Книга: Жнецы
Назад: Глава 30
Дальше: От автора

Эпилог

Я
Найден.
О пусть только Он
В ранах мира своего
Опалит и утопит меня.

Дилан Томас.
Видение и Молитва
Если Николас Хойл после всего происшедшего и опасался за свою безопасность, то внешне это никак не выражалось. Его дочь была похоронена на кладбище Нью-Джерси, но сам Николас на похоронах не присутствовал, равно как и кто-нибудь из тех, кого Луис с Ангелом видели в пентхаусе, включая того загадочного Симеона. Выяснилось, что у Симеона где-то в хойловском здании есть свое жилье: покидая временами пентхаус, он все время возвращался до темноты, а в своем обиталище никогда не находился один. В принципе, все это Ангела с Луисом нисколько не задевало – они были настроены наблюдать и ждать. На протяжении шести последующих недель партнеры наряду с другими из съемной квартиры напротив высотки Хойла вели наблюдение, отслеживая режимы служб доставки, уборки и иных видов внешнего обслуживания, стараниями которых здание функционировало. Все это время сам Хойл из-за дверей своих апартаментов не показывался. Недосягаемый, он был отрезан от мира в своей крепости.
На следующий день, после того как в Нью-Джерси похоронили Лоретту Хойл, в Куинсе упокоился Уилли Брю. На последнем прощании присутствовали и Детектив, и Луис с Ангелом, и бывшая жена Уилли, и все его друзья. Церемония была людной. Добряк-механик мог бы гордиться.
После похорон небольшая группа отбыла в «Нейт» на поминки. Ангел с Луисом сидели в уголке одни, их никто не донимал, пока по прошествии часа под двери бара не прибыл Арно. На похоронах его отсутствие было замечено, но никто не знал, где он и чем занимается. Арно прошел через толпу, игнорируя протянутые к нему руки, слова соболезнования, предложения вместе выпить. Он лишь ненадолго остановился перед Детективом и произнес:
– Ты должен был его оберегать.
Паркер кивнул, но ничего не сказал.
Вслед за тем Арно прошел туда, где сидели Ангел с Луисом. Из кармана своего единственного по жизни костюма он достал белый конверт, который протянул Луису:
– Вот.
– Что это? – недоуменно спросил Луис, принимая конверт.
– Открой – увидишь.
Луис открыл, посмотрел. Там лежала банковская бумага об оплате.
Видя непонимающий взгляд, Арно пояснил:
– Это на двадцать две тысячи триста восемьдесят пять долларов. Все те деньги, которые Уилли оставался должен по твоему займу.
Луис поместил бумагу обратно в конверт и попытался вручить обратно.
Бар вокруг притих.
– Мне этого не надо, – сказал Луис.
– А мне нет дела, – покачал головой Арно. – Забирай. Это деньги, что он был тебе должен. Теперь долг выплачен. Полностью. Я не хочу, чтобы Уилли лежал в земле и чувствовал себя должником. Он теперь в расчете. Мы в расчете. Я же в ответ буду очень признателен, если в будущем наше место бизнеса вы станете обходить стороной.
Наше место бизнеса. Уилли и его. Так было всегда, и так должно остаться впредь. Имя Уилли на дверях сохранится, а он, Арно, будет по-прежнему обслуживать машины, с небольшой, может быть, наценкой.
С этими словами Арно повернулся ко всем спиной и вышел из бара. Знакомой дорогой по улице он прошел в автомастерскую и вошел через боковую дверь. Включил свет, постоял и лишь после глубокого вдоха вошел в офисную каморку. Здесь механик достал из шкафчика бутылку того бурбона и, вылив остатки в кружку Уилли, вышел в их с Уилли маленький цех. Опять постоял, выдвинул из угла любимый стул своего босса, опустился на него.
И тут, теперь на самом деле один, горько заплакал.
* * *
Уборщики бассейна прибыли в высотку, как всегда, в семь вечера, сразу после вечернего заплыва Хойла. Эксплуатационные работы здесь, как заведено, проводились во второй половине дня, во время подготовки Хойла к ужину, чтобы не нарушать его распорядка. Уборщиков в вестибюле встречали Симеон и еще один охранник по имени Аристид. Прибывших рутинно проверили металлодетектором, обыскали. В этот вечер уборщики явились не те, что обычно. Симеон их всех знал по виду и по именам, а этих видел впервые. Пара азиатов – япошки, что ли. Он перезвонил домой хозяйке фирмы, и та подтвердила: да, это от нее. Двое обычных работников нынче на больничном, а остальные раскиданы по объектам. Так уж получилось. А япончики эти очень даже ничего себе, прилежные. Совестливые. Во всяком случае, ей кажется, что они японцы. Честно сказать, досконально она тоже не уверена. Но кажется. Симеон повесил трубку, на всякий случай обхлопал уборщиков еще раз, проверил их чемоданы с причиндалами на химикаты и оружие, после чего впустил во внутренние покои Хойла. Так сказать, в святая святых.
