ГЛАВА 10

Как только мы вышли на улицу, я невольно начала озираться, вглядываясь в мирно гуляющую толпу.

– Вас что-то тревожит? – спросил мой спутник. – Вы ведете себя так, будто за вами следят.

Я почувствовала себя еще хуже и даже переменилась в лице. Я была уязвлена.

– Вот еще! Никто не следит. Глупости!

– Может, ваш ревнивый муж нанял сыщика, чтобы уличить красавицу жену в измене?! Представляете? А вы так свободно гуляете со мной.

– У вас слишком богатое воображение. И вообще, я не замужем.

– Вы не замужем?

– Нет.

– Удивительно, что такая красивая девушка и не замужем.

– Сейчас каждая вторая красивая девушка не замужем. У нас в стране мужского населения вдвое больше, чем женского.

– Ну хотя бы красивым женщинам должно хватать мужчин?

– Красивым женщинам их как раз и не хватает. Мужчины боятся красивых женщин и предпочитают жениться на серых мышках.

– А как вы думаете почему?

– Наверно, потому, что так проще и спокойнее.

– Тогда давайте зайдем в кафе. Выпьем кофе и наконец познакомимся. Меня зовут Александр.

– А меня зовут Лера. Валерия.

– Надо же! Редкое сейчас имя.

– Такое же редкое, как и ваш сервиз? – Я усмехнулась и опять огляделась по сторонам.

Александр заметил мое беспокойство:

– Мне кажется, вам будет неуютно даже в кафе. Может, зайдете ко мне в гости? Я живу здесь, – показал он на дом за моей спиной.

– К вам в гости?

– Наверно, это не прилично… Но вы не подумайте ничего плохого. Я не маньяк, не извращенец, не сделаю ничего, что может вам не понравиться. Я просто предложу вам чашечку кофе или грамм пятьдесят коньяка.

– Вы живете прямо в этом доме?

– Вообще-то я живу в своем загородном доме, но иногда бываю и здесь. Я приехал вчера, чтобы сходить на аукцион и купить старинный портсигар.

– Ну и что, вы его купили?

– Купил и очень этим доволен.

– Вы коллекционируете старинные вещи?

– У меня довольно приличная коллекция. Я увлекаюсь раритетами эпохи Наполеона Бонапарта. У меня есть собственный ломбард. Здесь же, на Арбате. Знаете, люди часто сдают безумно дорогие вещи за бесценок.

– А почему сдают за бесценок?

– Некоторые просто не знают их истинную ценность, других заставляет это делать нужда, необходимость получить деньги сразу. До перестройки я работал в Пушкинском музее, наверно, именно тогда я и заразился коллекционированием. Я скупал дорогие вещи за ничтожные копейки.

– Ой, да это же спекуляция!

– Это не спекуляция. В спекуляции человек покупает подешевле, а продает подороже. Я ничего не продавал. Я покупал для коллекции.

– И что вы делаете со всеми своими вещами?

– Я обращаюсь с ними как с живыми людьми.

– Как интересно.

– Я желаю им доброй ночи, спокойного дня. Это не просто вещи. Они живые. В них тепло многих поколений.

– Вы знаете, я никогда не думала, что так интересно общаться с антикваром, – непринужденно засмеялась я. – Мне кажется, что вы сами как будто старинный.

– Не правда. Я вполне молодой мужчина.

– И очень даже симпатичный.

– Ну что, вы не боитесь антиквара?

– У меня никогда не было знакомых антикваров, но я совершенно вас не боюсь.

– Тогда добро пожаловать в гости.

Как только мы зашли в лифт, я почувствовала, что тревога оставляет меня. Я перевела дыхание и стала разглядывать зеркало, пушистый коврик на полу…

– Что же вас так встревожило? – спросил Александр.

– Наверно, это просто усталость. Слишком много работы в последнее время. Скажите, у вас бывает такое ощущение, будто за вами следят?

– У вас есть на то причины?

– В том то и дело, что нет. За мной совершенно некому следить, да и никто не знает, что я здесь. Никто из моих знакомых даже представления не имеет о том, что я поехала гулять на Старый Арбат.

– Тогда вам нечего беспокоиться. – Я бы этого не сказала.

– Признаться, когда мы шли к моему дому, я не заметил ничего особенного. Но, судя по тому, как вы жестоко расправились со своим телефоном, у вас довольно крупные неприятности.

– Да нет, просто телефон надоел, – попыталась соврать я. – Трезвонит как угорелый. Житья от него нет. А так спокойно, хорошо. И какой дурак придумал этот мобильный!

Лифт остановился на последнем этаже. Лестничная площадка была уставлена горшками с живыми растениями.

– А вот и моя холостяцкая берлога. – Открыв дверь, Александр пропустил меня вперед.

