Часть вторая
ПЛАМЯ И ЛЕД

Казалось невозможным, что расследование убийства приведет в такую идиллическую сельскую местность.

Грей вел машину по извилистой дороге, петляющей вдоль сплошных холмов. С каждой милей асфальтовое полотно становилось все уже, и в конце концов взятый напрокат лендровер занял всю его ширину. Густой хвойный лес местами образовывал над дорогой сплошной свод из переплетенных ветвей. Наконец чаща закончилась и далеко впереди открылись скругленные вершины гор — или, точнее, того, что считалось горами в Англии. Прошедшей ночью здесь прошел первый снегопад, укрывший белым покрывалом горные расселины.

Ближе к дороге разделенные лесозащитными полосами луга и поля превращали пейзаж в лоскутное одеяло бурой пожухлой травы и вспаханной земли. Между маленькими горными озерами с зеркальной гладью воды искрились ручейки и протоки. Все берега были покрыты тонкой корочкой льда, тут и там белели кучки нанесенного ветром снега.

Зачарованные красотой окружающей природы, все молчали. Точнее, почти все.

— Ты что, заблудился, да? — недовольно спросил сидящий сзади Ковальски.

— Нет, не заблудился, — солгал Грей.

Похлопав по дорожной карте, Рейчел недоверчиво посмотрела на него.

«Ну хорошо, может быть, мы немного сбились с пути…»

Выехав из Ливерпуля два часа назад, они некоторое время следовали полученным указаниям, которые достаточно быстро привели их в Озерный край на севере Англии. Дорожные знаки вдоль шоссе были четкими и понятными, но как только Грей свернул с основной магистрали, начался лабиринт извилистых местных дорог, не обозначенных на карте, уводящий в глубь бескрайних лесов, холмов и озер.

Даже от навигационной системы не было никакого толка. Ни одна дорога не проходила там, где это было указано в установленных картах. С таким же успехом можно было ехать по совершенно неизведанной местности.

Конечной целью была деревушка Хоксхед, одно из многочисленных крошечных поселений, разбросанных в этой изумительной по красоте местности, Озерном крае Англии. Грею и его спутникам предстояло встретиться с коллегой отца Джованни, историком из Эдинбургского университета доктором Уоллесом Бойлом. Это Бойл начал раскопки в одном из отдаленных горных районов края, и он по-прежнему руководил работами. Ученый должен был встретить гостей в кафе при единственной гостинице Хоксхеда.

Но сперва Грею предстояло найти это место.

Изучив карту, Рейчел выглянула в окно, стараясь найти хоть какие-нибудь ориентиры. Сидевшая позади нее, рядом с Ковальски, Сейхан угрюмо смотрела на проплывающие за окном холмы и долины. С тех пор как они покинули Италию, женщина не произнесла и десяти слов, упорно держась особняком, настороженно сохраняя расстояние.

— Если мы в самое ближайшее время никуда не приедем, черт подери, — продолжал Ковальски, — ты остановишься у первого встречного дерева или куста. Мне уже невтерпеж.

Грей поспешил к вершине следующего холма.

— Если бы ты не выпил перед отъездом из Ливерпуля четыре пинты пива…

— Я тут не виноват. Все дело в этих дурацких названиях. «Флибустьерское из пивоварни Блэкуотер». «Двойное мартовское Кэйнс».

«Боддингтонское горькое». «Тетлийское бочковое». Понять, что это такое, можно, только попробовав. Мне потребовалось какое-то время, чтобы найти что-нибудь приличное.

— Но ты же выпил все до дна.

— Конечно выпил. Было бы верхом неприличия вернуть недопитую кружку.

Рейчел сложила карту, признавая свое поражение.

— Осталось еще совсем немного. — В ее голосе не было убедительности. — Может быть, остановимся и спросим у кого-нибудь?

Через считаные мгновения выяснилось, что в этом нет необходимости. С надрывным ревом закончив подъем, лендровер оказался на вершине холма, откуда открылся вид на небольшую деревушку, раскинувшуюся в долине внизу.

