Глава 19

Драгоценности, украденные в гареме, были сразу пущены в дело. Я купила новую квартиру для мамы с детьми. Устроила сына в новую школу, а дочку в новый, более престижный детский садик. Как же прекрасна становится жизнь, когда у тебя есть деньги, думала я, глядя на своих близких. Дети преобразились, заметно повеселели и очень сильно привязались к Зие. Теперь не осталось ничего, что напоминало бы мне о Костике.

Я переехала в совсем другой район и возвращалась в свое новое жилище всегда медленным, прогулочным шагом, не без сожаления посматривая на женщин, волокущих неподъемные сумки с продуктами, торопясь к кастрюлям, стирке, плите. С некоторых пор мне стало незачем спешить… Мне не надо было готовить каждый день что-нибудь вкусненькое и что-нибудь свеженькое и при этом преданно заглядывать в рот мужу в надежде на то, что он оценит мои кулинарные таланты.

Сейчас, вспоминая свою прошлую жизнь, я испытываю что-то вроде обиды и разочарования. Когда была замужем, мне казалось, что я счастлива. А теперь понимаю, как глубоко я была несчастна. Вскакивала ни свет ни заря, готовила ему завтрак, провожала на работу, завязывала галстук — сам он так и не освоил эту премудрость. Затем вела одного ребенка в школу, другого в детский сад и мчалась, как гончая, на рынок, чтобы нагрузиться продуктами, стиральным порошком, моющими средствами. Мыла посуду, стирала, гладила, убирала квартиру, поливала цветы, если они разрослись, пересаживала их в другие горшки, подсчитывала расходы, натирала кафель до блеска, смотрела какую-нибудь мыльную оперу и встречала сына из школы. Затем садилась с ним делать уроки, забирала дочку из детского сада, грела ужин и ждала мужа с работы. Мне вздохнуть-то некогда было, не то что пожить в свое удовольствие.

А самое главное, что теперь я всегда с радостью возвращаюсь домой. Мне было неприятно вспоминать то время, когда я осталась совсем одна и меня ждали унылые стены, телевизор и воспоминания…

В то время я ничего не ела, много пила, много курила и постоянно сидела с сигаретой у окна, как старая бабка, которая наблюдает за всем, что творится во дворе. Дети играют в футбол, в казаки-разбойники, кто-то моет машину, кто-то выгуливает свою собаку, а я все сижу, смотрю и думаю, как была неправа, что считала мужа самым лучшим мужчиной на свете.

Это только теперь я поняла, как слепа бывает любовь.

Как же она нелепа… Как же можно было жить с мужиком и не понять, что у него есть любовница? Как же было можно? А по ночам я прислушивалась к шуму лифта, ожидая, что лифт обязательно приедет на мой этаж и из него выйдет заблудший хозяин. Войдет в дом и скажет, что любит меня. Тогда я жила в постоянном ожидании счастья…

Я не любила вспоминать это страшное время, когда эмоции и чувства преобладали над разумом, и старалась прогнать его из памяти.

Пока мы готовились к поездке в Коктебель, Зия сам стоял у плиты, а в те дни, когда мы ночевали у мамы, он устраивал самый настоящий пир и всегда баловал моих детей чем-нибудь вкусненьким. А когда он испек праздничный торт и стал разучивать вместе с моими детьми турецкие песни, мама так растрогалась, что не выдержала и вновь прослезилась.

— Доченька, боже мой… Какой же хороший этот Зия. Какой он красивый, умный и, самое главное, добрый. Вот если бы наши мужчины могли быть такими. Им бы просто цены не было. У тебя с ним как?

— У меня с ним все нормально, — от души рассмеялась я и поцеловала маму в щеку.

— Вы хотите расписаться?

— Зачем? Мама, что за бред?

— Доченька, но ведь ты у меня так воспитана…

— Нет, мама, теперь я у тебя воспитана совсем по-другому. Долой то воспитание, которое ты мне дала. Больше я никогда в жизни не зарегистрирую свои отношения с мужчиной.

— Но почему?

— Потому, что это вообще никому не нужно. Милая моя мамочка, я хорошо уяснила: об этом все говорят, но никто не хочет в это верить. Брак убивает любовь, и от этого никуда не денешься. Никуда…

…Потом мне пришлось рассказать Ленкиным родственникам о том, что приключилось с моей подругой, и поведать им историю ее гибели. Как положено в таких случаях, устроили символические похороны, на которые собрались ее знакомые, одноклассники и друзья. Я стояла вместе со всеми и смотрела на заплаканные лица ее друзей. Горе было неподдельным. Почти все мужчины, пришедшие помянуть мою подругу, стояли рядом со своими спутницами, а на их руках блестели обручальные кольца. И среди них не было того одного, который бы скорбел больше всех и знал, что сейчас он потерял не только хорошего друга, сейчас он потерял любовь. Не было у Ленки половинки при жизни, не было… Быть может, она встретит эту самую половинку после смерти? На небесах?

