ГЛАВА 11

Идти было некуда, где находится кабаре, я не знала, а в гостинице мне нечего было делать. Через несколько минут я почувствовала чей-то назойливый взгляд и услышала, как кто-то усиленно сигналит за моей спиной. Обернувшись, увидела машину лысого. Он махал рукой и показывал на переднее сиденье. Я ускорила шаг, стараясь не оглядываться на двигающуюся по пятам машину. Вдобавок ко всему в сумочке громко зазвонил телефон. Я достала трубку и изо всех сил ударила ее об угол дома. Трубка умолкла, разлетевшись на части. Лысый прибавил скорость и на перекрестке перегородил мне дорогу. Я остановилась и злобно посмотрела на него.

— Ты что, Придурочная, что ли?! — завопил он. — Зачем трубку разбила? Она, между прочим, денег стоит.

— Вам ли о деньгах рассуждать! Проститутки отработают.

— Быстро садись в машину!

— Зачем?

— Григорич хочет с тобой поговорить.

— Пошел ты вместе со своим Григоричем! Я не успела договорить, как сзади, взвизгнув тормозами, остановился навороченный джип, из которого, как чертики из табакерки, выскочили дюжие братки. Они быстро скрутили мне руки и засунули в машину. Я постаралась унять дрожь, но так и не смогла справиться с собой. С ума сойти: средь бела дня на самой шумной улице Токио похищают девушку — и никому до этого нет дела! В России бы уже давно вызвали милицию. Лысый ехал впереди, а мы сзади. Я периодически посматривала на братков, но они не обращали на меня никакого внимания.

Примерно через полчаса джип притормозил у того же самого дома, где пару дней назад мне пришлось познакомиться с Григоричем. Выйдя из машины, я поправила костюм и проследовала за братками. В гостиной, в большом кожаном кресле, сидел Григорич и попивал коньяк. Увидев меня, он улыбнулся и предложил сесть. Я села и тут же достала платок. Нервы сдавали, я в любой момент могла разреветься.

Следом за мной в гостиную вбежал лысый и громко закричал:

— Григорич! Эта сучка не хотела садиться в машину, концерт закатила, разбила

трубку! Пришлось пацанам подключиться, силой привезли!

— Хорошо, Костик. Ты свободен.

Как только лысый удалился, Григорич заметно занервничал и спросил:

— Ты что, дочка, творишь? Ни разу не позвонила, пропала неизвестно куда! Разве мы так договаривались?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— У меня не было времени.

— Ты что, была так занята?

— Да, была.

— Ты, наверное, в постели все это время кувыркалась ?

— Можно и так сказать.

— Выпить хочешь?

— Хочу.

Григорич налил мне рюмку, и я моментально осушила ее ничем не закусывая. Как только алкоголь начал действовать, мне стало значительно легче.

— Пленка у тебя?

— Нет у меня никакой пленки.

— Как это — нет?

— Марат не убивал Толика.

— С чего ты взял?

— Я это знаю точно. Толика убил не он.

— Обоснуй.

— В тот день, когда убили Толика, Марата увезли похитители с целью получить с него деньги.

— Какие еще похитители?

— Рустама знаешь?

— Что-то не припомню.

— Рустам увез Марата, так как он занял у него баксы, и продержал у себя больше суток.

— И что, Марат отдал деньги?

— Пришлось. Но он все это время просидел в подвале и никакого отношения к убийству Толика не имеет. Так что у него есть твердое алиби. Кстати, он неплохо относился к Толику.

— Это он врет. Марат его на дух не переносил. Ты отвечаешь за свои слова?

— Вполне. Марат не убивал Толика.

— А ты неплохо поработала, дочка. Я смотрю, Марат тебя к себе в душу пустил. Не зря я тебе такой номер снял.

— Мы поссорились.

— Почему?

— Поссорились, и все.

— Ты, дочка, пей коньяк.

Григорич налил мне новую порцию, и я опять выпила ее до дна.

— Григорич, а ты свое обещание помнишь?

— Какое еще обещание?

— Ты же сказал, что на родину меня отправишь?

— Успеешь. Рано еще. Ты же мне пленку не принесла.

— Но я же не виновата в том, что это не Марат убил Толика.