Грей посмотрел на Рейчел. Облегчение, появившееся у нее на лице, стало красноречивым ответом на его немой вопрос. Брусчатые улочки вели мимо огороженных садов и приземистых деревянных домов. На черепичных крышах лежал снег, из труб поднимались тонкие струйки дыма. Впереди на вершине холма возвышалась старая каменная церковь, подобно угрюмому серому дьякону присматривающая за деревней.

Теперь вдоль извилистой дороги тянулись стены, сложенные из булыжника. Прогромыхав по горбатому гранитному мосту, лендровер оказался в городе. Стены домов были отштукатурены по дранке, с выступающими балками, что полностью соответствовало стилю эпохи Тюдоров. Маленькие садики перед домами и цветочные ящики на окнах позволяли предположить, что летом здесь бывает очень красиво, однако после вчерашнего снегопада пейзаж казался совсем зимним.

Услышав хруст льда под колесами, Грей сбросил скорость до минимума. Он направился к главной площади, где находилось место встречи — гостиница «Королевский герб». Они уже опаздывали на двадцать минут. Выехав на площадь, Грей втиснул внедорожник на крохотную стоянку.

Как только все вылезли из машины, мороз принялся кусать незащищенные участки кожи. Сырой Ливерпуль и долгая дорога в прогретом салоне не подготовили их к пронизывающему холоду высокогорного Озерного края. Ободрял лишь витающий в морозном воздухе запах печного дыма. Плотнее укутавшись в теплые куртки, Грей и его спутники направились к гостинице.

Гостиница «Королевский герб» находилась на противоположной стороне главной площади. Приземистое здание, крытое черепицей, давало приют путникам вот уже на протяжении пяти столетий, начиная с Елизаветинской эпохи. Низкая каменная стена огораживала открытое кафе; столики и стулья были сейчас припорошены тонким слоем свежего снега, но красноватое зарево в окнах первого этажа обещало тепло и горячие напитки. Все поспешили внутрь.

Ковальски замыкал шествие.

— Эй, смотрите, столько медвежат… — В его голосе прозвучала тоскливая нотка, и это было так странно, как если бы бык вдруг запел оперную арию.

Грей оглянулся. Ковальски стоял, уставившись на витрину маленького магазинчика. За покрытым изморозью стеклом в янтарном свете виднелись плюшевые медведи всех форм и размеров. Вывеска над входом гласила: «Шестипенсовые медвежата».

— Вон тот, одет как боксер! — Ковальски медленно двинулся вдоль витрины.

Грей остановил его.

— Мы уже опаздываем.

Ковальски уныло опустил плечи. Бросив напоследок долгий тоскливый взгляд на витрину, он последовал за остальными. Рейчел смерила великана изумленным взглядом.

— А что? — обиженно проворчал тот. — Это для Лиз, моей подруги. Она… она собирает плюшевых медведей.

Какое-то мгновение Рейчел продолжала недоуменно смотреть на него.

Буркнув себе под нос что-то невнятное, Ковальски тяжело затопал к двери.

Остановившись рядом с Греем, Сейхан прикоснулась к его плечу.

— Вы заходите внутрь. Беседуете с историком. А я останусь наблюдать здесь.

Грей пристально посмотрел на нее. Договоренность была совсем другой. Хотя лицо Сейхан оставалось спокойным и равнодушным, ее взгляд настороженно метался по сторонам; скорее всего, она изучала площадь на предмет наличия снайперских гнезд, путей отхода и мест, где можно укрыться. А может быть, просто не хотела смотреть Грею в глаза. Действительно ли Сейхан собирается нести дежурство на улице или же просто старается держаться на расстоянии?

— Какие-нибудь неприятности? — спросил Грей, замедляя шаг.

— Никаких. — Сейхан сердито сверкнула глазами. — И я хочу, чтобы так оставалось и впредь.

У Грея не было настроения спорить. После всего того, что произошло в Италии, возможно, действительно было лучше оставить кого-нибудь на улице. Грей поспешил следом за Ковальски и Рейчел.

