Как правило, социологи различают два вида антисемитизма – бытовой и государственный. Бытовой более древний. Его корни уходят в первобытные страхи едва ли не пещерных времен, когда человек жил во враждебной среде, среди животных, постоянно угрожавших его жизни, и чужих племен, откуда всегда исходила угроза нападения. Страх, как образно выразился один из ученых, «как стена, плотно окружал» человека. Чужак по определению был иным и потому непредсказуемым, а значит, опасным. Этот первобытный страх и лежит в основе всякого бытового антисемитизма, щедро питающего воинствующий шовинизм.

В позднеантичные времена, а особенно в Средние века, во времена рассеяния по миру еврейского народа, в роли чужаков оказались евреи. На территориях коренных наций они появлялись извне, как правило, неожиданно и в глазах местного населения выглядели «иными».

Между тем первоначально бытовой антисемитизм носил хаотичный, чаще всего ситуационный характер. Все изменилось после того, как тогда же, в Средние века, начались систематически организованные гонения христианской церкви на евреев. В конечном счете это и породило наиболее уродливую форму межвидовой ненависти – государственный антисемитизм, который теперь уже порождался не стихийным, неуправляемым страхом, а сознательно направлялся и провоцировался церковными иерархами. Создавалось впечатление, что христианская церковь при явной поддержке и сочувствии князей, королей и императоров, мстила евреям за то, что она, ныне носитель государственной религии большинства европейских стран, некогда в иудаизме считалась сектантством и жестоко преследовалась ортодоксальными иудеями. Для тех, кто запамятовал, напомним, что Иисус Христос был этническим евреем. Согласно Евангелию от Матфея, он родился в семье галилейского плотника Иосифа и его жены Марии, которая была еврейкой родом из Вифлеема Иудейского. И евангелист Лука сообщает, что Мария была родственницей Елисаветы, матери Иоанна Крестителя, а сама Елисавета происходила из рода Ааронова. Да и сам Иисус, как неоднократно утверждали все исследователи его жизни, «жил и умер как еврей, соблюдая все религиозные иудейские ритуалы». Ну а то, что его отцом считается Бог, оставим на совести христианской традиции и напомним, что все мы Божьи дети. Впрочем, евреи к этому относятся с юмором. «Ребе, что делать, если мой сын принял христианство?» – «Бог вам сочувствует, но у него те же проблемы».

В XIX веке своеобразная память об Иисусе Христе сохранялась в Петербурге в названии трактира «Капернаум», который располагался на углу Кузнечного переулка и Владимирского проспекта.

У «Капернаума» славная история. Первоначально он числился обыкновенным трактиром. Среди обывателей был известен своим фольклорным прозвищем «Давидка», по имени его владельца – Сергея Ивановича Давидова. В 1870-х годах, после того как сюда зачастили писатели и журналисты, трактир «Капернаум» резко повысил свой статус и стал известен в столице как ресторан Давидова. Но в историю петербургской бытовой культуры он вошел под своим первоначальным названием «Капернаум». В древней Иудее так называлось селение, которое часто посещал Иисус Христос. Здесь он произносил проповеди, утешая и обнадеживая бедных поселян будущей счастливой жизнью. Здесь он обрел своих апостолов – Петра и Андрея, о которых мы уже вели рассказ, а также Иоанна и Иакова.

Буквально «Капернаум» так и переводится: «село утешения». Правда, как утверждают христианские тексты, Иисусу верили далеко не все, за что он, город Капернаум, будет наказан. «До неба вознесшийся», он должен «низвергнуться в ад». Что подразумевала петербургская публика в названии своего «Капернаума» – вознесение в рай удовольствий или низвержение в ад похмелья – неизвестно, но очень скоро прозвище трактира Давидова стало нарицательным, и «капернаумами» стали называть многие кабаки, трактиры, распивочные и рестораны Петербурга, где многочисленные поклонники Бахуса находили утешение в бокале хмельного зелья.