— А я и не говорю, что ты виновата. Просто теперь тебе надо себя зарекомендовать. Твоя задача — вынюхать у Марата, где лежат деньги.

— Какие еще деньги?

— У него баксов столько, что он пол-Токио запросто может скупить, и я хочу точно знать, где он их хранит. Да и вообще, побольше узнавай у него про дела. Интересуйся, а мне будешь докладывать. Раз в три дня Костик будет привозить тебя на отчет. Трубочку ты, конечно, зря разбила. Да ладно, на первый раз прощаю. Дам новую. Короче, давай выясняй, где его капиталец лежит. Вынюхаешь — мне доложишь, а если понадобится, то слепочки с ключей снимешь или дверь откроешь, моих ребят в нужную минуту впустишь.

Я почувствовала, как меня бросило в жар. Не спрашивая разрешения у Григори-ча, я сама налила себе коньяк.

— Не буду, — после третьей рюмки голос мой не отличился твердостью, но настроена я была более чем решительно.

— Что не будешь? — удивился Григорич.

— Ничего не буду!

— Я не ослышался?

— Нет, — для большей убедительности я даже прихлопнула кулачком по столу.

— Ах ты маленькая шлюшка! — Григорич схватил меня за воротник и принялся душить. Я попыталась закричать, но у меня ничего не получилось. Перед глазами завертелись ярко-красные круги. «Ну, вот и все, наверное, это конец», — подумала я, но тут Григорич убрал руки. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Очухалась? — зло спросил он.

— Вроде бы.

— Ты, дочка, знай: я не люблю, когда со мной так разговаривают. Скажи, ты домой хочешь?

— Хочу.

— Тогда делай то, что я тебе говорю.

— Я поссорилась с Маратом.

— Как поссорилась, так и помиришься. Дело молодое, не хитрое. Скажешь, что муж еще на недельку в Пусане задерживается. Давай, переспи ночку, а завтра подъедешь к русскому ресторану и встретишься с ним за обедом. Будь поласковей — и больше никаких выступлений! Усекла?

— Усекла.

— А если вздумаешь разбить трубку, то я тебе голову собственными руками откручу!

Поняла?

— Поняла.

— Ну, вот и замечательно. Я же знал, что ты у нас умненькая девочка. Даже жалко такую красавицу в бордель отдавать. Давай Марата немного покрутим, а затем я отправлю тебя домой. Иди, милая, выспись, ты должна хорошо выглядеть: ведь завтра на работу. Я смотрю, Марат тебе новый костюм прикупил, туфельки. Видишь, как он

тебя любит…

В комнату вошел лысый и повел меня в спальню. Я села на кровать и презрительно посмотрела на него.

— Что уставилась?

— Не знала, что ты так ябедничать любишь!

— Ты же не захотела по-хорошему. Говорил тебе по-человечески: садись в машину, а ты мне спектакль устроила.

— Так в машину не приглашают.

— А как приглашают?

— Выходят из машины и открывают даме дверь.

— Но ты же не дама.

— А КТО Я?

— Проститутка, работающая на Григорича.

— Это ты на него работаешь! — разозлилась я. — А я жертва обстоятельств.

— На жертву ты меньше всего похожа. Мне кажется, что, когда ты ехала в Токио, прекрасно знала, на что шла.

— Это неправда! — горячо воскликнула я.

Я посмотрела на лысого и с удивлением обнаружила, что он немного покраснел. Все верно: я еще в тот раз поняла, что он ко мне неравнодушен. Так почему бы не воспользоваться этим? Только надо действовать осторожно, а то это до добра не доведет.

— Послушай, я бы хотела поговорить с тобой наедине. Закрой дверь.

— Зачем? — смутился лысый.

— Что, боишься, что ли?

— Кого?

— Да хотя бы меня.

— Ты что, чокнулась совсем? Это ты должна меня бояться.

— Я тебя не боюсь, так что закрой дверь — поговорить надо.

Лысый послушно закрыл дверь и сел на стул. Я принялась-ходить по комнате, затем остановилась, случайно подняла голову и увидела глазок видеокамеры, вмонтированной в стену. Все ясно, значит, говорить мне с лысым больше не о чем. Григорич сидит в своей гостиной и с большим интересом наблюдает за этой сценой. Я сделала вид, что не заметила видеокамеру.

