Глава 9
Утром я проснулась в дурном настроении и с головной болью. Всю ночь мучили кошмары. Умывшись, я приняла таблетку темпальгина и привела себя в порядок. Минут через двадцать таблетка начнет действовать и мне станет немного легче. На веранде сидел Гарик и потягивал кофе.
— Привет, — улыбнулась я. — Ты молодец — приехал в такую рань.
— Ну, не такая уж и рань. Десять часов утра. Рабочий народ уже на заводах трудится, — засмеялся Гарик.
— Мы-то, слава богу, на заводе не вкалываем. На заводе работать ума много не надо, а в нашем деле главное — мозги. Как состояние?
— Нормально.
— А у меня от вчерашнего коктейля что-то голова раскалывается.
— Это с непривычки.
— Мне тоже хочется так думать.
— Чупа, я привез тебе двух отличных телохранителей. Пусть поработают до того момента, пока к нам не вернется Бульдог, если, конечно, он жив.
— Валяй, показывай!
Гарик вышел и через минут пять вернулся с двумя капитально накачанными амбалами. По-другому их просто не назовешь. Они были очень похожи друг на друга, и оба одеты в темно-синие спортивные штаны.
— Вы случайно не братья?
— Двоюродные.
— Анаболики глотаете?
— Есть немного.
— Я так и подумала.
— Чупа, это очень хорошие ребята, профессиональные телохранители с хорошими рекомендациями. Я за них ручаюсь.
— Ну а зачем сразу двое? Мне и одного хватит.
— Чупа, после всего, что случилось, тебе нужны двое. Уж слишком много покушений и неизвестностей.
— Ладно, твоя взяла. — Я внимательно оглядела мальчиков. — Вы приняты сегодняшним числом.
Они улыбнулись и одобрительно посмотрели на Гарика.
— Только мне совершенно не нравится, как вы одеты. Ваш предшественник всегда ходил в белой накрахмаленной шелковой рубашке и дорогом костюме. На галстуке ручной работы сверкал красивый бриллиант. Бриллиантов я от вас не требую, но спортивный костюм необходимо сменить на классический.
— Не волнуйтесь, завтра же придем в другом обмундировании, — закивали в ответ ребята.
— Чупа, если ты хочешь, я отправлю их переодеваться прямо сейчас, — сказал Гарик.
— Пусть ходят до завтра, — махнула я рукой.
— Толик и Славик, — представил ребят Гарик.
— Если я забуду их имена, они напомнят, — сказала я безразлично и направилась в гостиную.
Выпив горячего кофе и почитав газету, я вновь позвала Гарика.
— Едем к коммерсу на дачу за деньгами.
— А ты уверена, что они там есть?
— Сам посуди, как я могу быть уверена, но тем не менее проверить надо. Давай, поднимай его наверх, только скажи пацанам, чтобы не забыли надеть ему на глаза повязку. Повезете его по адресу, который он скажет.
Я залезла на заднее сиденье своего автомобиля. По бокам сели Толик и Славик. Доехав до нужной дачи, мы вылезли из машины и осмотрелись вокруг. Дачей это было назвать довольно трудно. Коммерс отгрохал себе громадный коттедж, не пожалев ни фантазии, ни финансов. Судя по всему, с финансами у него было совсем не плохо, а наоборот — очень даже хорошо.
— Шикарный домишко! — подмигнула я Гарику.
— От таких оборотов грех не построить дом, — согласился он.
Коммерсанта вывели из машины. Кто-то из ребят снял повязку с его лица. Он сощурился и потер глаза: еще бы — почти две недели просидел без дневного света. Испуганно посмотрев на меня, он достал платок и вытер пот со лба.
— С приездом на родную землю, — улыбнулась я.
— Спасибо.
— Давай, милый, ищи деньги, и мы тебя покинем. Нам некогда. Ты это здорово придумал, что такой забор отгрохал. Тебя здесь убивать будут, а никто из соседей даже не поймет, что происходит. Вот вы все, жители коттеджей, так и норовите отгородиться забором повыше да помощнее. Только непонятно, почему вас после этого в коттеджах убивают. Ты не задумывался?
— Да это я так… Хотел от быдла отгородиться. Здесь недалеко частный сектор, работяги ходят, глазеют, надоели уже.
