ГЛАВА 23
– Ты где была?
– С Ахмедом по делам ездила, – поколебавшись, ответила я. – Можешь спросить у него.
– Почему ты не вернулась домой сразу, а разговаривала с пляжной женщиной?
– Я встретила знакомую.
– У тебя здесь не может быть знакомых. Ты не имеешь права ни с кем общаться, кроме Ахмеда. А ты стоишь рядом с пляжной женщиной, и на тебя смотрят проходящие мимо мужчины. Они думают, что тоже такая же развратная, как она. А ты моя жена.
– Я с тобой развожусь.
– Ты хорошо подумала?
– Над чем?
– Над тем, что мне сейчас сказала.
– Я уже давно обо всем подумала. Как у вас тут разводы оформляются? Свидетельство о регистрации брака у тебя – отдай его мне, и пошли разводиться.
– Ахмед сказал, что ты ждешь ребенка от меня.
– Ему померещилось. Нет никакого ребенка.
– Так ты беременна или нет?
– Я пошутила.
– Этим не шутят!
– От кого рожать-то, от тебя?
– А почему бы и нет?
– Да у тебя гены вора и альфонса. Ты придумал душещипательную историю про тюрьму, развел меня на двадцать тысяч долларов. Ты украл мои серьги, деньги и пластиковую карту. Я звонила в службу поддержки, хотела ее заблокировать, но ты снял все, на счету нет даже и цента. Что тебе еще от меня надо? У меня больше нет денег! Если ты рассчитываешь на мою московскую квартиру, то знай: тебе ничего не перепадет. Я обещаю. Я видела тебя в аэропорту, ты встречал там блондинку. А потом вы сели в машину. Я ехала за вами. И видела, в каком отеле вы остановились. Я могла рассказать этой женщине о тебе все, чтобы она знала, кто ты на самом деле, но я не стала этого делать. Я поняла твою настоящую сущность и хотела бы задать тебе один вопрос. Зачем ты так со мной поступил? Зачем ты на мне женился?
Валид молчал, но при этом не сводил с меня своего злобного взгляда.
– Кстати, почему ты так рано вернулся? Ты же рассчитывал приехать завтра? Что за срочность? Как же ты оставил в одиночестве такую роскошную блондинку? Ведь ее же может кто-нибудь увести, тогда останешься без любви и без денег. Так что, Валид, давай разойдемся по-мирному, а то ведь я могу пойти в туристическую полицию и рассказать о твоем воровстве и мошенничестве. Поэтому, мой дорогой муженек, если ты не хочешь неприятностей, то давай быстро разведемся, забери у Ахмеда мой паспорт и отправь меня на родину. Посчитаем наш брак маленьким недоразумением, которое мне стоило денег и нервов.
– Заткнись, женщина! – прошипел Валид и сделал несколько шагов в моем направлении.
– А ты побудь хотя бы раз нормальным мужиком и отправь меня на родину.
– Ты моя жена, моя собственность, и будешь делать все, что я тебе говорю!
– Я пойду в туристическую полицию и в российское консульство, – заявила я решительным голосом.
– Если ты хочешь, чтобы я испугался, зря стараешься, – злобно усмехнулся Валид. – Это моя страна, мои законы и мои порядки. Ты тут никто. У тебя даже вера другая. Ты не захотела принять ислам, выучить Коран, надеть хиджаб и терпеливо ждать мужа с работы, во сколько бы он ни пришел, и не лезть в мужские дела. Ты решила снова стать пляжной женщиной. Я не дам тебе улететь из этой страны, потому что я твой муж и ты должна жить здесь. Зря ты надеешься, что Ахмед отдаст тебе твой паспорт. Я оставлю в аэропорту твои координаты, и тебя не выпустят из страны.
– Что ты заладил: жена да жена?! Ты же меня не купил.
– Я взял тебя в жены, и ты должна мне подчиняться.
– Да что ты от меня хочешь? – отчаянно крикнула я.
– Ты моя жена, и ты обязана меня слушаться. Мне надоела твоя непокорность!
– Но я не хочу с тобой жить! Не хочу!
– Наша совместная жизнь – это кара за твою непокорность. И не стоит пугать меня полицией. В моей стране должна бояться полиции ты, а не я. Ты пляжная девка! Ахмед сказал, что ты пила виски.
– С тобой тут не только пить начнешь!
– Ты не должна употреблять алкоголь.
– Ты сам меня довел до этого.
Достав из кармана свой мобильный телефон, я принялась нажимать на все кнопки подряд и бормотать себе под нос:
– Какой там у нас номер телефона туристической полиции? Я еще в Каир позвоню в российское посольство и в МИД. Ты не переживай, я обращюсь во все инстанции. Меня в беде не оставят, а на родину по-любому отправят. Это мы, русские люди, только с виду такие злые, неулыбчивые и недружные, а если горе приключится, то каждый из нас друг другу свое плечо подставит. Так что мы такие сплоченные, дай бог каждому. А еще я матери сейчас позвоню, она весь МИД на уши поставит. Друзья меня тоже в беде не оставят.