Бассейн у Николаса Хойла был по последнему слову техники – самый навороченный из тех, что можно купить за деньги. Одним нажатием кнопки здесь создавался «эффект реки» с имитацией движения против встречного потока, регулируемого в зависимости от желаемой физической нагрузки. Также в наличии имелись система УФ-стерилизации с автоматическим дозатором хлорирования, чтобы в воде поддерживался оптимальный уровень хлора, а также фильтр обратного потока и автоматический pH-сканер. Чистящее устройство «Долфин-3001» обеспечивало дежурную чистку дна в режиме вакуумного пылесоса, а вся система в совокупности контролировалась пультом из укромной вентилируемой кабинки рядом с приватной сауной Хойла. Все это удовольствие, прямо скажем, обходилось в копеечку, но на здоровье и безопасности, как известно, не экономят. Хотя имела место и определенная экономия: свет в помещении автоматически зажигался и гас с приходом и уходом хозяина. А когда Хойл находился в бассейне, то внутренний замок, реагирующий на отпечаток ладони, делал помещение фактически неприступным.
Но, как и со всеми продвинутыми системами, здесь требовались уход и эксплуатационное обслуживание. pН-электроды необходимо было подчищать и калибровать, а хлорин и растворы регулирования рН нуждались в пополнении – как раз все эти необходимые жидкости и оборудование те двое азиатов принесли с собой. Симеон проследил за тем, как они, оживленно переговариваясь, выполняют необходимые процедуры. Когда азиаты закончили, он принял у них работу, а те откланялись (в буквальном смысле, угодливо изогнувшись на входе в лифт).
– Маленькие вежливенькие человечки, не правда ли? – смешливо спросил Аристид, работающий у Хойла уже почти столько же, что и Симеон.
– Пожалуй, – согласился Симеон.
– Мой старик им не доверял, особенно после Перл-Харбора. А эти мне даже понравились. Они б, наверное, и ему приглянулись.
Симеон оставил это без комментариев. Свои чувства и отношение к посторонним, вне зависимости от их расы и веры, он предпочитал держать при себе.
* * *
Владелицу фирмы по обслуживанию бассейнов звали Ева Филдер. Делами фирмы она занялась после смерти отца и вывела ее в разряд престижных, с достойной репутацией учреждений, поставляющих аксессуары и ингредиенты для саун ВИП-клиентам и частным фитнес-клубам. В данную минуту Ева, замерев, смотрела на трубку, которую только что положила на телефон, и размышляла, сколько еще будет значиться в своей фирме живой учредительницей. Шансы были, но пока под вопросом.
– Ну что, вы довольны? – с усталой обреченностью спросила женщина человека, сидящего напротив.
Человек был в балаклаве, невысокий и наверняка белый. Его напарник – высокий и, судя по проглядывающим из-под маски участкам, темнокожий – молча сидел за кухонным столом. Спутниковое радио хозяйки он настроил на какой-то богомерзкий канал кантри-вестерна, что косвенно указывало на наличие в этих налетчиках некоей доли садизма. Одна, совсем одна. Впервые за долгие годы о том, что она разведена, Ева Филдер подумала с сожалением.
– Умиротворен, – оценил свое состояние невысокий тип. – Надежда – это лучшее чувство, которое человек лелеет в жизни.
– Что нам делать теперь?
Невысокий поглядел на часы:
– Ждать.
– Но как долго?
– До утра. Тогда мы отбудем.
– А мистер Хойл?
– У него будет очень чистый бассейн.
Ева Филдер выдавила вздох.
– У меня ощущение, что на моем бизнесе это скажется скверно.
– Возможно. А что делать.
Хозяйка вздохнула еще раз.
– Нельзя хотя бы выключить эту провинциальную музыку?
– Скорее всего нет, но песня скоро кончится.
– Это полный отстой.
– Сказать по правде, я с вами согласен, – с неожиданной истовостью согласился невысокий гость. – Чтобы вас как-то утешить, скажу: через час музыкальный канал начну выбирать я. А то этот трек мне уже вот где.
* * *
Утром, до начала десятого, Хойл работал у себя в приватном кабинете. Вставал он рано, а утро любил разнообразить перерывом на физическую разминку. В этот раз он с час провел у себя в персональном спортзале на степпере, после чего разделся до плавок и вошел в бассейную. Шевеля над самой водой пальцами, постоял у бортика, затем надел очки для ныряния, сделал глубокий вдох и красиво нырнул с глубокого конца, войдя в воду с легким шелковистым шелестом. Расставив руки, Николас пустил ноздрями мелкие пузырьки и, поднявшись над дном, гладко поплыл. Под водой он оставался с полдлины бассейна, после чего толчком всплыл на поверхность отдышаться.