— А ты как хотел — жить рядом с быдлом и не ощущать его присутствия? Так не бывает. Быдло всегда интересовалось, как живут богатые, особенно когда они живут по соседству. Ну что, пойдем искать деньги?
— Да, конечно.
Коммерсант открыл входную бронированную дверь и провел нас в дом. Обстановка коттеджа отличалась изысканным вкусом, вещи были дорогими и добротными.
Мы зашли в большую просторную гостиную. Коммерс подошел к камину, отодрал верхнюю панель и сунул руку в образовавшуюся щель. Затем он принялся усиленно шарить по тайнику, пыхтя и постепенно краснея.
— Ну что? — не выдержала я.
— Там ничего нет… — с дрожью в голосе сказал он.
— Как это — ничего нет?
— Я и сам не знаю.
— Ищи лучше. Мне бы очень хотелось, чтобы там что-то оказалось.
Коммерс опять принялся за поиски, тяжело дыша и постоянно оглядываясь на меня.
— Там нет…
— Тогда зачем ты нас сюда привез?
— Там было.
— Если было, то куда делось?
— Не знаю.
— Сколько там было?
— Ровно сто тысяч долларов.
— Куда, по-твоему, делась такая интересная сумма?
— Не знаю, может, жена взяла…
— Не рано ли ты начал свою жену подставлять? Да ты бы хрен сказал жене, где лежат такие деньги.
— Тогда кто-то из прислуги…
— А где же сейчас твоя прислуга?
— Не знаю. Наверное, сегодня выходной, если дом пустой. Сторожа тоже почему-то нет.
— Послушай, коммерс, ты меня уже утомил. Ты не на базаре, и поэтому не надо меня разводить. Давай баксы, и дело с концом.
— Я сейчас такую сумму не могу набрать при всем желании. Дай мне время. Ну хотя бы пару недель!
— Ты хочешь, чтобы я тебя отпустила?
— Конечно. Тогда я смогу заняться своими делами и быстренько вытащу нужную сумму.
— Умник! Хрен ты угадал! Только я не поняла: зачем ты нас сюда привез?!
— Я думал, деньги лежат за камином, а их там нет. Мне больше негде их взять…
Меня даже затрясло от злости. С трудом справившись с собой, я посмотрела на Гарика:
— Пусть этот поганый коммерс выроет себе могилу рядом со своим коттеджем. Затем ему пулю в лоб и — закопать. Организуй ему кладбище с видом на собственный домик. Не я вывела закономерность, что коттеджников хоронят прямо в своих коттеджах. Это придумала жизнь. Пусть лежит в земле и любуется на свое строение.
Гарик взял коммерса за шиворот и выволок во двор. Я вышла следом, подошла к машине и громко включила музыку. Кто-то из пацанов вынес кресло, и я с удовольствием уселась в него, чтобы наблюдать за происходящим. Ребята сели в круг и дружно закурили. Гарик дал коммерсу лопату и зло приказал:
— Копай, сука!
Коммерс жалостливо посмотрел на меня и громко заплакал.
— У меня нет таких денег, клянусь. Отпустите меня, и я их заработаю.
— Ты это своей жене говори, а меня разводить не хрен. Я тебя как облупленного вижу. Давай копай. Если не будешь, то мои мальчики сделают это сами. Только тогда живьем закопаем, — разозлилась я.
Коммерс испуганно схватил лопату и принялся копать пересохшую землю, поочередно смахивая слезы и сопли. Гарик опустился рядом со мной на корточки и тихо спросил:
— Чупа, как ты думаешь, какого хрена он нас сюда привез, если здесь денег нет?
— Жалко с баксами расставаться, что ты коммерсов не знаешь, что ли? Они лучше сдохнут, чем отдадут свои кровные. Это он нам сейчас на гниль давит, думает: пожалеем и отпустим, чтобы он их отработал.
— Ты хочешь сказать, что деньги где-то здесь?
— Я в этом просто уверена.
— А может, он их в каком-нибудь банке хранит?
— Деньги далеко от хозяина не ходят. Они всегда находятся с хозяином под одной крышей. Если бы ты был коммерсантом и имел кругленькую сумму, ты отнес бы ее в банк?
— Я не сумасшедший.
