Глава 13
12 октября, 13 часов 36 минут
Осло, Норвегия
Обед завершился предостережением.
— Человечество больше не может ждать, — заявил Ивар Карлсен, стоя на подиуме в глубине зала. — Мы уже сейчас должны готовиться к катастрофе. Возможно, уже следующему поколению придется столкнуться с глобальным коллапсом.
Пейнтер сидел за столиком в углу вместе с Монком и Джоном Кри-дом. Они прилетели в Осло всего час назад и едва успели на торжественный обед, посвященный открытию Всемирной конференции по проблемам продовольствия.
Главный зал замка Акерсхус, казалось, шагнул в настоящее со страниц исторического романа. Потолок поддерживали балки, обтесанные вручную, а под ногами был пол из дубовых досок, уложенных «елочкой». Над длинными столами, покрытыми белыми скатертями, мерцали старинные люстры.
Обед состоял из четырех блюд — словно в насмешку над теми, кто собрался обсудить проблему голода. Среди блюд традиционной норвежской кухни были жаркое из мяса северного оленя в грибном соусе и ароматный лутефиск, особым образом приготовленная рыба. Монк все еще водил ложкой по тарелочке с десертом, вылавливая из взбитых сливок последние ягоды морошки. Крид нянчил в руках чашку кофе, внимательно слушая выступавшего.
Поскольку подиум находился в противоположном конце зала, Пейнтер не видел лица Ивара Карлсена, но звучавшая в его голосе пылкая убежденность казалась искренней.
— Правительства всех стран мира не успеют своевременно откликнуться, — продолжал Карлсен. — Лишь частный сектор обладает достаточной гибкостью, чтобы действовать с необходимыми скоростью и изобретательностью, которые смогут остановить кризис.
Пейнтер вынужден был признать, что Карлсен живописно нарисовал пугающий сценарий. Все предложенные им модели заканчивались одним и тем же: как только бесконтрольное увеличение численности населения достигнет той точки, когда застопорившийся рост объемов продовольствия не сможет больше его удовлетворять, начнется всеобщий хаос, в котором погибнет свыше девяноста процентов населения Земли. И решение предлагалось только одно — кардинальные действия в духе Гитлера.
— Необходимо немедленно начать процесс контроля за ростом населения. Действовать надо сегодня, а еще лучше — вчера. Единственный способ избежать катастрофы заключается в том, чтобы замедлить темпы роста населения, нажать на тормоз до того, как мы врежемся в стену. Не обманывайте себя. Мы обязательно врежемся в стену. Единственный вопрос заключается вот в чем: или мы погубим всех пассажиров, или же отделаемся несколькими царапинами. Ради человечества, ради нашего будущего мы должны действовать сейчас.
С этими словами Карлсен поднял руку, останавливая жидкие аплодисменты. Для открытия конференции его речь получилась чересчур мрачной.
Следующим слово взял один из сидевших за первыми столиками. Пейнтер узнал угрюмого южноафриканского экономиста доктора Рей-нарда Буту, сопрезидента Римского клуба. Хотя Бута, поднимаясь на подиум, кивнул Карлсену, Пейнтер прочитал у него на лице раздражение. Несомненно, он был недоволен тоном вступительной речи.
Пейнтер почти не слушал слов Буты. Сопрезидент Римского клуба говорил примирительно, на более оптимистической ноте, в основном упирая на те значительные шаги, которые делались во всем мире, для того чтобы накормить голодающих. Однако все внимание Пейнтера было приковано к Карлсену. Лицо главы «Виатуса» оставалось бесстрастным, но он судорожно сжимал стакан с водой, стараясь не глядеть в сторону Буты, отказываясь поверить его словам надежды.
Монк пришел к такому же заключению.
— Такое ощущение, что этому типу очень хочется хорошенько ткнуть кого-нибудь кулаком.
Обед завершился заключительным словом Буты. Пейнтер тотчас же вскочил на ноги. Он повернулся к своим помощникам.
— Возвращайтесь в гостиницу. А я обменяюсь парой слов с Карлсеном, затем присоединюсь к вам.
Джон Крид встал.
— Я полагал, наша встреча назначена только на завтра.
— Совершенно верно, — подтвердил Пейнтер. — Но почему бы не поздороваться с ним сейчас?
Он двинулся против потока гостей, выходящих из зала. Карлсена окружала небольшая группа сторонников, поздравлявших его, задававших вопросы, пожимавших ему руку. Пейнтер подошел ближе. Он услышал, как стоявший в стороне Бута разговаривает с носатым мужчиной в плохо сидящем костюме.
