ГЛАВА 24
– Валя, а что с тобой случилось? – Клава смотрела на меня как на привидение и сочувственно качала головой. – Кто тебя так отделал?
– Муж.
– Ух, изверг какой!
Посмотрев на хихикающего араба, Клава приняла воинственную позу и обрушила на бедолагу поток русской брани:
– А ты что ржешь, макака хренова?! Оттого, что мозгов нет?! Тут человека покалечили, а тебе смешно. А ну-ка, проваливай отсюда к едрени матери, пока я тебе пинка хорошего не засадила!
Окинув взглядом крупные габариты Клавы, араб не стал с ней шутить и попятился назад.
– Проваливай! – грозно крикнула ему Клава. – Прыгай на пальму за бананами, а то без обеда останешься!
Когда назойливый араб пошел дальше своей дорогой, Клава взялась за сердце и заголосила:
– Валя, что же он с тобой сделал-то? Пьяный, что ли, пришел? Буянить начал?! На водку ему не дала?!
– Да они не пьют здесь.
– Что, просто так руки распускают? Вообще без повода? Ты на него в полицию заяви. Нужно приструнить гада!
– Клава, ты только на всю улицу не кричи, а то мы на себя и так внимание обращаем. В Хургаде сарафанное радио знаешь как хорошо работает. Кто-нибудь нас увидит и донесет дядьке моего мужа, тогда точно мне не выжить. Забьют насмерть.
– Валька, да что ты такое говоришь?! Еще не хватало, чтобы египтяне наших российских женщин били. Сдавай мужа в полицию – и дело с концом.
– Он меня запер, – беспомощно произнесла я и всхлипнула.
– А ключ?
– Забрал. Я тут уже третьи сутки валяюсь. И то я узнала, какое сегодня число, только по радио, оно на кухне работает. То в беспамятстве была, то приходила в сознание, но теперь вроде бы оклемалась.
– Ничего себе оклемалась: у тебя не лицо, а один большой синяк. Жуть! А что теперь делать-то?
– Телефон мобильный тоже разбил, – жаловалась я Клаве. – Вдребезги.
– Как же он тебя не убил-то?
– Сама не знаю. Наверно, родилась в рубашке. Чудом осталась жива.
– И почему твоя квартира не на первом, а втором этаже? – задумалась Клава. – Прыгать высоко – ноги переломаешь Сейчас хоть ходить можешь, а потом и того не будет. Жалко, моего перца еще нет. Напарник говорит, что он до сих пор не выздоровел.
– Ты Хасана имеешь в виду?
– Конечно. У меня пока один перец.
– А что бы он смог сделать?
– Я бы его заставила к тебе на балкон запрыгнуть. Он бы в квартиру прошел, во входной двери покопался бы с какой-нибудь отверткой, может быть, и смог бы ее открыть. Если нет, то ногой бы вышиб.
– Клава, ну ты такие вещи говоришь….
– Какие?
– Как бы он на второй этаж запрыгнул? Это же не первый, высоко же. И твой Хасан не шимпанзе.
– Да он круче, чем шимпанзе: для него это не высота.
– Он у тебя особенный, что ли? У него же ноги короткие, сюда запрыгнуть он точно не сможет.
– Это мы с тобой не сможем, – согласилась со мной Клава. – А они знаешь как прыгают – дай бог каждому!
– Кто это – они? – Я никак не могла понять Клаву.
– Да эти перцы, арабы. Он же когда есть захотят, за бананами лазят с одной пальмы на другую. Может, у Хасана снаряжение какое есть. Египтяне к любым условиям приспособлены: если им какая женщина понравится, то они и на третий этаж смело запрыгнут.
Клава замолчала и заговорила серьезным голосом:
– Валька, а что делать-то?
– Ума не приложу, – с болью в голосе ответила я. – Хотя ума-то у меня уже, пожалуй, нет. Мозги все муж отбил.
– Может, я со своего телефона тебе полицию вызову? Ты мне только адрес скажи.
Я сразу подумала о том, что у Ахмеда есть запись нашего с ним разговора, и поняла, что вызывать полицию Клаве не стоит.
– Нет, полицию не надо.
– Араба своего боишься?
– Мне кажется, что я уже собственной тени боюсь.
Клава внимательно всмотрелась в мое лицо и спросила меня участливо:
– Валя, может, я в аптеку пока схожу, а затем к тебе поднимусь, и мы вместе с тобой с дверью попробуем что-нибудь сделать? Дверь-то крепкая?
– Да нет, слабенькая.
– Тогда, может, мы и в самом деле справимся без посторонней помощи.
– Давай попробуем.
– А в аптеку сходить? Давай я тебе что-нибудь обезболивающее куплю и мазь от синяков, ссадин и ран. Тут аптека недалеко есть. Тебе обязательно нужно обезболивающее выпить – ты почувствуешь себя значительно легче.
Я молчала и смотрела на Клаву.
– Ну, что ты молчишь? Мне в аптеку идти?
