Глава 15
НОВЫЙ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Какое-то время мы радовались удавшемуся эксперименту, но потом осознали, что ритуал отнял слишком много сил, а действие зелья Демиона постепенно сходит на нет. Бодрость сменялась апатией. Я в изнеможении плюхнулась на преподавательский стул и закрыла глаза. Усталость накатила со страшной силой. Зелье оказалось хорошим, но, похоже, эффект его длился недолго. Сейчас наступил откат. Ноги были как ватные, одолела зевота, а голова почти не соображала.
— Того-этого… — сказала я и задумалась, потому как собиралась сообщить Демиону, что сейчас точно пойду спать. — Ну… туда… топ-топ… — уточнила я, смутилась и замолчала, поймав недоуменный взгляд.
— Ы? — поинтересовался Демион и испуганно замер. Покосился по сторонам, а потом присел на ближайшую парту. Вид он при этом имел крайне задумчивый.
— Ну и ы? — не удержалась я от вопроса и тут же прикрыла рот ладошкой. В голове были мысли, они складывались во фразы, но вот воспроизвести их вслух я не могла. Демион, похоже, тоже.
— Может, это оно? — несчастно поинтересовалась я, надеясь, что Демион поймет нелепую фразу. Я имела в виду побочное действие зелья, о котором забыл упомянуть папа.
— Оно самое, — согласился маг и, сморщившись, предложил: — Топ-топ бай-бай?
Я кивнула и встала со стула, но тут же пошатнулась. Ноги не держали, идти получалось с трудом, но до своей комнаты я надеялась добраться. А на первую пару можно не ходить и на вторую — тоже. Главное — поспать хотя бы чуть-чуть.
Демион, видимо, думал аналогично. Я искренне сочувствовала и надеялась, что у него занятия не с самого утра. Сонный косноязычный преподаватель — это отвратительно.
Впрочем, «топ-топ бай-бай» нам не дали. Прямо в дверях нас выловил подозрительно жизнерадостный и свежий папа с воплем:
— А-а-а! Вот вы, упыреныши, где! Я жду-жду… думаю, куда делись, вредители? А вы снова безобразничаете там, куда детям без взрослых вход строго запрещен. Это даже в нашем уставе прописано!
— Мы… того-этого, — честно сказала я и заработала удивленный взгляд.
Правда, папино лицо быстро прояснилось, и он уточнил:
— Ты, недомаг ходячий, мою дочу зельем напоил. Так ведь?
— Ну так это… — Демион не стал отрицать и вид имел потерянный. Даже жалко стало. Я вообще подозрительно часто жалела своего няня.
— Я же тебе его в дорогу давал, когда рядом никого нет. Теперь вот мучайся. У тебя пара через три часа. Не отпустит ведь, болезный. А ты и так иногда выглядишь странно. Перед студентами даже неловко бывает.
— Ы-ы-ы, — затянул Демион и тут же осекся, посмотрев с ненавистью почему-то на меня. Хотя я вообще ни в чем не была виновата.
— Вот оставить бы вас в таком виде на денек, но не могу. — Папа размашистой походкой направился в сторону кладовки и продолжил говорить оттуда, бряцая какими-то склянками. — Очень мне хочется услышать подробный отчет о ваших подвигах. Можно, конечно, попросить написать объяснительную, но, боюсь, тогда диалога не получится. А я жажду диалога. Ох как жажду!
От этих слов мне стало нехорошо. Я хотела спать и даже пережила бы косноязычие, если бы меня отпустили в теплую кроватку, к мягкому одеяльцу. Не хотела я разговаривать с папой и слушать нагоняй второй раз за ночь — тоже. Судя по мрачному выражению лица Демиона, и он не горел желанием общаться. Но его с утра ждали лекции, и способность говорить ему, в отличие от меня, была нужна прямо сейчас.
Папа вернулся довольно быстро. Он нес две пробирки с изумрудного цвета жидкостью, Демион сразу выпил свою залпом, побагровел, но сдержался, только долго пытался отдышаться, а вот я не торопилась. Может, ну его? Действие зелья было кратковременным, значит, и побочный эффект долго длиться не будет. Зачем пить гадость и потом долго оправдываться перед папой, если можно посидеть в уголочке и помолчать. Но когда мое мнение кого интересовало? Папа рыкнул:
— Быстро пей! Отлынивать она вздумала!