— Ну, о чем ты хочешь со мной поговорить, — спросил лысый.

— Знаешь, Марат и вправду не убивал Толика.

— Ты это Григоричу сказала?

— Сказала. Он предлагает мне на него поработать. Как ты думаешь, а когда все закончится, он сдержит свое обещание?

— Какое обещание?

— Он вернет меня на родину?

— Если сказал, значит, вернет.

— Это точно?

— Думаю, что точно.

— Скажи, а ты видел мою подругу, как она там?

— Нормально.

— Что значит — нормально?

— Дипломата крутит.

— Он к ней приезжает?

— Он ее почти каждый день заказывает, так что твоя подруга теперь при деньгах. Крутит она его как хочет.

— Она хоть живая? — грустно спросила я.

— Живая, а что с ней будет? Ты что, ее уже хоронить собралась?

— Да нет, просто спросила. Ну, все, ты свободен.

— Ты больше ничего не хочешь сказать? — удивился лысый.

— Ничего. А ты что хотел от меня услышать?

— Стоило дверь закрывать, — сморщился он и направился к выходу.

Как только лысый ушел, я закрыла дверь на щеколду и села на кровать. Все-таки противно, когда над головой висит камера и все движения контролируются. Раздеваться я не решилась, пришлось лечь в одежде. Перед глазами стоял Марат, закутанный в простыню, и от этого мне опять захотелось плакать.

На следующий день мне пришлось завтракать вместе с Григоричем, внимательно выслушивая его наставления.

— Надо тебя переодеть, чтобы ты в од нов и том же не ходила.

Через несколько минут лысый прине красивое стильное темно-красное платье полностью соответствовавшее моему придирчивому вкусу.

— Ну-ка, примерь, дочка, — улыбнулся Григорич.

— Отвернись.

— Ты что, дочка, что я там не видел! Переодевайся без стеснения.

Я не стала спорить, быстро скинула костюм, купленный Маратом, и надела платье.

— Вот это другой разговор, — улыбнулся Григорич и позвал лысого.

— Костик, отвези девочку.

Как только мы отъехали от этого кошмарного дома, лысый хитро посмотрел на меня и, улыбаясь, спросил:

— Так о чем ты вчера хотела со мной поговорить?

— Я же тебе все сказала.

— Я же не дурак! Я видел, что ты засекла камеру.

— Какой ты умный.

— А ты сомневалась?

— Нет.

— Говори, чего хотела.

— Я хотела, чтобы ты написал мне адрес того самого кабаре, где сейчас вкалывает моя подруга. Я пока плохо ориентируюсь в Токио, вернее, совсем не ориентируюсь. Я даже не знаю, где находится это кабаре. Здесь так много проспектов, дома все похожи. Я и гостиницу-то, где нас с девчонками поселили, теперь не найду.

— А зачем тебе ее искать?

— Это уже второй вопрос. Так ты сможешь мне помочь?

— Нет.

— Тебе что, тяжело это сделать? Всего-то

нужно адрес написать.

— Сто баксов.

— Чего?!

— Сто баксов.

— Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет денег.

— Тогда у меня нет адреса.

Я порылась в сумочке и достала стодолларовую купюру.

— Держи.

— А ты на глазах богатеешь! А говорила — нет. Это тебе Марат за ночь заплатил?

— Не твое дело. Пиши адрес. Лысый остановил машину, достал листок и написал название улицы и район где находится кабаре. Я свернула листок и положила его в сумочку.

— Если ты что-нибудь против Григорича замышляешь, я сразу тебе говорю: пустое все это. Григорич тебя из-под земли достанет.

— С чего ты взял, что я что-то замышляю?

— Это я так, на всякий случай тебя предупредил.

Мы подъехали к ресторану.

— На часах без пятнадцати двенадцать, как убить время, ты знаешь. Встречаемся ровно через три дня на этом же месте. Я думаю, ты добудешь нужные сведения. Запомни: через три дня в половине двенадцатого на этом же месте. Повтори.

— Я все запомнила, что повторять. Кстати, номер в гостинице все еще закреплен за мной? Я смогу там переночевать, если захочу?

