Глава 17

Я шла по аллее. Сосны шумели кронами высоко над моей головой. Я думала о Лерке, о ее жизни. Молодая, красивая, а сколько дури в голове! Неужели она сама не понимает всю шаткость своего положения в этом доме? Да ты хоть десятый размер груди себе сделай и катай ее на коляске, если Тигран встретит другую, то его вряд ли что-то остановит. В этой жизни можно рисковать чем угодно, но только не своим здоровьем. Если бы Тигран хотел жениться на Лерке, то он бы сделал это сразу, как только с ней познакомился. На начальном этапе отношений еще что-то можно изменить, но сейчас вернуть утраченные позиции уже невозможно. Да и где гарантия того, что, если Лерка забеременеет, Тигран захочет этого ребенка и разрешит ей его оставить. Ведь он же может запросто послать ее на аборт, а в ее обязанности входит ублажать своего любимого и всегда с ним соглашаться.

Если честно, то мне вообще непонятно, на что Лерка рассчитывает. Где гарантия, что Тигран купит ей дом и не забудет указать в завещании? Наследник империи уже есть, и это Олег. Если Тиграну удастся вернуть своего блудного сына (а в этом я даже не сомневаюсь), то не факт, что после смерти Тиграна Олег захочет видеть в своем доме помешанную на деньгах Лерку. Получается, что у Лерки нет никаких перспектив. Она просто живет одним днем, терпит жуткие побои и боится заглядывать в будущее.

Хотя кто знает? В этом незнакомом для меня мире свои правила игры, и вполне возможно, что, если Тигран предпочтет увидеть на Леркином месте другую, он даст ей щедрые откупные, чтобы она жила безбедно, ни в чем не нуждалась и искала себе нового покровителя.

Я достала мобильный и позвонила маме, чтобы узнать как там Марк. Мама взяла трубку не сразу. Голос у нее был грустный:

– Маркуша простыл сильно. Завтра возвратимся в город. Нужно вызвать врача.

– Что, совсем плохо? Температура большая? – При мысли, что сынок болен, меня аж затрясло.

– Тридцать семь и восемь. Горло очень болит. Глотать больно. Кашель сильный. Сегодня местный фельдшер его посмотрел, кое-какие таблетки и микстуру дал, но сказал, что нужно в город. Так что мы завтра утром отправимся. А ты когда вернешься из своего пансионата?

– Мама, я постараюсь как можно быстрее, – чуть не плача произнесла я.

– Возвращайся, Маркуша по тебе уже истосковался. Ты на какой срок путевку взяла?

– Ты знаешь, меня пустили в забронированный номер какой-то шишки. Могу жить, пока эта шишка не явится. Но я уже тоже домой хочу. Я на днях постараюсь приехать. – По моим щекам потекли слезинки, я вытерла их тыльной стороной ладони и постаралась взять себя в руки, чтобы мама ни в коем случае не почувствовала, что я плачу. – Я теперь за Марка переживать буду.

– Не переживай. Дети всегда болеют. Давай приезжай быстрее. Мы по тебе очень скучаем. – Мама немного помолчала и добавила: – Ксюшенька, ты только обещай, что не будешь на меня ругаться…

– А что случилось-то?

– Нет. Ты сначала пообещай.

– Хорошо, обещаю. – У меня учащенно забилось сердце.

– Я Паше позвонила. Все-таки отец же.

– А он тебе ни разу не звонил?

– Ни разу. Ты не переживай, я ему про тебя ничего не говорила. О тебе мы не говорили. Я просто сказала, что тебя в Москве нет, что ты в пансионате. А позвонила я ему по необходимости. Все-таки он не чужой, отец же. Чтобы там между вами ни было, но к сыну он всегда хорошо относился и его любит.

– И что это была за жизненная необходимость? – всерьез заинтересовалась я.

– Ну ты сама посуди: не поеду же я с больным ребенком, у которого температура, на автобусе, а затем на электричке? К чему такие жертвы, если у его отца автомобиль? Я попросила утром за нами приехать. Тем более завтра суббота. Он не работает. Я по дороге в город сразу с мобильного врача на дом вызову. Если не сможет прийти врач из районной поликлиники, вызову из платной. Да и Марк уже по папе соскучился. Бабушка бабушкой, а родителей ребенку не хватает.