Но вернемся в Средние века. Формальное начало государственному антисемитизму положил византийский император Константин, издав в 313 году эдикт, в котором было выражено откровенно враждебное отношение к евреям. С тех пор церковь и светские власти, преследуя евреев, действовали сообща. Так, в 1215 году все католические страны признали справедливым решение IV Латеранского собора, потребовавшего от евреев носить на одежде специальные опознавательные знаки или ходить в особых головных уборах. Затем во всех странах Европы евреям было предписано жить в гетто – особых кварталах, где они были отделены от остального населения. Первое гетто возникло в Италии. Название появилось в XVI веке, по-видимому, от итальянского «ghetta» – пушечная мастерская, около которой находился учрежденный в 1516 изолированный от внешнего мира еврейский квартал в Венеции.

Наиболее мрачной страницей в истории христианских государств и католической церкви стало учреждение инквизиции – особого церковного суда по делам о еретиках. Жертвами инквизиции стали многие евреи. Суду с применением жесточайших пыток подвергались и обращенные в христианство евреи, и христиане, нелегально обращающиеся к иудаизму, и еврейские миссионеры.

В России государственный антисемитизм в первую очередь проявился в создании пресловутой черты оседлости и издании ряда антиеврейских указов административного и экономического характера. Евреям запрещалось жить в городах, занимать государственные должности, заниматься рядом профессий, поступать в высшие учебные заведения в количестве, превышающем пресловутую процентную норму, и так далее.

Едва ли не сразу после революции 1917 года, как пишет историк Яков Басин, «проявилась двойная мораль большевиков: во всеуслышание декларируя тезис пролетарского интернационализма и борьбы с бытовым антисемитизмом, они при этом негласно проводили ставшую официальной в последующие годы политику так называемых „национальных кадров“. На деле такая политика фактически провозглашала торжество великодержавного шовинизма, а в отношении евреев – государственного антисемитизма». Формально речь шла о борьбе с религией в еврейской среде, но фактически советская власть боролась с самими евреями.

Пик советского государственного антисемитизма пришелся на послевоенные годы. Это удивительным образом совпало с появлением в политическом обиходе понятия «Пятая колонна». Термин возник во время Гражданской войны 1936–1939 годов в Испании, после того как генерал Эмилио Мола заявил по радио, что мятежники ведут наступление на Мадрид четырьмя колоннами, а пятая в решающий момент ударит с тыла. Во время Второй мировой войны пятой колонной называли нацистскую агентуру в различных странах, помогавшую захвату этих стран фашистскими войсками: сеяла панику, занималась саботажем, шпионажем и диверсиями. В настоящее время под этим термином в широком смысле понимаются любые тайные агенты врага, диверсанты, саботажники, шпионы, провокаторы, террористы, агенты влияния. Евреи, как никто другой, подходили на эту роль внутренних врагов государства. Тем более что термин «Пятая колонна» удивительным образом совпадал и по формальным признакам, и по смыслу с пресловутым Пятым пунктом всех советских официальных анкет, требующим указывать национальность.

Сигналом к всплеску антисемитизма послужила пресловутая борьба с космополитизмом и сфабрикованное затем «дело врачей-отравителей», направленное против группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Истоки кампании относятся к 1948 году, когда врач-кардиолог лечебно-санитарного управления Кремля Лидия Тимашук обратила внимание компетентных органов на странности в лечении одного из секретарей ЦК КПСС А. А. Жданова, якобы приведшие к смерти пациента. В тексте официального сообщения об аресте, опубликованного в январе 1953 года, было объявлено, что «большинство участников террористической группы были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией „Джойнт“, созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах». Из списка приведенных в сообщении фамилий – Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. – советскому человеку должно было стать понятным, о ком идет речь.

Вслед за этой хорошо срежиссированной кампанией по стране прокатилась чудовищная волна антисемитизма, следы которой навсегда остались в арсеналах городского фольклора:

Смачные антисемитские частушки из уст в уста передавались и в Ленинграде. Чтобы все знали, кто виноват в неудачах продовольственной программы и «успехах» жилищно-коммунального хозяйства:

И чтоб не было никаких сомнений в трагической неотвратимости ожидающих нас бед:

Один из самых фешенебельных кинотеатров на Невском проспекте, «Колизей», попал в частушку не только из-за удачной рифмы, найденной талантливыми антисемитами. Благодаря невероятному мистическому совпадению, в совокупной генетической памяти евреев в этом двустишии «рифмовались» не только слова и понятия, но и тысячелетия еврейской истории. Известно, что шедевр древнеримской архитектуры Колизей начали возводить в 70 году нашей эры, вскоре после разрушения римлянами Иерусалима и окончания Иудейской войны. Победители увели в Рим 97 тысяч евреев, одну треть из которых раздали наемным солдатам в качестве жалованья, одну треть продали в рабство, а остальных заставили работать на строительстве римского Колизея.