Я вздохнула, зажмурилась и сделала глоток. Как ни странно, нейтрализатор оказался не таким уж противным, только с меловым привкусом. Или папочка исключительно для меня расстарался, подсыпав аспиранту какой-то особенный воспитательный ингредиент?
— Вот и умничка! — Родитель улыбнулся. — А теперь рассказывай мне.
— Что? — Я наивно похлопала глазами.
— Все! — И прежде чем я с воодушевлением открыла рот, уточнил: — И не смей начинать с того момента, когда вы с бабушкой Лиз ходили в сад нюхать цветы и тебя укусила за язык пчела! Я не шучу, Кассандра. Сейчас я жажду услышать о тех твоих приключениях, о которых еще не знаю. Ясно?
Я надулась, вздохнула, поборов желание выдать парочку детских, еще не донесенных до папы эпизодов своей бурной жизни, и начала подбирать слова, потому как сегодня вариант рассказать «все, что я помню вообще» отпал. А я его так любила! Папа во время таких рассказов часто забывал, какова изначальная причина разговора. Очень удобно. Сегодня же пришлось пробежаться по конкретным событиям недалекого прошлого. Что-то повторить, что-то уточнить, ну и в подробностях описать ритуал.
— То есть вы такие умные? Вычитали метод, который никто и никогда не опробовал, и он у вас даже не криво сработал? — скептически поинтересовался папа. Вид он при этом имел недоверчивый.
Я сама до сих пор не верила в удачу, но довольно закивала и честно пересказала все подробности, включая исчезающего голема, за которым тянулся шлейф проклятия. Правда, о цвете шлейфа все же умолчала.
— Видите, а вы не верили! — поддакнул гордый Демион из-за спины.
Папа же вместо того, чтобы раскаяться и восхититься нашей сообразительностью, грозно рыкнул:
— Раз вы такие умные, то почему же этот недомаг снова исчезает?! А?
Я обернулась и обомлела. Демион на самом деле медленно таял. Причем на этот раз весь, вместе с одеждой.
— Упс… — выдала я, изменив своему коронному: «Ы-ы-ы».
— Так, может, все же была какая странность или не состыковка? — очень ласково уточнил папа, который прекрасно знал мою любовь все делать «на глазок». — А, Кассандра?
— Да не было! — в сердцах заметил Демион. Он, в отличие папы, еще плохо меня знал, поэтому наивно верил. Зря.
— Как сказать… — замялась я. — Шлейф проклятия на големе был темно-серым, а не черным. Но я посчитала, что это не важно.
— Вот когда же ты, дщерь, поймешь! Не бывает в нашем деле несущественных моментов! — устало обратился ко мне ничуть не удивленный папа. — Не бывает!
— Ну… — совсем стушевалась я. — Тогда, наверное, важно и то, что вместо слюны дракона я добавила свою. Тоже ведь где-то близко…
— Как?! — завопила пустота из кресла голосом Демиона. — Как ты могла, Кассандра?
— Я же сразу предложила идти к папе! — открестилась я. — Не получается у меня без неожиданностей!
— Сказал же: согласно инструкции! Зачем самодеятельность-то проявлять?
— Не умею я иначе! — Я надулась. Разговаривать с пустым местом было странно. Папу, похоже, это тоже нервировало.
— Ну-ка материлизуйся! Быстро! — раздраженно скомандовал он.
Пустота в кресле сгустилась, и, несколько раз мигнув, появилась фигура Демиона. Он выглядел напуганным.
— Так… смотри-ка, слушается! — по-детски обрадовался папа. — Как занимательно… — В его глазах мелькнул нездоровый восторг сумасшедшего ученого, и родитель приказал: — Исчезни!
— Как? — застонал аспирант.
— Так же, как в первый раз!
— Это не контролируется!
— А ты попробуй, — очень ласково начал папа и для устрашения сделал пару шагов вперед по направлению к своему аспиранту.
