Глава 17

Посмотрев на лежащего на полу охранника, я закрыла лицо руками и принялась мысленно убеждать себя, что должна была это сделать, потому что в противном случае не смогла бы отсюда выбраться. Я не должна даже интересоваться, жив ли он или умер. Даже если жив, то я все равно не смогу ему помочь, потому что сейчас у меня появился шанс на спасение. Выбежав за ограду, я съежилась от холода и пошла вдоль леса по грязной проселочной дороге. Дождь лил не переставая. Я шла босиком прямо по лужам. Чтобы отвлечься и не обращать внимания на холод, дождь и окончательно замерзшие босые ноги, я стала петь какие-то незатейливые песенки и думать о своей несчастной судьбе. В моей жизни было достаточно мужчин, некоторых из них обидела я, некоторые обидели меня. Сейчас я расплачивалась за свои грехи, которых стало слишком много. Видимо, в небесной канцелярии посчитали, что мне пора платить по счетам. Ко мне отнеслись с такой строгостью, потому что я не хотела и не умела раскаиваться.

Я всегда боялась любви, потому что мне казалось, любовь делает слабой и безвольной. Я боялась душевной боли, страданий и одиночества. Я позволяла себя любить, но никогда не открывала до конца свою душу и всю свою жизнь боялась потерять эту проклятую независимость. Я никогда не была лидером, но и не подчинялась толпе. Изза своей импульсивности и излишнего упрямства я наделала слишком много ошибок. Меня всегда привлекали люди, которые были или подлецами, или непредсказуемыми и неблагонадежными типами, и именно из-за этого я часто попадала в малоприятные ситуации. Я и сама не знала, как это получалось: то ли я подсознательно выбирала этих людей, то ли эти люди выбирали меня. Так же вышло и с Лешкой. С самого первого дня нашего знакомства Лешка морально давил на меня, желая видеть меня такой, какой бы ему хотелось. Я умею идти на компромиссы, и я позволила ему почувствовать, что подчиняюсь его воле. Между нами всегда происходила борьба: Лешка спешил продемонстрировать мне свою силу и превосходство, а я же старалась его подавить. Я хотела более ровных и спокойных отношений, но мы, наверное, были на них не способны.

Дождь становился все сильнее и сильнее. Почувствовав, что окончательно немею от холода, я села под ближайшее дерево и стала растирать мокрые, ничего не чувствующие ноги. Я смотрела на дождь, дрожала от холода и думала, в какую же глушь меня занесло. Дорога вела непонятно куда, а поблизости не было ни одного строения. Когда я услышала звук приближающейся машины, мне показалось, что я уже не смогу встать – ноги совершенно не слушались. И все же я смогла подняться и, словно на ходулях, подошла к дороге. Убедившись, что показавшаяся вдали машина принадлежит не Олегу, решила, что хуже мне уже не будет, выскочила на дорогу и стала размахивать руками.

Машина успела притормозить, но я не удержалась на ногах и, упав прямо на капот, закричала:

– Мне нужно в Москву! Пожалуйста! В Москву!

Я пыталась сквозь тонированные стекла разглядеть, кто же именно сидит за рулем автомобиля. Как только дверь машины открылась, я вновь закричала:

– В Москву! – и взглянула на вышедшего из машины мужчину.

– Тебе что, девка, жить надоело?!

Пристально разглядывая мужчину, я сразу заметила в его глазах недоумение. Где-то раньше я его видела, но только не могла вспомнить где.

– Снеговик, а что ты тут бродишь в лесу раздетая?

– Стас…

Мужчина внешне заметно изменился – это был совсем другой Стас. На этот раз он был лысым, без усов, а его глаза изменили цвет.

– Где твои волосы? – трясясь от холода, спросила я его и тут же сама ответила: – Это был парик!

– Снеговик, а ты что тут делаешь?

– Погулять вышла.

– Что? – опешил Стас.

– Я же тебе сказала, проветриться вышла.

– А почему босиком? Ты же ноги отморозишь.

– А что ты обо мне так заботишься? Тебе какая разница? Раньше надо было обо мне думать, а не подсыпать мне клофелин в воду.

– Ты сбежала, что ли?

– Я же тебе сказала, что погулять вышла.

– Иди в машину ноги греть, дура! Ты же без ног останешься!

Вместо этого я слезла с капота и попробовала бежать, но тут же упала в лужу. Завыв от боли и холода, я поджала под себя уже ничего не чувствующие ноги. Стас подошел ко мне вплотную:

– Куда это ты собралась? – и за шкирку потащил меня к машине.

Я не сопротивлялась, казалось, что уже теряю сознание. Говорят, когда человек замерзает, его просто клонит в сон. Посадив меня на пол рядом с задним сиденьем, Стас вытащил из кармана носовой платок, вытер руки и брезгливо сказал, словно собаке:

– Сиди здесь. Не вздумай лезть на сиденье, а то запачкаешь.

Последняя фраза впечатлила меня настолько, что я не придумала ничего более умного, как в знак согласия гавкнуть. Жаль, что у меня не было хвоста, а то я бы обязательно им замотала.

