Когда мы сели в машину, Фил задержал на мне взгляд и сказал:

– В кабине ты не поедешь. Перебирайся в салон.

– Это почему? – опешила я.

– Потому что на трассе уже полно машин.

– А при чём тут трасса и машины?

– Нужно, чтобы проезжающие мимо видели, что на месте водителя сидит всего один человек.

– А какая разница?

– Большая. Потом поймёшь. Лимузин упадёт с обрыва. Мало ли, может, менты допрашивать кого-нибудь будут, кто по этой трассе ехал и видел проезжающий мимо лимузин.

– А ты что, хочешь сказать, что по этой трассе одни и те же машины ездят?

– Тут полно местных машин из соседних деревень и посёлков. Вполне возможно, что могут допросить местных водителей. Ещё на этой трассе дорожные проститутки вечно стоят, а у них на машины глаз ой как намётан. Да и память просто отменная. Мы же с тобой не на «Запорожце» едем, а на шикарном лимузине. На эту тачку все реагируют, тут отродясь такие не ездят. Когда лимузин разобьётся и найдут всего один труп, то кто-то из проезжавших мимо может сказать, что в машине, помимо водителя, была ещё одна девушка, и опера начнут её упорно искать. Ни к чему создавать лишние проблемы ни нам, ни операм.

– А может, ты просто меня подвозил до какого-нибудь населённого пункта?

– На таких машинах извозом не занимаются. Оля, ну сколько мы можем спорить? Садись в салон. Времени нет. Уже трасса вся загружена.

– Но там труп.

– Ты уже с одним трупом ехала и ничего, нормально себя чувствовала.

– Ты имеешь в виду «кролика»?

– Лёшку или «кролика», как ты его называешь. Надо же, погоняло ему придумала.

– Тот труп купался в джакузи, а этот в проходе лежит. Я боюсь.

– Кого?

– Я же тебе объясняю, кого. Мне как-то не хочется с трупом в одном салоне ехать.

– Ты боишься?

– Боюсь.

– А мне казалось, что ты вообще страха не знаешь. Вон как мужиков бутылками по голове бьёшь. Они даже очухаться не успевают, как ты их на тот свет отправляешь.

– Не смешно.

– А тут никому не до смеха. Иди в салон, я сказал!

Фил так рявкнул, что я, вздрогнув, мигом выскочила из водительской кабины. Заглянув в салон, я сморщилась, перешагнула через лежавшего в проходе лицом вниз водителя и села поближе к бару. Плеснув в стакан немного виски, чтобы унять нервную дрожь, я сделала несколько глотков и подумала, как же страшно мне теперь будет жить с сознанием того, что я убила человека...

Нужно будет постараться закрыть эту страницу, как прочитанную, нужно начать всё сначала. И стремиться не думать об этом и вспоминать как можно реже. Совсем забыть точно не получится, но можно попытаться не вспоминать. Главное, убедить себя, что всё в прошлом. Идти по жизни вперёд, не оглядываясь назад. Убила и убила, человека уже не вернёшь. А мне нужно продолжать жить...

В детстве я мечтала убить своего отчима-алкоголика, который всячески издевался над моей мамой; постоянно орал на нее матом и бил смертным боем. А один раз он напился, схватил на балконе топорик для разделки мяса и погнался за мамой. Она убежала на кухню и с криками о помощи залезла под кухонный стол. Я молнией бросилась к отчиму и, схватив стоящую на столе недопитую бутылку водки, что было силы ударила его по голове. Отчим вскрикнул и упал на пол. Мы с мамой перепугались и думали, что он умер.

Я хорошо помню тот момент, словно это случилось только что. Мама плакала, а я стояла, нахмурив брови, смотрела на лежащего отчима и думала – мне совершенно его не жалко. Так сильно я его ненавидела... Тогда я тихо радовалась тому, что его больше нет. Надеялась, наконец закончатся эти пьянки, скандалы на пустом месте, метание ножей в пьяном угаре в дверь ванной комнаты. Надеялась, что мои вечно испуганные глаза вдруг станут спокойными и счастливыми. А моя слабая здоровьем мамочка перестанет плакать и хвататься за сердце, говоря, как она ненавидит свою судьбу. Мне казалось, что, если рядом не будет отчима, она вновь полюбит жизнь и будет со мной радоваться приятным мелочам. Когда я просила ее выгнать отчима, мама говорила, что она его боится, что он никогда от нас не уйдёт и не оставит в покое, а даже если уйдёт, то обязательно вернётся и нас убьёт.

