19. Разговор деловых людей
В жизни любого однажды происходит событие, после которого все резко меняется. День, когда Сэм Бивер приехал в Филадельфийский зоопарк, оказался для него решающим. Прежде он лишь тщетно спрашивал себя, кем будет, когда вырастет. Но когда он увидел зоопарк, все его сомнения рассеялись. Теперь он твердо знал, что хочет работать в зоопарке. Сэм обожал всякую живность, а здесь ее было полным-полно: здесь собрались все, кто бегает, прыгает, ползает, летает, рыщет и лазает по деревьям.
Сэму не терпелось их всех увидеть. Но сначала ему надо был уладить дело Луи, освободить Серену. Он перекинул через плечо спальный мешок, поднял рюкзак и направился к контору Заведующего птичьим питомником. Он вошел в его кабинет и приблизился к столу своей особой лесной походкой. Заведующий с удовольствием оглядел Сэма и про себя отметил, что мальчик смахивает на индейца.
— Итак, ты и есть Сэм Бивер. Зачем пожаловал?
— Я пришел защищать свободу, — ответил Сэм. — Я узнал, что вы хотите подрезать крыло лебедю. И вот я здесь, чтобы просить вас не делать этого.
Сэм сел на стул, и начал разговор, который длился больше часа. Мальчик объяснил Заведующему, что Луи его старый дуг. Он рассказал, как три года тому назад набрел в Канаде на лесное озеро, как Луи появился на свет безглолосым и как потом ходил в школу в Монтане, чтобы научиться читать и писать; рассказал о том, как отец Луи украл для него трубу, о лагере «Кукускус» и Лебединой лодке в Бостоне.
Заведующий слушал с величайшим вниманием, сам не зная, верит ли он хоть слову из этой чудной истории.
Затем Сэм перешел к своему предложению и попросил Заведующего не удерживать Серену в неволе, а отпустить ее на свободу. Он сказал, что зоопарк только выиграет от такого решения, потому что всякий раз, как ему понадобится лебедь-трубач, Луи будет присылать сюда одного из птенцов. Заведующий был восхищен.
— Ты хочешь сказать, что приехал в Филадельфию издалека только затем, чтобы помочь птице?
— Да, сэр, — кивнул мальчик. — Я бы поехал куда угодно, чтобы помочь птице. К тому же Луи — необычная птица. Он мой старый дуг. Мы учились в одной школе. Вы и сами должны признать, что он просто чудо.
— Несомненно, — закивал головой Заведующий. — К нам в зоопарк народ валом повалил — и все из-за его воскресных концертов. Когда-то к нам ходили смотреть гориллу по имени Бамбу — он уж теперь умер. Бамбу собирал толпы людей, но все-таки не столько, сколько Луи. Даже наши морские львы не пользуются таким потрясающим успехом. Их с Луи с сравнить нельзя. Когда он по воскресеньям играет на трубе, люди с ума сходят. Да и на животных музыка действует благотворно: они успокаиваются и забывают о тревогах. Мне будет очень не хватать Луи. Всему зоопарку его будет ужасно не хватать. Я бы очень хотел, чтобы он и его невеста остались здесь — это было бы замечательно.
— Неволя погубит Луи, — возразил Сэм. — Он здесь умрет. Он не сможет жить без дикой природы — лесов и озер, зарослей камыша, весенних песен краснокрылых дроздов и лягушачьего хора, без ночного крика гагары. Луи рвется вслед своей мечте. И все мы должны стремиться к своей мечте. Прошу вас, сэр, отпустите Серену, не подрезайте ей крыла!
Заведующий закрыл глаза. Ему пригрезились маленькие озера, спрятавшиеся в непроходимых лесных дебрях, сочная зелень тростника, ночи, полные загадочных звуков, и заливистый лягушачий хор. Он видел лебединые гнезда с яйцами и как из этих яиц появляются на свет птенцы, и как эти птенцы друг за дружкой, как бусинки на нитке, плывут вслед за своим отцом. Он вспомнил грезы своей юности.
— Хорошо, — неожиданно для себя произнес он. — Серена может лететь с Луи. Мы не будет подрезать ей крыло. Но как я могу быть уверен, что Луи пришлет мне молодого лебедя-трубача, как только он мне понадобится? Откуда мне знать, насколько он честен?
