Глава 14

Когда меня закрыли одну в комнате, я легла на диван и дала волю своим чувствам. Благо что у меня были часы и я начала следить за тем, как медленно идет время. С утра в комнату вновь зашел Калач и сел в кресло.

— Поспала немного?

— Не спится.

— Оно и понятно. Нервничаешь?

— А ты как думаешь? Конечно, нервничаю.

— По-моему, подруга, Череп тебя кинул.

— Что значит «кинул»? — Меня затрясло, и я уже не могла унять свою дрожь. Мне показалось, что Калач уже знает о том, что Потапов мертв, а это значит, что у меня уже нет никаких шансов на спасение. Вообще никаких. — Объясни, что ты имеешь в виду? — Задав вопрос, я ощутила, как к моему горлу подкатил ком.

— Уже пять часов, а Потапов домой не вернулся. Может, грохнул он его?

— Глупости, — с трудом произнесла я и тяжело задышала. — Полнейшие глупости. Быть может, так сложились обстоятельства…

— Как?

— Так, что его выпустят позже. А может быть, его слишком далеко забросили.

— Куда? На Дальний Восток?

— Ну, не на Дальний Восток, но далеко.

— А может быть, просто Череп тебя ни во что не ставит и ему совершенно безразлично, мертва ты или жива?! Если бы у вас были нормальные отношения, то, наверное, он бы уже сделал все возможное для того, чтобы тебя спасти, и сразу поставил все на свои места. Ты для него — обыкновенная шалава и не более. Это не я так тебя называю. Это жизнь показывает. Одной шалавой меньше, другой больше. Одну прикончат, на ее место придет другая. Сколько вас таких шлюх по земле ходит.

— Вы меня убьете? — Я не видела себя в зеркале, но мне показалось, что я побледнела так, что моя бледность сравнялась со стенкой, которая была сзади меня.

— Все от Черепа зависит. У тебя еще есть время.

— А если ничего не изменится?

— Если ничего не изменится, то твой конец будет очень даже печален, — злобно произнес Калач. — Череп меня и так унизил, дворовой шпаной обозвал. Я должен был тебя сразу грохнуть после его слов, но я дал ему шанс, и что-то у меня появились определенные сомнения, что он этот шанс использует. Что-то я в этом глубоко засомневался. Даже очень глубоко. Конечно, я мог бы оставить тебя в живых и за твой профессионализм взять тебя к себе на работу и пускать так же со сканером, как и Череп, но у меня есть один принцип. Я после Черепа никого не подбираю. Поэтому извини. А еще я хотел сказать тебе, что Руслана грохнул сам Череп. Это он его заказал. Это его рук дело.

— Что?!

— Что слышала. Сейчас это дело менты ведут. У нас там свой человек есть, и он периодически снабжает нас кое-какой информацией. Говорят, после того как этого Руслана убили, нашли «шестерку» старинную, а в ней убитого юнца. Короче, менты провели параллель и выяснили, что эти два убийства связаны между собой. Сначала заказали Руслана, а затем заказали и самого киллера, который это сделал. Вот такие дела.

— А почему ты думаешь, что это Череп?

— Я, конечно, доказать не могу, но ходят такие предположения. Говорят, этот Руслан перспективный был, подавал большие надежды. Зачем Череп это сделал — совершенно непонятно. Быть может, не сошлись они в чем-то. А возможно, Руслан просто узнал то, чего знать был не должен. За это же запросто убивают. Руслан к Черепу ближе всех был, а значит, больше всех знал. Мы тут справочки небольшие навели. Раньше у Черепа правой рукой был Костылев, а проще говоря, Костыль, который служил ему верой и правдой на протяжении долгого времени. А затем его убитым нашли.

— Кого?

— Костыля, кого ж еще.

— А кто его убил?

— Дело так и осталось висяком, а затем в архив легло. После этого правой рукой Черепа стал Руслан, царство ему небесное, и опять тот же самый случай. Все по новой. Подозрительно все это. Конечно, Череп очень авторитетный. На него никто не подумает. А зря. Рыба всегда с головы гниет, а это значит, что начинать надо с него. Это я тебе так, на всякий случай сказал.

— Бог мой, я уже сама запуталась, кто кого убил и зачем. Все друг друга убивают, похищают, а я являюсь заложницей в этих играх.

— Сама выбрала такую участь и связалась с Черепом. Если бы ты хоть немного нужна была Черепу, то он хотя бы раз со мной на связь вышел, ведь у него определился номер моего мобильного, только ему, видимо, до этого никакого дела нет. Так что, подруга, делай выводы. Правда, они тебе уже совсем не нужны.