— Нет. Григорич снял бронь. В этом номере теперь живут совсем другие люди.

— Но почему?

— По кочану. Ты что думала, на тебя по-прежнему будут тратиться? Ты еще и эти-то бабки не отработала.

— Ну, вы молодцы! А где же я, по-вашему, буду ночевать?

— У Марата.

— А если он не захочет?

— Сделай так, чтобы захотел.

— Короче, в этот раз вы вообще решили оставить меня без крыши…

— Если какие-то трудности возникнут — у тебя есть связь. Только не вздумай больше бить трубку, а то нарвешься на крупные неприятности.

— Кто будет платить за обед в ресторане?

— Марат.

— Ну а если он не захочет?

— Сделай так, чтобы захотел.

— Странно как-то получается. Оставляете меня, по сути дела, на улице, без гроша в кармане и еще хотите, чтобы я добывала для вас нужные сведения! Ты хоть знаешь, сколько стоит здесь обед?

— Не забывай, что сегодня утром Григорич подарил тебе это платье, а оно, между прочим, очень дорого стоит.

— Но я же не могу заплатить этим платьем за обед в ресторане!

— Пусть за тебя заплатит Марат. А то ты слишком много начала требовать. На тебя уже и так выше крыши потратили. Чтобы вернуть нам должок, тебе придется обслуживать в день не меньше десяти клиентов! Нам грохнуть тебя легче, чем заплатить за обед в ресторане!

Неожиданно зазвонил телефон. Вздрогнув, я достала трубку.

— Ну что, дочка, Костик ввел тебя в курс дела?

— Он сказал, что ты оставил меня без средств к существованию.

— Так заработай эти средства.

— Вообще-то, ты меня к Марату подсылаешь не деньги зарабатывать…

— И это не помешает, — усмехнулся Гри-горич.

Я не захотела продолжать разговор и спрятала трубку в сумочку.

— Теперь-то ты поняла, что инициатива исходила не от меня, а от Григорича, — попытался оправдаться лысый.

— Мне без разницы, от кого она исходила, главное, что я по уши влипла в дерьмо. — Хлопнув дверью, я вышла из машины.

— Ирина! — крикнул лысый мне вслед.

Я повернулась и постаралась улыбнуться.

Нечего показывать этому придурку, что на душе кошки скребут.

— Что?

— Постарайся сделать все правильно.

Не ответив, я зашла в ресторан. Оглядевшись по сторонам и сообразив, что Марата пока нет, я выбрала столик в центре зала и попросила метрдотеля, чтобы он подозвал того самого официанта, который обслуживал меня в прошлый раз. Официант не заставил себя долго ждать. Похоже, он был рад меня видеть.

— Привет, — улыбнулась я.

— Привет.

— Как дела?

— Потихоньку. Работаю. Пообедать пришла?

— Как видишь.

— Что подать?

— У меня к тебе дело.

— Какое?

— Хочешь деньгу сколотить?

— Ты готова принять мои сексуальные услуги?

— Да пошел ты со своими сексуальными услугами! Как тебя зовут?

— Петр.

— Послушай, Петр, ты Токио хорошо знаешь?

— Пытаюсь узнать.

— Наверное, связи уже завел, знакомых?

— Это ты к чему клонишь?

— Мне нужна пушка!

— Что?!

— Я хочу, чтобы ты купил для меня ствол. Узнай, сколько он стоит.

Официант выкатил глаза и тяжело задышал.

— Зачем тебе ствол?

— Это тебя не должно интересовать.

— Ты хочешь убить мужа?

— Может быть.

— Ты настоящая женщина.

— Лучше скажи, сможешь ты мне помочь или нет?

— Смогу, но это стоит денег.

— Я понимаю, что стоит. Я хочу знать, сколько это стоит.

— Подожди минутку.

Официант удалился и появился минут через пять. Он был сильно возбужден.

— Узнал, — глаза его сияли.

— Я надеюсь, что ты никому не сказал, что ствол требуется мне?

— Обижаешь…

— Хорошо, говори, что узнал. Кстати, кто тут у вас оружием приторговывает?

— Повар.

— Вот это да, — присвистнула я. — Хороший, наверное, тут повар. Он случайно суп патронами не заправляет?