— Антонио, я полагал, вы предостерегли мистера Карлсена от такой зажигательной речи.
— Предостерегал, — ответил его собеседник, чье одутловатое лицо было покрыто красными пятнами. — Но разве он хоть кого-нибудь послушает? И все же по крайней мере сейчас Карлсен все-таки несколько поумерил свой пыл. В первоначальном варианте речи он призывал к обязательному контролю за рождаемостью в странах третьего мира. Вы можете себе представить, как встретили бы такие слова?
Вздохнув, Бута направился к выходу.
— Хорошо хоть, начиная с завтрашнего дня его больше не будет на конференции.
— В этом мало утешительного. Карлсен отправится на Шпицберген вместе с нашими крупнейшими донорами и спонсорами. Можно только гадать, что он им скажет, когда останется с ними один на один. Если бы я тоже вылетел на Шпицберген, возможно…
— Антонио, вам же известно, что свободных мест на самолетах нет. К тому же я буду сопровождать Карлсена и в случае чего загашу разгорающийся пожар.
Они прошли мимо Пейнтера, даже не взглянув на него, открыв ему путь к Карлсену. Шагнув к главе «Виатуса», Пейнтер обеими руками уцепился за его руку.
— Мистер Карлсен, я решил, что мне лучше, не теряя времени, представиться вам. Я капитан Нил Райт, из Главного следственного отдела Соединенных Штатов.
Карлсен высвободил руку, однако у него на лице оставалась теплая улыбка.
— А, следователь из Министерства обороны. Позвольте заверить вас в том, что вы можете рассчитывать на полное мое содействие во всем, что касается этого трагического происшествия в Мали.
— Разумеется. Я понимаю, что наша встреча должна состояться только завтра. Но я просто хотел выразить свой восторг от вашей речи. — Пейнтер решил использовать то, что ему удалось подслушать минуту назад. — Хотя у меня такое ощущение, что вы сдерживали себя.
— Вот как? — На лице Карлсена появился искренний интерес.
— Вы ясно дали понять, что для снижения темпов роста населения потребуются решительные меры. И я надеялся, что вы не ограничитесь общими словами, а предложите какие-то конкретные шаги.
— Пожалуй, тут вы правы, однако это очень сложный и противоречивый вопрос, решать который нужно осторожно. Слишком часто люди путают контроль за численностью населения с евгеникой.
— Это когда кто-то решает, кому можно заводить детей, а кому нельзя?
— Совершенно верно. Это право нельзя доверять тем, кто связан соображениями политической целесообразности или общественным мнением. Вот почему государственные органы никогда не решат данную проблему. Здесь главное — воля и точный расчет времени. — Карлсен взглянул на часы. — Кстати, о времени. К сожалению, мне нужно спешить на другую встречу. Но я с удовольствием вернусь к этой теме, когда мы завтра снова увидимся у меня в кабинете.
— Замечательно. И еще раз спасибо за вашу познавательную речь. Кивнув, Карлсен направился прочь. Его мысли уже были заняты следующими делами.
Пейнтер проводил его взглядом. Когда Карлсен подходил к выходу из зала, директор «Сигмы» нащупал в кармане сотовый телефон и нажал кнопку сбоку. Короткий узкополосный сигнал, поданный телефоном, активировал приемник из полисинтетических материалов, вживленный Пейнтеру в ухо.
Тотчас же послышался гомон голосов и звон посуды, убираемой со столов. Эти звуки усиливались передатчиком, который Пейнтер только что закрепил на рукаве пиджака Ивара Карлсена, когда пожимал ему руку. Устройство электронного наблюдения размером не больше рисового зернышка — новейшая разработка специалистов УППОНИР — было создано по эскизам самого Пейнтера. Пусть сейчас он являлся директором «Сигмы», но начинал простым оперативным работником. И его специальностью были микроинженерия и системы наблюдения.
Пейнтер проследил, как Карлсен вышел в банкетный зал и вдруг остановился, пожимая руку седовласому мужчине, нисколько не уступающему ему ростом. Пейнтер узнал сенатора Гормена. Стараясь разобрать их разговор, он прислушался, отсекая фоновый шум и сосредоточившись на голосе Карлсена.
— …вас, сенатор. Вы слышали мою речь?
— Только самый конец. Но мне хорошо известны ваши взгляды. И как вас приняли?
Карлсен пожал плечами.
— Боюсь, я обращался к глухим.
