Глава 66
Следующей ночью я отработал четыре часа, потом пошел в женский сортир, поставил будильник и лег на диванчик. Я проспал где-то час, а потом дверь открылась, и вошли Герман Варне и Джейкоб Кристенсен. Они уставились на меня. Я приподнял голову, посмотрел на них сонным взглядом и опять уронил голову на подушку. Мне было слышно, как они входят в кабинку. Когда они вышли, я лежал с закрытыми глазами и изо всех сил притворялся спящим.
Вернувшись домой, я рассказал Джан об этом маленьком инциденте.
— Они видели, что я дрыхну в рабочее время, но не сказали ни слова. И меня не уволили. Они, наверное, меня боятся. Из-за старины Хью. Я давно говорил: надо быть жестким, безжалостным сукиным сыном, и тогда жить станет легче. Сильные правят миром.
— Вряд ли это сойдет тебе с рук.
— Хрена лысого. Я всегда говорил, что я знаю, как надо устраиваться в этой жизни. У меня есть характер и воля. Но ты меня никогда не слушаешь.
— Потому что ты по сто раз повторяешь одно и то же.
— Ладно, давай выпьем и поговорим. Я давно собирался тебе сказать. С тех пор, как мы снова стали жить вместе, ты только и делаешь, что крутишь задницей и подставляешь ее любому, кто готов тебе вставить. Черт, если по правде, ты мне не нужна. И я тоже тебе не нужен. К чему отрицать очевидное?
Прежде чем наш разговор успел вырасти в шумную ссору, в дверь постучали.
— Сейчас мы продолжим, — сказал я Джан, после чего натянул штаны и пошел открывать. Это был почтальон. Он принес телеграмму:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ: ДОВОДИМ ДО ВАШЕГО СВЕДЕНИЯ, ЧТО ВЫ УВОЛЕНЫ ИЗ «TIMES CO». ГЕРМАН БАРНС.
— Кто там? — спросила Джан.
— Телеграмма. Меня уволили.
— А деньги отдали?
— О деньгах там ничего не сказано.
— Тебе должны заплатить за те дни, что ты там проработал.
— Да, я знаю. Пойдем разбираться.
— Ага.
Машина давно умерла. Сперва полетела задняя передача, но с этим еше можно было справляться, если правильно просчитывать маршрут и не допускать ситуаций, когда может понадобиться задний ход. Потом тихо сдох аккумулятор, и машина заводилась только тогда, когда катилась вниз с горки. На протяжении многих недель мне удавалось справляться и с этой проблемой, но как-то вечером мы с Джан изрядно укушались, и я впал в забывчивость и оставил машину на улице у бара. Она, конечно же, не завелась, и мне пришлось звонить в круглосуточный автосервис, куда ее и отвезли на буксире. А когда через несколько дней я пришел в мастерекую, чтобы забрать свою старую колымагу, с меня попытались содрать 55 долларов за ремонт, хотя машина по-прежнему не заводилась. Я вернулся домой и послал им по почте «розовый листок»*.
Так что мы с Джан пошли в офис пешком. Джан знала, что я люблю, когда она носит высокие каблуки, и наделатуфли на шпильках. И мы пошли выручать мои деньги у «Times». Путь был неблизкий. Кварталов двадцать, не меньше. Я направился прямиком в бухгалтерию. Джан сказала, что подождет меня на лавочке у подъезда.
Я зашел в отдел выплат и обратился к молоденькой девочке за столом:
— Я Генри Чинаски. Меня сегодня уволили, и я хочу получить причитающуюся мне зарплату.
— Генри Чинаски, — повторила она. — Подождите минутку, я сейчас уточню.
Она просмотрела какие-то бумажки.
— Мне очень жаль, мистер Чинаски, но ваш чек еще не готов.
— Ничего страшного, я подожду.
— Ваш чек будет готов только завтра, сэр.
— Но меня уволили. Без предупреждения.
— Мне очень жаль. Приходите завтра.
Я вышел на улицу. Джан поднялась со скамейки. Вид у нее был голодный.
* Извещение об увольнении. Называется так потому, что первоначально в США подобные извещения печатались на розовой бумаге. В данном случае имеется в виду, что Чинаски решил вообще не забирать машину, о чем и сообщил в автосервис.
— Я предлагаю сходить на Центральный рынок. Купим мяса и овошей, потушим все вместе. И еще давай купим пару бутылок вина. Хорошего. Французского.
— Джан, мне сказали, что чек еще не готов.
— Но по закону они обязаны выплатить тебе деньги.
— Да, наверное. Не знаю. Мне сказали, что чек будет завтра.
— О Боже, и мне пришлось ковылять через полгорода на каблуках.
— Ты потрясающе выглядишь, крошка.
— Ну да.
Мы понуро поплелись обратно. На полпути Джан сняла туфли и пошла по асфальту в одних чулках. Пару раз нам бибикали из проезжавших мимо машин. Я показывал водилам палец. Мы пришли домой, подсчитали наличность. Кое-как наскребли на два тако и пиво. Мы поели, выпили пиво, чуток поругались, занялись любовью и легли спать.
