Глава 11
Поднявшись по лестнице, ведущей вверх, я прошла мимо спальни Анатолия и, как только зашла в свою комнату, принялась лихорадочно собирать вещи. Когда чемодан был полон, в комнату вошел Анатолий и сурово сказал всего два слова:
– Не глупи.
– Извини, но в тюрьму мне что-то не хочется.
– Не хочется, говоришь?
– Не хочется. Я, между прочим, для тюрьмы рожей не вышла. Мы же с тобой договорились: я уезжаю в Россию, а ты вызывай свою долбанную полицию. – В этот момент мое сердце ухнуло куда-то вниз, и я увидела, как Толино лицо исказилось в недоброй ухмылке.
– В тюрьму сажают не за рожу, а за поступки. Потому что за свои поступки надо отвечать. Значит, ты в аэропорт собралась?
– В аэропорт.
– Пешком?
– Пешком.
– С чемоданом?
– Своя ноша не тянет.
Как только я взяла чемодан в руки, Толя начал на меня наступать, безжалостно сокращая между нами пространство. Я пыталась отступать вместе с чемоданом, стараясь сохранить между нами хоть какую-то дистанцию, но Анатолий даже не думал останавливаться. Он наступал на меня до тех пор, пока я не очутилась около самой стены.
– В чем дело? – истерически взвизгнула я. – Ты не пустишь меня в аэропорт? Ты хочешь сдать меня полиции?
Я молча смотрела на Анатолия, а сердце у меня в груди так и колотилось.
– Почему ты не отвечаешь на мой вопрос? – спросила я дрожащим от гнева голосом.
– Потому, что ты хочешь бежать и оставить меня с двумя трупами.
– Но ведь с тобой будет Лена.
– Эта Лена мне никто, ничто и звать никак.
– А мне показалось, что между вами что-то есть.
– В том-то и дело, что тебе показалось. Возможно, это глупая, бабская ревность.
– Ерунда. Я вообще ревновать не умею.
– А мне кажется, что наоборот.
– Так ты дашь мне пройти?
– Нет.
– Почему?
– Потому что даже если ты сейчас улетишь, то сюда в любом случае приедет полиция. Она свяжется с российской милицией, и ты в любом случае попадешь за решетку. Тебя ничего не спасет, даже твое бегство. Тебя все равно ждет тюрьма.
– Я отсижусь на даче у своих друзей.
– Но ты не можешь сидеть у них всю свою жизнь.
– Знаешь, Толя, давай с эти закончим, и я сама разберусь со своими проблемами.
– А ты уверена, что ты сможешь?
– Уверена. Я уже привыкла все делать сама. Понимаешь, привыкла?!
– А как же я?
– А ты при чем?
– Я бы хотел тебе помочь.
– Помочь?! Надо же, а я и не рассчитывала на твою помощь. Мне казалось, что ты не помогаешь душевнобольным женщинам. Ведь ты меня считаешь именно такой?
– Совсем не важно, кем я тебя считаю. Важно, что я хочу тебе помочь.
– Никогда бы не подумала, что ты можешь протянуть руку помощи.
– Я хочу тебе помочь. И тебе и себе тоже.
– Каким образом?
Толя посмотрел на часы и быстро проговорил:
– Знаешь, у нас уже нет времени рассуждать и выяснять отношения. Нужно действовать. Сейчас около пяти утра. Скоро с дискотеки придут арабы, и тогда будет поздно.
– Будет поздно для чего?
– Для того, чтобы действовать. Сейчас мы берем с тобой труп Киры и тащим его к морю.
– Что?! – Я съежилась и посмотрела на Толю полными ужаса глазами.
– Я же тебе говорю, что у нас нет времени взвешивать все «за» и «против». Надо действовать. Берем труп Киры и тащим его к морю.
– Зачем?
– Затем, чтобы скормить его рыбам.
От этой фразы меня затрясло как в лихорадке, перед глазами все поплыло.