Так вот, когда мама увидела, как я ударила отчима бутылкой, она строго-настрого запретила мне кому-нибудь говорить, что это сделала я. Я хорошо помню, как она прижала меня к себе и сказала:

– Оленька, сейчас я пойду к участковому и скажу, что это я его убила. Ради меня, прошу тебя, не говори, что это сделала ты. Вполне возможно, что мамы рядом с тобой какое-то время не будет. Но я обещаю тебе, что постараюсь вернуться как можно быстрее. Ты должна всегда знать, что мама тебя очень сильно любит, тоскует, помнит и думает о тебе каждый день.

Мама заплакала, а я к ней прижалась и спросила испуганным, тонким голосом:

– А где ты будешь?

– Очень далеко. – Мама плакала и держалась за сердце.

– А мне можно с тобой?

– Туда детей не пускают.

– Почему?

– Потому что там свои законы.

– А как же я?

Мама погладила меня по голове, отбросила назад косички и с болью в голосе произнесла:

– А ты пока поживёшь у тёти Веры.

– Мама, но она же меня не любит. Она любит только своих детей. Ты же сама это знаешь.

Я помолчала и тут же добавила:

– Но ведь, если бы я не ударила его бутылкой по голове, он бы зарубил тебя топором. Я сделала что-то неправильно?

Мама не ответила на мой вопрос, а только прижала к себе, наклонилась и стала еще сильнее плакать, целуя меня. Когда она собралась в милицию, вопреки её воле я увязалась за ней. Помню, как мы зашли к участковому и мама сказала, что она убила своего мужа, который был пьян и хотел зарубить её топором. Ещё она сказала, что ни о чём не жалеет, потому что он превратил нашу жизнь в ад и достал хуже горькой редьки.

– Судите меня за этого пьяницу, – вытерла глаза носовым платком мама. – Только вот дочь мою мне безумно жаль. Никого у неё нет, кроме меня, а моей сестре она не нужна. У той свои дети.

При этом мама вновь прижала меня к себе и так горько заплакала, что у меня защемило сердце. Участковый не поверил тому, что сказала мама, и вместе с нами пошёл посмотреть на труп. Когда мы вернулись в квартиру, трупа уже не было.

– Ну и где труп? – Участковый смотрел на маму подозрительно и сурово, словно она решила сыграть с ним злую шутку.

– Убежал, – в один голос ответили мы.

Оказалось, что всё это время отчим просто был без сознания, и, пока мама ходила признаваться в убийстве, он пришёл в себя и ушел пить дальше. Правда, после этого случая он обходил меня стороной и даже не угрожал маме, а если и замахивался, то я сразу говорила ему, что убью. Как ни странно, но на него это действовало. Этот здоровый неотёсанный мужлан побаивался хрупкую, но смелую и дерзкую девочку с двумя косичками.

Хотя я и была ребёнком, отчётливо понимала, что если моей мамочке будет угрожать опасность, то я действительно запросто могу убить отчима. Моя ненависть к отчиму не была детской. Я знала, что, кроме меня, за маму некому заступиться, ведь милиция приедет слишком поздно. Я смотрела на свою запуганную, больную и высохшую маму, выглядящую много старше своих лет, и думала, что никогда такою не буду и ни за что не повторю её судьбу. Как можно пустить в свой дом мужчину и всю жизнь терпеть от него унижения и побои, говоря какую-то нелепую фразу:

– Видно, судьба у меня такая. Это мой крест.

Тогда я была слишком маленькой, чтобы убедить маму, что каждый человек сам строит свою судьбу и что лучше не надо никакого мужика в доме, чем жить с таким вот уродом и успокаивать себя только тем, что ты при муже. Я не понимала, про какой крест она говорит, и не могла ей сказать, что этот крест она сама же себе и придумала.

При воспоминаниях о маме на глаза набежали слёзы. Ведь во время моего детства почти не было центров для женщин, переживших домашнее насилие. По крайне мере, эта проблема не афишировалась и в прессе не поднималась. Да если даже и были такие центры, мама бы все равно туда никогда не пошла. За годы жизни с отчимом она стала бояться даже собственной тени и привыкла переживать беду и боль в одиночестве.

Этим браком она испортила себе жизнь, а мне детство. Она была очень слабой женщиной не только здоровьем, но и духом. Хотя, скорее, их у нее вообще не было. Просто слабая, беззащитная, замученная и несчастная женщина... Но ведь она была моей мамой, и я безумно её любила. Я любила мамочку и старалась сдерживать свой протест по поводу её жизни. Она наивно надеялась, что когда-нибудь отчим бросит пить и станет порядочным человеком. А я уже точно знала – горбатого только могила исправит.

