Глава 12
Я сидела ни жива ни мертва и с ужасом наблюдала за тем, как Толя завязывает веревку с гирей на груди Лены. Затем мой взгляд упал на коробку, где лежала четвертая гиря, и я со всей отчетливостью осознала, что эта гиря предназначена для меня. Оглядевшись вокруг, я подумала, что мне конец: даже если я и спрыгну с катера в море, то до берега все равно не доплыву, сил не хватит. А может, Анатолий меня пристрелит, едва я окажусь в воде…
Когда Анатолий сбросил труп Лены в море и посмотрел в мою сторону, я выгнулась, как струна, встала в полный рост и то ли от шока, то ли от испуга закричала пронзительным голосом:
– Не смей ко мне приближаться! Не смей!
– Ты чего орешь? – не понял меня Анатолий.
– Эта четвертая гиря, оставшаяся в коробке, лежит по мою душу?!
– Ты что, совсем дура?! Просто так она лежит. Неужели ты думаешь, что я хочу убить и тебя?! Ты что, совсем сбрендила?! Если бы я хотел тебя убить, то зачем мне нужно было бы к тебе подходить?! Я бы просто выстрелил в тебя с расстояния, и все. – Толя заметно нервничал, но все же старался держать себя в руках.
– А ты разве стреляешь на расстоянии? Мне казалось, что ты стреляешь только в спину. И вообще, если ты сделаешь хоть один шаг в мою сторону, я тут же выброшусь в воду. Лучше быть съеденной какими-нибудь кровожадными рыбами, чем убитой тобой.
Анатолий рванулся было мне навстречу, но остановился, потому что осознал, что если он сделает ко мне хоть шаг, то выбьет из меня остатки здравого смысла и я точно брошусь в воду.
– Маша, но это же смешно. С чего ты взяла, что я хочу тебя убить?! Ведь все, что я сейчас делал, я делал только ради тебя. Я же просто помог тебе избавиться от трупов.
– Только и всего?!
– Только и всего.
– А зачем ты убил Лену?
– Затем, что свидетели нам не нужны. Она потребовала с меня за молчание сто тысяч долларов. Ты только вдумайся: не пять, не десять, а целых сто! Ну да, всю жизнь прожила в дерьме, а тут подвернулся случай, и она захотела хапнуть сполна. Так нельзя, во всем надо меру знать.
– Но ведь ты пообещал ей эти деньги?!
– Пообещал, а что мне, по-твоему, оставалось делать?! Она же могла поехать в полицию и сдать тебя. И вообще, ты что думаешь, мне жалко этой сотни баксов?! Да для меня это не расход. Но ты сама посуди, кому отдавать?! Девке, которая никогда в жизни не держала в руках настоящих денег. Она бы быстренько их спустила и стала бы нас шантажировать все оставшиеся годы. Она свидетель, пойми. Она просто свидетель, и от этого никуда не денешься. Такие дела нужно делать без свидетелей, иначе затем все равно это все аукнется и выльется наружу. Кто ее будет искать?! Да никто! Может, она пошла купаться и утонула… Она же детдомовская, нет никого у нее. И никогда не думай, что молчание можно купить за деньги. За деньги можно купить временное молчание, и не более того. А затем придется платить всю жизнь. Спать спокойно можно, только ликвидировав свидетеля. Я не мог ее не убрать. Сейчас ты в шоке, но потом ты поймешь, что я был прав. Я еще раз повторяю: дело тут не в деньгах. Просто эта Лена рассказала бы потом об увиденном Кате, Катя – Вале, Валя – Тане, Таня – Жанне и так далее. Я понимаю, что тебе ее жаль. Поверь, мне тоже ее очень жаль, я же не рецидивист какой-нибудь и не маньяк. Да, она молодая, красивая. Да, у нее вся жизнь впереди. Вернее, была впереди, но что поделаешь. Так сложились обстоятельства, и от этого никуда не денешься. Пойми, другого выхода просто не было. Свидетелей надо всегда убирать.
– А ведь я тоже свидетель… – прошелестела я.
– Ты не свидетель. Ты та женщина, ради которой я все это делаю. Если бы я к тебе ничего не чувствовал, неужели бы я так рисковал?! Сама посуди, зачем мне все это нужно? Зачем?! Зачем бы я избавлялся от этих трупов?! Я бы просто сдал тебя полиции, и все!
– Ты не сдал бы меня полиции, потому что я стреляла из твоего пистолета, а ты сам говорил мне, что это статья. Все заинтересовались бы, откуда у тебя оружие… Ты просто спасал свою шкуру.
