Глава 9
Как только мы подъехали к особняку, я мысленно перекрестилась и зашла внутрь. То, что в доме недавно кто-то побывал, хорошо было видно даже невооруженным глазом. Пепельница, стоявшая на столе в гостиной, была доверху наполнена окурками. Горы пустых бутылок и пепел на полу говорили о том, что, пока я сидела в СИЗО, кто-то повеселился здесь на славу, что называется, оторвался на полную катушку. Взяв пустую бутылку из-под дорогой водки, я повертела ее в руках и, не выдержав, со злостью швырнула в стену. Бутылка разбилась, и мне стало гораздо легче на душе.
– Танька, ты что творишь? – непонимающе посмотрела на меня Люська.
– Тут кто-то очень хорошо повеселился. Какое право имела родня Вадима заходить в дом в мое отсутствие?
– Ну как… Ты под следствием, кому отойдет дом, неизвестно…
– Как это неизвестно?! Этот дом принадлежит мне по завещанию. Или они считают, что завещание не имеет юридической силы?! Этот дом мой, а значит, сюда никто не смеет зайти без моего ведома.
– Наверное, родственники принялись оспаривать завещание. Они посчитали тебя убийцей и решили, что ты больше не имеешь никаких прав на этот дом.
Я усмехнулась, плюхнулась на диван и поджала под себя ноги.
– Родственники просчитались. Они и представить себе не могли, что меня оправдают. На деле получилось так, что во всей этой истории жертва не Вадим, жертва я. Я выжила просто чудом, а этот дом… Это всего лишь сотая доля той компенсации, которую я должна получить после всего того, что мне пришлось пережить.
Люська немного замешкалась, села прямо на подоконник и вновь заговорила с предельной осторожностью, с какой она разговаривала со мной в последнее время:
– Танюш, а может, гори все оно синим пламенем.
– Что именно? – Я не сразу поняла, к чему клонит Люська.
– Да дом этот, будь он неладен. У тебя же есть свой домик, и притом совсем неплохой. Хоть и небольшой, но такой симпатичный, а самое главное, что, кроме тебя, он больше никому не нужен. Ты чувствуешь там себя спокойно. Это же так важно. Там ты в безопасности.
– Люська, я что-то не пойму, к чему ты клонишь.
– К тому, что натерпишься ты с наследством Вадима… Ой, натерпишься… А это здоровье. А здоровье никакими деньгами не компенсируешь.
Я прищурила глаза и почувствовала, как меня захватывает нервное возбуждение. Затем тяжело задышала и принялась говорить, пытаясь не потерять при этом самообладание.
– Люсь, я что-то опять не врубаюсь… Ты предлагаешь мне от всего отказаться?!
– Ну да, что-то вроде того, – нерешительно ответила Люська.
– Да я что, сумасшедшая, что ли?! В наше время от полученного наследства может отказаться только законченный идиот! А я не идиотка! Я нормальная женщина и, как любая нормальная женщина, хочу обладать тем, что мне досталось по праву. Особенно после того, как я узнала о том, что мой муж хотел меня убить и я выжила только по счастливой случайности. Да если хочешь знать, то это наследство является компенсацией за тот моральный ущерб, который мне нанес мой покойный муж, и за ту шумиху, которая порочит мое честное имя. Ты хоть можешь себе представить, что значит находиться под следствием?! Это страшно. Ты даже представить себе не можешь, как это страшно! Ты не спишь, не ешь и даже не знаешь, выкарабкаешься ты или нет. А самое ужасное – бояться того, что тебя осудят, просто осудят, и все, потому что все обстоятельства сложились против тебя и от этого никуда не деться. Никуда! И ты хочешь, чтобы после этих бессонных ночей в слезах, этих унизительных допросов я сдалась?! Ты хочешь, чтобы я потерпела поражение?! Да никогда в жизни! Эти гребаные родственнички еще пожалеют, что со мной связались. Они открестятся от этого наследства, как от какой-нибудь проказы. Они уже ничего не будут хотеть! Ничего!
– Танюш, я тебя во всем понимаю и поддерживаю. Но подумай, стоит ли бороться за наследство, на которое так много претендентов…
– Каких претендентов? На это наследство только один претендент – я.
– Но родственники, дети, жены?
– Родственники, дети, жены пусть отдыхают. Если о них не захотел позаботиться Вадим, то почему о них должна заботиться я?!