Признаюсь, подобнее поведение срабатывало даже со мной. Демион тоже среагировал мгновенно и исчез.
— Интересненько. — Папа повеселел. — А ты ведь не такое уж одноклеточное, недомаг. Работает твой метод, действительно работает… только криво как-то. Но я и такого, признаюсь, не ожидал.
— Твой? — удивилась я.
— Неужели недомаг тебе не рассказал? Это ж он его разработал, только выглядел метод полной ахинеей, да и до сих пор выглядит. Но вот…
— Что вот? — уточнила я.
— Либо его предположения оказались верны, либо твоя самодеятельность и везучесть сыграли свою роль, но какого-то результата вы достигли. Насколько могу судить, проклятие сняли, но остались последствия.
— Какие? — Демион сглотнул и снова начал бледнеть, словно пытаясь скрыться от гнева папы.
— Отставить! — рявкнул родитель, и Демион вновь послушно материализовался.
— Сдается мне, ты, недомаг, теперь — человек-невидимка. Только способностями своими управлять не умеешь, потому что вообще с контролем у тебя не очень. С этого дня минимум три часа медитаций в день. Я даже знаю, кто тебе с этим поможет.
— Нет-нет-нет! — взвыл мой охранник, причем так несчастно, что мне снова стало его жалко. — Только не профессор! За какие прегрешения? Мы и при его жизни не ладили!
— Он самый, — довольно заключил папа. — То, что ты с ним не ладил, — это неудивительно. Лентяев и лоботрясов никто не любит! А моя змеюка, раз уж она ему так приглянулась, составит тебе компанию.
— А я-то в чем виновата? — несчастно застонала я, вспомнив про инцидент с лопатой.
— Ну, если поискать — найдется? — парировал папа, и я послушно заткнулась. — Ну а сейчас, раз уж мы решили все текущие проблемы, на повестке дня последний вопрос, — серьезно сказал родитель и уселся за стол, напустив на себя строгий и сосредоточенный вид.
Я помрачнела и вздохнула, понимая: сейчас начнется лекция, итог которой закономерен. Нас сначала отругают, а потом заставят делать что-то неприятное. Я слишком хорошо знала своего отца и редко ошибалась.
— Мне не нравится, что кто-то в академии ворует трусы студенток и развешивает их на видных местах, — начал родитель. — И мне все равно, пусть даже это неразумная тварь из потустороннего мира. Я хочу, чтобы вы ее поймали и нейтрализовали. Без разницы, как, но безобразие должно прекратиться. Но тихо! Не хочу всю академию ставить на уши. Кассандра?
— Да, папа. — Я печально вздохнула. — Слышу тебя.
— Но… — начал Демион. — Шушелю было явно дано какое-то задание. Не просто же так он отбирает трусы? Пока задание не выполнит, он не исчезнет. Проще всего сделать так, чтобы Кассандра вспомнила, о чем думала в тот момент. Возможно, получится убрать демоненка мирно.
— Не проще! — одновременно отреагировали мы с папой, и Демион тут же замолчал, уставившись на нас в высшей степени подозрительно.
— Как хотите, так и изловите эту тварь в течение недели. Вам все ясно?
— Почему в течение недели? — удивилась я. — Откуда такой нелепый срок?
— Потому что мне так хочется, — очень неопределенно заметил папа, зародив в моей душе сомнения.
Демион удивляться или уточнять не стал, значит, мотивы понимал, и это было еще более интересно, но я слишком устала, чтобы сейчас концентрировать на этом внимание. Разберусь потом, на свежую голову.
— А теперь можно спать? — протянула я. — Глаза слипаются.
— Нет, — мстительно отрезал папа. — У тебя первая пара. Иди учись.
— Ну и наплевать на нее. Не пойду. — Я отмахнулась и под вопли родителя побрела к выходу.
Мне было все равно, идет куда-либо Демион или остается дальше отгребать от папы. Зная своего родителя, я предполагала, что он сейчас из вредности нагрузит своего аспиранта еще чем-нибудь и обвинит в моих прогулах. Ну и наплевать. Лишь бы меня не трогали в ближайшие часа четыре, а лучше — пять.