Холостяцкая берлога оказалась довольно большим двухэтажным жильем, состоящим из двенадцати комнат, в число которых входил кабинет, библиотека, столовая, несколько спален, гостиных и других помещений.

– Да, а у вас очень даже интересно. Как в музее.

Мой новый знакомый улыбнулся и принялся распаковывать сервиз. Он делал это так бережно, так осторожно, что я невольно залюбовалась его движениями.

– Вы так обращаетесь с сервизом…

– Как?

– Ну словно с любимой женщиной.

– А как обращаются с любимой женщиной?

– Вам лучше знать.

– Я подзабыл. Слишком долго у меня не было любимой женщины. Иногда мне кажется, что у меня ее вообще не было.

– Вы феминист?

Я задала вопрос и прыснула со смеху от того, что сморозила глупость.

– Как вы сказали? Феминист?

– Ну да…

– А разве есть такое понятие?

– Наверно, нет, но я думаю, вы поняли, что я хотела спросить. Вы считаете, что можно прожить и без женщин?

– О… Без женщин прожить нельзя. Без женщин вообще никуда.

Пока Александр занимался своим сервизом, я прогуливалась по огромной гостиной и рассматривала старинные картины в дорогих позолоченных рамках. Подойдя к камину, я опустилась на колени и представила себе, как он выглядит, когда в нем пылает огонь.

Неожиданно кто-то взял меня за руку и заставил вернуться в реальность. Я подняла глаза и увидела сидящего рядом Александра. Его теплая ладонь создавала ощущение чего-то родного, близкого.

– О чем вы думаете?

– Я думаю, как выглядит этот камин, если его растопить.

– А хотите, растопим?

– Это можно?

– А почему бы нет!

– Я думала, он антикварный и из-за своей древности декоративный.

– Он не имеет никакого отношения к старине. Он сделан под старину, чтобы смог вписаться в интерьер дома. А вообще вы не правы.

– В чем?

– В том, что антикварными вещами нельзя пользоваться. Сейчас мы растопим камин и будем пить чай из только что купленного сервиза.

– Может, не нужно?

– Но почему?

– А вдруг я уроню чашку?

– Не уроните.

– Я никогда не пила чай из такого сервиза, боюсь, у меня руки дрожать будут.

– Да… Таких сервизов остались считанные единицы, и все они уже давно в надежных руках знатоков.

Александр принялся растапливать камин, а я села на медвежью шкуру, лежащую на полу, и поджала под себя ноги.

– Наверно, у вас никогда не было знакомых антикваров, – заметил он.

– Это точно. На аукционы я не хожу, а в антикварную лавку зашла первый раз в жизни.

– Мало того что сейчас вы будете пить из сервиза ручной работы итальянского мастера шестнадцатого века, вы будете его пить за чайным столиком эпохи Георга Третьего.

Растопив камин, Александр поставил рядом со мной столик, накрытый вышитой скатертью.

– Скатерть тоже антикварная? – спросила я не без иронии.

– Скатерть наших времен, просто сделана под старину.

– А может, вам чем-нибудь помочь?

– Чем именно? Чайник уже закипает.

– Может, сервиз помыть? Его, наверно, с шестнадцатого века не мыли. У вас есть моющие средства?

Александр громко рассмеялся и посмотрел на меня взглядом, полным восхищения.

– Мне всегда нравились женщины с чувством юмора. Отдыхайте. Я сделаю все сам. Смотрите на огонь. Это очень успокаивает нервы. Вы выглядите уже значительно лучше.

– Правда?

– Правда. Вот и румянец появился.

Когда все было готово, мой новый знакомый сел рядом. Он вел себя так непринужденно, будто к нему каждый день заходили посторонние люди с Арбата, у которых были проблемы и они не знали, как выбраться из очередной передряги.

– Вы прямо как волшебник из сказки! – Я откусила овсяное печенье и со страхом по смотрела на дорогую чашку, из которой мне придется пить чай.

– Когда я увидел, как вы топчите свой мобильник, я понял, что вы потерпели большое крушение в жизненном океане. У вас все написано на лице. Вам нужно хорошенько отдохнуть и жить дальше так, как будто вы идете в очередной бой и пытаетесь победить. Любой ценой, чего бы вам это ни стоило. Вам нужно побольше гулять в лесу, хорошенько высыпаться, бывать в филармонии, слушать классическую музыку.

– Я никогда не гуляла в лесу и ни разу в жизни не была в филармонии, – виновато сказала я.

– Простите, а где вы работаете?

– Я… Я.. Я работаю медсестрой. У меня очень тяжелое отделение. Постоянно переполненное.

– Но ведь вы работаете посменно?

– Да, но нам слишком мало платят, и поэтому мне приходится работать в две смены. Я все время в больнице. Можно сказать, что это мой второй дом.