– Ты не будешь никуда звонить!
– Нет, я куда надо позвоню!
Валид выхватил у меня из рук мобильный телефон, бросил его на пол и стал с яростью пинать его своим новым ботинком.
– Ты что делаешь?! Прекрати!
Видимо, телефон был достаточно крепким, потому, что в корпусе образовалась всего лишь небольшая трещина. Тогда муж поднял мобильный с пола и с такой силой швырнул его о стену, что тот разбился вдребезги.
– Что ты наделал? Это же моя единственная связь с родиной!
– Забудь про свою родину!
– Не забуду!
– Я сделаю так, что ты забудешь не только родину, но и свою мать!
С этими словами Валид подошел ко мне совсем близко и толкнул меня с такой чудовищной силой, что я сильно ударилась головой об стену и стала медленно сползать вниз.
– Сволочь! – крикнула я и тем самым распалила Валида еще больше. – Я все равно отсюда улечу! Я улечу!!!
– Никуда ты не улетишь. Ты – моя жена!
Изможденно опустившись на пол, я ощутила острую боль в затылке, свернулась в комочек и закрыла свое лицо дрожащими руками.
– Ты за это ответишь, – в моих глазах моментально все поплыло, я поняла, что в скором времени потеряю сознание. Мне хотелось позвать на помощь, но я знала, что вряд ли кто-нибудь мне поможет.
– Заткнись, женщина!
После этого Валил дал волю ярости, кипевшей у него внутри, и принялся меня избивать. Он бил меня очень долго и изощренно. Временами я теряла сознание, временами приходила в себя и пыталась понять, где я: на этом свете или уже на том.
– Ты моя жена и ты должна быть покорной, – доносились до меня слова Валида.
Он стоял надо мной, как палач, который хладнокровно расправляется со своей жертвой и заставляет ее страдать, получая от этого райское наслаждение. Мне вдруг показалось, что мой муж не просто хочет доставить мне физические страдания, он хочет меня убить.
Я не знаю, сколько времени продолжалось мое избиение, которое Валид назвал платой за непокорность. А потом я перестала слышать его голос и перестала чувствовать боль. Только какой-то нарастающий шум в ушах и кромешная темнота в глазах…
– Мамочка, где я? Мамочка…
…С огромным усилием я открыла глаза и почувствовала, что нахожусь в каком-то полусознательном состоянии. Мне было больно даже просто открывать глаза, а во рту я ощущала солоноватый вкус крови. Я попыталась вспомнить, где я нахожусь и что со мной произошло, но мне было больно даже просто думать: голову пронзала нестерпимо острая боль.
В памяти всплывали какие-то смутные обрывки воспоминаний. Вот Валид на меня кричит. Вот разбивает мой телефон, а вот избивает меня прямо ногами… Особенно больно, когда удары наносятся по моей голове. Валид бил меня слишком хладнокровно, на его лице не дрогнул ни один мускул. Все это говорило о том, что я – далеко не первая жертва рукоприкладства Валида.
Я хотела встать, но мое тело предательски отказывалось меня слушаться. В квартире было тихо. Значит, Валид уже уехал к своей блондинке. Посмотрев на осколки своего мобильного телефона, я взвыла от боли, а затем заскулила, как сильно избитая собачонка. Я ощущала настолько острую физическую боль, что мне казалось, будто у меня отбиты все органы, эта боль раздавалась по всему телу, проникая в каждую клеточку моего организма.
– Больно-то как…
С огромным трудом я приподняла правую руку и взглянула на циферблат часов. Ровно семь часов вечера. Господи, я провалялась на полу почти сутки! А ведь в семь часов у меня должна была состояться встреча с Михаилом. Я вспомнила, что вчера он мне назначил романтическое свидание, пригласил в ресторан. Все это было ужасно нелепо, потому что подсознательно я понимала, что в моей ситуации глупо ходить на свидания и вешать на ни в чем не повинных людей свои собственные проблемы.
По моим щекам потекли слезы. Мне было обидно от того, что сейчас я лежу окровавленная и избитая в этой квартире, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, а где-то там меня ждет человек, который хочет оказать мне помощь. Хотя, может быть, он бы и не смог мне реально помочь, но мне, как воздух, было необходимо наше общение.
Все так же постанывая от боли, я ощутила, как сильно мне хочется пить, облизала окровавленные пересохшие губы и вновь попыталась встать для того, чтобы сходить за водой, но и на этот раз у меня ничего не вышло. Закрыв глаза, я погрузилась в забытье и отстранилась от горькой действительности.