По ночам я мечтала о том, что его заберут в психушку с белой горячкой или однажды он купит бутылку паленой водки, насмерть отравится и, наконец, оставит нас с мамой в покое. Мне очень хотелось защитить и сберечь свою маму, но не успела...

Однажды, придя из школы, я увидела её лежащей на кухонном полу... Она была мёртвая. Множество ножевых ранений. В приступе белой горячки отчим убил мою мать и спокойно ушёл продолжать пить к своим алкашам. Помню, как я сидела рядом с мамой, плакала, вытирала ей кровь, целовала, гладила волосы и просила её... вернуться обратно. Когда её увозили в морг, я тоже поехала и стала просить разрешить мне переночевать вместе с ней в морге, потому что не верила, что можно расстаться с мамой навсегда... Мне было страшно от мысли, что я никогда больше её не увижу, не поговорю с ней, не уткнусь ей в грудь, не поцелую и не расскажу про свои дворовые приключения. Конечно же, ночевать в морг меня не пустили, я всю ночь провела на ступеньках у входа. Мне просто хотелось быть к маме поближе... Сторож не прогнал меня, а даже принёс чашку чая и бутерброд с колбасой.

– Бедненькая. И кто ж твою мамку-то зарезал?

– Отчим.

– Вот гад! Я бы его своими руками задушил.

– Не надо его душить.

– Почему? – с удивлением спросил сторож.

– Потому что это должна сделать только я. Мамка моя, и отомстить за неё должна я. Тогда всё будет по-честному. Я обязательно его найду и убью.

– Есть у тебя кто, кроме мамки?

– Нет, – ответила я, смахивая слёзы.

А когда я уснула, свернувшись калачиком прямо на лестнице, он подложил мне под голову небольшую подушку и накрыл пледом. Вот так я и жила на лестнице у входа в морг, пока мама была внутри. А потом сидела всю ночь на могиле после похорон и с ней разговаривала. Мне совсем не было страшно. Мне никогда не было страшно, когда мама была рядом...

Отчима нашли сразу. Он пил в соседнем дворе. На похоронах я ненавидела себя за то, что не убила отчима. Я вспоминала тот случай, когда ударила его бутылкой по голове, и думала, почему он не сдох?!

Мама умерла, когда мне было почти пятнадцать лет. С этим я стала жить самостоятельно. Чтобы меня не отвезли в детский дом, мамина сестра Вера оформила опекунство и больше никогда не интересовалась мной.

В моей жизни появилась единственная цель – убить отчима. Я была одержима идеей наказать этого урода за свою мать. Я хорошо понимала, что на суде мне не дадут это сделать. Но я встала и закричала выродку: «Посмотри мне в глаза!» Но он не посмотрел... Он отвёл их в сторону. То ли не смог, то ли не захотел... Я кричала ему, что я обязательно дождусь его освобождения, встречу прямо у тюремных ворот и убью. Меня крепко держали и пытались вывести из зала суда, но я рыдала и говорила, что хочу одного – убить подонка.

И я действительно жила с этой целью несколько лет. Узнавала, где он сидит, считала, сколько ему осталось, и представляла, как с ним расправлюсь. Хотела купить пистолет и, перед тем как застрелить, всё же заставить его посмотреть мне в глаза...

Господи, сколько раз я представляла себе эту картину. Вот открываются тяжёлые тюремные ворота, выходит постаревший, худой и сгорбленный отчим, а я стою напротив в белоснежном пальто с красным шарфом и с пистолетом в руке, и он всматривается в моё лицо... И вздрагивает, когда узнает меня в этой взрослой и красивой девушке.

– Ну что, мудак, страшно? Жить хочешь? Моей мамочке тоже было страшно, и она тоже очень хотела жить...

А затем выпускаю в него несколько пуль и громко смеюсь от охватившего меня счастья.

– Мама, я это сделала! Мамочка, я смогла!!!

Я не хотела думать, что потом меня посадят в тюрьму, я просто хотела его убить... Господи, как же сильно я этого хотела...

Но не срослось. Через три года пришло письмо от начальника зоны, где говорилось, что отчим умер от туберкулёза... У меня исчезла цель, и без нее стало очень плохо.