– Скормить рыбам?!
– Ну, понятое дело, что не волкам. Тут, к сожалению, волки не водятся.
– А что мы будем делать со спасателем?
– То же, что и с Кирой. Дубль два.
– Дубль два?
– Да что ты стоишь?! У нас нет времени. Дотянули уже до последнего. Уже тянуть-то больше некуда. Сейчас арабы вернутся, и тогда все. Лена сказала, что они обычно к шести приезжают. У нас осталось около часа.
Толя заставил меня бросить чемодан, схватил за руку и потащил в свою спальню. Там он сорвал с кровати темное цветастое покрывало и принялся закутывать в него Киру.
– Надо, чтобы крови поменьше было, а то сейчас всю лестницу вымажем, весь дом. Всю лестницу. Хватай ее за ноги, а я за руки, и потащим волоком.
– Что? – откликнулась я, как в тумане.
– Я говорю, потащили ее! У нас времени нет.
– Куда?
– В лодку.
– В какую лодку?
Толя все больше и больше терял терпение, но все же находил в себе силы для того, чтобы отвечать на все мои вопросы.
– На берегу катер. Там нас ждет Лена. Она прекрасно им управляет.
– Что?
– Я говорю, что сейчас мы положим два трупа в катер, отплывем на приличное расстояние и скинем их в воду.
– Что?
– Я говорю, ноги хватай! Ты чего, совсем дура?! Я тебя из петли вытаскиваю, а ты мне вопросы задаешь!
– Из какой петли?
– Из обыкновенной. Это я так, образно говорю! Хватай ее за ноги!
– Что?
Тут Анатолий подошел ко мне как можно ближе и отвесил мне капитальную пощечину.
– Хватит чтокать! Дура!
Если бы Анатолий отвесил мне эту пощечину днем раньше, то я бы не осталась в долгу и выдала ему по полной программе, но сейчас… Но сейчас эта пощечина привела меня в чувство, заставила трезво взглянуть на вещи и понять, что я просто обязана взять себя в руки и начать действовать. Потрогав щеку, я тут же утвердительно закивала головой и схватила Киру, замотанную в покрывало, за ноги. Когда мы вытащили ее из дома и остановились, чтобы отдышаться, Толя достал сигарету и со словом «перекур» жадно затянулся.
– Толя, а как же Лена? – В моем голосе по-прежнему сквозили нотки, близкие к истерике.
– С Леной я решил вопрос.
– Каким образом?
– Финансовым, каким же еще.
– И она согласилась?
– Еще бы она не согласилась. Человек прилетел сюда для того, чтобы заработать денег. Он горбатится на этой вилле уже несколько лет. Я дам ей столько, что ей больше вообще никогда не придется горбатиться. По-моему, лучше и придумать нельзя. Ты со мной согласна?
– Согласна, – судорожно кивнула я головой.
– А если согласна, то хватай труп за ноги и потащили его к морю.
