Глава 5
Нина растушевала у Джози под глазом карандашную линию. Джози сердито зыркнула на мать:
— Хватит, а то опоздаю.
— Сейчас, только веки остались. — Нина глянула поверх очков и наложила дочке мерцающие тени. Потом поцеловала Джози в лоб. — Красавица!
— Ничего подобного!
Джози не кокетничала, она терпеть не могла комплиментов своей внешности.
— Иди, веселись, и чтоб никакого…
— …алкоголя, наркотиков и секса, так?
— Я собиралась сказать — никакого смывания в ванной моих усилий, но ничего этого тоже, юная леди. Когда мама Натали вас привезет?
— В двенадцать?
— В половине одиннадцатого, как договаривались. Я просто хотела убедиться, что ты помнишь. Вы же не заставите Лору ждать?
— Ну, мам!.. — Джози поправила ремень на бедрах, перекинула через плечо сумку и поцеловала мать.
— Ну, Джози!.. — с усмешкой передразнила Нина. — Беги, а то опоздаешь на свой концерт.
Джози выскочила было из спальни, но тут же вернулась к компьютеру, поерзала мышкой. Нина с порога успела заметить, как на экране что-то мелькнуло, и Джози, щелкнув клавишей, закрыла «окно».
— Что это было?
— Да так, дурацкая игра.
Джози бросила на мать взгляд, означавший, что если та вздумает углубиться в тему, то испортит прекрасное расположение духа, в котором обе пребывали после целого часа возни с одеждой и макияжем. Нина учла молчаливое предостережение и только оглянулась на компьютер, выходя из комнаты.
Со двора донесся нетерпеливый гудок.
— Папа уже в машине!
Джози застряла на пороге.
— Иди же! Он ждет. — Нина подтолкнула дочку за дверь. — Концерт тебе понравится.
Она коснулась головы Джози невесомым поцелуем и проводила взглядом двух самых дорогих ей людей.
Мика Кеннеди занесло в Нинину жизнь штормовым ветром.
Летом нежданный циклон перекрыл судоходные фарватеры в устье реки, бортовым машинам запретили въезд на высокие мосты. Струи теплого ливня стегали по стенкам студийного фургона, порывы ветра сотрясали его от колес до самой крыши. Грохот стоял такой, что приходилось орать во все горло, чтобы тебя услышали.
— Я почти закончила. — Нина легкими движениями прижимала губочку к щекам репортера. И жутко нервничала. До этого она видела его только по телевизору, а теперь, поди ж ты, кладет тон на его нос.
— Какого черта тратить время! — проворчал он далеко не таким приятным голосом, какой Нина привыкла слышать с экрана. — Все к дьяволу смоет, как только я шагну за дверь. Какому идиоту придет в голову торчать на улице в такую непогодь, не говоря уж о том, чтоб выйти в море?
— Один такой нашелся, и ты сейчас возьмешь у этого идиота интервью, — бросил помощник режиссера, защелкивая планшет. — Нина, у нас одна минута.
Нина кивнула и ускорила темп. После окончания колледжа это была ее первая настоящая работа. Во время учебы она пару недель проходила здесь практику и, получив диплом, подала заявление на постоянную работу сюда же, в новостную редакцию. Люди интересные, и пусть зарплата мизерная, зато Нина делала то, что ей нравилось больше всего и что у нее здорово получалось, — меняла людям внешность.
— Готово. — Нина захлопнула крышку на бутылочке с гримом. — Нет, погодите. — Она провела мягкой кисточкой по лбу раздраженного репортера. — Теперь все.
Дверь фургона отъехала в сторону, ворвавшийся внутрь ветер поднял мини-смерч. Репортера приняла в свои объятия съемочная группа, которой предстояло снять короткое интервью с человеком, несколькими часами ранее вытащившим из волн собаку. Он и сам едва не утонул, пришлось вызывать спасательный катер. Нина подумала, что собачьему спасителю тоже не помешало бы наложить грим — щеки у него были пунцовыми.
Она шагала за командой через автостоянку к краю пристани, спотыкаясь и качаясь под шквалистыми порывами ветра. Непромокаемая куртка вздувалась парусом, к груди Нина прижимала сумку с гримерскими принадлежностями. Хотя что в них проку при такой погоде? Команда взялась за дело, репортер расспрашивал бедового смельчака про его подвиг.
