все село без исключения – или «честняки», или «крысы»!

– О-о-о! Это еще с очень давней поры тянется, – махнул рукой Реонкин. – Рассказывают так, что лет двести назад хозяином Козловки был какой-то отмороженный помещик – то ли из торгашей он происходил, то ли из разбойников. И сам был по характеру, как тогда называли, форменный башибузук, и дворню свою на это же нацеливал. Он и лес посылал рубить по чужим рощам, и скот заблудший угонять… Коль его мужик украл и не попался – от барина похвала, коль сплоховал и влип – выкручивайся сам, он ничего не знает. А в Потаповке хозяином был отставной поручик, герой Отечественной войны. Тот человек был очень порядочный – и сам чужд воровству, и сельчан приучал к честности. Вот так оно и пошло, от корня, от века…

– Это что! – рассмеялся Евгений. – Вон, в Грицунском районе, говорят, есть село. Так оттуда никто девок замуж не берет. У них тоже испокон веку в порядке вещей выбрасывать мусор прямо под окно. Там по улице-то не проедешь – вся дорога усыпана золой вперемешку с горелыми гвоздями. Как они сами ездят, хрен его знает.

– Женя! – в голосе Реонкина звучал ироничный укор. – О чем ты говоришь? Да у нас половина дорог в России с обочинами, загаженными мусором. Грубо говоря, таких безголовых засранцев и помимо той деревни – пруд пруди. Это сейчас, при Лосеве, наш район стал почище. А что было до него?! Все придорожные полосы представляли собой сплошные помойки. Да, Лосев действовал жестко – и штрафовал, и выгонял всех на субботники. Зато теперь всем нравится, что у нас лучше, чем у соседей. А сколько было злости, матов, сплетен?! Одна эта тупая кошелка, Феофания Крючок, в своем «Либеральном фронте» вылила на него не один ушат грязи.

– Что за «Либеральный фронт»? Можно подробнее? – заинтересовался Стас.

– Лет пять назад, когда Лосев еще только заступил на свою должность, помимо старой районки «Вести Якорного» появилась бесплатная газета «Либеральный фронт». – В голосе капитана звучал едкий сарказм. – Она позиционировалась как чисто рекламная, но в ней выходила и новостная полоса. И вот там все то, что происходило в районе, частенько выворачивалось наизнанку. Скажем, задержала наркополиция «пушеров» с наркотой – тут же статья о «неоправданно жестких мерах пресечения». Попалась на взятке начальница отдела образования – статья: вы только гляньте, кого Лосев берет на работу. Ну и так далее…

– Феофания, сокращенно – Фофа, она местная, – вступил в разговор Евгений. – Мы с ней учились в одной школе. Она года на два моложе. Мне сейчас тридцать, значит, ей – двадцать восемь. Вот… Талантами особыми не блистала. Кое-как закончила педучилище. Но работать пошла корректором в районку. Начала пописывать статейки. А тут, как говорится, откуда ни возьмись, какой-то «добрый дядя» выделил финансы на новую газету. Фофе предложили стать ее редактором. Ну а она, как пионерка, всегда готова. Вот теперь и коптит районное небо своими перлами…

– Но тем не менее, этот «Либеральный фронт» все равно кто-то читает? – утвердительно спросил Крячко.

– Понятное дело! – язвительно хохотнул Реонкин. – Все, для кого Лосев – кость в горле, обязательно читают. Вся торгашня из числа полукриминальной, вся чинушня подколодная, кому он перекрыл денежный «кислород», кто до него хапал и ртом, и задом… И в нашей «конторе» немало таких, кто ручки сейчас потирает и ждет, что Лосев не выйдет из комы. До него тут как было? Пару лет жезлом помахал – «Опель» или «Дэу» у крыльца. Еще лет пять позагребал «бабло» – коттеджик где-нибудь под областным центром. А сейчас – все. Он и сам живет только на зарплату, и других к этому приучает. А отвыкать от больших денег – ох, как сложно!