При мысли о том, что Толя назвал Киру трупом, мне стало как-то не по себе, но я все же схватила ее за ноги. Признаться честно, в этот момент вся моя злость и ненависть к этой женщине почему-то прошли. Я даже не думала о том, что она хотела меня убить. Я думала о том, что она мертва, что ее просто нет, что она уже не дышит, ничего не слышит, ни на что не реагирует, ничего не может сказать и даже не имеет представления о том, что мы тащим ее за ноги… Почему женщина в браке с головой окунается в роман на стороне? Понятно, что это происходит от того, что ей чего-то не хватает и она ищет это что-то на стороне. Да разве в браке может чего-то хватать? Разве может? Разве брак может быть идеальным? Нет, я никогда не верила и не поверю в идеальный брак, что бы мне ни говорили и какие бы примеры и доводы ни приводили. Идеального брака нет, его просто придумали. По крайней мере, это мое личное мнение, я никому его не навязываю, я просто думаю именно так. Чего же не хватало в браке Киры? Любви, денег, счастья, понимания, уверенности? Этот вопрос останется с ней, только она знала на него правильный ответ. Почему она предпочла мужа богатому любовнику и решила разорвать многолетнюю связь, а затем резко изменила свое решение и вылетела сюда, чтобы восстановить разорванные отношения? Зачем она оделась в костюм ковбоя и почему она настолько хладнокровно хотела меня убить? Ведь она шла на преступление, закрыв глаза на то, что у нее осталась семья. Скорее всего, когда она приехала на виллу, то услышала от Лены с Катей, что я шизофреничка с глюками. Услышав про гуляющего по берегу ковбоя, она решила им нарядиться и окончательно меня добить. Где она взяла костюм? Купила? Сомневаюсь, что в здешних однотипных магазинчиках можно купить что-нибудь подобное, там, кроме кальянов, национальных костюмов и различных зверюшек из камня, вообще ничего нет. Тем не менее она его где-то нашла. Возможно, она нашла его именно в тот момент, когда заявила, что плохо переносит акклиматизацию, и закрылась у себя в комнате. Притворившись больной, она поймала такси и уехала в город в поисках нужной вещи. Гуляющего по берегу ковбоя я видела задолго до того, как на виллу прилетела Кира. Получается, что, как только Кира про него услышала, она поняла, что это мое слабое место, и решила меня добить. Значит, придуманный Кирин образ не имеет к настоящему ковбою никакого отношения. Значит, настоящий ковбой по-прежнему на вилле и следит за каждым моим шагом. Он видит, как мы тащим труп к морю и как будем грузить его в катер. На что рассчитывала Кира, если бы смогла меня убить? Списать это преступление на ковбоя-призрака и выйти сухой из воды, заполучив при этом Анатолия? Все эти вопросы поглотит море вместе с ней, и я уже никогда не смогу найти правильный ответ. Кира получила по заслугам, а я… Я не хотела ее убивать. Я просто боролась за жизнь… Слишком много вопросов без ответов. Зачем Кира убила спасателя? Или его убил настоящий ковбой? Кто переодел Киру, пока я была без сознания, и зачем?
– Маш, ты о чем думаешь?
– Что?
– Ты о чем думаешь? – донесся суровый голос Анатолия. – Ты в каких облаках витаешь? Ты тащишь или просто создаешь видимость?
– Тащу.
– А мне кажется, что ты просто создаешь видимость. Ты о чем думаешь?
– Да так. Обо всем. Просто все как-то запуталось, а главное, я никак не могу этот клубок распутать.
– Не загружай голову.
– Толя, а тебе ее жалко?
– Кого?
– Киру.
– А ты как думаешь?
– Жалко, конечно, ты ведь ее любил.
– Маша, не береди раны, и так тошно. Вон Ленка нас уж в катере ждет.
Как только нам удалось перетащить Киру в катер, который стоял у причала, неподалеку от домика спасателя, Толя тут же закурил сигарету и вновь посмотрел на часы.
– По времени вроде укладываемся. Лена, сбегай в дом. Возьми тряпку и вытри везде, где кровь. Я Машу не стал об этом просить, а то она не в себе, может чего-нибудь не заметить, а нам никаких следов оставлять нельзя. Давай, посмотри все своими глазами и сделай так, чтобы все было чисто. А мы пока Саида перенесем. Как вернешься, сразу отчаливаем.
Лена кивнула головой и бросилась в сторону дома.
– Лена! – крикнул ей вслед Анатолий.
Лена тут же остановилась и посмотрела в нашу сторону.
– Что? – еле слышно спросила она.
– Вискарика захвати бутылочку.
– Виски?
– Ну да, вискарика.
– Хорошо. – Лена кивнула головой и побежала.
– А виски кому? – тихо спросил я Толю, когда мы направились к домику спасателя.
– Тебе, кому же еще.
– Мне?
– Тебе.
– А зачем?
– Затем, чтобы ты в себя пришла, а то стоишь, как не знаю кто, того и гляди сознание потеряешь.