Присоединившись к остальным, он пересек замерзшее летнее кафе и подошел к входной двери. Его внимание привлекла табличка у входа: «Здесь рады воспитанным собакам и детям». Вероятно, к Ковальски это не относилось. Грей подумал было о том, чтобы приказать своему напарнику остаться на улице, но потом решил, что это только еще больше разозлит Сейхан.

Грей потянул дверь на себя. Изнутри вырвался поток теплого воздуха, приправленного ароматом солода и хмеля. Пивная была расположена рядом с холлом гостиницы, и вошедших встретили громкие голоса и раскатистый смех. Ковальски сразу же поспешил в туалет.

Оставшись в дверях, Грей обвел зал взглядом. Пивная «Королевский герб» была совсем небольшой: несколько деревянных столов и кабинок вокруг камина с кирпичной вытяжной трубой. Ревущий огонь успешно боролся с холодом. Рядом с камином стояла деревянная статуя в человеческий рост, изображающая короля в короне, в честь которого, по всей видимости, и была названа гостиница.

Еще один громовой взрыв хохота привлек внимание Грея к угловой кабинке у камина. Двое местных жителей, в охотничьих костюмах и сапогах до колен, стояли перед столиком и сидящим за ним единственным посетителем.

— Значит, Уоллес, ты говоришь, он свалился прямо в болото? — задыхаясь от смеха, сказал один из охотников, вытирая одной рукой глаза, а в другой сжимая высокий стакан с темным элем.

— Чтоб мне сидеть задницей на сковородке, если я вру! Прямо в болото, — подтвердил мужчина в кабинке, говоривший с сильным шотландским акцентом.

— Эх, жаль, я этого не видел.

— Да, ребята, но какая потом стояла вонь! Тут вы бы точно не захотели очутиться рядом. Ни за что. — Сидящий в кабинке снова разразился громким хохотом.

Грей узнал доктора Уоллеса Бойла по фотографии на интернет-странице Эдинбургского университета. Но на снимке профессор был чисто выбритым, в пиджаке и при галстуке. Сейчас же у него отросла спутанная седая борода, и он был одет так же, как и его приятели-охотники, в стеганый жилет и потрепанную куртку в «елочку». На столике перед ним лежали зеленая твидовая шапочка, перчатки без пальцев и теплый шарф. Рядом, прислоненное к скамье, стояло охотничье ружье в чехле.

Наконец доктор Бойл заметил появление Грея и его пристальный взгляд.

— Тэвиш, Дафф, похоже, наконец прибыли те журналисты, с которыми я договорился о встрече.

Это была их «легенда»: двое сотрудников иностранного журнала, готовящих материал о взрыве в Ватикане и расследующих обстоятельства гибели отца Джованни. Ковальски предстояло изображать фотографа.

Охотники посмотрели на Грея. Их лица сразу же стали жесткими — обычная подозрительность, с какой жители маленьких городков встречают чужаков. Но все же они осторожно кивнули в знак приветствия. Быстро допив пиво, оба направились к выходу.

— Пока, Уоллес, — бросил один из них на прощание. — Нам пора. Там на улице уже такой мороз, что околеешь.

— А станет еще холоднее, — согласился Уоллес, жестом приглашая Грея и Рейчел к столику.

Из туалета появился Ковальски, но ему так и не удалось пройти мимо бара. Его взгляд остановился на грифельной доске над камином, на которой мелом были написаны названия местных сортов пива.

— «Золотое яблочко медного дракона»? Это пиво или какой-то фруктовый напиток? Мне никаких фруктов не надо, если только вы не называете фруктом оливки…

Грей обернулся, встречая напарника. Профессор в этот момент встал, распрямляясь во все свои шесть с лишним футов. Хотя ему уже было далеко за шестьдесят, он оставался крепким и широкоплечим, чем-то напоминая актера Шона Коннери. Пожав гостям руки, профессор задержал взгляд на Рейчел. Его глаза на мгновение сузились, но он тотчас же придал лицу равнодушное выражение, скрывая свою тревогу.

Рейчел первой направилась было в кабинку, но внезапно застыла. Скамейка с ее стороны уже была занята. Показалась косматая голова, которая улеглась на деревянный столик рядом с тарелкой с недоеденными сосисками и картофельным пюре.