– Ерунда! – истерично засмеялся Анатолий. – Уж с этим-то я бы как-нибудь разобрался, уж поверь. Я бы просто дал кому надо на лапу, и все. И тогда никто бы и не вспомнил о том, что это мой пистолет. Вообще никто. Зачем бы я прятал трупы, убивал ненужных свидетелей?! Неужели ты не поняла, что я делал все это для тебя?! Только для тебя, и ни для кого больше! Это ты рассудком повредилась и заварила всю эту кашу, а я ее расхлебывал и вот что получаю в благодарность! Ты смотришь на меня как на убийцу! Ты боишься, что я доберусь до тебя! Тогда какого хрена я все это делал?!
– Можно было ей заплатить.
– Сколько?! Сто тысяч долларов? – еще больше побледнел Анатолий. – Сто тысяч долларов?! Ты хоть понимаешь, что это за сумма?! Понимаешь?! Ты когда-нибудь держала такие бабки в руках?!
– Но зачем ты ей пообещал?
– Я тебе уже объяснил, что у меня тогда не было другого выхода. Ты влезла в такое дерьмо, что я отдал бы все на свете за то, чтобы только тебя из него вытащить.
– И все же я не верю, что нельзя было без этого обойтись.
– Нельзя. Если бы я ее не убрал, то потом она отравила бы нам всю жизнь. И поверь мне, человеку, зарабатывающему деньги и знающему им цену: ее молчание столько не стоит.
– А что мы теперь скажем, когда вернемся?
– Кому?
– Не знаю, кому… Всем.
– Кому всем?
– Кате и тем арабам…
– А почему мы с тобой должны оправдываться?! Ночью мы взяли катер и уплыли на рыбалку, потому что с утра хорошо клюет. Мы встречали рассвет, ловили рыбу, а затем вернулись обратно. Мы не знаем, куда делась Лена. Быть может, она ушла купаться, а может, тоже уехала на дискотеку или встретилась с кем-то из своих мужчин. Она взрослый человек, в конце концов. Что мы ей, няньки, что ли?
– Как же она вышла из дома, если этого не видела служба безопасности?
– Я точно знаю, что в дом можно войти и выйти из него незамеченным. Когда я сидел в домике у охранников, курил с ними кальян и трепался за жизнь, им было глубоко наплевать на все, что происходит рядом с домом – они в окно даже ни разу не выглянули. Они ведь в кальян забили чего покрепче…
– А Саид?
– Саид уехал в Каир к родственникам. Взял несколько выходных и уехал.
– А Кира?
– После того как я сказал Кире о том, что не прощу ее предательство, она распсиховалась и то ли вернулась в Россию, то ли уехала в город и потерялась. А может быть, она утонула в ночном море.
– Все это так неправдоподобно. Слишком много народу пропало.
– Поверь мне, для Египта это нормально, учитывая, что кругом пустыня. Если бы все случилось в России, то действительно надо было бы кусать локти и кричать о том, что у нас большие проблемы. А здесь нужно расслабиться, взять себя в руки и жить по принципу: я ничего не видел и ничего не слышал.
– А как здесь жить? Все равно что на костях. По-моему, нужно возвращаться домой. На вилле оставаться опасно. Слишком много непонятного осталось в тени. Не ровен час, еще в какую-нибудь историю влипнем.
– Сейчас нельзя улетать в Москву.
– Почему?
– Потому, что это будет слишком подозрительно. Пропали трое человек, а мы с тобой плюнули на дорогие путевки и вернулись домой. Какой напрашивается вывод?
– А может, возникли большие проблемы на работе.
– Все равно, все это очень подозрительно. Мы будем отдыхать, как отдыхали, и делать вид, что ничего не случилось.
– Но я не могу!
– Почему???
– Потому, что я не могу это сделать ни по моральным соображениям, ни по физическим.
– Я и спрашиваю тебя почему?
– Потому, что оставаться на вилле опасно. Я понимаю, что ты мне совсем не веришь, но больше не хочу выглядеть душевнобольной. Я просто устала. На вилле находится человек, переодевший Киру, который следил за каждым нашим шагом и каждым движением, и, если он ее переодел, значит, ему это было нужно. Значит, он просто подставил меня. А еще… Еще тут бродит настоящий ковбой. И вообще, я больше так не могу! Я хочу домой! Бог мой, я и подумать не могла о том, что мне предложат пожить на роскошной вилле у Красного моря целый месяц, а я побуду на ней всего несколько дней и так страшно захочу домой, что меня уже никто и ничто не может остановить.