– У меня денег нет.
– А при чем тут деньги?
– Да при том, что мне не на что купить лекарства. Нет у меня ни цента.
– Да брось ты! – махнула рукой Клава. – Не нужно мне никаких денег. Что мы, русские люди, уже бесплатно друг другу помощь не можем оказать, тем более за границей.
– Спасибо.
– Тогда я в аптеку пошла, а ты тут стой и меня жди.
– А мне идти некуда.
Клава пошла в аптеку, а я зашла в комнату для того, чтобы снять с себя полотенце и одеться. Услышав, что в замке поворачивается ключ, я бросилась к пляжной сумке, стоящей у самого входа, засунула в нее руку и вытащила пистолет. Затем я прижалась к стене и сняла пистолет с предохранителя. Я вспомнила, что так делали герои остросюжетных фильмов.
Мной овладел жуткий страх, который просто сковал все мое тело. Я знала и чувствовала, что Валид вернулся сюда лишь за тем, чтобы посмотреть, жива я или мертва, и если он увидит меня, стоящей на ногах, то изобьет так жестоко, что я уже вряд ли когда-нибудь встану. Я дрожала так сильно, что с трудом удерживала в руках пистолет. Такое впечатление, что я превратилась в пучок оголенных нервов.
Мне казалось, что входная дверь открывается целую вечность. Потом послышалась арабская речь, и я поняла, что Валид разговаривает с кем-то из проходящих мимо соседей. Я вспомнила все унижения, через которые мне довелось пройти благодаря своему мужу, и меня охватила сильнейшая дрожь. Я знала, что обязана выжить, потому что я хочу жить, хочу увидеть маму, своих друзей и Москву. А для того, чтобы выжить, я должна собрать всю свою силу воли в кулак и себя защитить.
Мне было больно оттого, что человек, который сейчас вошел в квартиру, так жестоко растоптал мою жизнь, пройдясь по моей душе своим начищенным ботинком. Он одним махом разрушил мой мир и наплевал на то, что мне было так дорого. Сейчас я отчетливо понимала, что полюбила не мужчину, я полюбила ЧУДОВИЩЕ. ЧУДОВИЩЕ, которое умело хорошо маскироваться под милого, доброго и душевного человека. На самом деле этот «душевный» человек был слишком расчетливым, коварным, лживым, грубым и жестоким. Совсем недавно я безумно его любила, буквально таяла от его слов, а теперь я его так сильно боюсь, что испытываю всепоглощающий страх даже при одном воспоминании о нем.
Когда-то он рассуждал о людях и любил делать заключение, какое у них сердце: светлое или черное. Так вот, мне стало казаться, что у этого человека вообще нет сердца и мне необходимо в этом убедиться. Я должна выстрелить ему в спину. Я должна… Если у него есть сердце, то оно остановится, если сердца, действительно, нет, тогда мой мучитель останется жив.
Когда дверь наконец-то открылась, я тут же прицелилась и выстрелила вошедшему мужчине в спину.
– Здравствуй, Валид, – холодно поприветствовала я его и выстрелила еще раз.
Мужчина с грохотом повалился на пол, а я быстро прикрыла входную дверь и, присев рядом с лежащим на полу бездыханном телом на корточки, с ужасом обнаружила, что передо мною Ахмед.
– Боже мой, я убила Ахмеда. Боже мой…
Выронив пистолет на пол, я всхлипнула и с ужасом посмотрела на входную дверь. Я боялась, что сюда с минуты на минуту может прийти Валид. Я еще плохо понимала, что натворила, но знала, что одного моего врага уже нет.
– Ахмед, ты живой? – спросила я. Мужчина не отвечал. В его спине зияли два пулевых отверстия.
Как только вновь открылась входная дверь, я вскрикнула, быстрым движением подняла пистолет с пола и… увидела заглядывающую в квартиру Клаву. Заметив в моих руках пистолет, она слегка покраснела и посмотрел на Ахмеда, лежащего на полу.
– А я в аптеку сходила, – немного заикаясь, произнесла она. – Лекарства тебе купила. Возвращаюсь, а тебя на балконе уже нет. Ну, я твою дверь по месторасположению балкона и вычислила. – Клава немного помолчала и осторожно спросила: – А ты своего перца убила, да?
– Убила, – всхлипнув, ответила я и вновь бросила пистолет на пол.
– Насмерть?
– Вроде бы насмерть.
– Решила полиции его не сдавать, а сама расправиться?
– Решила.
– Может, и правильно, – понимающе посмотрела на меня Клава. – За такие дела только так с ними поступать-то и нужно. Это им не за бананами по пальмам лазить. Не надо было поднимать руку на русскую женщину.
– Я думала, это Валид, – я хотела было вытереть слезы, но, дотронувшись до узких, опухших щелок, которые когда-то были глазами, взвыла от боли.
– Больно?
– Очень.
– Да, здорово он тебя разукрасил. Может, сломал что?
– Я не знаю. У меня все болит.