– А Пашка что?

– Знаешь, он даже обрадовался, что я позвонила. Пообещал завтра же приехать. Только не один, а со своим другом Альбертом. А по мне разницы нет, с кем он будет. Мы с внуком на заднее сиденье сядем. Хочет взять друга – пожалуйста.

– Мама, я тебя умоляю! Позвони Пашке, скажи, что все отменяется, что ты хочешь пожить на даче и пока ему приезжать не стоит.

– Но почему?

– Потому что Пашка постоянно меня пугает тем, что отберет ребенка. А сейчас самый подходящий момент.

– Да куда ж он его заберет?

– К своему хахалю, Альберту. Они же геи! Пашка вполне счастлив. Ему только ребенка не хватает. Мама, Пашка своего не упустит, мы Марка потеряем! Бери такси.

– Ксюша, но ведь это очень дорого! Ты представляешь, сколько будет стоить такси до Москвы? – тут же возразила мать.

– Я тебе о ребенке, а ты мне о деньгах! Мама, ты меня слышишь? Я тебе деньги отдам.

– Да какое такси в деревню поедет? Придется за два конца платить.

– Мама, я же тебе сказала, что деньги отдам, – занервничала я. – Не бери грех на душу. Ты же сама себя проклянешь, что Марка не уберегла. А бедный мой сыночек будет постоянно наблюдать, как его папочка с чужим дядькой друг друга за задницы держат.

– Доченька, что ты такое говоришь?

– А то, что с Пашкой у меня – все. Полный разрыв! Развод, и никаких компромиссов. Мам, ты можешь понять, что Пашку женщины не интересуют?

– А его женщины и не должны интересовать. Его должна интересовать только одна женщина – это ты.

– Мама, его только мужики интересуют. Ты что, никогда не слышала про геев?

– Он что, «голубой»? – наконец дошло до моей матери.

– Голубой, синий, серо-буро-малиновый… Привалит завтра к тебе со своим любовником, в котором он души не чает.

– Что-то я за Пашей раньше ничего такого не замечала.

– Хорошо маскировался. Но теперь у него крышу сорвало.

– Так что же, теперь у ребенка вовсе отца не будет? – испуганно вскрикнула мать.

– Будет у него отец. Никто его отца лишать не собирается, но только если тот захочет проведывать ребенка без своего любовника. Ни к чему малышу знать, что у папы крыша поехала. Мамочка, я тебя умоляю, вызови такси, – простонала я. – Если Паша меня не добьет, то это будешь ты. Он похитит ребенка, заберет!

– Что значит, заберет? А кто ему даст?! – возмутилась мать. – Ты же говорила, что у Паши появилась любовница.

– Вот видишь, как в жизни бывает. Оказалось – не любовница, а любовник. Вот и пойди разбери, что лучше, что хуже.

– Срам-то какой… – выдохнула мама. – Я такси вызову. Не беспокойся, дочка.

– Мамочка, ты не представляешь, как я тебе благодарна.

Я осмотрелась и остановила взгляд на дереве рядом с высоченным забором. Если забраться на него, то можно легко дотянуться до забора и спрыгнуть по другую сторону. Лерка сказала, что отсюда сбежать невозможно, а это мы сейчас проверим. Было бы желание. Просто раньше мне не хватало решимости.

Перед глазами возник Марк, сердце защемило с такой чудовищной силой, что мне было достаточно сложно сдержать рыдания.

А затем в памяти отчетливо нарисовался тот кошмарный день, когда в квартиру ворвались отморозки и убили Ирину. Нет, с меня хватит! Пора жить по-другому. И пусть в прошлой жизни нас было трое: я, Пашка и наш ребенок. Пашу перечеркиваем красной чертой. Гудбай, Паша! Нас теперь двое, и мы обязательно справимся.

Мне никогда не понять тот мир, которым так бредит Лерка. Она подкупает меня своей откровенностью и ни перед кем не скрывает свою меркантильную сущность. Она честна со мной, с собой и с этим миром. Мне никогда не понять вкуса дорогого шампанского, если ты пьешь его по всем правилам светского этикета. Мне проще выйти с этой бутылкой под дождь, пить прямо из горлышка и скакать через лужи. Я хочу вернуться к себе в ту жизнь, в которой пусть и нет таких роскошных особняков, дорогих автомобилей и сумок из крокодиловой кожи, с которыми привыкла выходить в свет сумасбродная Лерка, зато есть свобода и нет фальши.