Но если Колизей, будь то советский кинотеатр или древнеримская арена для зрелищ, – это только символ еврейского присутствия, метафора для ассоциаций и размышлений высоколобых интеллектуалов, то для обыкновенных обывателей можно предоставить и другие конкретные, а главное, петербургские адреса. Причем обойтись при этом без заумных поэтических тропов. Хоральная синагога – это «Жидовский» или «Иудин храм». Киностудия Ленфильм – «Большая еврейская кормушка». Ленинградское отделение союза писателей – «Синагога». Шахматно-шашечный клуб – «Жидовская синагога», «Синагога» или «Еврейский клуб». Ленинградский отдел виз и разрешений /ОВИР/ – «Эвакопункт за бугор». Жилой массив на проспекте Мориса Тореза в районе Сосновского парка – «Дома еврейской бедноты». Дом № 53 по Бассейной улице и дом № 46 по Московскому шоссе – «Башни Сиона». Дом № 5 по улице Белы Куна – «Еврейский дом». Дом на улице Типанова, 29 – «Дом еврейской бедноты». Безымянное кафе на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова – «Тель-Авив». Проспект Космонавтов – «Проспект Кацманавтов», по созвучию с распространенной еврейской фамилией Кацман. Курортные пригороды Сестрорецк и Зеленогорск – соответственно «Жидорецк» и «Жидогорск». И вправду, как залп на поражение, звучит рефрен антисемитской песенки, куплеты из которой мы процитировали выше:

Хитрые и пронырливые, они и в самом деле видятся всюду. И это должно быть понятно всякому и каждому. Как в анекдоте, в котором комсомолец агитирует бабушку: «Бабуля, Ленин умер, но идеи его живы». И старушка отвечает: «Вот то-то, милок, и худо, что Ленин умер, а иудеи его остались живы».

Видать, не зря известный борец за справедливость, великий русский писатель Александр Исаевич Солженицын, хорошо понимая, «как нам обустроить Россию», сокрушенно писал: «Рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что участниками войны считались и 2-й и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина от медсанбатов и выше, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и еще вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, – и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой». Писал о войне, а имел в виду все двести лет, которые мы вместе.

Но вернемся к современной истории антисемитизма. Откровенно антиеврейской политике предшествовали лицемерные акции, которые должны были доказать мировому общественному мнению, что в СССР нет и в помине ни национализма, ни антисемитизма. Так, в самый разгар кампании по борьбе с космополитизмом лучший друг всех евреев Иосиф Сталин неожиданно приказал издать молитвенник на иврите. В Ленинграде собрали издателей, которые, несмотря на свое еврейское происхождение, ни слова не знали на иврите. Тем не менее, согласно легенде, они достали молитвенник 1913 года и отдали его в типографию. Когда тираж был готов, оказалось, что сборник начинался молитвой за здравие царя Николая II. Тираж пустили под нож. Что стало с издателями, догадаться нетрудно.

Цветущее дерево государственного антисемитизма регулярно приносило свои горькие плоды. К сожалению, этому немало способствовали и не всегда продуманные решения городских властей по наименованию и переименованию городских объектов. В 1920-х годах многие улицы, площади, заводы, фабрики, больницы приобрели своих новых небесных покровителей. Им присвоили имена революционных деятелей, фамилии которых были явно еврейского происхождения: проспект Володарского, площадь Урицкого, фабрика Веры Слуцкой. Иногда это принимало избыточно навязчивый характер. Так, например, имя Нахимсона одновременно получили бывшие Владимирский проспект и Владимирская площадь. Неудивительно, что сразу появился анекдот о том, что и православный Владимирский собор, стоящий на этой площади, так же переименован… в собор Нахимсона.

