Глава 25
Как Касьян отчитался за эти деньги, я не знаю, но жизнь потекла своим чередом дальше. Конечно, он не нашел ни Игоря, ни денег. После случившегося он стал каким-то нервным, несдержанным, опять подсел на кокаин и начал хорошенько прикладываться к бутылке. Правда, меня он никогда не обижал, но было заметно, что на работе у него не все в порядке. Про Египет мы больше не говорили, порою мне даже стало казаться, что и наши отношения ухудшились. Руслан наконец закончил ремонт в своей мастерской и купил квартиру в центре. Иногда я заезжала к нему, и мы болтали без умолку несколько часов подряд.
Казалось бы, в моей жизни было все — материальный достаток, любящий муж, чудесная дочка, любимая работа, но прошлое возвращало меня назад, в те далекие дни, когда я приезжала к Любке в сауну и часами просиживала у нее в кабинете. Марк, такой родной и далекий, поднимающийся в гостиничный номер, его прощальный взгляд, полный нежности и неподдельной любви. Его теплые, ласковые руки, знакомое до последней родинки тело…
Все это тревожило мое сердце и не давало жить спокойно.
Каждую неделю я звонила во Владивосток Сашке и болтала с ним о разных житейских пустяках. Он радовался моим звонкам, а мне было приятно слышать его голос.
Моя коллекция сезонной одежды прошла на ура и имела шумный успех. Отметить это событие с Касьяном не получилось — он остался ночевать в офисе, так как изрядно перебрал горячительных напитков. Правда, рано утром он уже ползал на коленях и просил прощения, ссылаясь на то, что ему тяжело переживать потерю двух своих лучших друзей. Оказывается, недалеко от Малаховки был найден труп, вернее, даже не труп, а то, что от него осталось в сожженной машине.
— Скажи, Яна, кому он помешал, ведь никто не знал про деньги, — мучился Касьян.
— Значит, кому-то проболтался, похвастался, сам знаешь, как это бывает. Я вообще не понимаю, как можно с такой суммой посылать всего одного человека. У меня это в голове просто не укладывается.
— Ох, Янка, если найду того, кто это сделал, собственными руками удавлю, места живого не оставлю!
Наверное, так бы и текла моя размеренная жизнь, если бы в один из дней я не отправилась проведать свою квартиру на Кутузовском. Погода была замечательная. Настроение отличное. Я зашла я магазин неподалеку от своего дома, чтобы купить пакетик кефира. В магазине я почувствовала на себе чей-то настойчивый, пристальный взгляд. Подняв голову, я огляделась вокруг. Сквозь витрину магазина я увидела, что на улице стоит Славик, тот самый, который помог мне избавиться от моего назойливого супруга. Наши взгляды встретились. Славик был в темных очках и кепке, но мне кажется, что я узнала бы его в любом виде, даже если бы он нацепил на себя маску папуаса. Я улыбнулась, он помахал мне рукой в ответ. И тут мне в голову пришла дикая мысль: а ведь он и есть тот самый человек, которого я искала все это время и в котором так нуждаюсь в данный момент.
— Привет. — Выйдя из магазина, я обняла его. — Каким ветром?
— Да так, приехал погулять на Поклонку. Слушай, а ты так здорово похорошела, чертовски рад тебя видеть, честное слово.
— Я тоже. Есть предложение погулять вместе и обсудить некоторые детали. А ты что, уже не в розыске, можешь свободно передвигаться по городу?
— Да как тебе сказать. Ходить свободно мне, конечно, нежелательно. Я вообще-то приехал в церковь.
— Хочешь поставить свечку за упокой чьей-то души? Значит, сегодня ночью на одну душу стало меньше. Верно я говорю?
— Какая ты сообразительная, — улыбнулся Славик.
— Ставить свечки после удачно выполненного дела — твое хобби. Пошли, мне тоже есть кому поставить. Кстати, а почему ты предпочитаешь именно эту церковь?
— Говорят, в ней самая чистая аура.