— Не беспокойся, не заправляет. Просто в Токио много русских моряков. Почти все они приторговывают оружием. Правда, сейчас с этим потяжелее: провозить опасно. Таможня вовсю шмонает, но все равно провозят. Почти на каждом судне из Владивостока есть торговец пушками. Некоторые побросали этот бизнес. В Японии суровые законы. За провоз и продажу оружия — сразу тюрьма. Но и здесь есть своя заморочка. Наказание можно отбывать, не выезжая на родину. А тут в тюрьме, как на курорте. Наш повар готов пойти тебе навстречу. Тысяча баксов, и пушка у тебя в кармане.

— Сколько?

— Штукарь.

— Почему так дорого?

— Это разве дорого. Нормальная цена для пушки. Тем более пушка чистая, а это очень важно при покупке пистолета.

— Как это — чистая?

— Чистая — это значит, что на ней никакого висяка нет.

— Какого еще висяка?

— Обыкновенного. Мокрого дела на ней не висит. Я же тебе говорю, что пушка чистая. Это еще неизвестно, найдешь ли ты где-нибудь такую пушку. Обычно из ствола кого-нибудь грохнут и побыстрее продают его по дешевке. Но в таких делах за дешевкой гнаться нельзя. Себе хуже сделаешь. Восемьсот баксов повару и двести мне за суету. Смотри сама, если купишь пушку, бывшую в деле, да еще попадешься на своем, то на тебя сразу повесят двойное убийство, и никто не будет разбираться, что ты только одного на тот свет отправила.

— Когда ты сможешь принести пистолет?

— Так ты покупаешь? — обрадовался Петька.

— Покупаю.

— Тогда хоть сейчас.

— Тащи, пока я буду обедать. Сначала накрой мне на стол, а затем утряси вопрос с поваром. Я думаю, что тебе хватит времени утрясти все дела до конца моего обеда.

— Конечно хватит! Сейчас все организую. Кстати, что тебе принести на обед?

— Тащи, что хочешь, я голодна, только так, чтобы по разумной цене.

— С каких это пор ты стала экономить деньги?

— С некоторых.

— Ты что — с мужем поссорилась?

— Поссорилась.

— Тогда понятно, зачем тебе пушка. Он хочет лишить тебя денежного содержания, так как нашел другую, и ты решила его убить. Нормальная жизненная ситуация. На твоем месте я сделал бы то же самое.

— Послушай, ты лезешь в те дебри, которые тебя не касаются.

— Я просто рассуждал вслух.

— Давай, ты будешь рассуждать в мое отсутствие. Тащи побыстрее есть и предупреди повара, чтобы готовил пушку.

Петька убежал на кухню и буквально через минуту вернулся с тарелкой ароматного украинского борща. Поставив тарелку на стол, он наклонился ко мне и прошептал на ухо.

— Обед за счет заведения.

— С чего бы это?

— Повар сказал. Все-таки не каждый день такие клиенты встречаются. Тем более что мы земляки.

— Какие же мы земляки, если ты из Владивостока а я из Самары?

— Здесь это не имеет значения — из каких мы городов. Тут главное, что мы из России. Кстати, на второе котлета по-киевски. Любишь?

— Обожаю. Сегодня что — день украинской кухни?

— Нет. Просто у нас повар по национальности хохол.

— Теперь понятно. Проговорился, значит, повару, что пушка нужна одному из посетителей. Язык у тебя без костей!

Петька сделал обиженное лицо:

— Ничего и не проговорился.

— А почему меня тогда бесплатно кормят?

— Повар свой человек. Он, можно сказать, с душой подошел. Ему приятно, что ты именно к нам обратилась, а не к другим торговцам. Он хочет, чтобы и в будущем ты покупала оружие только у нас.

— Я надеюсь, что в будущем оно мне не понадобится.

— Не зарекайся! Кстати, на десерт торт по-киевски.

— Замечательно. Жаль только, что у тебя в одном месте кое-что не держится.

— Я же хотел как лучше. Сама сказала, что у тебя с деньгами туго, — совсем расстроился Петька. — Тем более что я с тебя двести баксов варю. Я же ничего не скрываю, а говорю все как есть.