– Ты будешь на вилле столько, сколько нам положено, а это ни много ни мало – целый месяц.
– Но я не хочу!
– Чтобы не вызвать никаких подозрений, ты пробудешь на вилле положенный срок. – Oт голоса Анатолия повеяло таким холодом, что я больше не могла произнести ни слова. – И не нужно говорить, что ты чего-то не хочешь. Я не хочу это слышать. Я тоже не хотел тебе помогать избавляться от трупов и от лишних свидетелей, но тем не менее я это сделал.
Сказав эти слова, Анатолий медленно и даже как-то осторожно двинулся в мою сторону, и тут мне стало по-настоящему страшно.
– Не смей ко мне подходить! – громко крикнула я и затряслась как в лихорадке.
– Дура! Я же твой друг! Я же тебе помогаю!
Почувствовав еще более грозную опасность, я наклонилась, чтобы броситься в воду, но не успела. В два прыжка Анатолий оказался рядом со мной, и я ощутила силу его рук. Его хватка была слишком мощной и слишком жесткой. Я попыталась вырваться, но из этого ничего не получилось, – мой взгляд упал прямо на коробку, где лежала четвертая гиря, меня затрясло как в лихорадке. Я закрыла глаза и стала гадать: когда же раздастся выстрел и куда именно он попадет, в грудь или в спину?
– Стой и не двигайся, дура!
Анатолий грубо и очень больно вывернул мне руку.
– Мне больно, – простонала я с глазами, полными слез.
– Тогда стой и не рыпайся, а то будет еще больнее. Ты точно на всю голову больная. Послушай, подруга, тебя случайно в детстве ниоткуда не роняли?! Я для нее старался, а она мне такие фортели в благодарность выкидывает! Ты куда собралась? В море? Ну, скажи, ты собралась в море?!
– В море.
– Зачем?
– От тебя хочу убежать…
– Зачем?
– Затем, что боюсь, что ты меня застрелишь.
– Послушай, ну почему ты такая дура?! Если бы мне было нужно тебя застрелить, я бы уже давно это сделал. Какого черта бы я тогда с тобой канителился?!
Меня по-прежнему трясло как в лихорадке, и я по-прежнему пыталась вырваться и броситься в воду. От того, что Анатолию не удавалось со мной справиться, он прижал меня еще крепче и ударил изо всей силы своей мощной рукой.
– Успокойся! Я тебе говорю, успокойся ты наконец! Хорош рыпаться, а то я сейчас точно тебя пристрелю! Задолбала!
Видимо, последние слова подействовали на меня должным образом, и я тут же замерла как вкопанная.
– Вот так. Молодец! Совсем другое дело. Так и стой.
И все же, как только Анатолий ослабил хватку, я тут же опять подалась вперед, но он резко отбросил меня назад.
– Ты что делаешь-то, дура?! Ты что, совсем по фазе сдвинулась?
В эту минуту я окончательно сдалась и зарыдала взахлеб:
– Не убивай меня, пожалуйста! Не убивай! Я хочу домой! Я очень хочу домой! Я ничего не видела, ничего не слышала и никому ничего не скажу, только отправь меня, пожалуйста, в Москву. Только отправь!!!
Поняв, что со мной невозможно сладить, Анатолий довольно сильно меня ударил – в надежде, что я моментально успокоюсь. Но я не успокаивалась. Я никак не успокаивалась. Тогда он ударил меня еще раз и бил до тех пор, пока я не перестала сопротивляться, не села на свое прежнее место, тихо поскуливая от боли. Я отбросила все попытки бежать и чувствовала только страх, испуг, шок и боль. Я вдруг подумала о том, что если Анатолий меня до сих пор не убил, то он и не собирается это делать. Когда я села без единого движения, словно прилежная и послушная ученица, Толя протянул мне остатки виски, предварительно сделав несколько глотков из горла сам, и устало сказал:
– Ну все, успокоилась? Давно пора. Никогда не думал, что привести тебя в чувство можно только кулаками. Теперь я включаю мотор, и мы плывем к берегу. Только смотри мне, без глупостей. Когда приплывем, делай вид, что все прекрасно и замечательно. И не забывай, что ты тоже убийца. Если я убил Лену, только чтобы она не навредила тебе, то ты убила Киру, вообще непонятно зачем. А если кто-нибудь спросит про твои синяки, скажи, что немного со мной поругалась и мне пришлось тебя воспитывать.