– Так я что-то не поняла, это твой перец или нет?
– Нет.
– Кто такой Валид?
– Валид – это мой муж. А это Ахмед.
– А Ахмед тогда кто?
– Дядька моего мужа.
– Вот тебе раз! Значит, ты не того шлепнула?
– Не того…
– Ошиблась, что ли?
– Ошиблась.
– Да уж, недоразумение получилось, – Клава задумчиво почесала затылок. – А этот-то хоть нормальный перец был? Одним словом, ты хорошего человека по ошибке убила или нет?
– Он меня шантажировал.
– Значит, туда ему и дорога. А пистолет ты где взяла?
– У него на квартире.
– Значит, его же оружием и убила, – Клава уставилась на Ахмеда, поджала губы и покачала головой.
– Получается так.
Немного придя в себя, я посмотрела на Клаву отрешенным взглядом и как-то нерешительно спросила:
– Клава, ты не поможешь мне его перевернуть? Он у меня паспорт забрал. Я хочу проверить, что у него в карманах.
– Конечно, помогу, – с энтузиазмом согласилась Клава и сама, не прибегая к моей помощи, перевернула Ахмеда.
Я стала сразу проверять его карманы и в сумке, которую Ахмед носил на поясе, обнаружила свой паспорт. Не веря своим глазам, я взяла его в руки и заревела белугой.
– Ты чего? Что ревешь-то?
– Клава, это же мой паспорт!
– Ну вот видишь, и паспорт нашелся.
– Ты не представляешь, что значит – остаться без документов в чужой стране. У меня даже не было надежды на то, что настанет такой момент, когда я буду держать свой паспорт в руках. Теперь я могу вылететь в Россию.
– А деньги у тебя есть?
– Денег нет.
– А у этого перца в его сумке ничего не завалялось?
– Только египетская мелочь. Ее на маршрутку хватит, а на маршрутке в Москву не уедешь.
Достав из поясной сумки Ахмеда несколько мелких фунтов, я сунула их обратно и сказала задумчивым голосом:
– Странно.
– Что тебе странно?
– Странно, что у него денег при себе нет. Вроде такими черными делишками занимался, по идее всегда должен при деньгах быть, а у него в сумке пусто. Наверно, все деньги на гашиш спускал.
– Он что, наркоман был?
– Да у них здесь нет таких понятий – наркоман, не наркоман. Тут каждый второй гашиш курит, и это – в порядке вещей.
Затем я достала из сумки Ахмеда связку ключей, остановила свой взгляд на ключе от машины и посмотрела на Клаву.
– Это ключ от машины.
– А у него что, машина есть?
– Какой-то старый и раздолбанный мини– грузовик.
– Ты собралась на нем куда-то ехать? Ключ-то зачем взяла?
– Я просто хочу взять себе ключ.
– Просто ничего не бывает.
– Ключ может мне пригодиться, если грузовик стоит у дома.
Вытащив из кармана брюк Ахмеда его мобильный телефон, я ощутила, как меня бросило в жар, и с трудом выговорила:
– При помощи этого телефона он меня шантажировал.
– Ну и жизнь у тебя, Валя, – покачала головой Клава. – Деньги и документы отбирают, избивают и шантажируют. Не соскучишься!
– Это точно. Когда ты в этой стране находишься на отдыхе, то скучаешь, а когда ты в ней живешь, то скучать не приходится.
В диктофоне, встроенном в мобильный телефон, я обнаружила всего одну запись. Когда я ее стерла, то почувствовала хоть слабое, но все же облечение, потому что важная улика была уничтожена. Вернув телефон на прежнее место, я беспомощно посмотрела на Клаву и тихо спросила:
– Клава, мне все это снится?
– Увы, девочка, но все это произошло с тобой наяву.
Лихорадочно сунув паспорт в свою пляжную сумку, я положила в нее также пистолет и, посмотрев на Клаву горящими глазами, произнесла:
– Я должна вернуться домой.
– А где взять деньги?
– У меня будут деньги на билет в Москву.
– Откуда? Ты извини, но в этом вопросе я не могу тебе помочь. У меня таких денег нет.
– Да о чем ты говоришь? Клава, я же тебе говорю, что у меня будут эти деньги.
– А где ты их возьмешь?
Я вспомнила про девушку Таню из сто первого номера, которую шантажировал Ахмед, и после некоторых колебаний произнесла:
– Меня одна девушка должна выручить. Я встречаюсь с ней завтра в три часа дня.
– А ты уверена, что она даст тебе денег на билет? Сумма-то немалая!
– Уверена, – почувствовав, что Клава немного напугана, я попыталась унять внутреннюю дрожь и чуть слышно спросила: – Клава, что-то не так? Паспорт у меня есть, деньги будут завтра в три часа дня…
– Я думаю, что завтра, в три часа дня, ты уже будешь сидеть в тюрьме и тебе ничего не поможет, – Клавины слова прозвучали как гром среди неба и заставили меня уже более серьезно задуматься над тем, что же произошло.