— И на том спасибо. Ладно, дай поесть. Петька убежал на кухню, а я с удовольствием накинулась на борщ. И тут в ресторан пожаловал Марат. Не заметив меня, он сел за столик в углу и подозвал официанта. Следом за ним в зал вошла симпатичная девушка в облегающем белом костюме и села рядом. Я сразу смекнула, что они приехали вместе, просто Марат зашел первым, а девушка предпочла сначала заглянуть в туалетную комнату. Они оживленно беседовали, не замечая никого вокруг. Вскоре официант принес им обед, и они принялись поглощать пищу. У меня же, как назло, пропал аппетит, да какой там аппетит — даже думать о еде не хотелось. В глазах предательски защипало. Еще не хватало разреветься. Нет уж, это никому не нужно. Следует успокоиться и взять себя в руки. Я сильная! Я всегда была сильной! Вот сейчас возьму и доем борщ, не пропадать же добру, в конце концов!

Неожиданно Марат поднял голову и наши взгляды пересеклись. Он побледнел и опустил ложку. Я быстро кивнула ему в знак приветствия и приложила палец к губам.

Как только Петька принес свою хваленую котлету, я потянула его за рукав и попросила принести газету.

— Газету? — удивился он. — Зачем тебе газета? В туалетной комнате есть бумага?

— Господи, ну до чего же ты тупой! Мне нужна газета, чтобы читать.

— Зачем?

— Я привыкла читать за едой, иначе у меня пища плохо усваивается.

— Я бы этого не сказал. Ты так быстро умяла борщ, учитывая то, что я положил тебе двойную порцию.

— Я хочу спрятаться за газетой.

— От кого?

— От того типа за столиком в углу. Видишь, как он смотрит на меня?

— Кто?

— Ну, я еще обедала с ним в прошлый раз…

— А что он от тебя хочет?

— Не знаю. Послушай, тащи газету, кому говорят!

Петька моментально принес газету. Я раскрыла ее и стала держать в одной руке. Петька наклонился и быстро затараторил:

— Я знаю этого типа. Он часто у нас обедает.

— Вот как? Знаешь, мне кажется, что он маньяк.

Петька испуганно покосился на Марата и быстро проговорил:

— Вообще-то, я ничего особенного за ним не наблюдал. Я обслуживал его пару раз. Обычно он садится не за мои столики. Часто бывает с девушками.

— Как часто?

— Ну, где-то раз в неделю приезжает с какой-нибудь подругой, а иногда и чаще. Вечером несколько раз был. Может, он и в самом деле маньяк?

— Вот гад ползучий! С бабами, говоришь, приезжает?

— Приезжает.

— Ненавижу! — прошептала я. Петька опять наклонился ко мне:

— Он на тебя в упор смотрит.

— Это хорошо.

— И баба его тоже.

— Это плохо. Петь, иди на кухню, дай поесть спокойно. Смотри, у тебя уже посетители за другими столиками скучают.

Петька нехотя удалился, а я принялась за котлету. Газета лежала передо мной. Я уже не рада была тому, что рассказала Петьке про Марата. Обслуживая посетителей, он не сводил с него глаз. Котлета оказалась очень вкусной, даже аппетит откуда-то появился. Поев, я достала из сумочки пудреницу и стала подкрашивать губы. В эту минуту на соседний стул кто-то сел. Я подняла глаза и увидела Марата.

— Интересная газета? — спросил он меня.

— Очень.

— Не знал, что ты знаешь японский язык…

Я взглянула на газету и побагровела от злости: газета была на японском языке. Ну Петруха, ну придурок! Ну, удружил!

— Я и не заметила, — покраснела я. Марат достал сигарету и нервно закурил.

Я посмотрела на его спутницу. Она уныло ковыряла вилкой в тарелке, наблюдая за нами.

— Как дела? — поинтересовался Марат.

— Да так, потихоньку.

— Ты неплохо выглядишь. Новое платье. Григорич подарил?

— Григорич.

— Что ты ему сказала про Толика?

— Что ты его не убивал. Кстати, тебе не кажется, что ты плохо воспитан?

— С чего ты взяла?

— Некрасиво оставлять свою спутницу.