Анекдоты ненавязчиво напоминали, кто есть кто в стране победившего социализма. Чтобы не забывали. Трамвай идет по Ленинграду. Кондуктор объявляет остановки: «Площадь Урицкого». – «Бывшая Дворцовая», – комментирует старый еврей. «Улица Гоголя». – «Бывшая Малая Морская.» – «Проспект 25-го Октября». – «Бывший Невский». – «Замолчите, наконец, товарищ еврей, бывшая жидовская морда». Анекдоту вторит частушка:

На такое неприкрытое лицемерие фольклор ответил поговоркой: «Чтоб не прослыть антисемитом, зови жида космополитом».

В октябре 1948 года немецкое название города Ораниенбаум заменили на русское Ломоносов. Нашелся и достаточно удобный повод. В 1753 году по проекту М. В. Ломоносова в Усть-Рудице вблизи Ораниенбаума была создана фабрика по производству мозаичных смальт и цветного стекла. Городской фольклор откликнулся на переименование анекдотом: «А вы знаете, что Ломоносов – еврей?» – «С чего вы взяли?» – «Настоящая его фамилия Ораниенбаум».

Наконец евреи попробовали огрызнуться. В отделе кадров: «Имя? Отчество?» – «Аркадий Исаакович». – «Еврей?» – «Нет» – «Но ведь Исаакович?» – «По-вашему, если Исаакиевский, то уже не церковь, а синагога?»

Двусмысленность ситуации, описанной в анекдоте, требует некоторого объяснения. Название Исаакиевского собора на самом деле к евреям никакого отношения не имеет. Собор посвящен малоизвестному византийскому монаху, который служил игуменом Далматской обители на территории современных республик Хорватии и Черногории. Согласно христианской традиции, он дерзновенно отговаривал римского императора Валента от арианской ереси и предсказал ему гибель. Исаакий скончался в 383 году и впоследствии был причислен к лику святых. Днем памяти Исаакия Далматского считается 30 мая. В Петербурге он почитаем исключительно благодаря тому, что в день его памяти родился Петр I и святой считался небесным покровителем основателя Петербурга.

В 1710 году в память об этом факте Петр велит построить в Петербурге деревянную Исаакиевскую церковь. Она находилась в непосредственной близости к западному фасаду Адмиралтейства. В 1717 году по проекту архитектора Георга Маттарнови на берегу Невы начали возводить каменную Исаакиевскую церковь. Но из-за досадной ошибки в расчетах грунт под фундаментом начал оседать, и церковь пришлось разобрать. Неудачным оказалось строительство и следующей Исаакиевской церкви. Нынешний Исаакиевский собор – четвертый по счету храм, посвященный византийскому монаху с библейским именем. Кроме него, известен всего один храм, посвященный этому святому – церковь-колокольня Исаакия Далматского, построенная в 1732 году в усадьбе Степановское недалеко от Москвы будто бы по заказу графа Андрея Ивановича Остермана, вице-канцлера при дворе Анны Иоанновны. Но и этот храм, насколько известно, возводился не ради прославления раннехристианского подвижника, но исключительно в напоминание потомкам о дне рождения Петра I. Так что, если не считать этого провинциального храма, пожалуй, только питерским юдофобам предоставлена счастливая возможность использовать православный кафедральный Исаакиевский собор в своих антисемитских целях. И они не заставили себя уговаривать. Появился каламбур, образованный не от названия собора, а от подчеркнуто еврейского отчества «Исаакович». И место встречи у Исаакиевского собора на их языке стало называеться: «У Исаака Киевского».

Небольшое отступление на полях нашего исследования. До революции по разным источникам в Петербурге насчитывалось от 600 до 800 христианских молельных домов, включая многочисленные домовые и ведомственные церкви, а также отдельно стоящие часовни. Все они посвящены тем или иным персонажам христианской истории, в разное время причисленным к лику святых. Большинству из них, особенно широко известным, посвящены по нескольку храмов. Но вот монаху Исаакию Далматскому – один. Но зато какой! Как нам кажется, таким образом вольно или невольно подчеркивается исключительно важное значение этого святого покровителя Петра I в истории России.