– Не потеряю.
– Не зарекайся. Я слишком часто в последнее время видел тебя без сознания.
Когда мы вошли в домик спасателя, Толя взял Саида на руки и сказал:
– Этого я сам дотащу. Уж больно он мелкий, тем более что здесь недалеко. А ты по-быстрому прибери немного. Смотри, чтобы крови нигде не было.
Как только Толя вынес Саида, я схватила окровавленное постельное белье, прикрыла кровать покрывалом, вытерла кровь на полу и понесла грязное белье в катер.
– Это грязное белье.
– Бросай его сюда. Мы в него трупы замотаем и веревкой их свяжем.
Сев рядом с Толей, я поджала под себя ноги, трясущимися руками поправила волосы и тихо спросила:
– А Лена где?
– Сейчас придет. Сама понимаешь, что такое дом. С минуты на минуту арабы вернутся. Нужно, чтобы и близко ничего не осталось, а мы там наследили капитально.
– Чем мы наследили? – не поняла я.
– Кровью. Сейчас Ленка придет и сразу отчаливаем.
– Ты уверен, что она придет?
Видимо, Толю задел мой вопрос, и он тут же изменился в лице.
– А куда она денется? – как-то нерешительно проговорил он.
– Мало ли. Может, куда-нибудь и денется.
– Что ты имеешь в виду? – Лицо Анатолия тут же стало свирепым.
– Да я так просто.
– Нет уж, ты договаривай.
– Я просто подумала, вдруг она в полицию поехала…
– Она что, дура, что ли?
– Может, у нее нервы не выдержали. Увидела, как мы с тобой труп тащим, перепугалась и побежала в полицию.
– Ерунда. Я ей столько денег пообещал, что она ни про какую полицию даже и не вспомнит. Ей таких бабок за всю жизнь не заработать. Она баба умная, с головой. Тем более она уже соучастница преступления.
– Какая же она соучастница, если она никого не убивала?
– Если она с нами заодно, значит, уже соучастница.
– Не поняла.
– Она уже нам помогать начала, значит, в любом случае она соучастница.
– А как она нам помогать начала, если она для нас еще ничего не сделала? То, что она в катере немного посидела, не в счет…
– Она сейчас кровь по всему дому вытирает.
– А ты уверен, что она ее вытирает?
– Уверен. И вообще, хватит городить чушь. Лена останется при своих интересах. За молчание и за то, что она ничего не видела и ничего не слышала, она получит хорошие бабки. Даже очень хорошие. Тем более девчонке надоело здесь горбатиться, и она согласна на все. Я с ней это уже обговорил. Сейчас от трупов избавимся, и все будет нормально.
Не успел Анатолий договорить свои слова, как появилась Лена с бутылкой виски в руках и тремя одноразовыми стаканчиками.
– Ну как? – Анатолий взял из ее рук бутылку и разлил всем по чуть-чуть.
– Все чисто. Никаких следов.
– Молодец. Еще никто не вернулся?
– Нет, но скоро начнет светать.
– Значит, мы уложились вовремя. Ну, все, ребята, за успех нашей операции. Давайте выпьем.
Мы подняли свои стаканы и быстро выпили обжигающее виски.
– За удачу, – сказала Лена и закурила.
– За то, что мы сделали дело, в котором нет и не может быть свидетелей, – устало прибавил Анатолий и вместе с Леной принялся заводить мотор.
– У нас есть свидетель! – громко крикнула я, когда мотор уже был заведен.
– Кто? – в один голос спросили меня Толя и Лена.
– Тот, кто переодел Киру.
– Все понятно, этот свидетель нам не страшен, – ухмыльнулся Анатолий и налил себе еще виски.
– Ты зря так думаешь.
– Я знаю, что думаю.
– Ты думаешь, что Киру никто не переодевал? Что это были опять мои видения?! Ты ошибаешься, ведь я говорю правду. Эта твоя ошибка может выйти нам боком. Свидетель есть, и я уверена, что он за нами наблюдает и даже в глубине души над нами смеется.