– Знаешь, а я бы на твоем месте поберегла свои нервы и здоровье. Вернулась бы в свой дом, и пошло оно все к черту.
– Ты бы поступила так, потому что ты не на моем месте и потому что у тебя никогда не было наследства.
Я задумалась, помолчала несколько секунд и заговорила вновь:
– Если родственники приходили в дом, значит, у них есть ключи. Завтра же поменяю замки. Люська, а как в дом попала ты? Адвокат сказал мне, что ты тоже туда приходила, рылась в вещах Вадима, пока не нашла статью. Знаешь, эта статья мне помогла. По крайней мере после того, как ты отдала ее адвокату, он понял, что в этом деле не все так гладко. Далеко не все. Она заставила его посмотреть на это дело с совсем другой стороны. Как бы увидеть изнанку. Но расскажи, как ты попала в этот дом?
– Когда я узнала, что с тобой приключилось, – взволнованно затараторила Люська, – я поняла, что должна хоть чем-то тебе помочь. Мне непременно захотелось обследовать дом. Понимаешь, мной руководила интуиция и было какое-то странное предчувствие. Я знала, что должна что-то найти, только не знала, что именно. Когда я подъехала к дому, то даже не думала, что я в него попаду. Я думала, что просто подергаю дверь и уйду ни с чем. Я дернула дверь, а она открылась… Я просто не поверила своим глазам. Я зашла внутрь и громко крикнула: «Есть кто-нибудь?» – но мне никто не ответил. Ты знаешь, мне было страшно. Мне хотелось уйти. Но потом я подумала, что если в доме никого нет, то я не могу вот так взять и уйти. Сюда могут зайти грабители и унести все, что им только захочется.
– А кто оставил дом открытым? – перебила я Люську. – Эти родственнички что, совсем по фазе сдвинулись?!
– В том-то и дело, что дом оказался не пустой. Когда я прошла в гостиную, я увидела Сергея, который сидел в кресле-качалке и пил текилу прямо из горлышка.
– Сергей? Это сын Вадима?! – Я вытаращила глаза в паническом ужасе.
– Он самый. Тот, про которого ты сказала, что ты не будешь его воспитывать, а сдашь в детский дом. Когда он меня увидел, то засмеялся пьяным смехом и сказал, что он уже давно меня ждет.
– А что это он тебя ждал?
– Он подумал, что я приехала за твоими вещами.
– Вот гад ползучий.
– Короче, он дал мне ровно полчаса на сборы и сказал: «Чтобы я никогда больше ни о тебе, ни о твоей подруге не слышал».
– Гаденыш!!!
– Ну я и пошла на второй этаж, якобы собирать твои вещи. У меня было ровно полчаса. В эти полчаса я порылась в вещах Вадима. В его рабочем столе я и нашла эту статью.
– А что было потом?
– Когда сынок увидел, что я не взяла ничего, кроме какой-то газетной вырезки, он был удивлен и взбешен. Он сказал мне о том, что больше мы никогда не сможем зайти в этот дом. Никогда. Что у меня был один-единственный шанс для того, чтобы я могла собрать твое так называемое имущество. Теперь он выкинет все на помойку или разведет костер и сожжет.
– А ты?
– Я подошла к входной двери, сказала, что мне, кроме этой газеты, ничего не надо и что все твое имущество в виде белья и одежды мы с тобой отдаем в пользу убогих и бедных, то есть в пользу родственников Вадима.
– Молодец! А он?
– Он быстро снял свой супермодный ботинок и со всей силы швырнул им в меня.
– А ты?
– Я успела увернуться и выскочила из дома.
Тут меня всю буквально затрясло от возбуждения и злости.
– Вот сволочь! Какая сволочь! Да кто ему вообще разрешил зайти в этот дом?! Кто?!
– Тань, я все говорю это к тому, что я просто видела его глаза…
– И что?
– Таня, если бы ты увидела его глаза в тот момент, то ты бы от всего отказалась.
– Да плевала я на то, какие у него были глаза! Плевала!!!
– Таня, он тебя убьет. Понимаешь, этот человек способен на все. Он ни перед чем не остановится. У него есть цель, и он достигнет ее любой ценой. Тем более он просто уверен в том, что именно ты убила его отца. Его никто не сможет переубедить.
– Но ведь с меня официально сняли все обвинения. Я чиста. Не я хотела убить Вадима, а Вадим хотел убить меня.
– Боюсь, что он в это не поверит. Этот человек не верит никому, кроме себя.