— Моим воспитанием никто не занимался.

— Я бы этого не сказала. В первый день знакомства ты проявил себя настоящим кавалером.

— Да это моя знакомая сутенерша. Работает под моей крышей. Симпатичная, правда?

— Симпатичная.

— Мне она тоже понравилась. Когда я ее увидел, сразу трахнуть захотел до одурения.

— Ну и что, трахнул?

— Конечно. У меня с этим проблем нет. Ты же знаешь, что моей может быть любая.

Я встала из-за стола и направилась на кухню.

— Ирина, ты куда, — крикнул мне вслед Марат.

— Да пошел ты!

Увидев Петруху, я помахала ему рукой и спросила:

— Ну как дела?

— А десерт?

— К черту десерт! Ну что, все готово?

— Готово.

Петька взял меня за руку и повел в подсобку. Буквально через минуту в подсобку зашел небольшого роста коренастый мужичок в белом накрахмаленном колпаке. Я сразу поняла, что это повар.

— Деньги с собой? — спросил он.

— С собой.

Повар развернул полотенце и достал пистолет. Я взяла его в руки и стала внимательно рассматривать. Ствол пах маслом и блестел. Наверное, именно в эту минуту я почувствовала в руках силу и поняла всю прелесть владения оружием. Это ни с чем не сравнимая сила и власть.

— Нравится? — спросил повар.

— Нравится. Я хочу проверить его в действии.

Повар переглянулся с Петрухой и пожал плечами.

— Вообще-то, у нас это не практикуется.

— Я хочу знать, как он стреляет, — повторила я.

— Стреляет так же, как и любое другое оружие.

— Ну, если хочет, то пусть попробует, — сказал Петька и открыл дверь в морозильную комнату.

В морозильной комнате висели аккуратно порубленные туши и было чертовски холодно. Мы зашли внутрь и закрыли дверь. Я поежилась от холода и посмотрела на Петьку. Петька зарядил пистолет и протянул мне.

— Куда стрелять? — поинтересовалась я.

— Стреляй в любую тушу, — засмеялся Петька.

— Ребята, я вам, собственно, и не нужен. Мне пора обед готовить. Я уже и так столько времени отсутствовал! — вмешался повар.

Я достала из сумочки тысячу долларов и отсчитала повару восемьсот. Он любезно поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь. Двести баксов я протянула Петрухе. Он быстренько скатал их трубочкой и спрятал во внутренний карман.

— Петька, научи меня стрелять.

— Ты что, не умеешь?

— Нет.

— Ну, хоть раз пробовала?

— Нет.

— Ну, ты даешь! Тогда возьми пистолет в правую руку, вытяни ее и целься в тушу, которая висит справа.

Я вытянула пистолет и уставилась на тушу.

— Сними пистолет с предохранителя.

— Это как?

— Ну, ты даешь! — повторил он.

Сняв пистолет с предохранителя, я и сама не поняла, как прозвучал выстрел. Опустив руку, я подошла к туше и увидела дырку.

— Молодец, — похвалил меня Петька.

— А еще можно?

— Стреляй.

Сделав несколько выстрелов, я чмокнула Петьку в щеку и вышла из морозильной камеры.

— Ты настоящий друг, — сказала я ему.

— Всегда рад.

— Петька, а подхвата по документам у тебя нет?

— В смысле?

— Ты бы смог сделать загранпаспорт с открытой визой?

— Кому — тебе? — расширил глаза Петька.

— Хотя бы и мне.

— Зачем?

— Ты задаешь слишком много лишних вопросов.

— Вообще-то, я такими вещами не занимаюсь, да и знакомых у меня таких нет, но я могу поспрашивать, только ты на меня не надейся, я никакой гарантии не даю. Чтобы сделать загранпаспорт, надо хотя бы иметь российский.

— А если нет и ни того и ни другого?

— Это уже совсем тяжело. Мне кажется, это будет стоить больших денег.

— Ты поспрашивай, Петенька. Мне сейчас не горит, потому что у меня пока баксов нет. Я на нулях. Сегодня ты окончательно опустошил мои карманы. Но удочку ты закинь, может, и выйдешь на нужного человека.

— Хорошо, закину, только ты на меня не надейся.