– Смеется?!
– Конечно, он же видит все, что мы делаем.
Как и прежде, Анатолий не воспринял мои слова серьезно и, когда катер повез нас в морские дали, протянул мне бутылку виски.
– Выпей хорошенько и забудься. Ты почувствуешь себя значительно лучше.
– Жаль, что ты мне не веришь.
– Может быть, но я просто привык реально смотреть на вещи. Понимаешь, реально?! – последние слова Анатолий уже не сказал, а выкрикнул.
– Не понимаю, – глухо промолвила я и отвернулась.
– Я смотрю, ты многого не понимаешь. Тогда сиди и пей виски.
– Вот я и сижу и пью, – пробурчала я себе под нос и закинула ногу на ногу.
Пока Лена и Анатолий управляли катером, я пила виски прямо из горла, пытаясь убить в себе всепоглощающий страх и хоть немного успокоить обнаженные нервы. Мои спутники о чем то громко беседовали и даже смеялись, а я… Я старалась не смотреть в их сторону, не встречаться с ними взглядом и не думать о том, что сейчас происходит.
Я вдруг подумала о том, что жизнь чертовски несправедлива, что она преподносит мне какие-то страшные сюрпризы и отбирает единственное, что у меня было, – спокойствие. Я так и не встретила человека, который бы смог обо мне заботиться, решать мои проблемы, который бы верил каждому моему слову и не мог без меня жить. Я не верила в нерушимую любовь, но в глубине души я все же о ней мечтала. Я мечтала о том, для кого бы я была солнечным лучом, о том, кто бы был для меня поддержкой и опорой, спасательным кругом в бурном жизненном море. Я всегда так мечтала купаться в любви… Господи, как же я об этом мечтала… Как же мечтала… Я хотела, чтобы вся моя жизнь была большой любовью. Вся моя жизнь… Ведь это же так здорово – знать, что рядом с тобой человек, которого ты можешь искренне и страстно любить; ведь только пылкая любовь позволяет людям чувствовать себя людьми и даже в плохом искать хорошее. Как ни крути, любая женщина нуждается в страстной, всепоглощающей привязанности, так почему же всего этого лишена я? Почему? Не слишком ли много испытаний для такой хрупкой и одинокой женщины, как я? И еще. Еще я почему-то опять подумала о Вадиме… Именно сейчас моя тоска по Вадиму заглушила мою гордость и обиду на него за все эти годы обмана. Я вспомнила те страшные времена, когда Вадим уезжал к своей жене, а я ходила из угла в угол и задыхалась от собственных рыданий, дергала себя за платье, заламывала руки и спрашивала себя, почему же у меня все не как у людей. Почему? А затем, когда я успокаивалась и ложилась спать в свою одинокую и холодную постель, я чувствовала, как меня обжигает чудовищный гнев. Я начинала ненавидеть Вадима со страшной силой, да и не только Вадима, но и всех мужчин, вместе взятых. Но как только он приходил, я бросалась к нему на шею, радовалась, словно ребенок, и от моей ненависти не оставалось даже следа… Все эти годы я боролась со своим чувством и со своей тоской. По ночам меня часто мучили кошмары, я металась во сне, кричала, а наутро смотрелась в зеркало и обещала самой себе начать новую жизнь и обязательно найти того, для кого я бы смогла стать единственной. Все дни я искала того, с кем бы мое красивое лицо озарялось счастливой и прекрасной улыбкой, дающей необъяснимый свет и тепло. Я искала того, кому была бы нужна моя странная смесь кокетства, задумчивости, лукавства и нежности. Но вместо этого я нашла горе, действующее на женскую душу, как кислота на глаза. А ведь я всегда мечтала о счастье в глазах и о настоящей власти над мужчинами. Я мечтала отомстить всем мужчинам за мое вечное одиночество и проделывать с ними все, что мне захочется… Я хотела познать любовь, любовь всех мужчин, которые мне знакомы. Я хотела, чтобы ни один из мужчин не смел никогда меня разлюбить, даже когда мы с ним расстались бы. Я хотела, чтобы мужчины любили меня вечно. Одному Господу Богу известно то, как же сильно я этого хотела. Я хотела разбивать мужские сердца и своими слезами склеивать их опять. Я хотела делать это только от того, что у меня не было одного-единственного, которого я ждала долгие и долгие годы…
– Маша, ты опять там думки думаешь?! – донесся до меня раздраженный голос Анатолия.