Со временем немного отпустило. Я больше не могла жить в квартире, где убили мою маму, и поменяла её на другую. Я часто приезжала к матери на могилу и со временем смогла заработать ей на красивый памятник. Я любила сидеть на лавочке рядом с могилой и рассказывать маме обо всех новостях. Правда, горечь оттого, что отчим умер сам и я так и не смогла отомстить ему за мать, оставалась.

Иногда я признавалась мамочке, что отношусь к мужчинам совсем не так, как она. У меня никогда не будет мифического креста, который я должна буду тащить и гробить на него свою жизнь. Я никогда не пущу в свой дом пьяницу, а если мой избранник запьёт потом, то дам пинка под зад так, чтобы летел со свистом. Мне не нужен человек, который не нужен себе самому. Жить с алкоголиком всё равно, что играть с огнём. Что ни делай, всё равно обожжёшься. Алкоголик – это раб, а меня никогда не привлекали мужчины-рабы. Эти люди не могут чувствовать.

Мне также не нужен человек, с которым у меня будут разные убеждения. Я никогда не буду жить с партнёром, элементарно не уважающим меня, и если мужчина хоть раз посмеет поднять на меня руку, я расстанусь с ним, не раздумывая. Из опыта своего детства я знаю, что мужчины поднимают руку от ощущения безнаказанности. Я никогда не сойдусь с агрессивным хамом и не буду терпеть побои.

На всю жизнь я запомнила налитые кровью глаза отчима, отшвыривающего маму к стене одним ударом, крушащего мебель и бросающего в меня пустую бутылку. Он обрушивал на нас всю злобу и ненависть и постоянно был всем недоволен. Что бы мама ни делала, всё было не так. Мы старались как можно реже попадаться ему на глаза. Никогда не забуду, как он кинул в маму кипящий чайник и ошпарил ей голову, лицо и шею. У мамы были сильные ожоги. Она лежала в больнице, но так и не написала на него заявление. Боялась... С каждым разом он зверел всё больше и больше и избивал маму с наслаждением садиста. Особенно ему нравилось бить её ногами. Он всегда хотел её изувечить. А она не могла ему противостоять. Когда я приходила с улицы и спрашивала, откуда у неё кровь на лице, ссадины и синяки, она зачем-то защищала отчима и говорила, что разлила воду, поскользнулась, упала или обо что-то ударилась. Я понимала, что мама врёт и никогда не скажет мне правду. Правду я знала...

Я не могла понять одного. Почему мама вышла за него замуж? Почему жила с ним столько лет и всё терпела? Она говорила, что когда он трезвый, то хороший, просит прощения, говорит, что любит, и клянётся, что не помнит, что натворил. Но ведь трезвым он почти не бывал...

Он ничего не знал о любви... Ни он, ни моя мама...

Вспоминая мамину жизнь, я знала точно, что мой муж будет меня любить и уважать, а моя дочь никогда не увидит семейных ссор и драк, не будет плакать от отчаяния и страха.

– Эх, мама... – разговаривала я с матерью на могиле. – Как же много ты не знала, не понимала и какую же страшную судьбу ты себе избрала... А ведь могло же быть всё по-другому. Могло... Если бы только ты не забыла, что ты ЖЕНЩИНА, а ЖЕНЩИНА рождена для счастья. От таких, как тот мудак, которого ты выбрала, нужно бежать, как от огня, и даже на километр не подпускать к себе. Надо было спасаться, пока не поздно... Эх, мамочка, как бы я тебя ни любила, но ты ведь загубила не только свою жизнь, но и мою. Я тебе покажу, с какими мужчинами можно жить, а каких надо обходить стороной. Я буду не такой, как ты, и ни один мужчина не сможет подавить мою волю. Твоя жизнь стала мне хорошим уроком, как ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ. Я не хочу быть слабым и зависимым существом. Я хочу быть ЖЕНЩИНОЙ! Любящей, любимой, страстной, яркой, желанной, неповторимой. Я никогда не стану жить в УЩЕРБ СЕБЕ И СВОЕМУ БУДУЩЕМУ РЕБЁНКУ. Я ЛИЧНОСТЬ, а значит, я достойна счастья и уважения.

...Я посмотрела на лежащего лицом вниз водителя и почему-то решила, что это мой отчим. Меня захлестнула жуткая ненависть. Вдруг показалось, что я вернулась в детство в тот момент, когда ударила отчима бутылкой по голове, но он, наконец, умер...

Я улыбнулась, затем громко рассмеялась и стала, что было силы, пинать его ногами.

– Получай, сука!!! Получай! Это тебе за мать, тварь, а это тебе за меня!!!!