– Да, я знаю, медработникам сейчас не сладко. Да и не только медработникам. А вы не хотите поступить в медицинский институт?

– Нет. Не хочу, – замотала я головой.

– Почему? Ведь образование никогда не помешает…

– Не помешает, но и ничего не даст. Это раньше образование было престижно, а теперь оно и даром никому не нужно. Люди учатся по пять лет для того, чтобы через пять лет остаться без работы или устроиться совершенно на нищенский оклад и проклинать это самое образование.

– Но нельзя же все так утрировать!

– Мне учиться некогда, я на две ставки пашу. Во-первых, почти все образование сейчас платное, а на бесплатное я по конкурсу не пройду. Во-вторых, у меня возраст уже не студенческий. Дорога ложка к обеду. На черта мне лишние комплексы.

– Вы говорите полнейшую чушь. Люди учатся в любом возрасте, даже в старости.

– В старости они учатся оттого, что у них уже начинается старческий маразм. В гробу образование не пригодится.

– Но ведь вы молодая женщина.

– Молодая… Потому что борюсь со своим возрастом. Жизнь женщины – это вечная борьба с возрастом.

– Ну вы даете… Вам кто-нибудь говорил, что у вас очень редкие зеленые глаза.

– Антикварные?

– Точно. Ваши глаза грустные, хотя и очень красивые. В них есть что-то невысказанное и затаенное. Какая-то печаль, страх. У вас очень странные глаза. Я сразу обратил на это внимание. Но помимо грусти в них есть оптимизм. Оптимизм и жизнелюбие.

– Вы умеете читать жизнь человека по его глазам?

– Нет, не умею. Но наши глаза отражают слишком много чувств, даже те, о которых мы не подозреваем сами.

Оторвав взгляд от огня, я робко спросила:

– А у вас есть антикварные напитки?

– Вы имеете в виду алкоголь?

– Ну да. Вы говорили про коньяк. Я бы не отказалась выпить. Алкоголь успокаивает больше, чем огонь камина.

– Но только этот коньяк не антикварный. Он просто довольно дорогой и вкусный.

– По-вашему, все дорогое вкусно?

– По-моему, да.

Гостеприимный хозяин удалился за бутылкой коньяка в другую комнату. Я осталась одна, обхватила колени руками и подумала о том, что сейчас я в совершенно другом мире, с которым никогда не соприкасалась. Я улыбнулась и представила себя женой антиквара. Интересно, как бы я выглядела? В норковом манто, в сапогах из крокодиловой кожи. Изысканность должна быть во всем. В одежде, походке, еде – в самом образе жизни. Жена антиквара должна притягивать взгляды точно так же, как притягивают взгляды дорогие антикварные магазины. Люди с удовольствием рассматривают витрины, и не важно, собираются они что-то купить или нет. Их привлекает красота.

Я еще раз огляделась. Если у этого антиквара такая квартира, какой же у него загородной дом! Наверно, настоящий дворец с зимним садом. И конечно же в этом дворце есть настоящий дворецкий. Я подъезжаю на роскошном лимузине, захожу во дворец, а услужливый дворецкий сразу бросается мне навстречу, чтобы помочь снять норковое манто… Я скидываю манто прямо на пол, иду в гостиную, чтобы встретиться с мужем и узнать, какую еще безделушку он прикупил…

Я рассмеялась и подумала, что такие, как этот антиквар, вообще никогда не женятся. Наверно, он вообще не думает о браке. Таким, как он, довольно трудно пустить в свой дом женщину, которая будет наводить в этом мире свои порядки. Даже если он когда-то и женится, то явно не на мне. «Деньги к деньгам», – всегда говорила мать, когда мыла подъезды. Он возьмет себе девушку из богатой семьи.

А вообще антиквары, наверное, довольно сложные люди. Они погружены в свой собственный мир вещей. Обычно такие люди довольно замкнуты и отгорожены от общества. Их и одиночество, наверно, не тяготит, С годами они все больше отдаляются от других, целиком отдаются своему увлечению, которое стало смыслом их жизни. Они не знают простых, обыденных вещей. Разве может нормальный, здравомыслящий человек привести в такой дом незнакомую девушку с улицы, не зная ни ее прошлого, ни ее настоящего! А может, я принадлежу к тем, кто положил глаз на его несметные богатства?! Наверное, с таким человеком очень сложно жить. Мало того что ненароком можешь повредить какую-нибудь ценность и из-за этого станешь для него первым врагом, сколько сил надо положить, чтобы пробиться сквозь невидимую стену, которой он отгорожен от мира. Наверно, такие люди не любят детей. От них ведь шум, непорядок – проблемы, нарушающие спокойный, размеренный ритм жизни. Наверно, и в эмоциональном отношении такие люди ужасно холодны. Они не делают пылких признаний. Они любят только себя и при первой возможности стараются побаловать себя любимых чем-нибудь особенным, чего нет у других.