— Луи благородная птица, — отвечал Сэм. — Не будь он честен и верен данному слову, он не стал бы утруждать себя поисками заработка, чтобы уплатить такую большую сумму хозяину музыкального магазина, из которого его отец стащил трубу.
— И сколько же у Луи теперь денег? — поинтересовался Заведующий.
— Четыре тысячи шестьсот девяносто один доллар, шестьдесят пять центов, — отвечал Сэм. — Мы только что сосчитали. Сто долларов он получил в лагере «Кукускус», где работал горнистом; шестьдесят центов он истратил на почтовые марки и в Бостон прибыл с девяносто девятью долларами, сорока центами. Лодочник с Лебединой станции заплатил ему еще сто долларов на неделю работы, но три доллара Луи истратил на чаевые в гостинице. Когда он прилетел в Филадельфию, у него было сто девяносто шесть долларов, сорок центов. Ночной клуб платил ему по пятьсот долларов в неделю в течение десяти недель, но десять процентов заработка он отдавал посреднику, и еще семьдесят пять центов истратил на покупку мела. Четыре доллара ушло на телеграмму мне. Итого, у него осталось четыре тысячи шестьсот девяносто один доллар и шестьдесят пять центов. Для птицы это немалые деньги.
— Еще бы, — согласился Заведующий. — Еще бы.
— Однако он собирается оплатить мой авиабилет из Монтаны в Филадельфию и обратно. После этого у него останется четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.
Заведующий никак не мог прийти в себя от этих цифр.
— И все-таки это очень много для птицы. Что же он сделает с этими деньгами?
— Отдаст отцу.
— А отец что с ними сделает?
— Полетит в музыкальный магазин в Биллингс и вернет хозяину в уплату за украденную трубу.
— Как, все деньги?
— Все.
— Но труба не может стоить четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.
— Я знаю, — сказал Сэм, — но магазин пришлось ремонтировать. Старый лебедь ворвался в него, как бешеный, проломив головой витрину. Тарарам получился будь здоров.
— Это понятно, — протянул Заведующий, — но даже для ремонта это слишком.
— Я согласен с вами, — ответил Сэм, — но самому Луи деньги ни к чему, поэтому он отдаст хозяину магазина все, что у него есть.
Тема явно вызывала у Заведующего живой интерес. Он думал о том, как это хорошо, когда деньги ни к чему. Он откинулся на спинку кресла. Ему казалось невероятным, что один из его лебедей умудрился скопить четыре тысячи долларов, и теперь эти деньги висят у него на шее в мешочке.
— Что касается денег, — задумчиво произнес он, — птицам куда проще их копить, чем людям. Когда птица зарабатывает деньги, это же чистая прибыль. Ей не надо ходить по магазинам и покупать дюжину яиц, фунт масла, два рулона бумажных полотенец, столик на колесах, банку томатного сока, полтора фунта вырезки, банку персикового компота, две кварты обезжиренного молока и банку оливок. Птице не надо платить ни по закладным, ни за жилье. Ей не надо связываться со страховой компанией и платить за страховку, а потом и надбавку по страховому полису. У птицы нет машины, и ей не приходится покупать бензин, оплачивать ремонт и мойку. Везет же зверям и птицам. Они стремятся приобретать вещи, как это делают люди. Обезьяну можно научить ездить на мотоцикле, но видеть обезьяну, пожелавшую купить мотоцикл, мне еще не приходилось.
— Так-то оно так, — сказал Сэм. — И все-таки некоторым животным нравится приобретать вещи, хоть они ничего за них не платят.
— Например? — удивился Заведующий.
— Например, крыса. Она обустраивает себе жилище, а потом тащит туда разные мелки вещицы — побрякушки и прочую ерунду. Все, что увидит и сможет достать.
— А ведь верно, — улыбнулся Заведующий. — Ты совершенно прав, Сэм. Ты много знаешь о животных.
— Я их люблю, — ответил мальчик, — и мне нравится за ними наблюдать.
— Тогда пойдем со мной, я покажу тебе зоопарк. — Заведующий поднялся с кресла. — Что-то мне больше не хочется сегодня работать.
И они вдвоем вышли.