— Все это переменится.
— К сожалению, тут вы правы, — печально промолвил Карлсен. Он похлопал сенатора Гормена по плечу. — Кстати, должен вам сообщить, я только что встретился со следователем из Вашингтона. Он произвел на меня впечатление толкового парня.
Пейнтер усмехнулся. Главное — произвести хорошее впечатление при первой встрече…
Сенатор обвел взглядом зал. Отвернув лицо в сторону, Пейнтер затерялся в толпе. Форма допуска сенатора не позволяла ему знать о существовании «Сигмы». Для него Пейнтер был лишь следователем Министерства обороны. И все же Пейнтер предпочитал анонимность. Генерал Меткалф предостерег его, посоветовав не гладить сенатора против шерсти. Гормен отличался вспыльчивостью и нетерпением, что и демонстрировал сейчас.
— Какая глупая расточительность — направлять людей в такую даль, — раздраженно проворчал сенатор. — Следствие должно полностью сосредоточить свои усилия в Мали.
— Не сомневаюсь, это просто свидетельство чрезмерной дотошности. Я не вижу никаких неудобств.
— Вы чересчур великодушны. С этими словами они вышли.
Не выключая приемник в ухе, Пейнтер не спеша направился к выходу, продолжая подслушивать разговор.
Он радовался тому, что в кои-то веки у него на руках были козыри.
Криста Магнуссен сидела перед раскрытым переносным компьютером в крохотной комнатке рядом с банкетным залом. Она с любопытством изучала изображение мужчины, застывшее на экране. Поразительно красивый, с черными как смоль волосами и ярко-голубыми глазами; тело поджарое, упругое, в котором чувствовались твердые как сталь мышцы. Во время обеда Криста наблюдала за всеми, с кем общался Ивар Карлсен. Маленькая беспроводная видеокамера, установленная в углу, была направлена на переднюю часть зала. Звукового сигнала не было, однако система позволяла пропускать все изображения через программу распознавания лиц и сравнивать результат с базой данных «Гильдии».
Криста ждала, пока программное обеспечение выделит в оцифрованном лице все несколько сотен характерных точек и осуществит процедуру сравнения. Через минуту на экране замигали тревожными красными символами одно-единственное слово и цифровой код, предписывающий необходимые действия.
При виде этого слова Кристу прошибла холодная дрожь.
«Сигма».
Код также был хорошо ей известен.
При обнаружении немедленно ликвидировать.
Криста вывела на экран изображение, поступающее в реальном времени от видеокамеры, и прильнула к компьютеру. Черноволосый мужчина исчез.
День у Антонио Гравела не задался.
После окончания обеда генеральный секретарь стоял в коридоре, намереваясь подкараулить Ивара Карлсена, чтобы попытаться в последний раз уговорить взять его с собой на Шпицберген. Гравел даже готов был пойти на некоторые уступки, чтобы завоевать расположение Карлсена. Но вместо этого Карлсен наткнулся на американского сенатора. Гравел тщетно ждал, что его представят, но мерзавец, как всегда, сделал вид, что не заметил его. Карлсен и сенатор удалились, погруженные в беседу.
После такого оскорбления у Гравела сдавило дыхание. Его охватила испепеляющая ярость. Резко развернувшись, он столкнулся с женщиной, поспешно выходившей из двери. На ней была длинная меховая шуба, волосы скрывал платок. Гравел налетел на нее с такой силой, что у нее с лица свалились большие солнцезащитные очки. Ловко поймав очки на лету, женщина тотчас же водрузила их на нос.
— Entschuldigen Sie bitte,— извинился Гравел, от неожиданности и волнения переходя на родной швейцарско-немецкий, тем более что лицо женщины показалось ему смутно знакомым.
Кто это может быть?..
Проигнорировав его, женщина быстро прошла мимо, заглянула в банкетный зал, затем устремилась по коридору, не обращая внимания на развевающиеся полы длинной шубы. Очевидно, она опаздывала на какую-то встречу.
Гравел проследил за тем, как женщина скрылась на ближайшей лестнице. Раздраженно тряхнув головой, он направился в противоположную сторону.
И вдруг он вспомнил.
Вздрогнув, Гравел резко обернулся.
«Невозможно».
Он наверняка ошибся. В конце концов, он видел эту женщину-генетика лишь однажды, на организационном собрании, посвященном исследовательскому проекту «Виатуса» в Африке. Фамилию ее Гравел не мог вспомнить, но он был уверен, что это та самая женщина. В течение всего того собрания, умирая от скуки, он таращился на нее, мысленно раздевая, стараясь представить, как она ему отдается.