Я поднесла бутылку виски ко рту и попробовала унять дрожь. Когда бутылка опустела, я кинула ее в воду, дождалась того момента, когда Анатолий завел мотор, закрыла лицо руками и тихонько заплакала.
– Посмотри на меня! – приказным тоном крикнул Анатолий.
Я сидела без движений и тихонько всхлипывала.
– Я сказал тебе, чтобы ты на меня посмотрела! Ты меня слышишь?!
– Что?
– Я говорю, что хочу, чтобы ты на меня посмотрела!
С огромным нежеланием я все же убрала руки от лица и посмотрела на Анатолия. Я таращилась на него до смерти испуганным взглядом, кусала губы, чтобы они перестали трястись, и думала о том, что он сказал мне это, потому что он не хочет стрелять мне в спину. Он хочет выстрелить мне в лицо. Но вопреки моим опасениям, Толя наклонился к ящику, достал оттуда пресловутую четвертую гирю и выкинул ее в воду. Затем он вытащил пистолет и кинул его следом за гирей.
– Теперь ты видишь, что я не хочу тебя убивать?! Теперь ты видишь, что я твой друг, а не враг?! Ты это видишь?! Я выкинул этот пистолет ровно по двум причинам: во-первых, потому что я совершенно не собирался тебя убивать, а во-вторых, потому что из этого пистолета убиты Кира и Лена. На нем висят два преступления, а значит, от него лучше всего избавиться.
Я не сводила с Анатолия глаз и чувствовала, как сквозь холод и ужас пробегает какая-то еле уловимая нить тепла и мне и в самом деле становится легче. Я даже не помню, как мы доплыли до берега. За все время пути я не произнесла ни единого слова. Когда Анатолий мне помог сойти с катера, я испуганно посмотрела на виллу, полную призраков, и слегка попятилась назад.
– Мне что-то не хочется в дом…
– Пошли, тебе нужно хорошенько выспаться.
– Я хочу домой. Я хочу в Москву.
– Выспишься, и все будет нормально. В Москву нам пока нельзя.
– Как я могу выспаться после того, что произошло? С чего ты взял, что я вообще засну?
– Ты заснешь как убитая. Иди в спальню, а я зайду к ребятам из службы безопасности.
– Зачем? – B моих глазах по-прежнему был испуг.
– Затем, чтобы немного с ними посидеть, засветиться.
– Как засветиться?
– Ты не знаешь, что такое засветиться?
– Нет.
– Засветиться – это значит побыть немного на виду. Теперь тебе понятно?
– Понятно.
– Скажу, почему, мол, в доме пусто, где, мол, Саид, наверное, поехал к своим в Каир? Я недолго. Я должен это сделать. Немного покручусь и иду к тебе.
Анатолий натянул на лицо неестественную улыбку и отправился в пристройку к охранникам из службы безопасности, а я пошла в дом. Чуть ли не на пороге дома я столкнулась с ярко накрашенной и чересчур броско одетой Катериной, которая откровенно зевала и пыталась расчесать волосы, покрытые цветным и неестественно ярким лаком. Увидев меня, она выронила расческу из рук, но тут же пришла в себя и быстро ее подняла.
– Здрасьте.
– Здравствуй, Катя. – Я боялась встретиться с ней взглядом и отвела свои заплаканные глаза в сторону.
– Я только приехала. Я на ночной дискотеке вместе со своим любимым человеком была, – растерянно заговорила девушка. – Всю ночь протанцевала, но вы не переживайте, на мою работу это никак не влияет. Это совсем не означает, что я сегодня весь день спать буду и на работу не выйду. Я к такому образу жизни уже привыкла. Я сейчас возьмусь за дело, а потом просто пораньше спать лягу. Я со своим парнем через день встречаюсь.
– А твой парень араб? – неожиданно для себя самой задала я вопрос.
– Нет, он русский. Мы с ним знакомы чуть ли не с детского сада. Вместе из России на заработки приехали.
– А что, он в России заработать не может?
– Может. Да только мы оба эту страну любим. Климат, море, а в России зима и совсем другая жизнь.
– Какая в России жизнь?
– Там суеты много, а здесь мы и сами не поймем, то ли мы на работе, то ли на отдыхе. Тут не надо беспокоиться о том, что выросли цены на коммунальные услуги и что инфляция набирает обороты. Тут все спокойно, размеренно.
– А по снегу не скучаешь?
– Нет, – замотала головой Катя. – Я зиму не люблю. Я теплолюбивая. Я люблю, когда солнышко греет и когда море шумит.