Той ночью Сэму разрешили спасть в кабинете Заведующего. Мальчик развернул спальный мешок и залез в него. Утром самолет унесет его обратно домой, а пока его голова лопалась от впечатлений. Сэм достал из рюкзака блокнот и написал стихотворение. Вот оно:
СТИХОТВОРЕНИЕ СЭМА БИВЕРА
Можно излазить хоть целый свет, —
Зоопарк! По мне, лучше места нет.
Здесь каждый сыт, ухожен и рад:
И землеройка, и птица-фрегат.
Здесь ленивец живет и семья грызунов —
Я с ними часами возиться готов.
Откуда-откуда здесь нет зверей:
С полюса, из лесу, из степей.
Здесь в клетке живет цепохвостый медведь,
Ну где на такого еще посмотреть!
В удобном вольере, спокойно, без страха
Выводит детенышей росомаха.
Здесь есть змея с пятачком вместо носа,
С пруда раздается хор птиц стоголосый.
По соседству с тюленем, пестры и легки,
Порхают колибри, как мотыльки.
Есть лани, есть гну-антилопы, быки.
Здесь каждый день случается что-то:
Катайся на пони, коль есть охота,
Смотри хищных птиц, здесь их целые тыщи,
В вольер загляни, где тигрица рыщет.
В просторном бассейне лежит крокодил,
На ветке удав расписной застыл.
Здесь бабуин, повернувшись спиной,
Всем кажет розовый зад смешной.
Стоит хоть раз заглянуть сюда —
И ты полюбишь зверей навсегда.
Сэм вырвал листок со стихотворением из блокнота, положил его на стол Заведующего и выключил свет.
Рано утром, когда до прихода в зоопарк служителей был еще очень далеко, Сэм вылетел из Филадельфии. Луи и Серена проводили его до аэропорта. Им хотелось попрощаться с ним. Они тоже улетали из Филадельфии в Монтану. Когда работники аэропорта заметили на взлетной полосе двух больших птиц, они подняли невероятную суматоху. Радисты на вышке срочно послали предупредительные сигналы прибывающим самолетам. Работники наземной службы высыпали из здания аэропорта и бросились отгонять птиц. Сэм, сидя у иллюминатора своего самолета, наблюдал за происходящим.
Луи схватил трубу.
— Мы улетаем, — пропел он, — в неведомые синие дали!..
Звуки трубы разнеслись по аэропорту. Все застыли от удивления.
— Ко-хо! Ко-хо! — протрубил Луи, опустил трубу и начал разбег по взлетной полосе. Серена не отставала. В эту самую минуту и самолет Сэма пошел на взлет. Лебеди летели рядом. Они оторвались от земли раньше самолета и теперь быстро рассекали крыльями воздух. Сэм помахал им рукой. Медаль Луи сверкала в лучах восходящего солнца. Самолет поднялся в воздух и стал набирать высоту. Лебеди тоже устремились в небо.
«Прощай, Филадельфия! — думал Луи. — Прощай, Птичий пруд! Прощай, ночной клуб!»
Самолет набрал скорость и обогнал лебедей. Луи и Серена остались позади. Некоторое время они летели за самолетом на запад, но потом Луи знаком сообщил Серене, что намерен изменить курс. Он повернул налево, к югу.
«Мы полетим домой по южному маршруту, мы не станем торопиться», — решил он.
Так они и сделали. Они пролетели Мэриленд, Виргинию и обе Каролины. Ночь они провели в Йемасси и видели огромные дубы с могучими сучьями, с которых клочьями свисает мох. Они побывали в болотистых лесах Джорджии, где повстречали аллигатора и слышали хохот пересмешника. Потом пересекли Флориду и несколько дней провели на сырых берегах старого речного русла, где горлицы стонут в мохнатых кедровых ветвях и ящерки выползают на камни погреться на солнышке. Потом лебеди свернули на запад, в Луизиану, а оттуда — на север, к Верхнему Красному Скалистому озеру.
Луи предвкушал свое блистательное возвращение. Когда он покидал Монтану, у него не было ни цента. Теперь он был богат. Тогда о нем никто не знал. Теперь же он был знаменитостью. Тогда он был один на целом свете. Теперь с ним была его невеста, его возлюбленная. На шее у него красовалась медаль, ветер играл его трубой, в мешочке лежали с таким трудом заработанные деньги. Долг был выполнен, и всего за какие-то несколько месяцев!
Как хороша свобода! Как прекрасна любовь!