Не вызывало сомнений, что сейчас он видел именно ее.
Но эта женщина ведь числится погибшей, убитой во время бойни в Мали. Тогда в живых не осталось никого.
Гравел продолжал стоять, уставившись в сторону лестницы. Что она делает здесь, живая и невредимая? И почему так тщательно скрывает свою внешность, прячется под платком и за зеркальными стеклами очков?
Гравел прищурился, чувствуя, как в груди зреет уверенность. Определенно тут что-то происходит, что-то такое, о чем никто не должен знать, что-то связанное с «Виатусом». Много лет он тщетно пытался найти какой-нибудь компромат на Карлсена, что помогло бы ему обуздать негодяя.
И вот, кажется, наконец у него появилась такая возможность.
Но как наиболее эффективно использовать это преимущество?
Гравел развернулся, уже продумывая свой план. Он знал, какую карту разыграть в первую очередь. Надо обратиться к человеку, который в той бойне потерял своего сына. К сенатору Гормену. Как американский сенатор отнесется к тому, что кто-то остался в живых во время того нападения, а Карлсен об этом умалчивает?
Мрачно усмехнувшись, Гравел направился к себе.
День вдруг начал казаться ему гораздо более светлым.
15 часов 15 минут
Пейнтер шагнул в каменную арку, проходившую под крепостной стеной. Хотя было только три часа дня, в этих приполярных широтах солнце уже склонилось к самому горизонту. За аркой открывался вид на гавань. Корочка снега по-прежнему лежала на позеленевших от времени пушках, расставленных вдоль дорожки и обращенных в сторону моря, чтобы защитить город от вражеских кораблей. Однако в настоящий момент у причала стоял лишь одинокий круизный лайнер.
Чайки с пронзительными криками носились в воздухе, пропитанном дизельными выхлопами. Пройдя мимо внушительной громады лайнера, Пейнтер направился дальше в город. В течение последнего часа он следил за Иваром Карлсеном, прослушивал все его разговоры. «Жучок» позволил ему узнать больше о главе «Виатуса», выяснить кое-какие подробности, которые могут оказаться полезными во время завтрашней встречи.
Разговоры в основном велись об обыденных вещах, но тем не менее не вызывало сомнений, что Карлсен искренне обеспокоен проблемой голода и перенаселения. И он искал реальные и практические шаги ее решения. Определенно это было делом всей его жизни.
Однако Пейнтер также подслушал весьма любопытный разговор о засухоустойчивых сортах кукурузы, выведенных «Виатусом» и частично опробованных на исследовательском полигоне в Мали. Как выяснилось, еще на прошлой неделе началась массовая отправка семян в самые разные места по всему миру, вследствие чего акции корпорации резко подорожали. И все же Карлсен был недоволен. Он пообещал, что новый отдел биогенетических исследований зерновых культур будет продолжать и дальше создавать сорта, обладающие необходимыми качествами: пшеницу, устойчивую к насекомым-вредителям, морозостойкие цитрусовые, сою, уничтожающую сорняки… Список был весьма длинным, в нем присутствовал даже рапс, масло из которого можно использовать для производства биодеградирующих пластмасс.
Разговор, правда, завершился на мрачной ноте. На вопрос о том, почему его компания перенесла основной акцент своей деятельности с нефтехимии на генетически модифицированные семена, Карлсен ответил, перефразируя Киссинджера: «Тот, в чьих руках нефть, контролирует все государства, но тот, в чьих руках продовольствие, контролирует все население Земли».
Неужели он действительно верил в это?
Вскоре после этого Карлсен сел в лимузин и уехал в исследовательский центр своей компании, расположенный на окраине Осло. Микропередатчик обладал ограниченным радиусом действия, поэтому прослушивание разговоров Карлсена на время прервалось. Что, впрочем, было и к лучшему. Слова Карлсена об отделе биогенетических исследований взбудоражили Пейнтера. Не замечая холода, он шел в тени огромного круизного лайнера, лавируя между пассажирами, толпящимися на пристани.
Ему нужно было подготовиться к еще одной стороне расследования, которая сегодня вечером потребует большей скрытности.
Пейнтер проталкивался сквозь толпу пассажиров, и вдруг на него налетел здоровенный мужчина в куртке. Заметив его за долю секунды до столкновения, директор «Сигмы» непроизвольно отступил в сторону. Резкая острая боль обожгла ему бок.