Я протащилась по коридору, как сонная муха, иногда вяло реагируя на приветствия уже проснувшихся студентов. Выспавшиеся и поэтому счастливые лица неимоверно раздражали. Впрочем, я подозревала — это не продлится долго. Очень скоро папа представит всем нового преподавателя по теории некромантии. Эх, жаль, что просплю все веселье. Наверное, интересно будет понаблюдать за реакцией.
Я рухнула спать, едва оказалась в комнате. Даже раздеваться не стала. Хорошо хоть Сильвена уже ушла на пары и не доставала меня вопросами. Разговор поддержать я бы не смогла. Дико хотелось спать. Занятия сегодня длились до самого вечера с перерывом на обед, поэтому я тешила себя мыслью, что в любом случае куда-нибудь да попаду. А пока могу отдохнуть.
Проснулась я, когда холодное, но яркое весеннее солнышко светило прямо в окно. Ветки бились о стекло, на улице снова было ветрено. И так продолжится еще три месяца до начала лета, когда на империю обрушится удушливый зной. Я ждала тепла, так как весной сама себе напоминала сонную муху. Мне, чтобы хорошо себя чувствовать, нужно было много спать и мало думать. В последние дни это не получалось.
Вставать не хотелось. Я чувствовала себя немного разбитой, но все же лучше, чем с утра. Мышцы болели, ноги не гнулись, зато хотя бы голова соображала, и глаза больше не слипались.
Для того чтобы привести себя в порядок, потребовалось не так уж много времени. Спутанные волосы я расчесала и заплела в косу, так как в распущенном виде они торчали в разные стороны, словно пружины, — мои упругие кудри совершенно не поддавались укладке. Еще раз сходила в душ и смыла с себя остатки кладбищенской пыли, переоделась в ученическое платье и вышла в коридор. Пожалуй, стоило немного поучиться да заодно разузнать, что интересного случилось вчера в мое отсутствие. Наверное, шушель не дремал, а значит, меня ждет много очень занимательных историй.
Когда я пришла в учебный корпус, как раз к обеду, то поняла, что уже с самого утра меня ненавидит вся академия. Слухи о ночных приключениях на кладбище неизвестно каким образом дошли до других студентов, и не избежать бы мне сплетен в связи с компанией, в которой я поднимала мертвяков, если бы умы учащихся не были заняты другой, более серьезной проблемой, а именно — новым-старым преподавателем теории некромантии.
К счастью, наша лекция у него стояла третьей, да и я была морально готова, но вот что творилось в аудитории с самого утра! Говорят, сначала профессора пытались упокоить самые отчаянные студенты-боевики, напутали заклинание, эффекта нужного не достигли, зато до обеда по кабинетам бегали засушенные мышиные трупики, летала, подвывая, туша общипанной безголовой курицы, сбежавшей из столовки, а все дохлые мухи с подоконников задорно жужжали. Когда в аудиторию ворвалась, размахивая огромным тесаком, кухарка, никто в общем-то не удивился. Она пронеслась по кабинету, отгоняя шустрых студентов и пытаясь выловить постоянно ускользающую куриную тушку.
Кухарка была женщиной крупной, со стальными нервами и привыкшая к самым разным студенческим выходкам, но новый преподаватель поразил и ее в самое сердце. Говорят, вопль был слышен даже на первом этаже.
Профессор-лич взирал на все это с непоколебимым спокойствием и только оставил инициаторов безобразия после пар убирать плоды своего колдовского искусства. А юные маги тем и опасны, что им проще создать заклинание, нежели его нейтрализовать. Зачинщики безобразия печалились и готовились ночевать в аудитории под пристальным надзором нового преподавателя, которому спать было не нужно.