Александр принес красивую бутылку и несколько бутербродов с черной икрой.

– Сейчас я угощу вас отменным коньячком. А вы москвичка?

– Не коренная.

– А где ваши родители?

– У меня только мама. Она живет в маленьком провинциальном городе, но я надеюсь ее перевезти в Москву.

– Она тоже медик?

– Она на пенсии.

– Но до пенсии она была медиком?

Я судорожно улыбнулась и подумала, что не стоит говорить, что моя мать мыла полы в подъездах и подметала дворы.

– Конечно, она была медиком.

– Значит, у вас династия?

– Что-то вроде того…

– А вы хотели бы, чтобы ваши неродившиеся дети тоже были медиками?

– Нет. Я бы никогда не пожелала своей дочери горбатиться в больнице на двух ставках.

– А что бы вы ей пожелали?

– Я бы пожелала ей удачно выйти замуж, – сказала я и без приглашения выпила рюмку коньяка.

– Удачно выйти замуж?!

– Это очень важно для женщины. Мать всегда желает своему ребенку того, чего не смогла иметь сама, у нее не получилось.

– Вы хотите сказать, что вы уже поставили на себе крест?

– Я хочу сказать, что я хочу выпить.

Александр налил мне еще одну рюмку, взял меня за руку и заботливо сказал:

– Вы бы закусили, вот бутерброды с икрой.

– Да как-то непривычно мне – икра черная.

– Вы ее не любите? Может быть, надо было открыть красную? Я даже не спросил, что именно вы предпочитаете.

Мне захотелось обхватить голову руками и зареветь в голос.

– Я сказал что-то обидное?

– Нет. Я просто подумала о том, что еще никогда в жизни не спала с антикваром, – неожиданно вырвалось у меня.

– Что?!

Опрокинув полную рюмку коньяка, я быстро смахнула слезы и повторила:

– Я еще никогда в жизни не спала с антикваром.

Сняв майку, под которой напрочь отсутствовал лифчик, я обнажила свою грудь и сказала лукавым голосом:

– Не робей, чувствуй себя как дома. Ты угостил меня коньяком, а я хочу угостить тебя своим красивым телом. Бери, не стесняйся. Угощайся. Правда, оно не антикварное, но тоже чего-то стоит, поверь.

– Но… – Мой новый знакомый опешил и по всей вероятности совершенно не знал, как ему себя вести.

Я набросилась на своего нового знакомого и принялась его раздевать.

– Я еще никогда в жизни не занималась сексом на медвежьей шкуре, – говорила я, расстегивая его брюки. – О, какой он у тебя симпатичный. Я и вправду никогда не видела член у настоящего антиквара. Послушай, а он тоже ручной работы? Его выполняли российские мастера или итальянские? А он у тебя для красоты, или ты им иногда пользуешься? Наверно, это самая ценная и дорогая вещица в твоем доме… Кстати, ты сам говорил мне о том, что красивые вещи не только для красоты, но и для личного пользования… Не бойся, я ничего не сделаю с ним плохого. После того как все закончится, ты получишь его обратно в целости и сохранности. О, да он у тебя даже больше чем двенадцать сантиметров! Намного больше! Ты умеешь выбирать хорошие вещи и знаешь в них толк!

Антиквар был страшно смущен, но не был смущен его член. Он был напряжен и довольно неплохо на меня среагировал.

– Так вот какой член у антиквара! – громко выкрикивала я и теребила член, словно игрушку.

Это был страстный секс, даже чересчур страстный. От чрезмерного возбуждения и волнения мы оба получили потрясающий оргазм и по-прежнему лежали друг на друге.

– Ты сумасшедшая, – первым нарушил молчание Саша. – Ты сумасшедшая…

– Ну и пусть.

– И как же я сразу это не понял, когда ты топтала свой телефон…

Чуть позже мы перебрались на широкую кровать, застеленную довольно необычным разноцветным покрывалом. В спальне тоже был камин, на котором в ряд стояли изящные фарфоровые статуэтки. В камине были березовые поленья, которые только и ждали, чтобы кто-нибудь бросил в них горящую спичку. Антиквар сидел на кровати, скрестив ноги, и пристально смотрел мне в лицо. В его взгляде было буквально все – страсть, блаженство, испуг, задумчивость. Наверно, ему еще никогда в жизни не попадалась такая девушка, как я. А я… Я просто отдыхала и не хотела ничего знать. Ни того, что думает этот человек обо мне сейчас, ни того, что он будет думать обо мне потом, когда мы расстанемся.