— Руфус, убирайся отсюда, — с укором, но без раздражения промолвил Уоллес. — Освободи место гостям.

Черный с коричневыми подпалинами терьер шумно засопел, выражая недовольство, затем опустился на пол и выбрался из-под стола. Приблизившись к камину, он обошел вокруг, затем рухнул, громко вздохнув.

— Моя охотничья собака, — объяснил профессор. — Немного избалованная, это точно. Но к своим годам Руфус это заслужил. Ему нет равных по части вынюхивания лисиц. Да и разве могло бы быть иначе? Он родился и вырос здесь. Истинный терьер Озерного края.

В его голосе прозвучала гордость. Профессор не собирался уходить на покой или почивать на лаврах, каковых, согласно его биографии, у него было достаточно. Доктор Уоллес Бойл считался одним из ведущих специалистов по истории Британских островов, особенно периода от эпохи неолита до римского владычества.

Все устроились за столиком. Грей достал портативный цифровой диктофон, подкрепляя «легенду». После нескольких замечаний о погоде и о дороге Уоллес Бойл перешел к делу.

— Итак, вы приехали в такую даль, чтобы узнать, что нам удалось обнаружить в горах, — сказал он. Подстраиваясь под слушателей, он заговорил более официальным языком, и его акцент стал не таким заметным. — После гибели отца Джованни я на протяжении последних двух дней только и занимаюсь тем, что отвечаю на вопросы. Однако лишь вы одни не поленились лично приехать на место. А между прочим, и преподобный отец последние месяцы здесь не появлялся.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Рейчел.

— Отец Джованни уехал отсюда в конце лета. Направился сначала на побережье, затем, когда у меня в последний раз была от него весточка, он уже перебрался в Ирландию. — Печально покачав головой, Бойл постучал по стакану пива ногтем, как будто так своеобразно провозглашал тост в память умершего. — Марко был отличным парнем. Воистину, это большая утрата. Его исследования корней христианства у кельтов могли изменить наш взгляд на историю.

— Но почему отец Джованни начал именно отсюда? — спросил Грей. — Почему он приехал в Озерный край?

— Полагаю, рано или поздно Марко все равно обязательно попал бы сюда. Даже если бы я не пригласил его сам после очередной находки в горах.

— Почему?

— Ну, увлечение — точнее, страсть таскала Марко по всем тем местам, где пересекались друг с другом христианство и язычество. — Бойл неопределенно обвел рукой вокруг. — А история этой области — повесть об этом самом противостоянии, записанная в камнях и развалинах. Первыми сюда пришли древние скандинавы, приплывшие в девятом веке из Ирландии, чтобы обрабатывать здешние земли. Они принесли с собой все свои верования. Даже слово «fell», которым здесь называют горы, происходит от древнескандинавского слова «холм». Больше того, деревня Хоксхед была основана скандинавом, которого звали Хаукр, чье имя до сих пор живет здесь. Это должно дать вам представление о том, сколь долгая история у нашего края. — Профессор кивнул на церковь за окном, возвышающуюся над городом. — Но времена меняются. В двенадцатом столетии весь этот район перешел в руки монахов из аббатства Фернесс, руины которого располагаются неподалеку отсюда. Монахи обрабатывали землю, торговали овцами и шерстью, а также железной рукой правили суеверными крестьянами. На протяжении нескольких веков сохранялись трения между прежним языческим укладом и новой религией. Старые ритуалы совершались в тайне, нередко на доисторических священных местах, которых здесь полно.

— Что вы имели в виду под «доисторическими» местами? — спросила Рейчел.

— Все то, что восходит еще к эпохе неолита. Места, насчитывающие возраст пять тысяч лет. — Бойл начал загибать пальцы. — Древние каменные круги, хенджи, могильники, дольмены, укрепления. Стоунхендж известен на весь мир, но он лишь один из нескольких сотен подобных древних святилищ, разбросанных по всем Британским островам.

— Но что заинтересовало отца Джованни именно в данном месте? — спросил Грей, стараясь вернуть профессора к тому, что волновало в первую очередь его самого.

Бойл прищурился.