Девушкам пришлось хуже. В силу тонкой духовной организации и впечатлительности они верещали. Две упали в обморок, парни возмущались, пытаясь избавиться от мушиных трупов и засушенных мышей, а профессор-лич с интересом наблюдал за творящимся беспорядком, похоже, испытывая от него удовольствие. В академии творился локальный Армагеддон, и учебный процесс на время был остановлен. Когда в кабинет ворвался встревоженный ректор (свидетели рассказывали, что никогда не видели, чтобы Арион фон Расс перед кем-то робел), он попытался немного устыдить профессора. Дескать, стоило бы подготовить студентов, и вчера об этом была договоренность. Дети испугались и перенервничали. На это лич ответил:
— Ваши студенты, Арион, — обыкновенные тряпки. Их нужно не только учить, но и воспитывать. Закалять их волю. Тогда из них вырастут достойные маги, не то что… — Профессор кинул выразительный взгляд на ректора, но, соблюдая преподавательскую этику, все же промолчал. Впрочем, слов и не требовалось.
Судя по жарким речам, новый профессор как раз и вознамерился заниматься в академии взращиванием настоящих магов, что ленивых и разбалованных студентов совершенно не радовало. О появлении преподавателя, который может безнаказанно хамить ректору, скоро узнали все, как и о героине дня, которая невольно стала причиной его появления.
Поэтому до аудитории я добиралась перебежками, стараясь нигде не задерживаться. Боялась, что кто-нибудь меня побьет, и ловила возмущенные взгляды. К виду профессора я была готова и поэтому не орала, не шугалась и даже смогла улыбнуться восседавшему за преподавательским столом умертвию, несмотря на хищно блеснувшие алым провалы глаз. Белые патлы волос, череп, обтянутый желтоватой кожей, и новенькая преподавательская мантия — все это выглядело ужасно и нереально. Я прекрасно понимала Риз, которая была близка к обмороку и шептала мне на ухо: «Кассандра, я тебя ненавижу». Но саму меня больше волновало знакомство с личем, которое у меня не задалось с самого начала (ну не знала я, что не стоит его лупить лопатой). Знаниями я не обладала, а значит, в сессию мне грозили серьезные проблемы со сдачей.
Вот только я могла засветить лопатой тому, у кого предстоит сдавать зачет, а такого точно не разжалобишь. Зато пара прошла в гробовом молчании, даже Леон не пытался отпускать свои обычные шуточки, и девчонки на задней парте строчили конспект, я тоже делала вид, будто всецело поглощена работой. Примерно к середине пары стало предельно ясно, что проблемы со сдачей будут абсолютно у всех. По мнению лича, ни один из присутствующих в аудитории не обладал даже зачатками знаний.
Все же интересно, как профессору и после смерти удалось сохранить свои способности и ясность ума? Ведь мозга-то как такового нет. Может, это из-за магии?
После окончания пары я планировала сбежать как можно быстрее вместе с остальными. Правда, бросаться вперед в образовавшуюся в дверях пробку не стала. Ну не до такой степени мне было страшно, чтобы устраивать давку в проходе. А когда неторопливо сложила конспекты в сумку, услышала старческий скрипучий голос:
— Кассандра, задержитесь на пару слов.
Вот тут мне стало очень не по себе. Я сглотнула, но послушно кивнула и, игнорируя дрожащие колени, подошла к сидящему за преподавательским столом мертвецу. Было не страшно. Жутко. Правда, виду я не подала, настроившись на то, что сейчас буду получать нагоняй, но ошиблась. А это со мной случалось крайне редко. Когда живешь с папой, очень быстро учишься предугадывать события.
— Мне понравились ваши решительность и азарт, — без предисловий начал лич, попытавшись немного сменить позу. Скрип суставов, между которыми уже не было хрящевых связок, заставил внутренне содрогнуться. — Вряд ли из вас получится хороший специалист по проклятиям. Не хватит усидчивости и вдумчивости. Но потенциал у вас большой. Можно бы пойти в боевые маги… — Профессор замолчал. — Но там не приветствуют своеволие и отсутствие почтительности, а вы, судя по всему, девушка своенравная и дерзкая. Из вас получится отличная некромантка, если захотите.
Я была ошарашена и даже не нашла, что ответить, поэтому пообещала подумать и ретировалась. Предложение было неожиданным, но заманчивым. Очень хотелось посмотреть на реакцию папы. Что-то мне подсказывало: лич ее тоже предвкушал.