В ходе вчерашних работ система дозирования была изменена, и вода прибавила в кислотности, а к хлорину еще и оказался добавлен цианид натрия. С запиранием дверного замка и включением внутреннего освещения растворение цианида в окисленной воде резко усилилось, что привело к выходу синильной кислоты.
Таким образом бассейн Хойла только что превратился в газовую камеру.
К концу второго круга у пловца уже кружилась голова. Сбились и пространственные ориентиры: круг Николас закончил не в торце бассейна, а стукнувшись головой о боковой бортик. Трудно было дышать. Сердце, несмотря на физические усилия, работало все медленней. Глаза чесались и горели. Во рту ощущался едкий привкус. Хойла стошнило прямо в воду. Жгло и губы, боль расходилась по всему телу. Хойл забарахтался в попытке подплыть к лесенке, но мог лишь едва шевелить ступнями. Крик о помощи оказался беззвучным: в рот залилась вода, и теперь вдобавок жгло язык и горло.
Хойла пробила паника. Тело онемело, и он уже не мог держаться на плаву. Николас погрузился под поверхность и вроде как слышал какие-то крики, но ничего не мог видеть, потому что к этому моменту уже ослеп. Рот по-рыбьи открылся, и Хойл пошел ко дну, ощущая, как вода словно опаляет внутренности.
Через несколько минут он был мертв.
* * *
К тому моменту как о происходящем догадался Симеон, спасать его работодателя было уже поздно. Симеону удалось отменить команду закрытия замков, но, едва почуяв, чем сейчас пахнет воздух в бассейной, он был вынужден активировать ее снова. В качестве дополнительной меры предосторожности личный помощник до проветривания помещения покинул пентхаус, и лишь затем, после всех манипуляций, один зашел внутрь. Здесь он неподвижно стоял, уставившись на подвешенное словно в невесомости тело Хойла.
На поясе у Симеона запиликал сотовый. Дисплей указывал, что звонят с частного номера.
– Симеон, – послышался в трубке низкий густой голос.
– Кто это?
– Я думаю, ты догадываешься.
Да. Можно было догадаться: звонит тот темнокожий, Луис.
– Это твоих рук дело?
– Моих. Я что-то не вижу, чтобы ты кидался его спасать.
Симеон инстинктивно огляделся, озирая громады зданий, окружающие бассейн. Их окна смотрели встречно, бесстрастные и немигающие.
– Он являлся моим работодателем. Я был нанят его защищать.
– Но не погибать за него. Ты делал все, от тебя зависящее. Нельзя защитить человека от него самого.
– Я мог бы пуститься по твоему следу. На кону моя репутация.
– Ты охранник, а не весталка. Думаю, твоя репутация восстановится. Если пустишься за мной, это может пагубно отразиться на твоем здоровье. Поэтому советую воздержаться. Вряд ли ты был полностью в курсе того, что происходило между Хойлом и Лихагеном. Ты не кажешься мне человеком, готовым с легкой душой подставить другого. А может, я ошибаюсь. Может, ты бы хотел со мной столкнуться.
Симеон какое-то время молчал.
– Ладно, – произнес он. – Я устраняюсь.
– Хорошо. В городе не оставайся. Не оставайся даже в стране. Я уверен, человек с твоими способностями без труда пристроится где-нибудь еще, вдалеке отсюда. Хороший солдат всегда найдет себе подходящую войнушку.
– А если я этого не сделаю?
– Тогда наши пути могут снова пересечься. Мне кто-то однажды сказал: «Избегай оставлять свидетелей». Как бы мне в этом качестве не начать усматривать тебя. Я бы этого не хотел.
Разговор на этом закончился. Свой мобильник и пропуск секьюрити Симеон оставил у бассейна. Покинув пентхаус Хойла, он прошел через вестибюль, спустился в лифте и быстро, хотя и непринужденно, вышел из здания. Со своих высот на него величаво взирали небоскребы – горной грядой, отражая своими окнами позднее осеннее солнце и небо, словно подернутое молочно-золотистой тканью. Симеон ни минуты не сомневался в своей везучести: ему дарована жизнь. И лишь легкий оттенок стыда тлел от ощущения, что он сейчас убегает, скрывается. Одного этого Симеону хватило на то, чтобы, приостановившись, расправить плечи в попытке восстановить свое достоинство. Он оглядел окружающие здания, переходя глазами от карниза к карнизу, от окна к окну. И спустя какое-то время кивнул и себе, и человеку, который – он знал – наблюдает за его перемещением.
Луис – киллер, горящий человек.
Луис, последний из Жнецов.
Назад: Глава 30
Дальше: От автора