— Будет лучше, если вы сами это увидите. Но я могу сказать, что привело в эту область меня.

— И что же?

— Одна-единственная запись в старинной книге. В тексте, написанном в одиннадцатом столетии и прозванном «Книгой Судного дня».

Как раз в этот момент к столику подошел Ковальски. Он держал в руках по высокому стакану светлого пива, поочередно отхлебывая из обоих. Услышав последние слова профессора, великан застыл на месте.

— Судный день, — пробормотал он. — Замечательно. Как будто у нас без этого проблем не хватает.

Сейхан дошла до самого конца площади. У нее в голове сложился план окружающей местности. Все подробности, кирпичик за кирпичиком, все улицы, переулки, здания и припаркованные машины. Все это запечатлелось в ее сознании.

Она обратила внимание на двух мужчин в охотничьих костюмах, вышедших из пивной. Проводила их до грузовичка на стоянке и убедилась в том, что они уехали.

Затем Сейхан нашла место, откуда можно было наблюдать за гостиницей «Королевский герб». Это был вход закрытой сувенирной лавки. Глубокая ниша защищала от периодических порывов пронизывающего ветра и укрывала от любопытных взглядов. Справа в витрине были выставлены маленькие фигурки глиняных животных в смешных нарядах: свиньи, коровы, утки и, разумеется, кролики… много-много кроликов. Озерный край был родиной писательницы Беатрис Поттер, придумавшей кролика Питера.

Сейхан сознавала, что ей необходимо не спускать глаз с гостиницы, и все же ее взгляд помимо воли возвращался к витрине. Она почти ничего не помнила из своего детства, а то немногое, что помнила, ей страстно хотелось забыть. Родителей своих Сейхан не знала; выросла в приюте в Сеуле, в Южной Корее. Это было убогое, мрачное место. Но там были книги, и в том числе сказки Беатрис Поттер, подаренные много лет назад католическим миссионером. Маленькая Сейхан даже сделала игрушечного кролика из куска мешковины, набитого рисовыми зернами. А чтобы игрушку не украли, она прятала его за оторванной доской в стене. Однако однажды кролика обнаружила крыса и сожрала весь рис. Девочка проплакала весь день, пока ее наконец не отлупила одна из воспитательниц, напомнив тем самым, что даже проявление горя было в приюте непозволительной роскошью.

Сейхан отвернулась к витрине спиной, прогоняя воспоминания. Однако боль ей причиняло не только прошлое. В окне пивной было видно, как Грей беседует с пожилым мужчиной в твидовой куртке. Несомненно, это и был доктор Уоллес Бойл. Сейхан пытливо всмотрелась в Грея. Его черные прямые волосы отросли длиннее, на лоб ниспадала челка. Лицо осунулось, скулы стали заметнее. Даже в уголках холодно-голубых глаз появились новые морщинки — не от смеха, а от прошедших двух трудных лет.

Стоя на холоде, припорошенная снегом, Сейхан вспоминала губы Грея. В единственное мгновение слабости она его поцеловала. В этом жесте не было нежности — только отчаяние и острая нужда. И все же Сейхан не забыла исходящий от Грея жар, жесткую щетину на щеках, его сильные объятия. Но это ничем не окончилось для обоих.

Рука Сейхан в кармане куртки нащупала сквозь ткань шрам на животе.

Они оба просто соревновались в искусстве предательства. Как это было и сейчас.

В кармане завибрировал телефон. «Ну наконец!»

Вот почему на самом деле Сейхан осталась на морозе. Достав телефон, она раскрыла его.

— Говорите, — сказала она.

— «Товар» все еще у них?

Голос в трубке, с легким американским акцентом, был спокойным и уверенным, но с резкими интонациями. Это было единственное звено, через которое Сейхан держала связь с «Гильдией», женщина по имени Криста Магнуссен.

Сейхан бесило то, что ей приходилось выслушивать приказы от кого бы то ни было, однако у нее не оставалось выбора. Она должна была доказать себя в деле.

— Да. Артефакт в надежном месте. В настоящий момент они как раз встречаются с профессором.