— Новостей не хватает, что ли? — Ветер отнес слова Нины, оставив на губах соленый привкус. — Я там подожду! — крикнула она, но никто не услышал: команда с кислыми лицами сражалась с непогодой.
Мечтая укрыться от нестерпимого ветра, она подошла к деревянному навесу с тремя стенами, что смотрел открытой стороной на море.
Внезапно несколько бумажных листов вылетело из-под навеса и закружилось вокруг ее ног, один мокрый лист солдатской крагой обернулся вокруг щиколотки.
— Ой-ой! — воскликнула Нина, глянув вниз. Серо-голубая краска измазала штанину ее черных рабочих брюк.
— Изумительно! — произнес глубокий голос. — Оттенки идеальны.
Нина подняла голову, вглядываясь в пелену моросящего дождя. Этот голос, не в пример ее собственному, не улетал с ветром в море. Из-под навеса появился мужчина с кистью в руках. Нина с подозрением уставилась на него.
— Я про краску у вас на ноге. Это просто невероятно.
— Неужели? — Она потянула с ноги бумажный лист, а тот взял и надорвался. — Ох, простите.
Незнакомец не слушал. Присев, он изучал Нинины брюки.
— Видите, как ультрамарин смешался с виридианом? Как одна краска проникает в другую? Как размывается по краям? — Прищурившись, он разглядывал край брючины. — Я целый день пытался добиться этого эффекта. И вдруг откуда ни возьмись являетесь вы, прогуливаетесь тут, и у вас на ноге появляется именно то, что мне необходимо. — Мужчина встал.
— Вообще-то я не прогуливаюсь. — Ветер трепал Нинины волосы, хлестал длинными прядями по лицу, превращая картину перед глазами в сплошной сюр. — Я искала, где бы спрятаться от ветра и переждать, пока наша группа отснимется. Мне надо быть поблизости.
Она махнула в сторону студийного фургона и приподняла свою гримерскую сумку. А ветер ухватился за рисунок, разорвал надвое, и одна половинка, вырвавшись из ее пальцев, умчалась, хлопая крыльями, в море. Нина испуганно ахнула и закусила губу.
— Пустяки. Ничто в сравнении с этим. — Мужчина снова нагнулся и, едва касаясь, провел пальцем по Нининой ноге.
— Не страшно, честное слово. Отстирается.
Она смотрела на склоненную голову. Волосы у незнакомца были не седыми, а скорее пепельными, цвета остывших угольков. Под стать погоде, подумалось Нине.
— Нет, нет, только не надо стирать! Знаете что? — Он выпрямился, и его лицо оказалось совсем рядом с Нининым. — Продайте их мне. Я хочу купить ваши брюки!
Нина рассмеялась, и в этот момент порыв ветра толкнул ее в сторону. Сквозь морось сверкнула ее белозубая улыбка.
— Продать вам брюки? Вы с ума сошли! — Качая головой, она двинулась назад к съемочной группе.
— Постойте! Я дам сто фунтов. Умоляю!
Нина обернулась. В глазах мужчины сгустилась сероватая синева грозового облака, в тон волосам. Он не шутил.
Нина вскинула руки: сдаюсь!
— Бог с ними, с деньгами. Раз для вас это так важно, черкните адрес — я вам пошлю брюки по почте. Все равно они старые. — Соленый ветер обжигал губы, которые не могли сдержать улыбки. — Меня еще никто не просил снять брюки по такому странному поводу.
Ухмыльнувшись, мужчина размашисто намалевал кистью имя и адрес на оставшемся обрывке рисунка и вручил Нине.
— Опережая вопросы, подтверждаю — да, я голодранец, — сообщил художник, пока она изучала адрес.
Нина с трудом разобрала написанное:
— Инглстон-парк. Никогда не слыхала.
— Счастливица! Это мерзостный гадюшник на задворках города. Населен исключительно последними неудачниками, потерпевшими крушение и в этой жизни, и в прошлых инкарнациях. — Он расхохотался. — А кроме шуток — ничего такого. Просто хижина. В лесу.
