Когда они пришли, было уже темно, на Гвидир-стрит зажглись фонари. Элис заметила приближавшихся гостей из окна и успела в последний раз окинуть взглядом безукоризненно прибранную комнату, переложить подушку и выровнять картину на стене. Она нервничала, как на первом свидании, и оделась тщательнее, чем обычно. Может быть, хотела затмить соперницу?

Разумеется, нет, подумала Элис. Надеюсь, я не столь примитивна.

И все равно, услышав стук в дверь, она на миг задержалась перед зеркалом, чтобы поправить прическу и вызывающе вздернуть подбородок.

«Мы друзья!» — настойчиво напомнила себе Элис.

Просто друзья, и больше ничего. Она сама решила, что им с Джо лучше разойтись. У нее больше нет никаких прав на него и никакой надежды вернуть былое.

«Вот и радуйся теперь, — сказала она себе, открывая дверь. — Если сможешь, конечно».

На пороге стоял Джо с цветами — белые розы в хрустящей прозрачной обертке.

— Привет, Джо, — улыбнулась Элис.

— Давно не виделись, — отозвался он, широко ухмыляясь в ответ, и поднял кулак к плечу в подобии салюта.

Потом быстро, почти крадучись, оглянулся, и из сумрака выступила его спутница. Рыжие волосы пламенели, свет фонаря за спиной подчеркивал идеальную линию плеч, остальное скрывала тень.

— Элис… — неуверенно, как ребенок, начал Джо. — Элис, это Джинни.

Девушка вышла на свет.

Элис поблагодарила за цветы, пригласила гостей в дом, предложила сесть — обычные ритуалы вежливости. При этом все время исподтишка рассматривала Джинни, так что каждая черта, каждый рыжий завиток отпечатались в памяти, словно вырезанные тонким лезвием.

Ничего нельзя представить заранее, думала Элис. Ведь она воображала, что сможет избежать ревности, и вдруг открыла в себе бездонный источник этого чувства. А еще она с ужасом поняла, что почти ненавидит Джинни. У Элис даже волоски на затылке встали дыбом.

Девушка оказалась хорошенькой. Хрупкая, но не чрезмерно, гибкая как березка, легкая как танцовщица. Она была одета в платье с широкой юбкой, доходящей до лодыжек. Короткие рыжие волосы Джинни безыскусно зачесала назад, открыв лицо и сияющие глаза необычного лилового оттенка. Но ее красота определялась даже не внешностью, а чем-то большим — идеальным, неземным.

Когда Элис училась в университете, у нее в комнате висела плохонькая репродукция акварели Россетти «Первое безумие Офелии». На картине обреченная бледная девушка с темными глазами и распущенными волосами, в цветочном венке, пела песню печали и безумия — безмятежная как дитя, она не обращала внимания на обеспокоенных друзей. Как там говорил Джо — с Джинни случилось несчастье? Она лежала в психиатрической клинике? Элис вполне могла в это поверить. Джинни выглядела точно так же, как Офелия на старой черно-белой репродукции. Ее красота была словно бездна, словно душевная болезнь.

Встретив холодный оценивающий взгляд Джинни, Элис посмотрела на себя глазами этой самодовольной девчонки: длинная, очкастая, черты лица слишком грубые, неизящные. Она готовила кофе для гостей и сама отмечала, что движется без всякой грации. Джо глядел на нее, не говоря ни слова, но Элис не сомневалась — он заметил и лишний вес, набранный за три года, и новые морщинки вокруг глаз. Хуже всего то, что Джо совсем не изменился. Если бы она увидела седину в его волосах, складки у рта, ослабевшие мышцы, она бы спокойнее отнеслась к собственному несовершенству; но ничего подобного не было. Та же улыбка, тот же подкупающий прищур за очками, то же худощавое тело и слегка сутулые плечи. Внезапно Элис осознала, что ее по-прежнему тянет к Джо.

Остаток вечера она пребывала в смятении. Городские пейзажи и лица проплывали мимо сознания. В парке они втроем зашли в пиццерию (Элис ела без аппетита, с той же упорной сосредоточенностью, какую видела у матери), прогулялись вдоль берега, у моста. Молодой месяц отбрасывал серебристые тени на траву и воду. Плотина отражалась в черной реке с отблесками неоновых огней. Элис пила, ела, разговаривала легко и бездумно. Джо сиял. Джинни смотрела на него со смущенной улыбкой. Они пошли в кино на вечерний сеанс — Элис не запомнила фильм.