— Тогда почему ты думаешь, что он сумасшедший. Он далеко не дурак, чтобы хранить свои деньги в банке.
— Чупа, так ты его что, мочить, что ли, собралась?
— Надо будет — замочим, а пока пусть копает.
Коммерс орудовал лопатой, время от времени вытирая рукавом пот и жалобно постанывая. Из машины громко орала музыка. Мои ребята по-прежнему сидели в кругу и вяло наблюдали за происходящим. Я внимательно следила за коммерсом, ожидая момента, когда он наконец расколется и сдаст нам место, где припрятаны деньги.
— Ну что ты на меня постоянно поглядываешь? Рой яму на свое усмотрение — тебе же в ней лежать, не мне, — сказала я ему.
— Отпусти меня на пару недель. Я быстренько наберу нужную сумму, — умоляюще смотрел он на меня.
— Ты мне здесь сопли на кулак не мотай. Не разжалобишь. Копай — и дело с концом.
Я закурила. Коммерс терял рассудок прямо на глазах, он беспрестанно бурчал что-то невнятное себе под нос. Когда яма стала достаточно глубокой, я громко крикнула:
— Хорош копать, а то тебя уже совсем не видно!
Коммерс бросил лопату на землю, поднапрягся и выпрыгнул из ямы.
— Устал? — поинтересовалась я.
— Конечно устал.
— Не вспомнил, где могут быть деньги?
— Честное слово, даже представления не имею…
— Я только не поняла, какого хрена ты оттуда вылез, а ну-ка, залазь обратно, ты же яму не для меня рыл…
— Отпусти, ради бога, — взмолился коммерс.
Оглянувшись на Гарика, я улыбнулась:
— Крепкий орешек.
— Чупа, может, грохнем его, да и дело с концом? Что тянуть? Он уже всех достал. Может, в могиле наконец поймет, что там ему деньги просто ни к чему?
— Зачем же убивать? Слишком легкая смерть для такой гниды, как он. А ну-ка, коммерс, прыгай в могилу и ложись. Мы тебя живьем закапывать будем!
— Что?
— Что слышал. Быстро ложись в могилу и не задавай лишних вопросов.
Гарик встал, подошел к трясущемуся коммерсанту и столкнул его в могилу. Тот громко закричал и попытался вылезти обратно.
— Свяжи его, — приказала я.
Двое ребят принесли веревку, достали коммерса из могилы и принялись связывать. Он стал громко кричать, поэтому пришлось сунуть в рот кляп. Связанного коммерса бросили обратно в могилу и принялись закапывать.
Отвернувшись, я старалась думать о своем, но у меня это плохо получалось. Не выдержав, я подошла к краю могилы. Если честно, то мне даже стало страшно. Из земли виднелось бледно-зеленое лицо коммерса, выпученные глаза молили о пощаде.
— Стойте! — приказала я своим ребятам. Затем села на корточки и вынула кляп.
Коммерс стал глубоко дышать. Из груди его доносились хрипы.
— Как дела? — улыбнулась я.
Коммерс жадно заглотнул воздух и глухо пробурчал:
— Я знаю, где деньги…
— Что ты сказал?! Ну-ка, повтори погромче!
— Я знаю, где деньги…
Взгляд его стал пустым и равнодушным, словно взгляд умалишенного.
— Деньги на даче?
— Да, да, да, да!
— Ты хочешь их мне отдать?
— Да, да, да, да!
— Раскопайте его! — распорядилась я.
— Чупа, да он гонит! Надо его закопать, да и дело с концом. На кой он нам сдался! Сейчас его раскопаем — он опять нас начнет водить вокруг носа. Нет уж, лучше поменять этого на менее зажравшегося. Ты же сама всегда говорила, что коммерсов надо менять каждые полгода, — тогда толк будет. Эта падла лучше сдохнет, чем деньги отдаст!
— Я не люблю повторять. Я, кажется, ясно сказала, что его нужно раскопать!
Пацаны принялись раскапывать коммерса, а я, посмотрев на расстроенного Гарика, тихо сказала:
— У коммерса шок. Сейчас он отдаст нам деньги без базара. Когда он лежал в земле, то прочувствовал, что такое смерть. Я абсолютно уверена, что в данный момент он до безумия хочет жить…
— Твое слово — закон. Я просто высказал свое мнение по этому поводу, вот и все.