В этот момент в доме зазвонил телефон, и я быстро схватила трубку. На том конце провода послышался язвительный женский голос:
– Ты вернулась в дом, гадина?! Как ты посмела?
– Простите, с кем имею честь?
– С сестрой того человека, которого ты убила!
– Вы не имеете права так со мной разговаривать. С меня сняли все обвинения. Если бы Вадим остался жив, то сейчас бы за решеткой оказался он, а не я.
– Состоятельный, уважаемый человек хотел убить нищую шлюху?!! Послушай, сколько ты заплатила ментам, чтобы они состряпали подобную чушь и выпустили тебя как победительницу?!
– Я никому и ничего не платила!
– Платила, и уж понятно, что не деньгами! Потому что деньгами расплачиваются только добропорядочные женщины, а такие шлюхи, как ты, всегда рассчитываются одним местом. Сколько ментов тебе пришлось через себя пропустить?! Десять? Двадцать?! Тридцать?!! А может, для тебя и это не предел?! Ты привыкла пропускать через себя целую роту солдат! Ты думаешь, что теперь ты высоко взлетела и стала богатой вдовой?! Как бы не так, милочка! Мы все равно засадим тебя за решетку! Уж будь уверена!
Поняв, что моя вежливость совершенно никому не нужна и что мое терпение лопается как мыльный пузырь, я закрыла глаза и постаралась выпустить всю отрицательную энергию, которая во мне скопилась, наружу.
– Послушай, ты, не знаю, как там тебя зовут, и не хочу знать. Ты больше не напрягай меня своими звонками и угрозами, все равно они на меня не действуют. Все твои угрозы мне по барабану. Напрягай своими звонками других родственников. Вы можете смело перемывать мне кости и костерить меня на чем свет стоит! И знай, что, если кто-то из вашей братии сунется в мой дом, я буду стрелять без предупреждения. Я не люблю, когда проходимцы типа тебя и прочих родственничков пытаются завладеть тем, что им никогда не принадлежало и уже не будет принадлежать. Всего доброго.
Яростно швырнув трубку, я посмотрела на Люську усталым взглядом и, расстегнув молнию на спортивном костюме, спросила:
– Тебе кофе сварить?
– Сварить. Пошли вместе на кухню.
Как только мы прошли в кухню-столовую, я подошла к плите и взяла в руки кофейник.
– Тань, кто звонил? – Люська села на стул, закинула ногу на ногу и уставилась в окно.
– Сестра Вадима. Ты же все слышала.
– Слышала. Тебя эти звонки не пугают?
– Меня?!
– Тебя.
– Меня ничего не пугает. Последи за кофе, пожалуйста.
– А ты куда?
– Сейчас приду.
Люська встала, подошла к плите и посмотрела на меня недоверчивым взглядом. Я бросилась на чердак и, вернувшись минут через двадцать с охотничьим ружьем в руках, торжественно посмотрела на подругу. Увидев ружье, Люська слегка побледнела, нервно повела бровями и нерешительно спросила:
– А это что?
– Ружье! – все так же торжественно ответила я.
– Я вижу, что не автомат Калашникова. А зачем ты его принесла?
– Для того, чтобы держать оборону.
– От кого?
– От тех, кто попытается зайти на территорию моей частной собственности.
– Но ведь на сегодняшний день эта частная собственность еще принадлежит Вадиму. Она на тебя не оформлена. У тебя всего-навсего завещание, и все. Родственники могут подать в суд и начать его оспаривать.
– Ты так рассуждаешь, будто завещание ничего не значит. По завещанию я являюсь единственной наследницей. Значит, это мой дом. А что касается оформления дома на себя, так это только вопрос времени.
Откинув ствол, я продемонстрировала Люське, что ружье заряжено самыми настоящими охотничьими патронами, и поставила его у стены.
– Это именное. Вадиму принадлежало. Он с ним всегда на охоту ходил. Живность всякую стрелял. То по уткам, то по медведям, то по кабанам. Вадим и представить себе не мог, что я когда-нибудь буду из этого самого ружья палить по его родственникам! Пах! Пах! Пах!
Люська посмотрела на меня ошалелыми глазами, затем перевела взгляд на ружье, стоящее у стены, и тихо сказала:
– Танька, ты что несешь? Ты, по-моему, из-за этого наследства умом тронулась.
– Я рассудка не теряла. Это они все его потеряли.
– Кто они?
– Те, кто хочет отнять у меня это наследство.