При этом Калач встал и посмотрел на часы.

— Ладно, время еще терпит.

Как только за Калачом закрылась дверь, я встала и пошла следом за ним. Затем резко остановилась и приложила ухо к двери. За дверью разговаривали двое. Я смогла распознать их по голосам, и если я не ошиблась, то разговаривали Калач и мужчина с внешностью боксера.

— Калач, ну что там?

— Да сидит девка вся бледная, смотреть страшно.

— Видимо, чует, что покойница. Знает свою участь.

— Я тоже так думаю. Она сама не верит в то, что Череп по поводу нее суетиться будет.

— Мне кажется, что Череп Потапа грохнул — от этого все и молчание. Сейчас сидит, репу чешет и не знает, что делать.

— Я в этом просто уверен, — тут же подтвердил подозрения боксера Калач. — Видимо, он все пустил на самотек. Если грохнем девку, значит, так тому и быть. Можно сказать, что девка не из-за чего пострадала. Сначала решила на понт нас взять, мол, если с ее головы упадет хоть один волосок… Думала, что Череп разбежится и немедленно бросится ей на помощь, а у него таких девок хоть пруд пруди. Ладно, я не могу с этой девкой тут долго сидеть. Я с ребятами уезжаю. А ты будь за старшего. Если какие новости от Черепа будут, в чем я глубоко сомневаюсь, то я тебе позвоню.

— Звони. Калач, а ты когда приедешь-то?

— Посмотрю, как сейчас дела пойдут. Значит, вас в доме двое остается. Ты и Колян.

— А что мне делать, если завтра в шесть пятнадцать утра от Черепа никаких вестей не будет?

— Если в шесть пятнадцать от Черепа не будет вестей, то действуешь просто. Девку в живых мы не можем оставить. Это уже дело принципа. А то Череп нас не только уличной шпаной назовет, но и как-нибудь еще. Девку не пугай, чтобы она крик не подняла. Скажешь, что вы отвезете ее домой. Из дома выведешь, аккуратно в машине прикончишь и увезешь вообще на другую трассу в другом направлении. Где-нибудь в лесу закопаешь. Думаю, вас учить не надо. Вы уже не маленькие. Свое дело знаете. Сделаете все тихо, мирно и гладко. Может быть, Череп уже давно от этой девки хотел избавиться, а мы ему помогли.

— А почему ты так думаешь?

— Потому что он мне ни одного звонка на мобильный не сделал. Другой бы уже обзвонился. Ладно, мы все уезжаем. Ты за старшего.

Как только голоса за дверью стихли, я стала нервно и совершенно бессмысленно ходить по комнате. Когда ноги устали, я подошла к стене, прислонилась и съехала по ней вниз, обхватив голову руками. Самое ужасное то, что, по всей вероятности, Калач был прав. Черепу действительно до меня не было никакого дела. После того как убили Потапа, Череп пустил все на самотек и решил, что я уже обречена, а это значит, что уже ничего нельзя изменить, да и не стоит. Ему же ведь нужно хоть как-то оправдаться за смерть Потапа.

Часа через два я вдруг подумала о том, что начинаю медленно сходить с ума и что дальнейшее нахождение в этой комнате начинает давить мне на мозги и я начинаю бояться собственной тени. Не выдержав, я бросилась к входной двери и начала стучать по ней что было сил. Мне не пришлось стучать долго. Через пару минут дверь распахнулась, и я увидела мужчину со сломанным кривым носом и внешностью боксера.

— Ты что колотишь по двери, что тебе нужно?

— В туалет хочу.

— Пошли.

Мужчина толкнул меня вперед и пошел следом за мной.

— Сколько уже времени осталось? — спросила я обреченным голосом.

— Немного.

— Что-то мне плохо совсем.

— Не переживай. Скоро будет хорошо. Ты куда хочешь — в ад или в рай?

— Никуда.

— Никуда не получится. Придется куда-то определяться.

Когда мы подошли к дверям туалета, я повернулась и посмотрела на боксера глазами, полными слез.

— Пожалуйста, отпусти меня. Пожалуйста.

— Не могу, — замотал головой боксер.

— Почему?

— Потому что не положено.

— А как положено? Меня убить? Да?

— Ты в туалет пришла или что?

— Ну скажи, ты меня убьешь? Я тихонько убегу. Никто и не узнает. Ты только открой мне дверь. А своим скажешь, что ты меня убил. Пожалуйста. Вы меня больше никогда не увидите и ничего обо мне не услышите.