— Надо же, а я всегда считала, что самая чистая аура в сокольнической церкви, я обычно езжу туда.
Мы зашли в церковь, поставили свечки, а затем решили посидеть немного в шашлычной.
— Я слышала, что у тебя большие неприятности, мол, ты ушел куда-то на дно, и тебя теперь в Москве днем с огнем не сыщешь?
— Кто тебе такое сказал?
— Борька, царство ему небесное.
— Не говори, жалко пацана, да и жену его тоже. Вообще, в этой истории многое непонятно. За что его? Ведь у них-то и денег особых не было. Правда, его жена в сауне работала, может, она что натворила или была где-нибудь замечена. А что с девчонкой стало, не знаешь? Ведь у них пацанка была, малая совсем.
— Девочка живет у меня. Вернее, она учится в Лондоне. Яее удочерила.
— Понятно, а что там все-таки произошло, не знаешь?
— Нет.
— Ты отменно выглядишь, смерть супруга пошла тебе на пользу.
— Спасибо.
— Замужем?
— Именно об этом я и хотела с тобой поговорить.
— В смысле?
— Я хочу сделать заказ на своего супруга.
— Что?! — Славик подавился кусочком мяса.
Я постучала его по спине и закурила.
— Я, кажется, ясно сказала — хочу убить мужа, не забесплатно прошу, ты же знаешь. И вообще, при твоей работе нужно воспринимать такие вещи нормально. Ты меня поразил своей реакцией.
— А кто твой муж?
— Крышевой моего первого мужа.
— Это как?
— Ну, мой был коммерсантом, а этот его «крышей». Я убила коммерсанта и вышла замуж за «крышу», а теперь хочу убить «крышу». Ну тебе же Любка рассказывала, в какую заварушку я попала.
— Да, я помню, тебя похитили и потребовали полмиллиона долларов.
— Так вот, я вышла замуж за своего похитителя.
— Ну, ты даешь!
— Вот такие дела, Славик. Здорово, что ты мне встретился. Думаю, в этот раз мне как постоянному клиенту будет скидка.
— Ну это зависит от того, кто твой нынешний супруг. Если он сильно крутой, то какая, к черту, скидка!
— В общем, давай работать по старой схеме: завтра встречаемся и обговариваем все подробности.
— А этого ты тоже хочешь сделать без вести пропавшим? — поинтересовался Славик.
— Нет, этого мы заделаем по-другому. В прошлый раз мы убирали коммерсанта, а в этот — крышевого, усек разницу? Нет, крышу мы похороним с почестями, а я сыграю роль скорбящей вдовы.
— Во сколько завтра встречаемся?
— В это же время, там, где всегда, напротив моего дома.
— Идет, по рукам, — сказал Славик и встал из-за стола. — Страшная ты женщина, Яна. Не завидую тем, кому ты попадешься на дороге. Опасная и в то же время такая притягивающая, как магнит.
Поднявшись в себе, я упала на кровать и стала размышлять. Эта квартира напоминала мне не о совместно прожитых с покойным супругом годах, не о Касьяне, а о Марке. Мне вообще очень трудно разобраться, что творится в моей душе. Все запуталось. В последнее время меня одолевает жуткая депрессия. Казалось бы, чего здесь такого — живи и радуйся. Но я не могу есть, спать и жить со своим врагом, не могу больше врать себе и обманывать Касьяна. Не знаю, что со мной, может, это оттого, что на улице стоит дрянная погода и у меня стала сильно болеть голова. Я была в больнице — врачи говорят, что теперь так будет всегда, сказывается давнишний ушиб, да еще постоянно ноют места ранений — они тоже реагируют на погоду, вот и приходится глотать обезболивающие таблетки. Была бы сейчас рядом Любка, она бы меня пожалела, уж она-то умела успокаивать.
На следующий день я встретилась со Славиком. Он, как и в старые добрые времена, сидел в машине напротив моего дома и смотрел на мои окна. Я прыгнула в салон и весело спросила:
— Что смотришь на окна, ждешь сигнала? Кстати, а почему ты один, где твои братаны?