– А другие служащие с дискотеки вернулись?
– Все вернулись.
– А хорошие тут дискотеки?
– Ну как вам сказать…
– Говори, как есть.
Я задавала какие-то пустые вопросы и получала на них такие же пустые ответы, только с одной целью – чтобы отвлечь внимание девушки от моего ужасного, удручающего вида и как можно быстрее уйти. Я боялась, что мне зададут тот вопрос, на который я просто не знаю ответа. Я боялась, что она спросит меня, не видела ли я Лену. Этот вопрос может вывести меня из состояния равновесия и выдать.
– Вы знаете, для Москвы, конечно, это не дискотека, а так, непонятно что, но для курортного египетского города, может, и ничего. Тут вообще-то две дискотеки, но мы ездим в «Калипсо». Мы привыкли. Там нормально, шумно, весело. Правда, иногда мы ездим в «Аладдин». Там дискотека по вторникам в пене.
– Как в пене?
– Ну так. Все танцуют в пене.
– Что, прямо так и танцуют?
– Прямо так и танцуют.
В этот момент Катя резко замолчала и как-то осторожно, с подчеркнутым сочувствием спросила:
– Кто вас так?
– В смысле? – Я сделала вид, что совершенно не поняла вопрос.
– Он вас побил?
– Мы просто поругались. – Я покраснела, как вареный рак, и сделала шаг в направлении к лестнице, ведущей наверх.
– Может, вам мазь какая нужна? Я даже толком не знаю, чем синяки выводятся. Вот ирод, разве можно так бить. Это он вас из-за этой женщины, которая недавно приехала, так отходил?
– Прости, но я не понимаю, о чем ты.
– Так вам мазь нужна? Я могу посмотреть в аптечке. Не помню, как она называется, «спасатель», по-моему.
– В этом нет необходимости. На мне все заживает как на собаке. – Последнюю фразу я произнесла с нотками, близкими к истерике. – Извини, я очень устала. Я хочу немного отдохнуть в своей спальне.
Как только я стала подниматься наверх, Катя громко меня окликнула и уже намного тише задала мне тот самый вопрос:
– Маша, а вы Лену не видели?
– Что? – выдохнула я.
– Я говорю, вы Лену не видели? Что-то нигде не могу ее найти, да и в спальне ее нет.
– А вы что, разве не вместе уехали на дискотеку?
– Нет. Мы всегда ездим по одному. Кто-то дежурный должен обязательно оставаться в доме.
– Нет, Лену я не видела, – сказала я, пошатнувшись, и чуть было не упала с лестницы вниз. Перед глазами пронеслась страшная картина. Лена хочет завести мотор, Анатолий стреляет ей прямо в спину. Она падает на дно лодки, затем еще один выстрел и уже прямо в голову… К груди девушки привязывают гирю и сбрасывают несчастную на морское дно, на корм рыбам… От этой мысли мне стало еще хуже. Я вцепилась в перила и тихонько осела на лестничные ступеньки.
– Маша, вам плохо? Что с вами, Маша?
– Не знаю, что-то голова закружилась…
Катя помогла мне подняться и, слегка меня придерживая, повела вверх по лестнице.
– Вам нужно выспаться. Вы очень плохо выглядите. Я такой вас еще ни разу не видела.
– Я и сама не знаю, что со мной сегодня творится. Самочувствие просто паршивое.
Катя повела меня вверх по лестнице. Я шла рядом с ней на ватных ногах, боясь опустить глаза вниз и увидеть капельки крови, которые не вытерла Лена. Как только девушка довела меня до моей спальни, она помогла мне лечь на кровать и укрыла меня легким пледом.
– Ну как, вам получше?
– Немного.
Даже в спальне, укрытая пледом, я чувствовала легкую дрожь и не могла побороть приступ физического страха, который лишал меня элементарной способности думать и оценивать ситуацию.
– Что здесь происходит? – B комнату вошел Анатолий, который тут же смекнул, в чем дело, и подошел к моей кровати. – Что случилось? – обратился он к Кате.
– Маше стало плохо. Я помогла ей подняться в спальню. Она чуть было не потеряла сознание.
– Ничего страшного. Ты прекрасно знаешь, что моя супруга серьезно больна и с ней часто бывают подобные приступы. Спасибо за помощь.
– Я могу идти? – Катя направилась к двери, но Анатолий все же ее остановил.
– Катя, у меня к тебе один-единственный вопрос, и ты можешь быть свободна.