— Отлично. Мы начнем действовать, как только они прибудут на место раскопок в горы. Вчера ночью наша команда заложила взрывчатку. А новый снегопад скроет все улики.

— А цель?

— Остается той же. Развести огонь у них под ногами. В данном случае в буквальном смысле. Теперь это место раскопок не столько преимущество для нас, сколько лишняя головная боль. Однако необходимо устроить все так, чтобы разрушение выглядело естественным.

— И вы об этом позаботились?

— Да. Так что у тебя будут развязаны руки и ты сможешь полностью сосредоточиться на объекте.

Сейхан распознала за этими словами угрозу. Никаких оправданий для неудачи не будет. Если она хочет остаться в живых…

Слушая детали задания, Сейхан продолжала наблюдать за окном пивной. Теперь она перевела взгляд на итальянку, сидящую рядом с Греем. Рейчел улыбалась, слушая профессора; даже на таком расстоянии было видно, как у нее искрятся глаза.

Сейхан ничего не имела лично против Рейчел, но это не должно было помешать ей отравить племянницу монсиньора Вероны.

Рейчел рассеянно слушала разговор. Хотя лекция по истории, которую читал профессор, была захватывающей, девушку не покидало ощущение, что здесь происходит нечто более важное, имеющее отношение к судьбе отца Джованни, а также к чему-то еще, что пока не было озвучено вслух. Профессор Бойл то и дело задерживал на Рейчел взгляд, не похотливо, а так, словно оценивал ее. Молодой женщине с трудом удавалось заставить себя смотреть ему в лицо.

«Что происходит?»

— И все равно я не понимаю, — сказал Грей. — Какое отношение эта «Книга Судного дня» имеет к тому, что вы обнаружили в горах?

Бойл поднял руку, призывая к терпению.

— Начнем с того, что на самом деле книга называлась не «Dooms-day», в честь Судного дня, a «domesday», от староанглийского корня «dom», означавшего «наблюдение», «подсчет». Король Вильгельм приказал составить «Земельную опись Англии», для того чтобы получить представление о стоимости своих новоприобретенных владений — это должно было позволить правильно рассчитать сумму налогов и податей. В книге была подробно описана вся Англия, все города, деревни и поместья, и все богатства страны, от поголовья скота и числа плугов до количества рыбы в озерах и ручьях. И по сей день эта книга дает возможность увидеть повседневную жизнь Англии того времени.

— Все это замечательно, — нетерпеливо произнес Грей, горя желанием поторопить профессора. — Но вы упомянули про «одну-единственную» запись, которая привела вас к месту раскопок. Что вы имели в виду?

— А, вот в чем вся загвоздка! Видите ли, «Земельная опись» была написана на иносказательном варианте латыни и составлена одним-единственным писцом. До сих пор остается загадкой, зачем понадобились такие меры предосторожности. Некоторые историки гадают, не было ли у этой великой переписи какой-либо второй, тайной цели. Особенно если учесть, что некоторые местности, описанные в книге, обозначены одним зловещим латинским словом, означающим «опустошенные». В основном все эти места были сосредоточены в северозападной части Англии, где границы постоянно менялись.

— Под северо-западом, — уточнила Рейчел, — вы понимаете как раз этот район, Озерный край?

— Совершенно верно. На территории приграничного графства Камберленд постоянно шли войны. И многие места, обозначенные как «опустошенные», относились к городам и деревням, уничтоженным королевской армией. Они были так отмечены, потому что собирать налоги больше было не с кого.

— Вот как? — ухмыльнулся Ковальски, поочередно прикладываясь к двум стаканам пива. — Значит, вы никогда не слышали о налоге на смерть?

Бойл удивленно перевел взгляд с Ковальски на Грея.

— Просто не обращайте на него внимания, — посоветовал тот. Профессор кашлянул, прочищая горло.