Отпрянув назад, Пейнтер успел заметить серебристый блеск ножа, зажатого в руке мужчины. Если бы он не уклонился в самый последний момент, лезвие вонзилось бы прямо ему в живот. Но рассчитывать на подобное везение дважды не приходилось. Мужчина снова надвигался на него.
Пока что никто ничего не заметил.
Пейнтер сорвал с шеи какого-то ничего не подозревающего туриста фотоаппарат. Схватившись за ремешок, он размахнулся и со всей силы ударил тяжелым зеркальным «Никоном» противнику в ухо. Тот повалился на бок, а Пейнтер, шагнув ближе, захлестнул кожаным ремешком ему запястье и, дернув что есть силы, перебросил сопротивляющегося незнакомца через бедро и швырнул его на мостовую.
Убийца ударился лицом об асфальт. Хрустнули ломающиеся кости вывернутой руки. Нож вывалился на землю.
Под испуганные крики очевидцев происшествия Пейнтер перескочил через распростертое тело, спеша завладеть оружием. Однако прежде чем он успел схватить нож, тот вдруг дернулся, испустил резкий свист и вырвавшейся на свободу ракетой устремился по замерзшей земле. Пейнтер застыл, узнав это смертельно опасное оружие.
Инжекторный нож «Уосп».
В рукоятке находился баллончик со сжатым газом, что делало нож вдвойне опасным. После того как лезвие вонзалось в тело, нажатием кнопки поток холодного воздуха объемом с баскетбольный мяч по специальному каналу направлялся жертве в живот, мгновенно замораживая и разрывая внутренние органы. Одним ударом такого ножа можно было убить бурого медведя.
Приведенный в действие струей вырывающегося воздуха, нож устремился к частоколу ботинок и ног. В толпе столкнулись два противоположно направленных течения. Одни бежали прочь от места происшествия; другие, наоборот, стремились подойти ближе. Кто-то крикнул: «Этот тип украл у меня фотоаппарат!»
По сходне с борта лайнера на пристань устремились охранники. Другие протискивались сквозь толпу.
Зажимая рукой бок, Пейнтер нырнул в бурлящее людское море. Толстая куртка и молниеносная реакция спасли ему жизнь. И все же сквозь пальцы сочилась горячая кровь. Весь бок горел огнем. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы его задержали. Однако Пейнтера беспокоили не только сотрудники службы безопасности. На бегу он оглядывал окружающую толпу.
Убийца был один?
Маловероятно.
Натыкаясь на пассажиров и зевак, Пейнтер всматривался в лица и следил за руками. Сколько еще человек, замаскированных под туристов, скрывались в толпе, наблюдая за выходом из Акерсхуса?
Пейнтер знал точно только одно. Случившееся не было обычной поножовщиной. Об этом не могло быть и речи, поскольку нападавший был вооружен ножом «Уосп». Значит, «легенда» каким-то образом раскрыта. И вокруг крепости раскинута смертельная сеть.
Пейнтер понимал, что ему нужно как можно быстрее покинуть причал, удалиться от того места, где была устроена западня. Толпа вокруг редела, и наконец он выскочил в парк, прилегающий к пристани. Под ногами захрустел тонкий слой мерзлого снега, покрывающий землю. На белый снег падали ярко-алые капли. Пейнтер оставлял за собой слишком заметный след.
В пятидесяти ярдах от него другой человек в куртке перепрыгнул через невысокую ограду и устремился к нему. Теперь ни о какой скрытности речь уже не шла. Не зная, есть ли у неизвестного пистолет, Пейнтер развернулся и побежал к сосновой рощице в глубине парка. Ему нужно было укрыться.
Убийца шел по свежим следам на снегу. Он бежал, низко пригнувшись, сжимая в левой руке нож. Добежав до опушки рощи, замедлил шаг, не теряя из вида кровавый след, но в то же время осматриваясь вокруг. Под деревьями уже сгустились вечерние тени, и все же было еще не настолько темно, чтобы не видеть след. Со вчерашнего снегопада здесь еще никто не проходил. Лишь одна цепочка следов пересекала девственно-чистый снег.
А вдоль нее тянулись капельки крови. След уходил в глубь рощи, петляя между деревьями. Несомненно, жертва опасалась пистолета и действовала от обороны. Но все это было напрасно. Убийца двинулся напрямую через рощу, вдоль извилистого следа.