— Здорово. — Нина подумала о собственной комнатушке над дешевой забегаловкой. — Держу пари, вас не будит по утрам запах пригоревшего масла и сосисок.
— Нина! — донесся крик помощника режиссера.
— Похоже, я нужна. Ждите посылки с брюками!
Нина бегом припустила к своей группе. Короткий взмах руки через плечо — и художник остался стоять на пристани, провожая взглядом студийный фургон.
— Уже дрыхнет как сурок. — Нина забралась с ногами на диван.
— Похоже, знатно повеселились на концерте. Но у меня душа не на месте всякий раз, когда она уходит по вечерам. Мало ли что может случиться. — Мик опустился на диван рядом с женой. — И если честно, даже не знаю, как я переживу, когда она приведет домой приятеля. При одной мысли, что какой-то чумазый пацан прикоснется к моей девочке, я… — Мик сморщился и затряс головой.
— Не переживай, она у нас не дурочка, не бросится на шею первому встречному, — засмеялась Нина.
— Может, и так, но когда это произойдет, тебе все-таки лучше меня связать покрепче.
Они и не думали, что это время когда-нибудь наступит, что Джози станет девушкой, будет бегать на свидания и вечеринки, влюбится. Казалось, до этого еще так далеко.
— Знаешь, наверное, зря мы провели ей Интернет. Ты обновил настройки родительского контроля? — Это была главная Нинина головная боль.
— Само собой. Я уже говорил, ничего опасного ей не увидеть.
— Не в том дело. Я Джози доверяю, меня другое тревожит. Чаты всякие, все эти социальные сети, снимки и видео, куда ни кинь глаз… а Джози сейчас — такая легкая добыча.
— Да там все довольно безобидно. — Мик вытянулся на диване. — И тем не менее все под контролем. Ты ведь сама сказала — она у нас не дурочка. Я ее спрашивал, чем там она в Интернете занимается. По большей части играет в какую-то интерактивную игру, как все. Так что у нас нормальный ребенок.
Нина задумчиво кивнула.
— Должно быть, эту игру Джози и закрыла перед выходом. Мне показалось, она не хочет, чтоб я видела.
— Конечно, не хочет. Ей же пятнадцать. Ну и кто из нас с ума сходит? — Мик крепко провел руками по усталому лицу. — Брось, не бери в голову. Там у них все понарошку. Выдуманный мир.
— Да, но этот мир у нее в комнате. И в голове.
«Самое уязвимое место. Запросто может ей навредить».
— Все подростки скрытные, так уж они запрограммированы. Ничего нам не рассказывают. — Мик зевнул и взял Нину за руку. Если бы не пришлось допоздна ждать Джози с концерта, они с Ниной давно были бы в спальне. — Подумаешь, девочка немножко посидела в Интернете. Нашла из-за чего переживать. Вот заведет она себе настоящего парня, тогда — да!
— Ты прав. Просто меня нужно время от времени урезонивать. Непростое это дело — растить дочку, я вечно дрожу за нее. Каждый день читаешь про педофилов, поножовщину и…
— Ш-ш-ш. — Мик прикрыл ей рот сначала пальцем, потом губами.
У себя наверху они занялись любовью, беззвучно и медленно, — два родных тела, доверяющих и нужных друг другу.
Прикрыв голые ноги простыней, Нина долго слушала тишину. В соседней комнате что-то пробормотала во сне Джози, затем и Нина окунулась в тревожный сон, и снилось ей нечто давно забытое.
Косой дождь ударил по саду, по дому. На западе, над устьем реки, нависли серо-лиловые тучи. Гнилое выдалось лето. Голову на отсечение — дождь зарядит на весь день.
— Вот и поработала в саду, — бормотала Нина, поднимаясь по лестнице.
Мик отправился в мастерскую ни свет ни заря. Время поджимает, к концу недели ему надо закончить несколько полотен для одной известной лондонской галереи, где изъявили желание получать его работы регулярно. О деталях заказа Мик помалкивал и разве что не краснел стыдливо, словно опасался хвастовством сглазить удачу. Но если не управится к сроку, на его место, как он говорил, слетятся десятки голодных художников.