— Более внимательное изучение «Земельной описи» указало на одну загадку. Не все «опустошенные» места появились вследствие войн. Некоторые записи не имеют никакого объяснения. Все они были сделаны красными чернилами, словно кто-то хотел отметить что-то важное. В поисках ответов я почти десять лет бился над одной из таких записей, над ссылкой на маленькую деревушку в горах, от которой не осталось следа. Я искал любые упоминания о ней, но у меня создалось такое впечатление, будто все они были сознательно удалены. Я уже готов был опустить руки, но тут случайно наткнулся на одно странное замечание в дневнике некоего королевского коронера по имени Мартин Борр. Эту рукопись я обнаружил в церкви Святого Михаила. — Бойл махнул в сторону церкви, возвышавшейся над городом. — Дневник был найден во время восстановительных работ в келье, наглухо заложенной кирпичом. Сам Борр был похоронен на церковном кладбище, а все его имущество отошло к церкви. Хотя в дневнике не говорится, что именно произошло с той деревушкой, Борр намекнул на что-то ужасное, так что, возможно, «Судный день» действительно являлся более подходящим названием для этой книги. Борр даже отметил свой дневник языческим символом, благодаря которому я в первую очередь и обратил внимание на рукопись.

— Языческим символом?

Рука Рейчел непроизвольно метнулась к нагрудному карману куртки, в которой хранился кожаный мешочек с жутким содержимым.

Накрыв ее руку своей ладонью, Грей ясно дал понять, что делать это пока еще рано. До тех пор пока они не узнают этого человека лучше, не надо показывать ему находку Рейчел. Молодая женщина сглотнула комок в горле, слишком остро чувствуя своей кожей жар ладони Грея. Освободив руку, она положила ее на стол.

Бойл не заметил этого немого разговора.

— Этот символ определенно языческий. Вот, позвольте вам показать.

Обмакнув палец в пиво, он несколькими умелыми движениями нарисовал на деревянном столе круг и крест. Знакомый знак.

— Круг, рассеченный на четыре части, — сказал Грей. Удивленно подняв брови, Бойл присмотрелся к знаку внимательнее.

— Совершенно верно. Этот символ встречается во многих древних святилищах. Но обнаружить его на дневнике христианина весьма странно — это сразу же привлекло мое внимание.

Рейчел почувствовала, что они приближаются к самому сердцу загадки.

— И этот дневник помог вам отыскать потерянную деревню в горах?

— На самом деле нет. — Профессор улыбнулся. — Я нашел нечто гораздо более захватывающее.

— Что вы хотите сказать? — спросила Рейчел. Откинувшись назад, Бойл сложил руки на груди и обвел взглядом своих гостей.

— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, не объясните ли вы мне, что происходит? Что вы здесь делаете?

— Ничего не понимаю, — пробормотал Грей, изображая полное недоумение. Он еще не потерял надежду и дальше выдавать себя за журналистов.

— Не считайте меня дураком. Если вы журналисты, то я китайский богдыхан. — Бойл остановил свой взгляд на Рейчел. — К тому же, моя дорогая девочка, я вас узнал. Вы племянница монсиньора Вероны.

Потрясенная Рейчел уставилась на Грея. Тот, казалось, получил удар в солнечное сплетение. Ковальски просто закатил глаза, взял стакан и одним глотком допил содержимое.

Рейчел не видела причин притворяться и дальше. Она повернулась к профессору. Теперь было понятно, почему он так странно смотрел на нее.

— Вы знакомы с моим дядей?

— Точно. Не близко, но знаком. И я очень огорчен тем, что он по-прежнему в коме. Мы познакомились несколько лет назад на одном симпозиуме и с тех пор регулярно переписываемся. Ваш дядя очень вами гордится — сотрудник карабинеров, занимается борьбой с хищениями произведений искусства. Он прислал мне несколько фотографий, а в моем возрасте не забывают такие миловидные молодые личики, как ваше.

Рейчел виновато посмотрела на Грея. Она даже не догадывалась о том, что профессор Бойл знаком с ее дядей. Профессор продолжал:

— Я не понимаю причину этой маскировки, и перед тем, как продолжать, мне бы хотелось получить кое-какие разъяснения.

Но прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, терьер профессора глухо зарычал. Поднявшись на лапы, собака повернулась к входу в гостиницу. Дверь распахнулась, и рычание стало громче.

В холл вошла фигура, стряхивая снег с сапог.

Это была лишь Сейхан.