Земля рядом с ее символической могилой была усыпана цветами, но я-то знала, что настоящая Ленкина могила осталась там, в горах Кемера, настоящих турецких горах… Я не смогла предать тело земле, но усыпала его травой и маленькими ветками. На той могиле не было ни одного цветка, да и откуда им было взяться…

…Люди начали расходиться. Я увидела на земле бутон алой розы. Он напомнил мне алые Ленкины губы, и слезы хлынули из глаз. Этот цветок самой судьбой был предназначен скорбно лежать на могиле очень красивой девушки, стараясь передать ее красоту, грацию и неповторимость… А затем на бутон розы наступила чья-то грубая, уверенная мужская нога в дорогом лаковом ботинке. Эта нога растоптала розу, и можно сказать, что убила ее окончательно. Точно так же, как и Ленкину судьбу… Красивая, грациозная, она упала в самую грязь, куда ее кинул, а впоследствии раздавил мужчина…

Я смотрела на маленький холмик и наблюдала за толпой, которая уходила с кладбища, пробираясь между могил, крестов, оградок и памятников. Зия стоял рядом со мной и внимательно смотрел на Ленкину фотографию.

— Красивая, — вздохнул он. — У вас женщины красивые.

— Только умерла слишком рано. Я ее с тобой не успела познакомить. Жаль…

— Ты говорила, что просто обязана отомстить за ее смерть.

— Да.

— Позволь, это сделаю я. Я же мужчина… Это настоящее мужское дело. Я за тебя кого хочешь на тот свет отправлю. За тебя, за всех твоих подруг…

— Нет, я должна это сделать сама, правда, не без твоей помощи.

— Хочешь, я найму киллера и он отправит этого выродка на тот свет хоть завтра? Мы не бедные люди и можем себе позволить буквально все.

— Ты предлагаешь его просто убить?

— Просто убить.

— Это слишком легкая смерть для него. Он умрет в страшных мучениях, но только немного позже.

— Что у тебя на уме?

Я посмотрела на Зию и тихо произнесла:

— Я не могу сейчас тебе это сказать. Я должна тщательно все обдумать.

Зия опустил глаза и растерянно пожал плечами.

Мне стало его немного жаль, и я захотела исправить положение.

— Зия, скажи, ты на меня обиделся?

— Я обиделся? О, нет!

— За то, что у меня есть от тебя секреты.

— А разве за это можно обижаться? Женщина без секретов — это не женщина.

Я обняла Зию за плечи, и мы пошли с кладбища.

— Господи, какой же ты у меня понятливый. Подумать только, как же мне с тобой повезло.

— Если я не буду понимать женщину, то я не имею права находиться с ней рядом.

…На следующий день мы съездили в Воронеж к Никиным родителям, рассказали им, как сильно она их любила — и родителей, и своего парня. Встреча была тягостной, и я держалась, как только могла. Я дала волю своим чувствам только потом, уже вернувшись в Москву.

Зия сыграл роль жилетки, и, приехав домой, я наревелась на его груди от души.

Зия умел успокоить женщину и всегда знал, как правильно и в какой момент это надо сделать. Он успокаивал женщину массажем. А под его умелыми руками разомлела бы любая, даже самая неприступная женщина. Вот и в этот раз он ласково вытер мне слезы и стал искусно массировать мое тело. Все плохое сразу забылось и ушло куда-то далеко-далеко… Осталось все самое хорошее, прочно связанное с надеждами на лучшее будущее. Я чувствовала сладкую, ни с чем не сравнимую истому и ощущала, как тело превращается в горячий воск. Зия применял такие ароматические масла, от запаха которых я просто теряла голову и уносилась вместе со своими мыслями в совершенно заоблачные дали…

Приехав в Коктебель, мы купили красивый особняк. Он стоял на берегу моря и был обнесен высоким забором.

— Вот это то, что нам надо! — радостно воскликнула я. — Останется только довести его до ума. Официально он будет значиться как моя частная собственность, и никто из властей никогда не догадается, что находится за этим забором.

На следующий день я купила «Мерседес» с открытым верхом и тут же ощутила себя хозяйкой собственной судьбы.