Но продолжим исследование еврейской темы петербургского городского фольклора. Накануне московских Олимпийских игр 1980 года в обмен на некоторые экономические уступки Запада был разрешен выезд евреев из Советского Союза на постоянное место жительства в Израиль. Дипломатических отношений с Израилем в то время еще не было. Выезд из Ленинграда осуществлялся рейсами Аэрофлота «Ленинград – Вена». Понятно, что не обошлось без ядовито-презрительного «Жидовоза» – Так называли самолеты этих рейсов. Тогда же «Большой дом» в Ленинграде, где размещалось Управление КГБ по Ленинграду и области, стали называть «Еврейский КПП» – аббревиатура, означающая «контрольно-пропускной пункт», естественно, за границу.

Для юных читателей напомним, что «Большим домом» в Ленинграде называли комплекс зданий на Литейном проспекте, 4, 6, построенный в 1931–1932 годах по проекту архитекторов А. И. Гегелло, Н. А. Троцкого, А. А. Оля и И. Ф. Безпалова. Решенные в монументальных формах конструктивизма, выходящие сразу на три городские магистрали, они заняли ведущее положение в окружающей архитектурной среде и давно уже стали архитектурными доминантами всего Литейного проспекта. Дома, объединенные общими переходами и коридорами, были также соединены еще с одним зданием – старинной царской тюрьмой, расположенной на участке № 25 по Шпалерной улице. Это так называемый Дом предварительного заключения /ДПЗ/, или знаменитая в свое время «Шпалерка». Это была внутренняя тюрьма, или «Глухарь» на языке заключенных, в которой сидел еще сам Владимир Ильич Ленин, и где, по местным преданиям, он неоднократно «ел чернильницу, изготовленную из хлеба и запивал чернилами из молока».

 

Шпалерная улица, 25

 

В мрачном фольклоре советского периода истории тюрьмы ее аббревиатура ДПЗ хорошо известна расшифровкой: «Домой Пойти Забудь» и пресловутыми «Шпалерными тройками» – органами из трех человек, назначаемыми от КГБ и ВКП/б/, заменявшими суды. Через эти тройки прошли десятки тысяч расстрелянных и замученных в советских тюрьмах, пересыльных лагерях и на зонах людей. О «Шпалерке» пели песни, слова которых до сих пор с содроганием вспоминают пережившие ужасы заключения питерцы:

Поэтическое творчество мало чем отличалось от песенного. Темы были столь же болезненными и тягостными:

С 1932 года в помещениях всех трех зданий расположилось управление НКВД – зловещая организация, получившая в народе соответствующие прозвища: «Жандармерия», «Девятый угол», «Девятый вал», «Мусорная управа», «Черная сотня». Деятельность этого мрачного репрессивного института советской власти оставила неизгладимый след в судьбах сотен тысяч ленинградцев. Столь же характерными были фольклорные наименования всего комплекса этих сооружений. Его называли: «Большой дом», «Литейка», «Белый дом», «Серый дом», «Собор Пляса-на-крови» или «Дом на Шпалерной» – по ассоциации со старинной тюрьмой «Шпалеркой», и даже «Малой Лубянкой» – по аналогии с печально знаменитой московской Лубянкой. «Большой дом» стал страшным символом беззакония и террора, знаком беды, нависшей над городом. В 1950-х годах, когда деятельность НКВД была предана огласке, начали появляться первые оценки, которые народ формулировал в анекдотах. Приезжий, выходя из Финляндского вокзала, пытается узнать, где находится ближайшее управление государственного страхования. Он останавливает прохожего: «Скажите, пожалуйста, где здесь Госстрах?» Прохожий указывает на противоположный берег Невы: «Где Госстрах не знаю, а госужас – напротив». Согласно одной из легенд, «Большой дом» под землей имеет столько же этажей, сколько над ней. В фольклоре это легендарное обстоятельство превратилось в расхожий символ: «Какой самый высокий дом в Ленинграде?» – «Административное здание на Литейном. Из его подвалов видна Сибирь».

 

«Большой дом». Литейный проспект, 4

 

«Большой дом» в Ленинграде отмечен и характерным еврейским юмором: «Вы знаете Рабиновича, который жил напротив Большого дома? Так вот, теперь он живет напротив».