— Я теперь работаю с другими людьми.
— Ну и где же они?
— Они не желают, чтобы ты их видела, хотят остаться незамеченными.
— Ну что ж, это их право, я тоже не горю желанием с ними знакомиться.
— Так, и кто твой супруг?
— Самый заурядный вор в законе, касьяновская группировка.
— Я так понимаю, он — ее вожак.
— Само собой. В общем, слушай, я придумала следующую схему.
— Давай, я весь внимание, — улыбнулся Славик.
— У нас есть загородный коттедж, совершить убийство там будет удобнее всего. Коттедж стоит в лесу, так что спрятаться будет нетрудно. В самом доме полно охраны, поэтому пройти вовнутрь вы вряд ли сможете. В назначенное время я попрошу Касьяна за чем-нибудь съездить, придумаю за чем, это уже мои проблемы. Недалеко от коттеджа на проселочной дороге вы положите ленту с шипами. У Касьяна полетит колесо, и он тут же выйдет из машины. В этот момент вы в него стреляете, а затем исчезаете так же незаметно, как и появились. Я думаю, что ничего особо сложного тут нет.
— Хорошо, — задумался Славик, — а где гарантия того, что он будет один?
— Это уже мои проблемы, я же сказала: он будет один.
— Хорошо. Четвертак.
— Не поняла.
— За это дело мне нужен четвертак, то есть двадцать пять тысяч долларов.
— Ты с ума сошел, а где же скидки постоянным клиентам?
— Яна, это человек очень серьезный, известный вор в законе, его знают далеко за пределами Москвы. Он стоит намного дороже. Вот если бы ты заказала рабочего на заводе, то действовали бы обещанные скидки. Мы бы тебе его за десятку убрали.
— Если бы он был рабочим на заводе, то его вообще не было бы смысла заказывать. Что с него взять? Я бы его сама сковородкой по голове огрела. Ну ты и цену загнул!
— Хорошо, найди дешевле. Это тебе не какой-то там коммерсант, который рыбой торгует, а лидер солидной криминальной группировки. Я вообще не понимаю, зачем тебе его убивать, за таким, как за каменной стеной.
— Ну, в эти проблемы мне тебя посвящать не хочется, это касается только меня и никого больше, понятно?
— Конечно, только моя цена — четвертак. Если нет, то тогда расходимся, найди таких дурачков, которые вора в законе дешевле убьют.
— Ну хорошо, двадцать моя окончательная цена.
— Яна, нет, да ему красная рабочая цена — полтинник.
— Полтинник в том случае, когда его другой криминал заказывает, тогда попробуй его убей, он везде с пушкой да с охраной ходит, а я тебе все создаю для идеального убийства, все, так сказать, удобства.
— Яна, мы же не на базаре, я тебе свои услуги не навязываю, хочешь за такую цену — пожалуйста, нет — до свидания.
— Ладно, ты ведь знаешь мое безвыходное положение, крохобор несчастный, твоя взяла, будет тебе четвертак, хрен с тобой.
— Ну, это другой разговор. Цена всегда соответствует социальному положению клиента, точнее — обреченного.
— Цена должна соответствовать не положению обреченного, а положению того, кто делает заказ.
— Когда должно свершиться правосудие? — улыбнулся Славик.
— В субботу. На эти выходные мы как раз поедем в коттедж. Так что правосудие будет в эту субботу. Сегодня четверг, у вас два дня в запасе.
— Так, ладно, ленту с шипами для прокалывания колес мы найдем у знакомых гаишников, пушка есть. Нам бы только знать, во сколько он поедет?
— Это сказать трудно. В общем, вы должны дежурить на проселочной дороге с десяти часов утра.
— И до каких пор?
— Не знаю. Но до восьми вечера правосудие должно свершиться.
— В общем, точного времени нет. Ладно, будем сидеть, куда денемся.
— Да, я думаю. За четвертак и я бы хоть сколько сидела.