– Ты бы это… Ты бы ружье отнесла на место.
– Зачем? Пусть оно стоит у стены. Ему там очень даже неплохо.
– Да я боюсь, как бы оно не выстрелило.
– Не бойся. Если никто из родственников Вадима не будет отравлять мне жизнь, оно никогда не выстрелит.
Не знаю, удовлетворил Люську мой ответ или нет, но она ничего не сказала по этому поводу. Она быстро разлила кофе по чашкам и протянула одну из них мне.
А затем мы принялись за уборку, переделывая все, что есть в доме, на свой вкус и цвет. Я позвонила в ближайшую строительную фирму, заказала плотника и поменяла замки на входной двери. Люська собрала пустые бутылки, вымыла полы и расставила по всему дому вазы со свежими цветами, сорванными на клумбе. Вечером мы с Люськой растопили камин, открыли бутылку дорогого французского вина и разлеглись на медвежьей шкуре. Люська принялась мечтательно смотреть на огонь и рассуждать вслух.
– Знаешь, Танька, я бы этот дом тоже не отдала без боя, – наконец-то согласилась она со мной. – Такие дома на дороге не валяются. Прямо не дом, а сказка. Тем более что из-за этого Вадима ты чуть было не отправилась на тот свет. Думаешь, когда-нибудь мы узнаем, почему Вадим хотел тебя убить?
– Конечно, узнаем.
– Каким образом?
– Я думаю, что нужно хорошенько покопаться в его прошлом.
– И когда мы начнем в нем копаться?
– В самое ближайшее время. Как только разберемся с родственниками.
– Таня, если ты сможешь доказать всем, что это наследство твое, ты будешь сказочно богата.
– Ну, не сказочно… Я буду просто богата. Люська, ты меня осуждаешь?
– За что? За то, что ты можешь то, чего я не могу? Я же уже тебе говорила, что я бы никогда не смогла женить на себе такого мужчину, как Вадим. А даже если бы и смогла и со мной приключилось бы то, что приключилось с тобой, я бы, конечно, тоже попыталась оставить это наследство себе, но у меня бы вряд ли что-нибудь получилось. Тогда плюнула бы на него, поблагодарила Господа Бога за то, что после всей этой ужасной истории осталась жива, и ушла туда, где мне хорошо, комфортно и спокойно. Ты не такая. Ты всегда была не такая, как я. Ты выбрала очень опасный и очень тяжелый путь. Я не вправе тебя осуждать, потому что я никогда не жила так, как ты, но все же я скажу, что ты совершенно не жалеешь себя.
– Я боюсь проникнуться жалостью к себе. Для меня это просто непозволительная роскошь.
– И все же ты предпочитаешь богатство безопасности и спокойствию. Помнится, ты никогда не была алчной и расчетливой. Что же с тобой произошло?
– Ничего. – Я непонимающе пожала плечами. – Просто мне никогда в жизни никто не завещал наследства. Раньше у меня не было наследства, за которое я должна биться, а теперь оно у меня есть. Когда люди говорят, что деньги – это мусор, они обманывают сами себя. Нет, я не отрицаю духовных ценностей. Они важны, и даже очень. Мы хотим денег не потому, что мы такие алчные, а потому, что мы находим в них утешение. Понимаешь, мне одинаково страшно потерять это наследство, словно его никогда не было и мне никогда и никто его не завещал, и страшно его сохранить, потому что я знаю, что впереди у меня слишком много трудностей, которые я просто обязана преодолеть. Особенно после того, как я узнала, что мой бывший муж хотел меня убить…
Я замолчала и посмотрела на полусонную Люську.
– Пошли, я отведу тебя спать.
Люська откровенно зевнула и, встав с медвежьей шкуры, поплелась следом за мной. Как только я привела ее в спальню для гостей, она скинула с себя платье и рухнула на старинную дубовую кровать, укрывшись шелковой простынкой.
– Танька, вот это, я понимаю, кровать! Прямо не кровать, а сказка. Ты хоть сама знаешь, сколько в этом доме комнат?
– Посчитаем как-нибудь на досуге, – от души рассмеялась я.
– Нет, ну я серьезно спрашиваю.
– А я серьезно тебе отвечаю.
– Тут одной домработницей не обойдешься. Тут их десяток нужен. А ты где ляжешь?
– Я еще пока не хочу спать. Хочу посидеть в кабинете Вадима.
– Зачем?