Ребята быстро раскопали могилу, и коммерс вылез из могилы. Не веря во все происходящее, он стал испуганно озираться по сторонам.
— Ты так испугался, что аж в штаны наложил, — усмехнулась я.
— Что? — Он посмотрел на меня с таким ужасом, словно я сейчас столкну его обратно в могилу.
— У тебя штаны мокрые. Уссался от страха, — повторила я.
Коммерс опустил голову и посмотрел на свои штаны. Затем он махнул рукой и глухо произнес:
— Я хочу отдать деньги.
— Что ж, хорошее желание. Давай, отдавай.
Коммерс направился к дому, а мы двинулись следом.
В гостиной он достал из комода нож довольно внушительных размеров. Затем отсчитал несколько шагов от камина, сел и принялся ковырять ламинированный паркет. Отодрав половицу, он положил ее рядом с собой. Через секунду на свет появился плоский сверток величиной с половицу. Коммерс принялся его разматывать. В свертке оказались аккуратно упакованные пачки долларов.
Я подошла и села рядом:
— Сколько здесь?
— Двести.
— Неплохо. А ты говорил, что у тебя дела плохо идут. Нехорошо крышевых обманывать. Тебя в детстве за вранье ругали?
— Ругали.
— А как?
— Наказывали.
— А хочешь, мы тебя сейчас тоже накажем?
— Нет.
— Ой ли? — усмехнулась я.
— Не хочу, — сжался коммерс.
— Тогда давай сверток сюда и ты останешься без наказания.
— Я собирался разделить деньги на две равные части: одну вам, одну мне.
— Нет. Так дело не пойдет. Мы же не на базаре. Я заберу весь сверток.
— Но почему?
— Потому что ты слишком много забрал у нас времени. Мы думали, что освободимся намного раньше. Заставил моих мальчиков тебя закапывать… Так не пойдет. Деньги — это ничто по сравнению с человеческой жизнью.
— Но ты же мне обещала взять сотку, и все…
— Да кто ты такой, чтобы я могла тебе что-либо обещать! Я никогда и ничего не обещала коммерсам! Гарик, возьми у него сверток.
Коммерс испуганно прижал сверток к груди.
— Будет лучше, если ты сам отдашь Гарику бабки.
Коммерс затрясся и вцепился в сверток мертвой хваткой.
— Ах ты гнида! Я убью тебя, денежная тварь! — разозлилась я.
Гарик подошел к коммерсу, тот заплакал и дрожащими руками протянул ему сверток. Он затравленно посмотрел на меня и жалобно спросил:
— Мне крышка?
Я не ответила.
— Да или нет? — повторил он свой вопрос. — Не убивай, я умоляю тебя, не убивай…
Он подполз к моим ногам и принялся их целовать. Я брезгливо оттолкнула его.
— Живи… Только знай, что пятнадцатого числа каждого месяца к тебе будет приходить мой человек за деньгами. Не дай бог, если будет задержка или какой-нибудь выкрутас типа милиции, — тогда тебя пристрелят сразу как собаку, ни о чем не спрашивая.
— Я все понял.
— Этот месяц я тебе прощаю. Со следующего ты должен платить. А насчет денег — не жалей! Обороты у тебя хорошие, производство большое, так что ничего страшного — еще заработаешь. В любой ситуации нужно уметь начинать с нуля. Уяснил?
— Да, — глухо ответил он.
— И еще: тебе очень повезло с крышевыми. Те, у кого ты был раньше, убили бы тебя не раздумывая. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Понимаю…
— Ну вот и чудненько. — Я встала и направилась к двери. На пороге оглянулась. — Оставляем тебя в твоих хоромах чинить ламинированные полы. Так когда ты вновь приступишь к своей коммерческой деятельности?
— Завтра.
— Давай, долго не раздумывай. Время не ждет. Может случиться так, что тебе теперь придется попотеть немного больше, чем раньше. В принципе, ничего страшного — просто поменьше будешь шляться по проституткам и побольше времени отдавать работе, только и всего. Вспомни, как ты был начинающим коммерсом и считал каждую копейку. Тогда ты трахал жену, а не дорогих путан, в целях экономии, конечно, а про казино не было и речи. Не забывай, что в следующем месяце тебе придется выплатить нам пятнашку баксов, а он уже не за горами. И я, и мои мальчики тоже хотим сладко кушать и красиво жить — ты у нас не один такой умный.