— Хорошо, давай адрес коттеджа, мы сегодня прошвырнемся, посмотрим, что к чему.
Я набросала схему проезда и адрес, затем достала сигарету и закурила.
— Славик, а давай сделаем проще. У тебя есть мобильный? Давай я позвоню, как только он будет выезжать.
— У меня нет мобильного.
— Очень жаль, при твоих заработках их можно было купить уже целую тысячу.
— Мне он ни к чему. Даже если бы он и был, то я бы все равно не оставил тебе номер. Давай, опиши мне машину, на которой он поедет, и главное — как он выглядит?
— У меня с собой фотография. — Я вынула карточку и протянула Славику.
Он сказал:
— Я оставлю ее себе.
— Конечно, именно для этого я ее и взяла.
— И еще, мало ли, вдруг он поедет не один, тогда мы вырубаем двоих.
— Будем надеяться, что он все-таки поедет один.
— Яна, а ты решила, за чем ты его пошлешь? Ведь за какой-нибудь вещью он может послать кого-нибудь из охраны, а сам никуда не ехать.
— Верно, и все-таки есть нечто такое, за чем он поедет сам.
— И что же это?
— Цветы.
— Ты хочешь сказать, что пошлешь его за цветами?
— Вот именно.
— Да, я знал, что ты страшная женщина.
— Ну вот, наверное, и все. Схема понятна. Я надеюсь, вы будете действовать как профессионалы, а не как любители.
— Мы всегда действуем как профессионалы. Ты хорошо обдумала свой заказ?
— Очень.
— Тогда завтра в это же время ты должна принести мне половину суммы.
— Хорошо, значит, завтра я даю тебе двенадцать тысяч долларов.
— Двенадцать пятьсот, — поправил меня Славик.
— Двенадцать пятьсот, а остальную сумму ты получишь после дела.
— Как только все закончится, я позвоню тебе на твой мобильный и ты передашь мне вторую часть. Ну все, до завтра.
— Давай не скучай, — улыбнулась я и вышла из машины.
Мне и в голову не приходило оглянуться, но я затылком чувствовала настойчивый взгляд Славика. Наплевать, что он обо мне думает. Он ничем не лучше меня, просто я заказываю, а он убивает. Такая же дрянь, как и я, и еще неизвестно, кто из нас дряннее. Поднявшись к себе домой, я вышла на балкон и уставилась на Поклонку. Я люблю эту квартиру, несмотря на то что она нечистая, вернее, в ней произошло убийство. Даже сейчас, когда мне совсем неплохо в центре, она постоянно мне снится.
Любка говорила, что надо обязательно позвать попа и освятить комнаты, как бы очистить их от греха, который здесь произошел, но я совершенно ничего не делала. Слава богу, когда мой драгоценный супруг покинул родные стены, он ни разу меня не беспокоил, да и мне вспоминать о нем совсем не хотелось. Верно говорят, что главное в этой жизни — сделать первый шаг. И если после убийства мужа я еще испытывала какие-то моральные неудобства, то, когда мы с Русланом убили Игоря, в моей душе не было ни грамма жалости. Сама того не заметив, я стала беспощадной и злой.
На Поклонке полно народу. Все гуляют, покупают шары, едят мороженое. У каждого человека свое представление о том, что он хочет получить от жизни. Одним хорошо в провинции — эдакие провинциальные короли, как Сашка, — другие покоряют Москву, но им становится в ней тесно и душно и хочется чего-нибудь более экзотического. А может, весь корень зла во мне самой? Может, я сама живу как-то не так? Может, надо совсем по-другому?