– Да, я вас слушаю. Если вы хотите знать, где я была сегодня ночью, то я вам отвечаю то, что я была на ночной дискотеке. В доме осталась Лена. Моя ночная жизнь никак не отражается на моей работе. Сейчас я умоюсь, переоденусь и приступлю к своим обязанностям.
– Я не об этом.
– А о чем?
– О том, что сегодня ночью в доме было пусто. Вот я и хочу спросить вас, почему сегодня ночью в доме было пусто?
– Как пусто?
– Вот так, пусто. Я хочу, чтобы на ночь в доме хоть кто-то оставался. Если все разъедутся по дискотекам, то кто же тогда будет работать? Зарплату ведь вы получаете? Саид отпросился в Каир. У него что-то случилось с родственниками. Я ему разрешил.
– А я и не знала, что Саид уехал.
– Саид уехал с моего разрешения. Ты уехала на дискотеку, а Лена? Что делала Лена?
– Я не знаю, Лена осталась в доме.
– По крайней мере, когда она была мне нужна, ее в доме не было.
– Странно, я и сама не могу ее найти.
– Возможно, она уехала на дискотеку следом за тобой.
– Это исключено. Мы всегда ездим по очереди. В доме обязательно остается дежурный.
– Короче, вы там между собой разберитесь, кто, куда и с кем едет, но для меня важно, чтобы дом не оставался без присмотра. Тебе все ясно?
– Да, – кивнула головой девушка и направилась к двери. – Быть может, Лена понадобилась Кире? Ну, той женщине, которая только прилетела. Может, она ей в чем-то помогает?
– Кира улетела в Москву.
– Что?
– Вечером Кира вызвала такси и уехала в направлении аэропорта. На вилле ее больше не будет. Ты меня поняла?
– Да, я все поняла.
– Поэтому умывайся, приступай к своим обязанностям и, как только объявится твоя напарница, договорись с ней, чья очередь работать, а чья заниматься любовью и танцевать на дискотеке. В противном случае мне придется пожаловаться на вас представителям фирмы.
– Хорошо. – Девушка вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Я растерянно смотрела в потолок, с трудом сдерживая слезы.
– Зачем ты сказал, что Кира уехала в аэропорт?
– А что я, по-твоему, должен был сказать?
– Я не знаю, но ведь Катя может зайти в спальню и увидеть там Кирин чемодан и ее вещи.
– Я могу сказать, что Кира распсиховалась и решила лететь в Москву без вещей. Человек психанул, все бросил и уехал.
– Это как-то неправдоподобно.
– А вот и правдоподобно. У женщин крайне неустойчивая психика, и, когда они в гневе или в состоянии, близком к истерике, от них можно ждать чего угодно. Поняв, что я ее не простил, она схватила свою сумочку, выскочила из дома, поймала такси и уехала. Но если ты считаешь, что это притянуто за уши, то давай соберем все ее вещи и вместе с чемоданом просто сожжем.
– Где?
– Да где угодно. Здесь пустыня кругом, жги не хочу. Или можем доброе дело сделать: возьмем чемодан с вещами и отвезем ее вещи бедуинам. Оденем их всех, то-то радости будет.
– А почему ты не хочешь выбросить чемодан в воду? Отплывем подальше и – бултых, кушайте, рыбки. Почему ты не предложил такой вариант? – язвительно поинтересовалась я.
– А что, в этом что-то есть. Говорят, когда-то в древности покойников хоронили вместе с их любимыми вещами. Кира уйдет в мир иной со своим гардеробом. Она ведь так любила наряжаться…
Анатолий немного помолчал и задал вопрос:
– А ты зачем показываешь свое состояние?
– Кому?
– Какого черта эта Катя к тебе в спальню приперлась?
– Мне было очень плохо.
– А ты не показывай, как тебе плохо. Ты показывай, как тебе хорошо.
– Мне плохо. Катя увидела мои синяки.
– Извини, но ты сама довела меня. По-другому я не мог тебя убедить. Иначе бы ты прыгнула в воду, я бы следом за тобой, мы бы уплыли от катера и просто утонули.
Закрыв лицо руками, я тихонько всхлипнула и произнесла голосом, полным отчаяния:
– Господи, за что меня так? Я же с этим не справлюсь. Я просто с этим не справлюсь.
– Справишься. Мы оба должны с этим справиться. И запомни, если я что-то и делал неправедное, то я делал все это только для тебя… Для тебя…
Анатолий наклонился ко мне совсем близко и своими горячими поцелуями высушил мои слезы…