— Ты в туалет хочешь или нет? — Мужчина начинал терять терпение.

— Очень хочу.

— Тогда в чем дело?

Поняв, что спорить бесполезно, я зашла в туалет и заперла дверь.

— На защелку могла бы дверь и не закрывать, — послышался голос за дверью.

— Это чтоб ты не подглядывал.

— Больно надо. Я что, голых задниц не видел?

— А может, и не видел.

— Да меня такие бабы отродясь не интересовали. Бальное платье надела, а рожа вся в синяках.

Но я уже не отвечала. Я стояла в туалете как вкопанная и глазами, полными ужаса, осматривала все предметы вокруг себя. Моему разочарованию не было предела. Я ждала, я верила, что в туалете есть хоть какое-то окно и если его нет, то я обязательно найду здесь хоть какой-нибудь тяжелый предмет, из которого смогу соорудить орудие борьбы со своими похитителями. Но в туалете ничего не было. Ничего, кроме унитаза и половой тряпки. Не было даже обыкновенной швабры, которой можно было бы дать по голове или держать самооборону. Поняв, что я обречена, я вновь прислонилась к стене и тихонько всхлипнула. Теперь я твердо знала, что меня убьют. Я очень хорошо это знала.

— Подруга, ты все? Открывай дверь!

Но я не отвечала и не открывала дверь. Я тупо смотрела на потолок и не делала даже движения.

— Подруга, ты меня слышишь?! Ты вообще реагируешь на то, что я говорю?!

А затем стали раздаваться какие-то стуки, которые становились все сильнее и сильнее. Сначала отлетела защелка, а вместе с тем распахнулась дверь. Мужчина взял меня за шиворот и потащил по коридору. Я начала сопротивляться и упираться ногами в стену.

— Я тебя умоляю! Пожалуйста, отпусти меня! Отпусти!!!

— А ну-ка, давай в комнату, гадина! Или я тебя раньше времени прикончу! У тебя еще есть несколько часов для того, чтобы насладиться жизнью!

— Я так наслаждаться жизнью не умею! Не убивай меня, пожалуйста.

— Давай вперед! Двигай ногами, я сказал!!!

Когда мужчине все же удалось затащить меня в комнату и бросить на пол, я закрыла лицо ладонями и зарыдала.

— Дура, больше в туалет не просись, — усталым голосом произнес мужчина. — Раз ты по-человечески не понимаешь, то ходи прямо здесь. Под себя ходи! Недавно Калач звонил.

— И что? — Я тут же убрала руки от лица и посмотрела на мужчину глазами, полными надежды.

— Хреновы твои дела! Вот что.

— В смысле?

— В смысле того, что Череп в кабаке сидит и в ус не дует. Все тихо, спокойно. Калач ему еще раз позвонил и напомнил, а то, может, грешным делом, он ночью слишком сонный разговаривал, ничего не понял. Заснул, а утром проснулся и подумал, что ему все приснилось.

— И что?

— Ничего. Калач ему позвонил, а тот трубку швырнул и даже разговаривать не захотел. Два раза швырнул, сказал, что ошиблись номером. Мог бы хотя бы ради приличия попросить о том, чтобы тебя не убивали, да он и разговаривать не хочет. Вот такие дела. Так что время идет, а шансов у тебя все меньше и меньше. Чует наше сердце: он Потапа грохнул, свою вину чует и, чтобы ничья была, нам отдает тебя на растерзание, чтобы не обидно было.

Дверь вновь закрылась, и я осталась одна. У меня не было сил ни сетовать на судьбу, ни биться в истерике, ни просить о помощи. У меня вообще ни на что не было сил…

Я не знаю, сколько прошло времени, но я уже сбилась со счета. В комнате было всего одно небольшое окно, забитое досками. Я не знала, какое время суток было на данный момент, потому что комната освещалась тусклым искусственным светом.

Когда за дверью послышались чьи-то шаги, я напряглась и почувствовала, что идут за мной для того, чтобы меня убить, потому что мое время пребывания в этом доме уже истекло. Недолго думая, я залезла на диван и прыгнула на журнальный стеклянный стол. Стол тут же треснул. Взяв самый маленький, но самый острый осколок битого стекла, я подошла к двери и приготовилась к нападению. Острое стекло в руке — это не так уж мало для самообороны.

Дверь распахнулась, и я бросилась вперед, вытянув руку с осколком, но тут же резко остановилась…