Самый зловещий период «Большого дома» закончился со смертью «отца народов» и «любимого вождя всего человечества» Иосифа Сталина, который так и не успел окончательно решить «еврейский вопрос» путем будто бы предполагаемой им депортации всех советских евреев в восточные районы страны. Сталин умер 5 марта 1953 года. И снова, по воле всесильной и непредсказуемой Судьбы, как и свержение монархического строя в феврале 1917 года, это событие совпало с радостным еврейским праздником освобождения – Пурим.

Но мы отвлеклись. Вернемся к хронологической логике нашего повествования. Поток эмиграции оказался таким мощным, что не появиться анекдотам на эту захватывающую тему было просто нельзя. И они появились: «Если эмиграция пойдет такими темпами, то в стране останутся всего два еврея: в Ленинграде Аврора Крейсер и в Москве – Мишка Талисман». Напомним для читателей, родившихся после падения советской власти: крейсер «Аврора» в то время считался символом революции, а медведь был символом московской Олимпиады 1980 года.

С завидной скрупулезностью безымянные авторы анекдотов уточняли, что если даже олимпийский мишка со временем и забудется, то затраты на проведение Игр обязательно отразятся не только на качестве жизни в Советском союзе, но и на его демографическом составе: после такой эмиграции в Ленинграде останутся всего два еврея: Аврора Крейсер и Дора Говизна. Ну, в крайнем случае, еще Мира Площадь. Правда, в скобках заметим, что на этот раз фольклор ошибся. Площади Мира вскоре вернули ее историческое название. Она вновь стала Сенной.

Между тем ситуацию с еврейской эмиграцией прокомментировал даже далекий Сыктывкар. Вот анекдот из «Обстоятельного собрания современных анекдотов», выпущенного в свет сыктывкарским издательством в 1991 году: «Ленинградский жилищно-строительный трест соревнуется с гражданами, уезжающими из СССР, – кто больше квартир сдаст государству. Евреи обгоняют». В то время частной собственности в Советском союзе не существовало. Квартиры проживающим в них не принадлежали, и при выезде за границу их следовало сдавать государству.

В конце 1980 – начале 1990-х годов благодаря известным демократическим изменениям в России положение заметно стабилизировалось. Выезд евреев из страны несколько сократился. Фольклор тут же на это отозвался. Канал Грибоедова стали называть «Суэцким каналом». Городской фольклор на это отреагировал анекдотом: «Армянское радио спросили: „Чем отличается канал Грибоедова от Суэцкого канала?“ – „Евреи на канале Грибоедова живут по обе его стороны“».

Военные успехи современного государства Израиль у советских евреев всегда пробуждали чувство национальной гордости. И, как ни странно, это легко соотносится с гордостью евреев за их участие в Великой Отечественной войне против немецко-фашистских захватчиков. Сошлемся на официальную статистику. По данным Центрального архива Министерства обороны России, в ходе войны с Германией в войсках насчитывалось около 501 тысячи евреев, в том числе 167 тысяч офицеров и 334 тысячи солдат, матросов и сержантов. Несмотря на то что существуют свидетельства о негласной директиве Главного Политического Управления, в которой говорилось: «Награждать представителей всех национальностей, но евреев – ограниченно», – количество евреев, удостоенных высоких званий за участие в войне, впечатляет: 3 дважды героя Советского союза, 145 героев Советского союза и 12 полных кавалеров ордена Славы. По количеству таких наград евреи стоят на четвертом месте после русских, украинцев и белорусов, а в процентном отношении к общему количеству населения каждой национальности – значительно обгоняют их. Еще более впечатляющими выглядят эти данные в пересчете на сто тысяч еврейского населения. Получается 6,83 имеющих звание Героя на сто тысяч. Впереди только русские – 7,66. Затем, уже после евреев, идут украинцы – 5,88 и белорусы – 4,19. Добавим к этому, что доля добровольцев-евреев, вступивших в вооруженные силы, была самой высокой среди всех народов СССР. По некоторым подсчетам, она составила 27 %.