– Что? – Я попыталась вернуться в реальность.
– Я говорю, ты опять мечтаешь?
– Я?
– Ты.
– Нет. Просто я устала.
– Сейчас вернешься и выспишься хорошенько.
– Я вообще устала. Я жить устала! Ты когда-нибудь уставал жить?
– Нет. Ты знаешь, таких людей почти нет.
– Каких людей?
– Тех, которые устают жить, – сказал Толя с недоброй усмешкой.
– А я устала! Я просто устала! Лена, а ты уставала жить? – громко крикнула я девушке.
– Нет, что вы! – радостно прокричала та. – Жизнь прекрасна! Жизнь так прекрасна!
– А по-моему, это вранье, что она прекрасна… по-моему, это люди выдумали!
– Люди?!
– Да, люди.
– А для чего?
– Что для чего?
– Для чего они это выдумали?
– Для того, чтобы облегчить себе жизнь.
– Я с этим не согласна.
– И все же это так. Жизнь утомительна.
– А для меня нет! – как-то возбужденно крикнула девушка. – Мне нравится жить! Вы даже представить себе не можете, как мне нравится жить! Я хочу жить долго и счастливо! Я хочу дожить до ста лет!!! У меня скоро будут деньги, а значит, у меня теперь будет та жизнь, о которой я мечтала! С деньгами совсем другая жизнь! Совсем другая! С деньгами ты можешь построить ее так, как тебе хочется!
– Значит, для полного счастья тебе нужны деньги?
– Деньги делают людей счастливыми! – громко крикнула Лена и мечтательно закатила к небу глаза. – Деньги дают власть, силу, уверенность в завтрашнем дне.
– Возможно, ты и права. Я тоже боюсь нищеты. Больше всего на свете я боюсь нищеты, потому что я в ней родилась и провела слишком много лет. Слишком много, особенно для женщины… А что ты купишь, когда у тебя будут деньги?
– Квартиру, машину.
– Квартиру и машину?! – переспросила я и прикинула, какую сумму пообещал Анатолий Лене. По моим меркам это была довольно приличная сумма. За такие деньги девочка может скидывать в воду сотни трупов и не чувствовать ни малейшего укола совести. Теперь понятно, почему она так старается, а ее глаза прямо светятся. Она дала себе установку, что сейчас не происходит ничего из ряда вон выходящего, что сейчас она просто выполняет свою работу, за которую получит хорошие деньги. Она просто выполняет свою работу… Обыкновенную работу, которая даст ей путевку в жизнь.
– Всю свою жизнь я мечтала иметь собственный угол, – продолжила девушка. – Я ведь детдомовская, сами понимаете. Можно сказать, что я с улицы. Для меня собственная квартира – это несбыточная мечта. Пусть маленькая, но зато своя. Я бы в нее всю душу вложила.
Когда Анатолий и Лена заговорили между собой, я с ужасом посмотрела на волны и, стараясь перекричать мотор, спросила:
– Толя, долго еще ехать?
– Уже приехали!
– По-моему, сейчас начнется шторм.
– Ерунда, здесь шторма не бывает.
– А акулы?
– Для акул у нас есть угощение. Понимаешь, какое?
Когда мы проплыли мимо другого, довольно большого катера, уже начало светать.
– А это кто?