Почему я не могу быть такой, как все? Почему для меня совсем неприемлемы общепринятые стереотипы? Легкомыслие и авантюризм — вот две мои отличительные черты. И еще, мне всегда всего мало, никогда не бывает достаточно. Все вокруг помешались: ждут, ищут любовь. А есть ли она вообще — никто толком не знает. Если я люблю Марка сейчас, то это не значит, что мы были бы счастливы в семейной жизни и умерли бы в один день. Если Касьян любит меня сейчас, то это не значит, что он будет меня любить, к примеру, через пять лет. Когда люди живут друг с другом долго, происходит перенасыщение отношений. К примеру, человек не может каждый божий день есть яблоки, пройдет немного времени, и его просто стошнит от этих яблок. Конечно, это слишком примитивная точка зрения, в жизни намного сложнее, люди живут друг с другом, даже если их тошнит. Мужчина — потому что он боится что-либо менять в своей жизни, да и где гарантия того, что во втором браке будет лучше, чем в первом, женщина — потому что на ней лежит ответственность за ребенка и нужны деньги. Все взаимосвязано, как ни крути. И здесь надо смотреть глубоко в корень, это оттого, что наши браки шаблонны, в них потеряна индивидуальность. Женщина — мать, она должна вкусно готовить и быть хорошей хозяйкой, мужчина — добытчик, хранитель очага, даже если и очага совсем нет. В браке обязателен ребенок. Вот они, наши стереотипы.
Не знаю, что у меня сегодня за настроение, наверное, это депрессия. Психоаналитик сказал, что мне не дает покоя мое прошлое, мучают воспоминания, это связано с потерей близких людей. Он посоветовал мне резко изменить свою жизнь, повернуть в другое русло, что я и делаю.
Как только замочу Касьяна, съезжу на кладбище к Любке, давно не была, тянет, сил моих больше нет. Еще раны очень сильно ноют, обезболивающие пью пачками.
На следующий день я передала деньги Славику и распрощалась с ним до завершения дела.
Наконец наступила суббота, и мы с Касьяном, который ничего не подозревал, отправились в наш загородный коттедж. Приехав на место, Касьян поставил во дворе мангал и принялся готовить шашлыки, а я ушла в свою комнату и позвонила Сашке во Владивосток. Сама не понимаю, почему меня так сильно влечет к этому человеку?
Затем мы наслаждались шашлыками и французским вином, но я с ужасом чувствовала, как сдают мои нервы.
— Касьян, пойдем в спальню. — Улыбнувшись, я положила руку ему на плечо. — Если бы ты только знал, как я хочу тебя. — Касьян просиял, взял меня на руки и понес в спальню.
— Кстати, а почему сегодня в доме так много охраны?
— Яна, твой муж очень известная личность, тем более мы находимся за городом, здесь всегда должно быть много охраны. Мало ли, вдруг у кого-нибудь возникнут не самые лучшие мысли.
Когда он произнес эти слова, я поежилась и почувствовала себя совсем плохо. Еще я учуяла, что от Касьяна пахнет не только вином, он явно успел приложиться к чему-то погорячее, а вино со мной он пил просто так, для блезиру. Да и глаза: красные, аж сосуды полопались, значит, опять приложился к кокаину. Они там все кокаином балуются, и довольно-таки серьезно. Через несколько минут мы приступили к сексу, Касьян был явно не на высоте, сказывалась большая доза спиртного и кокаин. Когда все закончилось, он откинулся на подушки и сказал:
— Прости, Янушка, больше не буду. Вот идиот, перебрал.
— В последнее время я вообще редко вижу тебя в таком состоянии, когда ты не перебрал, — вздохнула я.
— Знаешь, это все из-за этих денег проклятых, доверие братвы ко мне было подорвано. Правда, теперь все позади. Будь они неладны, эти деньги! Прости, милая, сорвался, двух братанов похоронил, клянусь тебе, больше в рот не возьму.
— Хочешь исправиться? — улыбнулась я.
— Конечно хочу.
— Тогда исполни мое желание. Сможешь?
— Конечно, ты только скажи, что хочешь.
— Тогда садись в машину, поезжай и купи мне цветы. Огромный красивый букет.
Касьян облегченно вздохнул и радостно сообщил:
— Пять минут, милая. Сейчас кого-нибудь из пацанов пошлю.
— Ты не понял, я хочу, чтобы ты сам привез и подарил мне букет.
