Глава 63
На следующий день я проснулся вообще никакой. Спал я плохо. Стоило простыне прикоснуться к больным местам, и я сразу же просыпался от боли. Меня страшно мутило. Но все-таки жжение было уже не таким сильным. Я кое-как слез с кровати, добрался до ванной, проблевался. Взглянул на себя в зеркало, и мне самому стало жутко. Вид у меня был совершенно убитый.
Я вернулся в постель. Джан храпела. Негромко, но без остановки. Так могла бы храпеть небольшая свинья.
Это был даже не храп, а тихое свистящее похрюкивание. Я смотрел на нее и думал: «С кем я живу?» У нее был маленький курносый носик; ее светлые волосы уже начинали седеть и приобретали «мышиный» цвет, как она называла его сама. У нее было спитое одутловатое лицо, у нее рос второй подбородок. Она была старше меня на десять лет. Да, она могла выглядеть привлекательно, но только когда была сильно накрашена и надевала узкую юбку в обтяжку и туфли на шпильках. У нее была вполне аппетитная задница, по-прежнему крепкая и упругая. У нее были красивые стройные ноги. Она соблазнительно виляла бедрами при ходьбе. Но теперь, когда я смотрел на нее, она уже не казалась такой привлекательной. Она спала на боку, и в таком положении ее отвисший живот был как-то особенно заметен. И тем не менее она замечательно трахалась. Просто божественно. В смысле постели ей не было равных. Во всяком случае, мне такие не встречались. Наверное, все дело в ее отношении. Она действительно любила трахаться. Когда она занималась сексом, она целиком отдавалась процессу. Она вцеплялась в меня мертвой хваткой, а ее штучка сжимала мой член, как в тисках. На самом деле, когда ты кого-то сношаешь, в большинстве случаев это дело не представляет собой ничего особенного. В основном это похоже на изнурительный труд наподобие подъема на очень крутую и скользкую гору. Так бывает почти со всеми. Но только не с Джан.
Зазвонил телефон. Он прозвонил несколько раз, прежде чем я сумел встать с кровати и доползти до аппарата.
— Мистер Чинаски?
— Да?
— Вам звонят из редакции «Times».
— Да?
— Мы ознакомились с вашей анкетой и хотим предложить вам работу.
— Журналистом?
— Нет. Уборщиком и рабочим по техническому об служиванию и ремонту.
— Хорошо.
— Ждем вас сегодня в девять вечера. Пройдите через служебный вход, это на южной стороне, и обратитесь в хозяйственный отдел. Вам нужен завхоз, мистер Барнс.
— Хорошо.
Я повесил трубку. Телефон разбудил Джан.
— Кто звонил?
— Меня берут на работу. Надо выйти сегодня вечером, а я еле-еле хожу. И что теперь делать?
Я доковылял до кровати — медленно, как черепаха, страдающая геморроем, — и лег.
— Ничего, мы что-нибудь придумаем.
— Я даже трусы не смогу надеть. Так что, похоже, с работой я пролетел.
Мы лежали, глядя в потолок. Потом Джан встала и ушла в ванную. А когда вернулась, радостно объявила:
— Я знаю, что делать!
— Да ну?
— Мы тебя перебинтуем.
— Думаешь, это поможет?
— Конечно.
Джан оделась и пошла в магазин. Принесла бинты, лейкопластырь и бутылку муската. Сразу же прошла на кухню, разлила вино по стаканам, добавила льда. Достала из ящика ножницы.
— Ладно, давай я тебя замотаю.
— Погоди, еще рано. Мне надо быть там в девять вечера. Я буду работать в ночную смену.
— Но мне надо потренироваться. Давай.
— Ну хорошо. Черт.
— Согни одну ногу в колене.
— Ага. Осторожнее.
— Ну, вот. Мы все кружимся, кружимся, кружимся.
Такая у нас замечательная карусель.
— Тебе кто-нибудь говорил, какая ты смешная?
— Нет.
— В общем, оно и понятно.
— Так, кажется, все. Только надо скрепить лейкопластырем. Вот сюда. И сюда. Все готово. Теперь давай другую ногу, любовь моя.
— Обойдемся без лишней романтики.
— Мы все кружимся, кружимся, кружимся. Какие у нас славные ножки. Большие и толстые.
— Как твоя задница.
— Не будь таким грубым, любовь моя. Это невежливо. Так. Опять скрепим пластырем. Здесь… и здесь. Ну, вот. Красота.
— Тихий ужас.
— Так, теперь обработаем яйца. Твои большие и спелые яйца. Подоспели как раз к Рождеству!
— Погоди! Что ты собралась с ними делать?
— Буду их бинтовать!
— А это не очень опасно? Я смогу танцевать чечетку?
— Это абсолютно безвредно.
— А вдруг они выскользнут?
— Я сплету для них плотный кокон.
— Только сначала налей мне еще.
Я сидел, попивая вино, а Джан бинтовала мне яйца.
— Мы все кружимся, кружимся, кружимся. Бедные маленькие яички. Бедные огромные яйца. Что они тебе сделали? А мы все кружимся, кружимся, кружимся. Скрепляем пластырем. Здесь… здесь… и здесь.
— Не приклей яйца мне к заднице!
— Глупенький! Я никогда так не сделаю! Никогда! Я же люблю тебя!
— Да уж.
— А теперь встань и пройдись. Проверь, как ощущения.
Я встал и медленно прошелся по комнате.
— Слушай, и вправду не больно. Я себя чувствую евнухом, но мне хотя бы не больно.
— Вот видишь, как здорово. Сварить тебе пару яиц? Всмятку, как ты любишь?
— Да, свари. Кажется, я буду жить.
Джан пошла варить яйца. Мы сидели и ждали, пока они сварятся.