— Я вообще ни на кого никогда не надеюсь. В последнее время мне приходится рассчитывать только на себя. Ну что, пока. Спасибо тебе за все.

— Да не за что, — пожал плечами Петька. — Заходи. Я работаю через день.

— Зайду.

Мы вышли в зал, и я огляделась. Ни Марата, ни его подруги уже не было. Петька проводил меня до дверей и тихо сказал:

— Извини, но я все понял.

— Что именно?

— Ты хочешь убить мужа и вылететь на родину под чужой фамилией.

— Какой ты догадливый! — засмеялась я. — Мне пора.

— Смотри, не потеряй пушку, игрушка ведь дорогая.

— Конечно.

Я похлопала Петьку по плечу и вышла из ресторана. День выдался на редкость теплым. Ласково светило солнышко, на небе — ни одного облачка. Настроение было великолепное, а лежащий в сумочке пистолет согревал душу. У входа в ресторан стояло множество роскошных машин. Я в последний раз взглянула на свою гостиницу и подумала о том, что сказка закончилась: вряд ли мне когда-нибудь удастся пожить в таком шикарном номере. Да и конец у этой сказки не совсем счастливый. Я осталась одна, без документов, денег, подруги, но — с пушкой. Еще раз, посмотрев на припаркованные к ресторану машины, я вздрогнула, увидев Марата. Он сидел на капоте темно-синей «тойоты» и смотрел на меня. Я подошла к нему.

— Ты чего на капот уселся, штанов не жалко?

— У меня все штаны одноразовые, да и носки тоже. Как только запачкаются, я выкидываю и новые покупаю, — усмехнулся

Марат.

— Понятно. У богатых свои причуды. А где твоя подружка?

— Поехала на работу. А ты, я смотрю, долго одна не бродишь, с официантом спелась.

— А ты что, ревнуешь?

— Вот еще! Это ты, кажется, приревновала меня к моей спутнице.

— Ерунда. Я вообще не знаю, что такое ревность.

— Я так не думаю. Ты хочешь сказать, что я ошибся?

— Ошибся.

— Кстати, а зачем ты приехала в ресторан?

— Григорич послал.

— Зачем?

— Он желает знать, где ты хранишь свои деньги.

— Вот гад!

— Не могу понять, почему он к тебе так неровно дышит?

— Да это старое дело… Я отвоевал у него одну территорию. Он мне никак не может этого простить. Ты, значит, теперь еще и разведчица.

— Выходит, что так. Ему хочется, чтобы я сняла слепки с ключей от твоей квартиры или открыла дверь его ребятам.

— Вот гад! Почему он так уверен, что я на тебя клюну?

— А ты разве не клюнул?

Марат покраснел и опустил голову.

— Можешь не говорить вслух то, что ты обо мне думаешь, я и так знаю, — улыбнулась я и быстро зашагала по тротуару.

— Ирина, постой! — закричал Марат. Не оглядываясь, я ускорила шаг, Марат догнал меня и крепко схватил за плечи.

— Слушай, ну до чего же ты упрямая! Сколько можно! Мне было без тебя очень плохо, ты это хотела услышать?

— Послушай, отстань ради Бога!

— Мне кажется, что и в ресторан ты приехала не только потому, что тебе велел Григорич. Самой-то наверняка тоже хотелось.

Я оттолкнула Марата и твердо произнесла:

— Ничего мне не хотелось!

— Врешь. Садись в машину.

— Не хочу. Ты испугался. Испугался, узнав, кто я такая на самом деле. Ты трус и не способен на рискованные действия.

— Зато ты способна. Приперлась танцевать и свалилась на мою голову.

— Мне и даром не нужна твоя голова! Марат обхватил меня за талию и посмотрел в глаза.

— Я люблю тебя — ты это хотела услышать?

— Что ты сказал?

— Что слышала.

— Повтори еще раз.

— Я тебя люблю.

— Громче.

— Я тебя люблю.

— Еще громче.

— А пошла ты!

Марат развернулся и пошел к машине. Я побежала следом.

— Твое предложение садиться в машину еще остается в силе?

— Остается, — засмеялся Марат и открыл дверь.

Мы сели в машину, я закрыла глаза, и Марат надавил на газ.