Официанты. Билетеры. Студент раздает рекламные буклеты. В глазах Джинни отражается свет экрана. Джо покупает шоколад, его глаза горят. Он счастлив, он обнимает подругу за плечи, близоруко вглядывается в ее лицо. Джинни мягко улыбается, говорит еле слышно. Прежде чем сказать что-то, она бросает взор на Джо, будто не смеет открыть рот без его разрешения… Это беззвучные картинки: губы бессмысленно шевелятся, краски беспорядочно меняются, как в калейдоскопе, и все кажется игрой теней на плоском экране.

Выделяется только Джинни. Она наблюдает за Элис так, словно отделена круглым аквариумом, и ее черты слегка искажаются — один глаз вдруг увеличивается, губы кривятся. Начинается наваждение.

Элис была так поглощена этим, что позабыла, где находится. И вдруг на нее обрушилась волна шума, сквозь толщу воды стремительно приблизилось лицо… И все стало обычным, словно Элис сбросили со странной карусели этого вечера, а праздник остался там, в другом измерении, в подводном царстве.

На нее смотрел Джо.

— Спасибо тебе, — сказал он, погладив Элис по руке. — Так здорово снова тебя увидеть. Давно надо было, но все казалось, я не готов… А может, дурацкая гордость не позволяла.

— Хорошо, — рассеянно ответила Элис. — Мне тоже понравилось.

— Я знал, что тебе понравится, — горячо отозвался он. — Очень рад, что вы познакомились. Уверен, Джинни тебя полюбит, и надеюсь, ты полюбишь ее. — Джо понизил голос и оглянулся, проверяя, не слышит ли его девушка. — Понимаешь, она нуждается в таком человеке, как ты. Сегодняшний вечер пошел ей на пользу. Ты не знаешь Джинни и, наверное, не понимаешь этого, но я-то вижу, как ты ей понравилась.

Элис беспомощно кивнула. Недавнее смятение чувств теперь походило на сон с его особой логикой — она имеет смысл до пробуждения, а наяву превращается в непонятный и удивительный шифр подсознания. Элис оглянулась на Джинни, которая сидела в кресле у камина, и попыталась вновь уловить ощущение чего-то дурного, безнравственного… Она потерла глаза тыльной стороной ладони и спросила:

— Угостить вас чем-нибудь?

Элис справилась со своими эмоциями.

Джинни пожала плечами и слабо улыбнулась.

— Почему бы нет? — ответил Джо. — Что у тебя есть?

— Чай и кофе.

— И все?

— Могу предложить холодное пиво. — Элис тоже улыбнулась.

— Так-то лучше, — кивнул Джо и пошел на кухню.

— Джинни, ты выпьешь? — спросил он, но девушка лишь покачала головой, нервно теребя длинными тонкими пальцами ткань платья.

Элис почувствовала раздражение. Покорность и пассивность Джинни действовали на нервы; она обращалась к Джо за каждой мелочью и скромно опускала ресницы, когда не смотрела на него, но такая застенчивость почему-то сильно напрягала. Элис попыталась преодолеть это и впервые за вечер обратилась к гостье напрямую.

— Вы недавно в Кембридже? — спросила она, чтобы завязать разговор.

Джинни подняла свои странные глаза — они были как разбитые зеркала. Элис поймала в них свое отражение.

— Я много лет знаю этот город.

— Он не меняется, правда?

Джинни молча кивнула.

— А что вы здесь больше всего любите? Бэкс? Колледжи?

Джинни улыбнулась.

— Кладбища. И реку, конечно.

Элис пробормотала что-то в ответ. Она очень устала.

Джо, однако, ничего не заметил — он беззаботно выпивал весь вечер. Элис и не ждала, что он почувствует возникшую неловкость. Джо вернулся с кухни с упаковкой пива и стаканами, но прихлебывал из банки, как обычно.