Господи, как же хорошо, что на мне никто не вымещает свой гнев, не поднимает на меня руку, что не нужно идти к пластическому хирургу и накачивать грудь не до совершенства, а до безумия. И пусть у меня нет этих проклятых денег, которые дают нам ощущение уверенности в завтрашнем дне, зато есть свое мнение, свое личное время и своя жизнь.

Конечно, я не буду отрицать, что хотела бы жить в огромной квартире где-нибудь на Остоженке, иметь мобильный, инкрустированный бриллиантами, точно такой же, как у Лерки, ездить по самым дорогим курортам и смотреть из окон дорогого авто на московскую слякоть и непогоду. Я бы этого желала, но не такой ценой. Не святая же я, в конце концов, и не сумасшедшая, чтобы говорить, что деньги – это дерьмо.

И уж если, как говорит Лерка, всех адекватных богатых уже разобрали, а к холостым не пробьешься – затопчут, то по мне лучше быть любовницей обеспеченного человека, который будет бояться меня потерять и относиться с уважением. В конце концов, на скамейке запасных я еще не сидела, а допинг в виде бурного и страстного романа не помешал еще ни одной женщине. Ведь в этом тоже есть своя фишка, когда ты свободна, а он женат и связан по рукам и ногам. Говорят, сидение на «скамейке запасных» заставляет чувствовать себя несчастной, но я, честно, не знаю, потому что никогда в таком положении не была. Хотя в этом тоже что-то есть – ты свободна, обеспечена и любима, а в знак любви твой друг обеспечивает тебе щедрое ежемесячное содержание.

Боже, неужели я у Лерки набралась? Говорят же: с кем поведешься, от того и наберешься. Я начинаю рассуждать точно так же, как рассуждает она. Нет, я не из тех, кто может принести себя в жертву. После того как меня предал тот, кого я любила, я уже на это не способна.

Каждая женщина мечтает вытянуть в жизни свой счастливый билетик. Но только мне пока не до билетика, мне бы вернуться и обнять сына.

Недолго думая, я подтянула джинсы, закатала рукава и попыталась залезть на дерево. И у меня получилось! Просто мне пришлось вспомнить детство, наш двор и то, как я вместе с дворовыми мальчишками карабкалась по деревьям, изображая Тарзана. Чем выше я лезла на дерево, тем больше чувствовала страх и сильную тревогу. Забор настолько высок, что при прыжке могу переломать руки или ноги, но это будет уже другая история. Я ни за что не отступлюсь…

Сидеть в этом доме и ждать звонка Олега, который никогда не позвонит, просто бессмысленно. Собравшись с силами, я все же залезла так высоко, что можно было перебраться с дерева на забор. Не успела я перекинуть через забор ногу, как послышался оглушительный собачий лай, и я увидела троих охранников, несущихся с оружием ко мне. Проклятая видеокамера! «Вот черт!», – пронеслось у меня в голове, но отказываться от задуманного я не хотела. До долгожданной свободы был всего один шаг. Стоило только прыгнуть вниз…

– Не стреляйте! Не смейте! Если хоть раз в нее выстрелите, Тигран вас сам убьет! – услышала я.

Следом за охранниками в одной ночной рубашке к забору неслась Лерка.

– Не сметь! – кричала она. – Всех уничтожу! Если раздастся хоть один выстрел, мой муж вас в мясорубке на котлеты провернет или в асфальт закатает!

Она подбежала, тяжело дыша, к дереву и схватилась за сердце.

– Лера, спасибо! Слышишь, спасибо! – сказала я. – Извини, я была не права. Ты настоящая подруга! НАСТОЯЩАЯ! Я о такой всю жизнь мечтала! Мы с тобой обязательно встретимся! Ты заезжай, приходи, я всегда рада! Ты даже не представляешь, какая ты молодчина! Лера, спасибо!

Я собралась прыгнуть вниз, но услышала Леркин вопль:

– Ксюха, не надо! Там проволока, ток!

Но было поздно, я провалилась в бездонную бездну…