Впереди показалась поляна. След вел прямо через нее. Отбросив осторожность, жертва спешила добраться до городских кварталов, которые начинались сразу за парком. Крепче стиснув нож, убийца побежал, сокращая расстояние.
Но в тот момент, когда он достиг противоположного края поляны, ему навстречу устремилась низкорастущая ветвь сосны. Она ударила его по голени с силой стенобитного тарана. Ноги у него подкосились. Убийца со всего размаха упал лицом в снег. Прежде чем он смог пошевелиться, ему на спину обрушилась тяжелая масса, выдавливая из легких остаток воздуха.
Убийца запоздало осознал свою ошибку. Тот, кого он преследовал, вернулся назад, затаился за сосной и устроил западню, согнув толстую ветку.
Это была его последняя ошибка.
Мелькнувшая рука схватила убийцу за подбородок. Другая прижала его шею к земле. Последовал резкий рывок. Шея хрустнула. Разлилась обжигающая боль — словно ему оторвали крышку черепа. После чего наступил мрак.
17 часов 34 минуты
— Не шевелитесь, — с укором произнес Монк. — Мне осталось наложить последний шов.
Пейнтер сидел на краю ванны в одних трусах. Он почувствовал, как острая игла прокалывает кожу. Анестезирующий спрей лишь чуть притупил острую боль. Но по крайней мере, Монк работал быстро. Он уже очистил и обработал рану, в профилактических целях ввел Пейнтеру антибиотики, а теперь завершающим ловким движением механической руки наложил последний шов на четырехдюймовую рану на левом боку.
Бросив инструменты в стерильный хирургический пакет, Монк взял бинт и пластырь и перебинтовал Пейнтеру грудь и бок.
— И что теперь? — спросил он, когда закончил. — Будем и дальше придерживаться намеченного распорядка?
Расправившись с убийцей, Пейнтер несколько минут петлял по городу, убеждаясь в том, что за ним не следят. Только после этого он позвонил Монку. В качестве дополнительной меры предосторожности директор Кроу приказал своим помощникам переселиться в другую гостиницу, причем под новыми вымышленными именами. Там он с ними и встретился.
— Не вижу никаких причин его менять, — сказал Пейнтер. Монк кивнул на рану.
— А я вижу большую причину, дюйма на четыре. Пейнтер покачал головой.
— Эти люди действовали очень неаккуратно. Тот, кто организовал нападение, очень торопился. Каким-то образом меня раскрыли, но не думаю, что речь идет о чем-то большем.
— И все-таки это очень плохо, черт побери.
— Случившееся означает только то, что отныне нам предстоит действовать чуточку более осторожно. Мне придется воздержаться от появления на конференции, чтобы лишний раз никому не попадаться на глаза. Следовательно, основная нагрузка ляжет на вас с Кридом.
— Значит, мы сегодня вечером все равно отправляемся обследовать научно-исследовательский центр «Виатуса»?
Пейнтер кивнул.
— Я буду держать связь по радио. Ничего из ряда вон выходящего. Незаметно проникнуть туда, подключиться к серверам и быстро уносить ноги.
Предстоящая операция не предвещала ничего сложного. Благодаря связям Кэт Брайент они раздобыли удостоверения сотрудников «Виатуса», электронные ключи и подробный план центра. Им предстояло проникнуть туда после полуночи, когда там почти никого не останется.
В ванную быстро вошел Джон Крид. Он был в халате с логотипом «Виатуса» на кармане. Судя по всему, молодой сотрудник «Сигмы» примерял новый наряд.
— Сэр, ваш телефон звонит.
Протянув руку, Пейнтер взял сотовый телефон. Взглянув на номер входящего звонка, он нахмурился. Это был генерал Меткалф. Зачем он звонит? Пейнтер решил не ставить в известность о случившемся Вашингтон до тех пор, пока у него не появится новая информация. Не будет ничего хорошего, если операцию придется свернуть еще до того, как она началась.
По крайней мере, сам Пейнтер не хотел и думать об этом.
Раскрыв телефон, он сказал:
— Здравствуйте, генерал Меткалф.
— Добрый вечер, директор Кроу. Я так полагаю, вы еще обустраиваетесь на новом месте, так что буду краток. Мне только что звонил сенатор Гормен. Он был крайне возбужден.
Пейнтер тщетно пытался понять, в чем дело. Он ничем не мог вызвать недовольство сенатора.
— Полчаса назад Гормен получил загадочное сообщение. Ему позвонил неизвестный, утверждающий, что у него есть некая информация относительно трагедии в Африке. Звонивший сказал, что ему известен человек, который остался в живых после того нападения.