— Слушай, Эл, — сказал он между глотками. — Смотрю, старушка Кэт еще жива и меня не забыла. Подошел к холодильнику — сразу прибежала и стала тереться о ноги. Вот память! Эта кошка мне всегда нравилась. Даже когда гадила в мои ботинки.

— Просто она знает, что в холодильнике еда.

— А-а…

На минуту Джо смутился. Потом ему в голову пришла новая идея, и он опять оживился.

— Мы завтра играем в «Корн-Эксчендже». Важная благотворительная акция, кроме нас будут еще три группы. Тебе понравится. Джинни тоже хочет нас послушать. Может, придете вместе? В одиночку ей немного не по себе.

Джинни кивнула. Элис заставила себя улыбнуться.

— С удовольствием. Что, говоришь, вы играете?

Элис знала: стоит вспомнить о его бесценной группе, и Джо не умолкнет весь вечер. Надо только поддакивать и притворяться заинтересованной. Она слишком устала, чтобы всерьез поддерживать разговор. К тому же присутствие Джинни необъяснимым образом подавляло. Напряжение было таким сильным, что Элис отвечала невпопад, и при всем своем эгоцентризме Джо это заметил.

— Что-то ты тихая. То ли с годами смягчилась, то ли устала от меня? Раньше всегда находила что сказать.

Элис глянула на Джинни.

— А ты всегда считал, что женщины слишком много болтают.

Он ухмыльнулся.

— Точно.

— И Джинни? — Элис решила вовлечь в беседу молчаливую девушку.

— Ничего подобного, — заявил Джо, одной рукой вскрывая новую пивную банку. — Она самая спокойная женщина из всех, кого я знаю.

— Не дай себя обмануть, — повернулась Элис к Джинни. — Под милой оболочкой скрывается настоящий мужской шовинист.

Джинни слегка улыбнулась, посмотрела на нее и снова опустила глаза. Потом произнесла что-то еле слышно, и Джо засмеялся.

Элис надеялась, что сумела показать свой дружеский настрой и развеяла его сомнения.

— Боюсь, мне пора уходить. — Джо посмотрел на часы. — Приду утром, пораньше, как только смогу. В десять репетиция, потом еще одна в три, но я выкрою часок и свожу вас на ланч.

Элис машинально улыбнулась и тут осознала: Джо сейчас уйдет, и она останется наедине с Джинни.

— Хочешь кофе на дорожку? — спросила она почти в отчаянии, потому что он допил свое пиво, потому что он надел плащ, потому что он уже направился к двери…

— Эл, мне пора. Совсем поздно. Спасибо — и до свидания.

— До свидания, — отозвалась Элис, глядя, как он выходит в ночь. — Джо!..

Но он уже переступил порог, и оранжевый свет фонарей провожал его.

— Спокойной ночи, — пробормотала Элис.

Она не могла вспомнить, о чем собиралась ему сказать.

Повернувшись, Элис увидела Джинни. Девушка вежливо ждала у лестницы, улыбаясь мягкой, понимающей улыбкой. Ее глаза прикрывала тень, словно маска. Элис попыталась улыбнуться в ответ, встряхнула отяжелевшей головой и пошла на кухню.

— Джинни, хочешь выпить? — сделав над собой усилие, предложила она.

— Спасибо. — Джинни говорила тихо, но четко и ясно, чуть насмешливо, с правильным произношением. — Ты не против, если я поднимусь наверх и переоденусь? Мне будет гораздо удобнее.

— Разумеется! — Теперь Элис улыбалась непринужденно, от души. Может быть, потому что Джо ушел. — Боюсь, наверху все по-походному, у меня было мало времени для подготовки. Вешай одежду в гардероб, если хочешь, а понадобится что-нибудь, зови меня.

— Спасибо, я справлюсь сама.

— Можешь не торопиться.

Джинни не ответила — она уже поднималась по лестнице.

Такая застенчивая, да еще вдали от дома, подумала вдруг Элис и устыдилась собственной неприязни. Наверное, она вела себя слишком грубо, поэтому Джинни и не отзывается. Надо постараться разговорить ее.

Элис вспомнила свои добрые намерения, обругала себя и решила подружиться с Джинни. Ей сразу стало легче. Она повеселела, поставила чайник, приготовила две чашки и открыла коробку печенья. Выкладывая его на тарелку, даже начала тихо напевать.