– Это люди на рыбалку приехали, – объяснила мне Лена. – Тут многие экскурсии еще ночью отплывают, чтобы с утра пораньше порыбачить.
– Не боятся?
– Нет, что вы! Некоторые уплывают и на два дня, а есть экскурсии даже на неделю. Там красивые каюты, отличная кухня… Люди с удовольствием рыбачат, загорают, купаются, радуются своему улову и прямо на судне его готовят.
– Наверно, это дорогое удовольствие?
– Кто может себе это позволить, тот и заказывает подобную рыбалку. А сейчас таких много. Даже очень много. Научились зарабатывать деньги.
Когда катер с рыбаками остался где-то вдали, Анатолий выключил мотор и слегка побледнел:
– Ну что, пора действовать.
Я вытерла со лба холодный пот, опустила глаза, вцепилась в бутылку виски и снова начала пить прямо из горла. Мне было даже страшно подумать о том, что мы заплыли неведомо куда, и притом с двумя трупами на борту.
– Я смотрю, от Машки пользы мало, – злобно проговорил Анатолий и потер ладони.
– А что я должна делать?
– Пьянствовать, – съязвил Толя.
– А я этим и занимаюсь.
– Я вижу, потому что ничего другого ты больше делать не умеешь. А мы, между прочим, для тебя стараемся. Твои улики убираем. Хоть бы спасибо сказала.
– Спасибо, – буркнула я и вновь отпила виски.
– На здоровье, – съязвил Анатолий. – Приходите еще. Поможем чем сможем. Лена, давай ты будешь мне помогать, а то с этой пьянчужки толку мало.
– Вы говорите, что делать, и я буду вам помогать, – с энтузиазмом откликнулась девушка.
– Ты говорила, что здесь есть гири. Где они?
– Вот тут. – Девушка показала на небольшой ящик и быстро его распаковала, а затем печально произнесла – Саид на берегу спортом заниматься любил, вот и держал их в этом катере. Бегал, прыгал, гири таскал…
– Значит, говоришь, Саид любил эти гири? – уточнил Анатолий.
– Очень любил, – подтвердила девушка. – В ящике ровно четыре гири. Они большие. Он вроде сам мелкий, а гири таскал здоровенные. Я всегда ему поражалась: надо же, маленький, а такой сильный.
– Это очень хорошо, что Саид гири любил. Даже очень хорошо. Человек в мир иной должен уходить только с любимыми вещами. Вот мы ему гирю и привяжем, чтобы он подольше не всплыл и его как можно быстрее рыбы съели. Может быть, он на морском дне гирю и потягает. Ему полезно. Спорт есть спорт. Народ подсаживается на него как на наркотик и уже не может бросить.
Толя достал веревку и привязал к груди Саида довольно внушительную гирю.
– Он с ней при жизни не расставался, значит, не расстанется и после смерти. Лена, помоги мне его сбросить.
Как только Лена и Анатолий сбросили Саида в воду, я закрыла лицо ладонями, а затем сделала еще один довольно внушительный глоток виски. Лена перекрестила море и даже прочитала какую-то молитву.
– Спи спокойно, Саид. Ты был очень хороший друг и надежный товарищ, – незаметно смахнула она слезы.
– Спать он будет спокойно, не переживай. – Анатолий взял веревку и принялся привязывать гирю к груди Киры. – Спасатель, который большую часть своей жизни проводит на воде, должен быть в ней и похоронен.
Обняв бутылку виски, я испуганно наблюдала за действиями Анатолия и не верила собственным глазам.
– А если нас спросят, где Саид? – задала я вопрос.
– Кто?
– Ну те, кто его будет искать?
– Скажем, что уехал в Каир проведать свою семью и не вернулся. Больше мы его не видели и ничего о нем не слышали, – совершенно спокойно объяснил Анатолий и, привязав гирю на груди Киры, подошел ко мне, взял у меня бутылку виски и сделал несколько внушительных глотков. Затем протянул бутылку Лене и предложил: – Лена, будешь?