После ремонта, выполненного в восточном стиле, особняк заметно преобразился и стал напоминать дворец султана. Стены многочисленных комнат были драпированы разноцветным турецким шелком. На окнах красовались тяжелые, позолоченные занавески, а по всему дому теснились необычные, небольшие ковры-диваны с парчовыми пуфиками и множеством мягких, переливающихся атласных валиков, беспорядочно разбросанных. И, конечно же, тьма-тьмущая атласных подушек и подушечек… Бар с бутылками виноградного вина самых отменных сортов, фрукты на серебряных и позолоченных блюдах минувшего столетия…

Мы с Зией ходили по комнатам и придирчиво принимали работу мастеров и дизайнеров. Зия держал кубок с вином.

— Ну как, Зия, тебе нравится?

— Кажется, все получилось, — Зия утвердительно кивнул и поднес кубок к моему рту.

— И все же скажи: чего здесь не хватает? Что у нас не так? — Я пригубила вино и устало плюхнулась на первое попавшееся ложе, предназначенное для любовных утех.

Зия поставил кубок с вином на мраморный столик и сел рядом со мной.

— Скоро будут готовы бассейн, поющий фонтан, переливающийся разноцветными огнями. Завтра приедет садовник и посадит кустарники вокруг дома. Я заказал самые необычные экзотические кустарники, какие только нашлись.

— Я заказала набедренные повязки под шкуру тигра и диадемы как бы с сапфирами на лбу. Их будут носить работающие у нас мужчины. Необходимо, чтобы все они были одинаково и необычно одеты. Завтра утром заказ будет готов. Назначим что-то вроде сексуального бала-маскарада.

— А когда ты делала заказ, тебя не спросили, зачем тебе такая одежда?

— Зия, тут никто ничего не спрашивает. Главное, чтобы ты платил. Когда есть деньги, нет никаких вопросов. Даже если у них и возникли какие-то вопросы, то они побоялись задать их вслух. Может, я костюмер какого-то театра и готовлю костюмы для нового спектакля. Кому какое дело…

Зия притянул меня к себе и поцеловал в макушку. Я положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

Я всегда находила успокоение на его груди.

— Зия, мне кажется, что все, что сейчас происходит, мне снится. Неужели у нас все получилось?

— Я же тебе говорил. Теперь ты хозяйка собственного гарема. Теперь ты будешь властвовать над мужчинами, а они будут тебе беспрекословно подчиняться…

Не успел Зия договорить, как в доме раздался звонок, имитирующий соловьиную трель.

— И кого там черти принесли? Может, это садовник? — зевнула я с недовольной миной.

— Садовник должен приехать завтра. Я пойду посмотрю.

— Я посмотрю сама.

Запахнув полы коротенького атласного халата, я сунула ноги в пушистые тапочки на изящных шпильках и, выйдя из дома, подошла к тяжелым кованым воротам.

Открыв резную калитку, я нос к носу столкнулась с огромным накачанным детиной лет двадцати пяти, который стал рассматривать меня с нескрываемым интересом, скользнув взглядом по моим ногам и остановившись на виднеющейся из-под халата ложбинке между моих грудей. Потеряв интерес к моей персоне, шкафообразный детина вытянул шею и, не только не скрывая своего любопытства, но и выставляя его напоказ, стал рассматривать территорию, прилегающую к дому.

— Ух ты… Ничего вы здесь развернулись! О, ё-моё, статуй сколько… Это что, боги какие? Фантазия бьет ключом. Прямо как в раю… Смотри, тут даже павлины ходят… — Незнакомец захлопал глазами и уставился на распустившего свой хвост важного павлина, словно на привидение.

— Здравствуйте. Что вам угодно? — Я постаралась привести незнакомца в чувство.

Но увиденное произвело на амбала такое впечатление, что он просто-напросто потерял дар речи. Он по-прежнему смотрел на павлина, который, в свою очередь, точно так же подозрительно смотрел на незнакомца. Слегка оттолкнув павлина, я похлопала незваного гостя по плечу и повторила свой вопрос:

— Молодой человек, опомнитесь. Чем могу быть вам полезна? По какому делу вы ко мне пожаловали?

— Я хотел посмотреть, кто тут поселился…

— Что значит «посмотреть»?

— Просто этот дом долгое время никто не покупал. Ни у кого таких денег не было. Усадьба долго пустовала. Ее один человек хотел под пансионат купить. Вернее, санаторий сделать. Частный санаторий, чтобы бабки нормальные заколачивать. Да что-то он с чиновниками не договорился…

— Значит, этот человек не умеет договариваться, — процедила я сквозь зубы. — Еще вопросы есть?

— Что? — детина прищурил глазки. Видимо, ему очень не понравился мой тон.