— Человек, который остался в живых? — не смог скрыть изумление Пейнтер.
— Звонивший хочет встретиться с сенатором в баре гостиницы, в которой тот остановился, и сообщить дополнительные подробности. Он будет говорить только с одним Горменом, с глазу на глаз.
— Я не думаю, что это будет разумно.
— Мы тоже так считаем. Вам предстоит отправиться в этот бар. Сенатору известно, что следователь Министерства обороны уже находится в Осло. Он лично попросил о том, чтобы вы были в баре. Вы должны будете оставаться в стороне и вмешаться только в случае необходимости.
— Когда состоится встреча? — спросил Пейнтер.
— Сегодня в полночь.
«Ну разумеется, как же иначе!»
Закончив разговор, Пейнтер вернул телефон Криду.
— В чем дело? — спросил Монк. Услышав объяснение, он нахмурился. Общие опасения высказал вслух Крид.
— Возможно, это ловушка. Направленная на то, чтобы снова выманить вас на открытое место.
— Нам нужно отменить операцию в исследовательском центре, — предложил Монк. — Мы с Кридом будем вас прикрывать.
Пейнтер задумался. Монк уже больше года не занимался оперативной работой, а Крид вообще успел только примериться к ней. Отправлять их в исследовательский центр одних рискованно. Пейнтер смерил взглядом Монка, взвешивая «за» и «против».
Монк понял, чем обеспокоен его начальник.
— Сэр, если вы беспокоитесь за нас, то мы прекрасно справимся сами. Хоть малыш еще совсем зеленый, мы сделаем все как нужно.
Пейнтер услышал в его голосе убежденность. Вздохнув, он решил больше не терзаться напрасными тревогами. Он ведь не у себя в кабинете в Вашингтоне. Это оперативная работа. И нужно просто довериться чутью. А чутье подсказывало Пейнтеру, что события стремительно выходят из-под контроля.
Ни о каком промедлении не могло быть и речи.
— Будем придерживаться намеченного плана, — решительно произнес Пейнтер, отсекая возможные возражения. — Нам необходимо получить доступ к серверу. Судя по сегодняшнему нападению, очевидно, кто-то сильно встревожился и в то же время обнаглел. Плохое сочетание. Нельзя допустить, чтобы нас заперли. Так что сегодня мы разделимся.
Было видно, что Крид беспокоится, но не за себя.
— Сэр, а что, если на вас нападут снова?
— Не волнуйся. Единственный отпущенный им выстрел эти люди уже сделали. — Пейнтер взял с раковины нож «Уосп», отобранный у убийцы в парке. — Теперь охотиться буду уже я.
18 часов 01 минута
Кутаясь в теплую куртку с капюшоном, отделанным лисьим мехом, Криста шла по центральной аллее парка Фрогнер, расположенного на западной окраине Осло. Ее квартира выходила окнами на этот заснеженный парк, однако молодая женщина больше не могла оставаться в помещении. Телефон она взяла с собой.
После захода солнца резко похолодало.
Во всем парке Криста была одна.
Она шла по аллее через сад скульптур. Ее дыхание облачками пара расходилось в морозном воздухе. Ей нужно было двигаться, однако от внутреннего напряжения руки и ноги плохо ее слушались.
Ее окружало больше двухсот каменных скульптур, созданных Густавом Вигеланном и считающихся национальным достоянием Норвегии. В основном это были обнаженные фигуры, застывшие во всевозможных причудливых позах. Сейчас все они были покрыты снегом, словно рваными белыми покрывалами.
Прямо впереди возвышалась центральная скульптура. Установленная в самой высокой точке парка, она подсвечивалась в темное время суток. Скульптура называлась «Монолит». У Кристы она всегда, особенно ночью, вызывала ассоциации, связанные с дантовским «Адом». Быть может, именно поэтому сейчас женщину влекло сюда.
Скульптура представляла собой круглую башню высотой с четырехэтажный дом, высеченную из одной гранитной глыбы. Вся ее поверхность напоминала сплошное море извивающихся человеческих фигур, переплетенных между собой, спутанных друг с другом — настоящую черную оргию, запечатленную в камне. Композиция должна была изображать бесконечный цикл человечества, однако Кристе она казалась братской могилой.
Молодая женщина не отрывала от нее взгляда, ни на минуту не забывая о том, что должно произойти в ближайшее время.