– Дура ты, – фыркнул Стас и сел за руль.

– Печку включи на полную мощность!

Стас включил печку и задумчиво произнес:

– Послушай, Снеговик, я смотрю, ты всегда в крайности бросаешься. Тебя прямо заносит из стороны в сторону. То напиваешься до чертиков, то босиком по холодным лужам бегаешь. Если бы я тебе не встретился, ты бы тут загнулась. Между прочим, если ноги отморозишь, то их ампутируют.

– Сплюнь!

– Я тебе говорю как есть.

– Но я же не по снегу ходила.

– Да какая разница!

– Стас, отвези меня в Москву.

– Отвезу, – буркнул он, и машина тронулась.

– Ты издеваешься? Ты везешь меня обратно к Олегу!

– Ты хоть знаешь, где ты и где Москва?

– Я знаю, что не на Сахалине. Ближе. Стас, пожалуйста, отвези меня в Москву.

– Да мне проще тебя убить, чем обмануть своего друга.

Как только Стас подъехал к воротам дома и посигналил, я слегка приподнялась и с испугом принялась наблюдать за его дальнейшими действиями.

– Где охранник, спит, что ли?

Видимо, вместе с этим вопросом в его голове возник другой, и он повернулся в мою сторону.

– Послушай, а где охранник? Как тебе удалось сбежать?

– Там нет никого, – буркнула я.

– Что значит, нет никого? Что, дом вообще не охраняется?

– Нет. Олег уехал, а охранник в больницу отправился.

– Вот дела! А что с ним?

– Аппендицит.

– А Олег об этом знает?

– Конечно.

– Теперь понятно, почему ты сбежала. Хозяин в Москве, охранник в больнице. Соблазн сбежать взял вверх. Ладно, пошли. Придется пока мне тебя охранять. Прыгай в горячую ванну, а я буду ждать Олега. Только давай без глупостей, я предупреждаю сразу, что со мной лучше не шутить. Я этого не люблю.

– А что будет, когда приедет Олег?

– Ему решать, что делать с тобой. Пошли в дом. Сейчас я сам открою ворота.

Как только ничего не подозревающий Стас вышел из машины и стал открывать ворота, я быстро перебралась на место водителя и, включив мотор, сдала назад, а потом резко развернув машину, быстро поехала по проселочной дороге. Не веря своему счастью, я посмотрела на бежавшего за мной Стаса, и из моей груди вырвались странные звуки: смех вперемешку с громкими рыданиями. Я вдруг подумала, что там, наверху, решили, что меня еще рано списывать со счетов и что у меня еще есть шанс раскаяться в своих грехах и все исправить. Если я доберусь до Москвы, я стану другой. Я смогу доказать, что никого не убивала, а моя совесть чиста. Правда, я ударила охранника бутылкой по голове, но ведь это была вынужденная мера, и меня, разумеется, оправдают.

Я мечтала доехать до Москвы и посмотреть в глаза Лешке. Больше всего на свете мне хотелось заглянуть ему в лицо и проверить, отведет он свой взгляд или нет.

Дождь никак не хотел прекращаться. Я давила на газ, дрожала от лихорадки и выла от боли в замерзших ногах. Увидев, что навстречу мне едет машина, на которой сегодня утром уехал Олег, я растерялась, но тут же поняла, что на столь узкой дороге нам вдвоем не разъехаться. Как только машина остановилась, из нее выскочил мужчина с оружием в руках, тот самый, который привозил Олегу конверт с заданием. Нетрудно было догадаться, что Стас уже позвонил по мобильному телефону Олегу и сообщил ему, что я сбежала на машине. Мне ничего не оставалось, кроме как остановиться, потому что идти напролом было бессмысленно: слишком узкая дорога, а кругом лес. Заблокировав дверцы автомобиля, я увидела, что следом за мужчиной из машины выскочил Олег, и услышала, как он крикнул:

– Игорь, только не убивай ее! Она нужна мне живая.

Положив голову на руль, я закрыла глаза и взвыла от того, что так и не смогла посмотреть в глаза Лешке. В окна машины стучали, мне что-то кричали и обещали меня убить. Я держала голову на руле и думала, что все кончено, что у меня больше ни на что нет сил. Я уже успела забыть, что такое душевное спокойствие, потому что моя душа уже давно потеряла покой. Я понимала, что это конец и продолжения не может быть. Я отдавала себе отчет, что у меня уже никогда не будет новой жизни, я никогда не научусь уважать свое прошлое, не смогу больше говорить о любви, у меня не будет новых, захватывающих романов, я не стану идеальной женщиной, и на моем пути больше никогда не встретятся галантные донжуаны. Я больше не буду плакать оттого, что чувства охладели, и бегать на новые свидания. Никогда не быть мне романтичной, влюбленной и сентиментальной. Видимо, моя миссия на этом свете закончилась, и у меня даже не осталось времени разобраться в себе.

Подняв голову, я посмотрела на стоящих возле машины мужчин и, увидев Олега, стучащего по окну пистолетом, устало произнесла:

– Ну, что ты смотришь? Стреляй.