Я вышла на улицу и села в машину. К машине подошел довольный Гарик и восхищенно произнес:
— Ну надо же, Чупа, а я до последнего не верил, что мы увидим эти деньги.
— А я в своем роде психолог, — улыбнулась я. — Я с самого начала поняла, что для того, чтобы вытащить из него деньги, его нужно хорошенько напугать.
— А ты уверена, что его надо оставлять в живых? Может, я вернусь и все-таки его грохну? На хрен он нужен, если он уже один раз накосячил?! Тем более — живой свидетель…
— Пусть живет. Придет время — грохнем.
— А если он сейчас бросится к ментам?
— Не бросится. Он теперь вообще никуда не бросится, так как находится у нас под колпаком. Будет исправно платить — как миленький.
— Мне кажется, что после всего случившегося он может обратиться в отдел по борьбе с организованной преступностью, вымогательством и рэкетом.
— Не обратится.
— Почему?
— Потому что эти двести штук — черная наличка. По этой причине коммерсы никуда не жалуются, а сидят, как кроты, и исправно платят крышевым. Потому что они не дураки и прекрасно понимают, что ходят по лезвию ножа. Один неверный шаг — и сразу окажутся на том свете. И еще: любой коммерсант никогда не был и не будет исправным налогоплательщиком. Никто не хочет кого-либо пускать в свое производство и показывать черную наличку. Чтобы обратиться в такой отдел и рассказать о похищенной путем вымогательства сумме, надо объяснить происхождение этих двухсот тысяч долларов, и причем объяснить не только на словах, но и отразить документально, а ты сам понимаешь, что он никак не может это сделать, — ведь все его видимые налоги на прибыль снижены до самого минимума. В нашей стране закон стоит таким ребром, что если ты состоятельный человек и просишь помощи у органов, то должен непременно объяснить свою состоятельность, и в конце концов это обернется против тебя самого. У нас все сделано для того, чтобы новые русские были совершенно не защищены юридически. У одного моего знакомого выхватили сумку, вернее, портмоне с сорока тысячами долларов, когда он выходил из мебельного салона. Перепуганный, полный отчаяния человек заявил в органы, и что, ты думаешь, было дальше?
— Что?
— Когда он написал заявление, у него стали выяснять происхождение этих сорока тысяч долларов. Если человек нигде официально не числится, то откуда у него может появиться такая сумма? Наша доблестная милиция вывернула все наизнанку. В результате дело обернулось против моего знакомого. Того парня, что выхватил портмоне, уже никто и не искал — органы вплотную занялись выяснением личности моего знакомого и происхождением этих денег. Так и этот коммерс. Даже если он и числится официально, то это не значит, что он сможет объяснить, откуда у него появились эти двести тысяч долларов, — ведь когда он платит налоги, то отражает только крохи от хорошего куска прибыли. Ты же сам видишь, что он процветает, а если бы он платил все налоги, то сразу бы ушел в минус. Так что можешь не переживать: он будет молчать, как мышь. Уж в органы-то он точно обращаться не будет. Если бы он не вытащил из своего паркета столь внушительную сумму, то тогда, пожалуй, мог бы и настучать.
— Тебе виднее, Чупа, — задумчиво протянул Гарик.
— Пусть живет, пока…
— А с деньгами что делать?
— Сто положи в воровской общак. Из них можешь взять штук пять и закатить банкет в дорогом кабаке. Пусть мальчики повеселятся вдоволь.
— Может, лучше погулять в нашем кабаке?
— Неплохая мысль. Гуляйте в нашем. Старшим раздай по двушке, остальным по штуке. Другую половину денег отвези в депозитарий и положи на мое имя.
— Я все понял. Ты сейчас куда едешь?
— К Юльке. Дай водителю адрес клиники.
— Добро. Только пусть Толик и Славик будут с тобой.
— Пусть будут, — безразлично ответила я.
— А я распределю деньги и зашлю нашего человека к Шаху, для того чтобы договориться о встрече.
— Валяй, — улыбнулась я и хлопнула дверью.