Когда я очнулась еще раз, на улице уже было утро. Я потеряла счет времени, так как то приходила в себя, то вновь теряла сознание. На этот раз, превозмогая сильнейшую боль, я смогла приподняться, доползти до кухни и дотянуться до кружки с водой. Это далось мне с огромным трудом, потому что, несмотря на все мои надежды на то, что боль утихнет, она становилась все сильнее и сильней.
– Господи, как же хорошо! – произнесла я охрипшим голосом и в первый раз в жизни испытала наслаждение от обыкновенной кружки воды.
Мои руки были настолько слабыми, что я не смогла удержать кружку и уронила ее на пол. Пролежав еще несколько часов без движения, я вспомнила свое чудовищное замужество. Раны моего сердца вновь закровоточили, и я испытала новую, еще более сильную боль.
Я вспомнила о своей маме, о своем детстве, о том, что, будучи ребенком, я всегда комплексовала по поводу своей внешности, считала себя гадким утенком, но моя мама уверяла меня в том, что любой гадкий утенок со временем превращается в красивого белоснежного лебедя. Я вспомнила мамины блины с клубничным вареньем, наши задушевные разговоры за чашкой чая и прогулки в городском парке. А еще я почему-то вспомнила о пельменях, которые мама так искусно лепила. Это был настоящий ритуал. Мать раскатывала тесто, я готовила фарш, а потом мы вместе считали, сколько пельмешек у нас получилось. Мама рассказывала мне о том, что мне самой судьбой предначертано встретить достойного человека, который будет меня любить, сдувать с меня пылинки и сделает все возможное для того, чтобы превратить мою жизнь в сказку. Но, оказывается, в этой жизни сказки бывают не только для детей, и сказки для взрослых, зачастую намного серьезнее, чем можно предположить. В одну такую «взрослую» сказку под названием «египетская любовь», я поверила, но она оказалась слишком жестокой и несправедливой.
Через несколько часов с огромным трудом я смогла встать и, едва сохраняя равновесие, доплелась до ванной комнаты для того, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале.
– Боже мой, какой ужас! – вырвалось у меня. – Неужели это я?
Я смотрела на свое отражение в зеркале и с трудом верила своим собственным глазам. Мое лицо представляло собой сплошной сине-багровый синяк с двумя узенькими щелочками вместо глаз. Первым делом я стала рассматривать свой нос, боясь, что он или сломан, или стал кривым. Но мой нос был в полном порядке. Попытавшись умыть лицо, я ощутила острую боль и, решив ее все же перетерпеть, сняла с себя окровавленную одежду, встала под душ и включила теплую воду. Затем закуталась махровым полотенцем и, увидев, что на нем остаются кровавые пятна, взвыла от унижения, боли и морального опустошения.
Попытавшись открыть входную дверь, я поняла, что Валид запер меня с внешней стороны и не оставил ключей.
– Подонок! Будь ты проклят!
Недолго думая, я вышла на балкон и, облокотившись о перила, увидела прогуливающуюся мимо лавок Клаву.
– Клава! – крикнула я и, превозмогая сильную боль, попробовала помахать приятельнице рукой. – Клава!
Но Клава смотрела в другую сторону и, по всей вероятности, меня не слышала. Проходящий под моим балконом молодой араб, поднял голову и посмотрел на меня удивленным взглядом.
– Молодой человек, стой! Будь другом, скажи вон той девушке, что я ее зову. Это Клава! Подойди, пожалуйста, к Клаве и скажи, что я ее зову!
Египтянин захихикал и стал рассматривать меня так, как рассматривают экзотическое животное в зоопарке.
– Ну, что ты уставился? Ты слышишь, о чем я тебя прошу или нет?!
Услышав, что араб захихикал еще громче и по-арабски назвал меня русской проституткой, я вспомнила, что разговариваю на своем родном языке и перешла на английский.
– Позови, пожалуйста, вон ту женщину. Ее зовут Клава! Что ты смеешься? Меня муж избил. Позови мне мою подругу!
Араб не переставал смеяться и показывать на меня пальцем, чем не мог не вызвать у меня сильнейшее раздражение.
– Смешно тебе, да? Дурак!!! Иди, куда шел! Дурень! Макака безмозглая! Никогда тебе не стать человеком, потому что ты человеческих просьб не понимаешь!
Перестав обращать на него внимание, я перегнулась через перила настолько, насколько было возможно, и громко закричала, изо всех сил напрягая свои голосовые связки.
– Клава! Клава, ты меня слышишь?!
Женщина обернулась и посмотрела на меня испуганными глазами.
– Клава, это я, Валя! Ты что, меня не узнала?
– Валька, ты, что ли?
– Я!
– Бог мой, кто ж тебя так разукрасил?! – испуганно крикнула женщина и бросилась к моему балкону.