— Я говорю, у вас какие-нибудь конкретные вопросы есть? Вы представьтесь, пожалуйста.

— Я Гоша.

— А я Светлана.

— А муж у тебя кто?

— Я не замужем, — с невозмутимым достоинством ответила я.

— А ты бизнесом занимаешься?

— А кто ты такой, чтобы задавать мне подобные вопросы? — не на шутку вспылила я. — Налоговый инспектор?

— Не, я чо, похож, что ли? — заржал детина, ласково назвавший себя Гошей.

— Нет, не похож.

— Ну, а чо ты тогда придумала? Просто мне сказали, что этот особняк купила какая-то крутая барышня из Москвы. Мол, у нее денег выше крыши. Сюда то статуи, то деревья всякие таскают, то мебель по спецзаказу. Машины одна за другой подъезжают. Вот я и захотел посмотреть, кто здесь дом прикупил. Обычно баба одна без мужика редко когда деньгами ворочает. Как правило, мужик бабу, как ширму, выставляет, а сам различные дела крутит, а у тебя, оказывается, мужика-то и нет. Может, ты любовница крутого?

— Я тебя еще раз спрашиваю, ты кто такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?

— Я из местной братвы.

— Кто?

— Чего удивилась?

Я обернулась и увидела Зию. Он был одет в набедренную повязку с национальным турецким орнаментом, а на его голове красовалась корона с блестящей небесной звездой.

— Светлана, кто там? Как тебе мой наряд? Я сам его придумал.

Детина широко раздул ноздри и непонимающе захлопал белесыми ресницами.

— А это что такое? Вернее, кто такой?

— Это мой друг, — с гордостью в голосе ответила я.

— Друг или любовник?

— Какая тебе разница?

— Понятно, короче два в одном флаконе. Так это у него, что ли, бабок много?

— Слушай, отвали!

Детина усмехнулся и уставился на Зию, словно тот вышел не из дома, а из только что приземлившегося НЛО.

— Ты чо, мужик, вырядился, как петух?

— Простите, я вас не понял, — Зия отпил из кубка с вином и протянул кубок мне. — Как вы сказали? Петух? Ну, какой же я петух, — не понял юмора турок. — У нас петухов нет. У нас есть павлины, фазаны, а петухи нам ни к чему. Это что-то русское, даже, простите, деревенское. Я не понимаю…

— Потому, что вырядился как хрен знает кто, — сплюнул на пол детина. — На хрена ты эту корону со звездой нацепил? Ты чо, артист, что ли, какой?

— Я не артист. Я слуга.

— Кто?

— Слуга.

— Чей?

— Этой прекрасной женщины по имени Светлана.

Как только Гоша перевел взгляд на меня, я кивнула в знак согласия, улыбнулась и отпила из кубка.

— Вы чо, больные, что ли, оба? — Детина слегка попятился, а когда в калитку просунул голову верблюд, которого мы купили в обнищавшем зверинце соседнего города, он просто отпрянул, как от какой-то заразы, и бросился к «Форду», из которого выглядывали братки.

— Ты что, верблюда, что ли, испугался? — засмеялась я.

— А откуда у вас верблюд?! — крикнул детина.

— Купили. Это наше домашнее животное. Кстати, его Гошей зовут. Он чем-то на тебя похож. Смотри, точно так же ноздри раздувает. Только ты так плеваться не умеешь. Он, знаешь, как плюется — до самой смерти не отмоешься!

Ударившись спиной о «Форд», детина повернулся к своим браткам и покрутил пальцем у виска.

— Пацаны, там психи живут! Они, наверное, из дурдома сбежали!

— Сам ты псих! — громко крикнула я и закрыла калитку.

Зия погладил верблюда, поправил на нем тюбетейку и страстно меня обнял.

— Зия, представитель местной криминальной группировки сказал, что мы психи, — я засмеялась и передала Зие кубок с вином.

Зия поднес кубок к верблюду и принялся поить его вином.

— А психи…

— Это точно… И нам нравится быть психами! Нравится! — радостно закричала я и стала с умилением наблюдать за тем, как Зия поит Гошу.

— Пей, Гоша, пей. В зверинце тебе даже воды не давали… А тут ты вина вволю напьешься…

— Зия, но ведь ты его споишь. Посмотри, как Гоша пристрастился к вину. Ты сделаешь его алкоголиком.

— Не переживай. Есть клиники для анонимных алкоголиков, — засмеялся Зия.

— Да? Для верблюдов?

— Мы его закодируем.

— Бедное животное.

— Светлана, ну кто виноват, что наш Гоша так любит вино…