При этом, отдавая заслуженную дань солдатам Великой войны, нельзя забывать и о миллионах граждан, мобилизованных на защиту Отечества не по воинскому долгу, но по требованию собственной гражданской совести. В контексте нашего повествования речь идет о ленинградцах в условиях жесточайшей в истории человечества Блокады. Среди блокадников были тысячи евреев. Они работали на заводах и фабриках, в учебных и воспитательных учреждениях, в больницах и госпиталях.

 

В годы Отечественной войны, с 1941 по 1944 год, в осажденном Ленинграде находилась поэтесса Вера Михайловна Инбер. Она прославила мужество ленинградцев-блокадников в поэме «Пулковский меридиан».

Вера Инбер родилась в Одессе. Ее отец, купец второй гильдии Моисей Филиппович Шпенцер, был владельцем типографии и одним из руководителей научного издательства «Матезис». Мать, Фанни Соломоновна, учительствовала, преподавала русский язык и заведовала казенным еврейским училищем для девочек. В их семье жил и воспитывался Лев Троцкий, приходившийся Вере Инбер двоюродным братом. Кстати, современники вспоминают, что у Веры Михайловны «всегда были испуганные глаза». На то были причины. Вдобавок к своему родству с Троцким она, как выяснилось, печаталась в еврейских изданиях, переводила с идиша, на котором говорила с детства, и успела в 1920-х годах опубликовать прозу, за которую позже вполне могла попасть в обойму безродных космополитов.

 

Вера Инбер

 

По литературной легенде, Владимир Маяковский однажды посвятил Вере Инбер, с которой они не сошлись в некоторых литературных оценках, довольно едкую эпиграмму, вульгарная двусмысленность которой особенно жестко воспринимается на слух. У этого рифмованного каламбура множество вариантов. Приводим один из них:

Мы позволили воспроизвести эту эпиграмму исключительно потому, что по той же легенде считается, что Вера Инбер не обиделась на известного и общепризнанного озорника и шалуна Маяковского.

Стало уже общим местом упоминание об особой странице в истории Блокады, вписанной работниками легендарного блокадного Ленинградского радио. Без нее не обойтись и в нашем повествовании. С 1936 года Ленинградский радиокомитет разместился в доме бывшего Благородного собрания на Итальянской улице, 27, построенном в 1912–1914 годах по проекту архитекторов братьев Василия, Владимира и Георгия Косяковых. Студии располагались на седьмом этаже. Подниматься было трудно, лифты не работали, и с тех самых пор в арсенале городского фольклора сохранилась блокадная поговорка: «Хорош блиндаж, да жаль, что седьмой этаж».

В то страшное, или, как говорили блокадники, «Смертное время», голос Ленинградского радио ни на один день не прерывался. Этот неумирающий голос доносили до блокадников их любимые дикторы и артисты, в фольклорные имена которых ленинградцы навсегда вписали слово «блокадный». «Блокадная муза» – Ольга Берггольц, «Блокадный соловей» – артистка Галина Владимировна Скопа-Родионова, «Блокадная артистка» – Мария Григорьевна Петрова. На ленинградском радио работал диктор Михаил Наумович Меланед, лестное прозвище которого также сохранилось в городском фольклоре. По воспоминаниям блокадников, он великолепно читал тексты, и его называли «Ленинградским Левитаном». Во время блокады он в радиоэфире объявлял воздушную тревогу.

 

Во время блокады в Ленинграде работал выдающийся российский и советский физик, организатор науки, обыкновенно именуемый «Отцом советской физики», академик, вице-президент АН СССР Абрам Федорович Иоффе. Чтобы понять значение вклада академика Иоффе в науку, достаточно напомнить, что в сентябре 1942 года Иоффе по распоряжению И. В. Сталина дал старт советской атомной программе. В ноябре 1960 года имя А. Ф. Иоффе было присвоено основанному им Физико-техническому институту АН СССР.