– Нет, спасибо, – замотала она головой и вновь грустно посмотрела туда, где ушел ко дну труп Саида.
– Ты что, по Саиду грустишь? – Анатолий вернул мне бутылку виски.
– Хороший был человек.
– Тебе что, арабы нравятся?
– Есть очень даже неплохие арабы. Саид был одним из них.
– А я к арабам как-то не очень.
– Какая разница, араб не араб, лишь бы человек был хороший.
– Они же все мусульмане.
– Какая разница.
– Какая разница, какая разница, – передразнил девушку Анатолий. – У них у всех хер обрезан.
– Ну и что, – не отступала Лена. – У русских ничего не обрезано, а дерьмовых людей столько, что хоть на стенку лезь. Нельзя судить о человеке по одной национальности.
– Уж больно ты за арабов заступаешься.
– Я несколько лет прожила в Египте и как-никак их знаю. Этим все сказано.
– Ладно, люби кого хочешь – хоть арабов, хоть русских, хоть африканцев, только помоги мне второй труп в воду выкинуть. Я не скажу, что Кира любила спорт при жизни, но мне тоже пришлось привязать к ее груди гирю. – В этот момент лицо Анатолия резко изменилось. В нем появилось что-то новое: какая-то беззащитность, испуг, сожаление, а на глазах выступили слезы. Он сел на колени, склонился над Кирой и поцеловал ее в губы. Затем поцеловал ее в лоб, туда, где зияла страшная окровавленная рана.
– Спи спокойно, любимая. Спи спокойно, – тихо сказал он, с трудом сдерживая слезы. – Извини, что так получилось. Пройдет время, и я поставлю тебе красивый памятник: гранитная плита, а на ней твоя точеная фигурка… – Когда Толя поднял свое смертельно бледное лицо, на его губах была кровь Киры.
В эту минуту я ощутила какой-то глупый укол ревности и даже подумала, что Анатолий никогда не испытывал ко мне особых чувств, он всегда любил только Киру. От этой мысли мне стало еще хуже, и я вновь приложилась к бутылке. Эта женщина хотела меня убить, но, несмотря ни на что, ее целуют в губы и говорят ей подобные слова. Мне даже показалось, что он злится на меня из-за того, что увидел живой не Киру, а меня, что он хотел поменять нас местами.
Как только Анатолий и Лена сбросили Киру в воду, Толя достал носовой платок и промокнул им изрядно вспотевший лоб.
– Уже рассвело, – тихо сказала Лена и принялась вновь смотреть туда, где мы сбросили Саида. – Мы все успели. Пора трогаться обратно.
– Ну что ты опять смотришь туда, где плавает твой араб? – Анатолий положил платок в карман и покачал головой – Нашла по кому тосковать, по какому-то арабу. Терпеть не могу, когда наши русские девки увиваются за арабами.
– А я и не увиваюсь. Я просто тоскую по другу.
– Ты так стоишь, смотришь на эту воду, словно к нему хочешь, – нервно рассмеялся Анатолий.
– Это черный юмор, – серьезным голосом произнесла Лена и, посмотрев на недавно появившееся солнце, перебралась поближе к мотору, для того чтобы его завести.
– Смотри, а то я могу тебе помочь. Зачем по нему тосковать, если ты сможешь быть с ним рядом?
Сказав последнюю фразу, Анатолий полез в карман брюк, достал пистолет и выстрелил Лене в спину. Лена слегка вскрикнула и осела на дно катера. Толя поднес пистолет к ее голове и еще раз выстрелил прямо в темечко.
– Вот видишь, я тебе помог, – произнес он ледяным голосом. – Нехорошо, когда друзья расстаются. Друзья должны быть всегда вместе, на то они и друзья.
Не обращая на меня никакого внимания, он достал из коробки третью гирю и принялся ее привязывать к груди Лены…
– Вот и еще одна гиря пригодилась. Вот и пригодилась…