Нина постучалась в спальню к Джози:
— Как насчет шопотерапии, солнышко? Тебе не помешает пара новых джинсов.
Ответа не последовало, и Нина вошла.
Шторы были еще задернуты, в комнате пахло сладкими духами и нестираным бельем. Джози, вздрогнув от неожиданности, крутанулась на стуле.
— Мам! — Она поспешно закрыла «окно» на экране компьютера. — Я тебя не слышала.
Лицо у нее пылало, и на мгновение Нине показалось, что дочка плакала.
— Ты еще не одета, Джо? А я думала, прошвырнемся по магазинам.
Нина забрала в горсть дочкины лохмы и завязала узлом. Джози мотнула головой, узел рассыпался.
— Не трогай меня, мам. — Она отстранилась. — Нам обязательно куда-то идти?
— А что, у тебя есть более интересное занятие? — Нина отдернула шторы и приоткрыла окно. На подоконник упали капли дождя.
— Нет, просто хочу побыть одна.
— Дай тебе волю, так ты весь день проторчишь за компьютером.
Нина подхватила дочь под мышки и приподняла. Джози кулем повисла у нее на руках, нехотя встала и, хмуро глядя на мать, отодвинулась подальше.
— Отправляйтесь-ка в душ, юная леди, а потом — по магазинам! — Нина взяла в охапку грязную одежду.
Будто стирая мамино прикосновение, Джози обхватила себя руками.
— Почему я всегда должна делать то, что мне говорят другие?
Нина остановилась в дверях, обернулась:
— Не нарывайся, Джози. Тебе и так позволено очень многое, так что давай не будем ссориться.
— Мне просто надоело… — Джози запнулась, и Нине показалось, что дочкины глаза на мгновение заволокло слезами. Джози, однако, сдержалась. — Прости, мам.
— Да что там у тебя такое в этом компьютере, что ты сидишь возле него как приклеенная?
— Это просто игра, мам. У нас все в нее играют. — Она потупилась, ковырнула босой ногой ковер. — Ну что ты дергаешься?
— Просто игра? Тогда покажи. — Нина свалила ворох одежды у двери и уселась за дочкин стол. — Хочу убедиться, что это безобидно.
Джози хмуро пожала плечами, кликнула мышкой — и на экране задергались, заплясали бредовые персонажи.
— Смотри. Это я. Можно создать похожего на тебя человечка. Он вроде бы ты, а вроде и не ты. Сечешь?
Нина не отвечала. Представляться в Интернете кем-то другим — не так уж безобидно. Сведя брови, приоткрыв рот, Нина наблюдала, как склонившаяся над ее плечом дочь шустро скачет по сайту.
— Это мой дом. Смотри, у меня есть собачка! Ко мне могут заходить друзья, а я могу ходить в гости к ним. Можно устроиться на работу, зарабатывать баллы, покупать на них шмотки и все такое. Можно болтать с кем хочешь — печатаешь вот здесь, а друзья видят у себя на экране. Круто! — Голос Джози возбужденно зазвенел, словно придуманная жизнь была куда лучше настоящей.
Нина сглотнула. Час от часу не легче…
— А ты уверена, что знаешь всех, к кому ходишь в гости, с кем болтаешь?
— Ну конечно! Ко мне могут зайти только те, кто у меня в списке приглашенных, да и то если я разрешаю. Никакой опасности, мам, правда! — Она чмокнула мать в щеку. — Я ж не дура.
— Ты тут совсем на себя не похожа. Рыжая, господи помилуй! — Нина рассмеялась, чтобы как-то разрядить обстановку. Роль матери-деспота ее не привлекала.
— Именно это мне больше всего и нравится! В «Afterlife» можно быть кем угодно и какой угодно. — Джози немигающим взглядом уставилась в окно. — Начать с чистого листа.
— Где, где? — Нина заглянула в дочкины глаза: не морочит ли матери голову?
— Так это называется. «Afterlife». — Джози со вздохом вышла из игры.
А потом, когда они прочесывали магазин за магазином, покупали ненужные вещи, набивали животы пончиками и молочными коктейлями, примеряли туфли, перебирали губную помаду и духи, Нина все возвращалась мыслями к игре и шансу стать другим человеком.