 

Абрам Федорович Иоффе

 

На протяжении всей своей истории институт являлся школой для молодых ученых в области физики твердого тела и полупроводников, или «колыбелью русской физики», как высокопарно любили говорить в советских средствах массовой информации. Здесь начинали свою деятельность многие выдающиеся ученые, приобретшие со временем мировые имена: Л. А. Арцимович, А. П. Александров, Я. Б. Зельдович, И. В. Курчатов, Н. Н. Семенов, Ж. И. Алферов, Ю. Б. Харитон. За глаза и ученики, и коллеги с любовью и почтением называли Абрама Федоровича «Папа Иоффе», а Физико-технический институт, возглавляемый им: «Детский сад имени папы Иоффе».

В 1942 году за исследования в области полупроводников ему была присуждена Сталинская премия. Понятно, что он не смог не стать героем городского фольклора. «Рабинович, вы слышали, что академик Абрам Иоффе изобрел полупроводники?» – «И что это такое?» – «Похоже, это когда один проводник на два вагона». Однако ни всенародная любовь, ни заслуги перед наукой, которые в первую очередь расценивались как заслуги перед партией и правительством, не смогли уберечь ученого от изощренного государственного антисемитизма. В 1950 году, на пике кампании против космополитизма, он был снят с поста директора Физико-технического института и выведен из состава ученого совета.

Абрам Федорович Иоффе скончался в своем рабочем кабинете 14 октября 1960 года. Его прах покоится на Литераторских мостках Волкова кладбища. На его могиле установлен памятник работы М. К. Аникушина.

Именем Иоффе назван кратер на Луне и научно-исследовательское судно. В 1964 году перед зданием Физико-технического института установлен памятник А. Ф. Иоффе. Такой же бюст украшает Большой актовый зал института. На зданиях, где в разное время работал Абрам Федорович, установлены мемориальные доски. В 2001 году площади между главными зданиями ФТИ имени А. Ф. Иоффе и Политехнического университета присвоено название: площадь Академика Иоффе.

 

Несмотря на все то, о чем мы говорили выше, даже после окончательного снятия Блокады Ленинграда, партийная власть относилась к евреям подозрительно. По свидетельству современников, евреев, выехавших из осажденного города по Дороге жизни, обратно в Ленинград старались не пускать. Сохранился издевательский анекдот. Генерал проверяет списки эвакуантов, подлежащих возвращению. «Так… Иванов… пусть едет. Петров пусть едет. Сидоров пусть едет». Генерал ставит галочки против каждой фамилии. «Рабинович… Гм… Ну, этот и сам приедет!» И вычеркивает Рабиновича из списка.

На этом фоне продолжались антисемитские вымыслы о том, что евреи воюют на «Ташкентском фронте», с намеком, что они все эвакуировались в глубокий тыл, о том, что они трусы и не умеют ни работать, ни воевать. Евреи на это ответили анекдотом с характерным национальным юмором.

У памятника Суворову в величественной позе стоит генерал. Мимо проходит старый еврей. «Товарищ генерал, – с сильным акцентом обращается он к генералу, – это памятник Суворову?» – «Суворову, Суворову», – передразнивая и сильно картавя, отвечает генерал. «Да что же вы мне-то подражаете? Вы ему подражайте», – ответил старик.

К началу третьего тысячелетия твердыми продолжателями дела Ленина-Сталина оставались только настоящие патриоты. Их лозунг всегда был последовательным и недвусмысленным: «Октябрьская революция – это результат жидомасонского заговора… и мы никогда не отступим от ее завоеваний». А евреи улыбались и сокрушенно напоминали антисемитам: «В России осталось всего два русских патриота. В Москве – Кобзон, в Петербурге – Розенбаум».

Тлеющие угли антисемитизма время от времени вспыхивают. Понятно, что не сами. Их старательно пытаются превратить в пламя. После спектакля «Евгений Онегин» в Мариинском театре к дирижеру за кулисами подходит еврей. «Скажите, пожалуйста, Онегин – еврей?» – «Нет». – «А Татьяна?» – «Нет». – «А Ольга?» – «Нет». – «А Ленский?» – «Да», – раздражается дирижер. – «Ну вот, сразу и убили».

Если угли разгорелись недостаточно, можно подбросить еще один анекдот. «Скажите, пожалуйста, где здесь синагога?» – «Простите, а что это такое?» – «Ну это где евреи собираются, поют». – «А! Это у нас называется филармония. Так это за углом».