– Да так, просто. Хочу посидеть за его столом, немного подумать. Глядишь, что-нибудь и надумаю.
– Если ты собралась рыться в его вещах, то не советую: там нет ничего интересного. Хотя кто его знает…
– Вот именно. Тем более у тебя было всего полчаса, а у меня целая ночь.
Включив Люське ночник, я вышла из комнаты и пошла в ванную. Облачившись в ночную рубашку и сунув ноги в пушистые тапочки, я направилась в сторону кухни, для того чтобы достать соковыжималку и сделать себе стакан сока. В тот момент, когда я спускалась по лестнице, я услышала какой-то шорох и уже ни минуты не сомневалась в том, что в доме кто-то есть. Поправив чересчур откровенный вырез на своей ночной рубашке, я встала посреди лестницы, замерла и постаралась прислушаться к ночной тишине, плотно обволакивающей дом.
Таинственный скрип половиц… Тяжелое, томное, совершенно незнакомое дыхание… Я чувствовала чужое присутствие, чужой взгляд, чужие глаза и даже ощущала чужие мысли. Пытаясь побороть всепоглощающий страх, я наклонилась вперед и громко крикнула:
– Здесь есть кто-нибудь?!
Ответом мне была тишина. Не стало слышно чужого дыхания, остались только чужое присутствие и чужой взгляд…
Сделав нерешительный шаг вперед, я кубарем скатилась по лестнице, взвыла от боли и бросилась в кухню-столовую за ружьем. Взяв ружье в руки, я принялась расхаживать по комнатам и целиться в совершенно невидимые мишени.
– Я последний раз спрашиваю, тут есть кто-нибудь?!
Я и сама не знаю, кому именно я кричала. Просто кричала, и все… Но я знала, что кричу кому-то чужому, тому, кто вторгнулся в мой дом… тому, кто нарушил мой покой, и тому, кто совершенно не считается с моим мнением… и никак не хочет примириться с тем, что этот дом принадлежит мне…
Пробежав по длинному коридору, я резко остановилась и посмотрела на распахнутую дверь последней комнаты. В ней было темно, но я видела неизвестного мужчину, который стоял не шелохнувшись и сверлил меня злобным взглядом. Попытавшись нащупать выключатель, я вновь схватила двумя руками ружье и отказалась от этой затеи. Ну и черт с ним, со светом! Сейчас незнакомец сделает шаг вперед, и я смогу его разглядеть и в полутьме.
– Эй, сукин сын! Выходи! Выходи, иначе я в тебя стреляю!
Мужчина даже не пошевелился, видимо, мои угрозы совершенно на него не подействовали. Я задрожала как осиновый лист, все тело свела какая-то странная судорога. Я с трудом держала ружье в руках, покрываясь холодным потом при мысли о том, что могу его уронить в любой момент.
– Выходи, а не то плохо будет!!! Это мой дом, и я готова отстаивать свою частную собственность с оружием в руках! Это последнее предупреждение!!!
Незнакомец сделал шаг вперед, и я поняла, что слово «незнакомец» тут совсем не подходит. В конце коридора стоял сын Вадима Сергей. Он смотрел на меня взглядом, полным превосходства и прямо-таки всепоглощающей ненависти. Мне показалось, что он даже не обращает внимания на уставленное ему в физиономию ружье, потому что просто уверен, что я никогда не смогу нажать на курок и выстрелить.
Пытаясь унять предательскую дрожь, я мертвой хваткой вцепилась в ружье и прокричала:
– Что тебе нужно в моем доме?!
– Где?! – ехидно переспросил меня мужчина.
– В моем доме!!!
– Не в твоем, а в моем доме, – недрогнувшим голосом поправил Сергей.
Я внимательно всмотрелась в его лицо. Сейчас, при свете, он был очень похож на Вадима, точно его молодая копия. Тот же упрямый и одновременно надменный взгляд… Те же широко посаженные глаза… Те же широкие скулы… И та же улыбка… Улыбка законченного донжуана, а попросту говоря бабника, который владеет искусством раздевать женщину одним своим взглядом, еще задолго до того, как он до нее дотронется…
– Танюша, я не пойму, в чем дело?! – развел руками Сергей. – Я давал твоей подруге на сборы целых полчаса. Неужели ей их не хватило?!
В тот момент, когда Сергей пошел мне навстречу, я сразу поняла, что он хочет отобрать у меня ружье. В его походке было столько власти, столько решимости, что я не выдержала и нажала на курок…