О том джинне, которого они выпустят из бутылки…
Криста поежилась, даже несмотря на теплую куртку, и плотнее прижала к шее отделанный мехом капюшон. Но эта постоянная дрожь была вызвана не чувством раскаяния, а сознанием громадных масштабов происходящего. Все шло полным ходом на протяжении уже десяти лет, но теперь осталось ждать совсем недолго. Еще несколько дней — и обратной дороги больше не будет. Всему миру предстояло кардинально перемениться, и Криста играла в этом ведущую роль.
Но она действовала не в одиночку.
Завибрировал телефон в руке, спрятанной в карман. Сделав глубокий вдох, Криста выпустила облачко белого тумана. Сегодня она потерпела неудачу. Каким будет ее наказание? Она обвела взглядом погруженный в темноту парк. Быть может, палачи уже подкрадываются к ней? Смерти Криста не боялась, страшилась лишь того, что ее выведут из игры сейчас, в самый последний момент. Она действовала в спешке, опрометчиво. Нужно было связаться с боссами перед тем, как пытаться самостоятельно устранить сотрудника «Сигмы».
Достав из кармана телефон, Криста засунула его под капюшон.
— Да?
Одна в пустынном парке, она могла не беспокоиться о том, что разговор подслушают. Связь через спутниковый телефон также была зашифрована. Криста приготовилась к тому, что ее ждало.
Однако голос, прозвучавший в трубке, застал ее врасплох. Все тепло мгновенно улетучилось из ее тела. Казалось, она осталась совершенно обнаженная в этом холодном парке.
— Он остался жив, — бесстрастно произнес голос. — Вы должны были действовать осмотрительнее.
У Кристы перехватило дыхание, она не смогла ничего ответить. Прежде она лишь один раз слышала этот голос — вскоре после ее вербовки, после жестокого посвящения в члены, когда Криста совершила успешное покушение, расправившись с целой семьей, и в том числе убила новорожденного младенца. Один венесуэльский политик занялся расследованием деятельности некой французской фармацевтической компании, и это расследование требовалось остановить любой ценой. Криста получила пулю в ногу от телохранителей политика, но все же ей удалось скрыться, не оставив никаких следов. Ни капли своей крови.
Когда она выздоравливала, ей позвонили, чтобы поздравить. Это был тот самый мужчина, чей голос звучал в трубке сейчас. По слухам, это был один из руководителей «Гильдии», известных только под общим названием «штаб». Наконец Криста обрела дар речи.
— Сэр, я целиком принимаю на себя ответственность за неудачу.
— И надеюсь, эта ошибка послужит вам хорошим уроком. Голос оставался совершенно ровным. Криста не могла определить, злится ли на нее говорящий.
— Да, сэр.
— Отныне предоставьте все нам. Все необходимые шаги уже предприняты. Но возникла новая угроза, более неотложная, чем «Сигма», вынюхивающая у наших дверей. И вам предстоит разобраться с этим на месте.
— Слушаю вас, сэр.
— Кто-то прознал о том, что после бойни в Мали остались выжившие. Сегодня ночью этот человек встречается с сенатором Горменом.
Криста крепче стиснула телефон. Как такое возможно? Она вела себя очень осторожно. Молодая женщина мысленно перебрала последние несколько дней. Нет, она тщательно скрывала свою внешность. К ужасу присоединилась злость.
— Эта встреча не должна состояться, — предупредил говорящий, сообщая подробности полуночного свидания.
— А как быть с сенатором?
— В зависимости от обстоятельств. Если Гормен успеет что-либо узнать до того, как вы замнете это дело, его придется убрать. Нельзя оставлять никакие улики.
Криста понимала это и без лишнего напоминания.
— Что касается операции в Англии, — продолжал мужчина, — там все готово?
— Да, сэр.
— Вы понимаете, как для нас важно найти «Ключ Судного дня». Криста это понимала. Она уставилась на башню из извивающихся тел. Ключ принесет либо спасение, либо проклятие.
— Вы полностью доверяете своему человеку в Англии? — спросил звонивший.
— Конечно же нет. Но доверие и не нужно. Достаточно силы и контроля.
Впервые в словах мужчины прозвучала тень веселья.
— У вас были хорошие учителя.
Разговор по телефону завершился. Но только после того, как в трубке прозвучали последние слова, пришедшие по закрытой линии связи:
— Штаб следит за вами.
Криста осталась стоять перед «Монолитом», прижимая телефон к уху. Ее снова охватила дрожь — от облегчения, ужаса, но в первую очередь от осознания долга.
Она не должна потерпеть неудачу.