— Ты хочешь, чтобы я сел за руль?
— Хочу.
— Яна, но ведь я пьян, куда в таком состоянии ехать?
— Что ты мне рассказываешь, ну не такой уж ты и пьяный, а машину ты водишь превосходно — что в пьяном виде, что в трезвом. Получается, когда из офиса подвыпивший, по всей Москве гонять — это нормально, а для родной жены съездить не можешь?
Касьян задумался и сдвинул брови:
— Господи, да что ты такое говоришь! Сейчас я привезу тебе огромный букет роз, какого тебе еще никто не дарил. — Он резко встал с кровати, оделся и направился к выходу.
— Подожди, дай поцелую.
Касьян остановился, а я подошла ближе и пристально посмотрела ему в глаза.
— Ты что так смотришь, Янка, словно на тот свет меня провожаешь? Я вернусь через пятнадцать минут.
— Да ты что? — спохватилась я. — Не выдумывай, просто мне приятно осознавать, что ты меня любишь.
— Это точно, я на тебе помешан, Яна, думаю, что ты никогда не будешь играть на моих чувствах.
— Ты один?
— Что один?
— Я спрашиваю, ты за цветами поедешь один?
— Нет, конечно, кого-нибудь из пацанов возьму.
— Я бы хотела, чтобы ты поехал один.
— Но почему?
— Мне хочется, чтобы этот подарок был как бы наш, личный, понимаешь?
— Ну хорошо, на что не пойдешь ради любимой женщины, — засмеялся он и вышел из комнаты.
Накинув халат, я выскочила на балкон и помахала ему рукой. Касьян подошел к своей машине и сел за руль.
— Касьян, ты куда? — спросил кто-то из мордоворотов.
— Скоро буду. — Он пристально посмотрел на меня и крикнул: — Янка, поехали со мной! Что одной-то сидеть?
— Нет, я тебя подожду дома. Хочу принять ванну.
— Да хрен с ней, с этой ванной, поехали! Пофестивалим по деревне, и ты сама себе букет выберешь!
— Нет, приезжай быстрее.
— С каких это пор ты стала такая степенная, сколько тебя помню, ты всегда была неисправимой авантюристкой. Ты, случаем, меня не разлюбила?
— Разве тебя можно разлюбить! Привози букет, и я покажу, как сильно тебя люблю!
Касьян включил музыку и захлопнул дверцу машины. Один из амбалов подбежал и дернул ручку двери.
— Касьян, не дури, ну куда ты в таком виде, ты же еле на ногах держишься. Давай, я тебя свожу.
— Нет, Денис, не надо. Слово любимой женщины для меня закон, — сказал Касьян и надавил на газ.
Машина выехала со двора, а тот парень, которого звали Денисом, поднял голову и окинул меня взглядом, полным презрения. Я мило улыбнулась ему и ушла, громко хлопнув дверью.
В комнате я почувствовала, что меня трясет, уши и лицо горели с такой силой, словно их облили кипятком. Налив себе сухого вила, я набрала Владивосток. Сашка не заставил ждать себя долго, моментально снял трубку.
— Привет, как жизнь? — Я старалась казаться непосредственной и беззаботной.
— Как всегда, а у тебя?
— Я боюсь, Саша, очень сильно боюсь. Пять минут назад я послала Касьяна умирать.
— В смысле?
— Я его заказала, вот сижу и жду результата.
— Ты сумасшедшая. Ну что можно сказать в такой ситуации? Я буду молиться за тебя, чтобы у тебя все получилось. Но ведь еще совсем недавно ты утверждала, что вы неплохо ладите да и живете, по-моему, неплохо.
— Сашка, ну как можно жить под одной крышей с врагом? Теоретически — да, это возможно, а вот практически, оказывается, невозможно.
— Ладно, Яна, давай держись, я позвоню тебе чуть позже. Бог даст, все обойдется. Ты сумасшедшая, это точно. Спокойная и размеренная жизнь не для тебя.
— Знаешь, о чем я подумала, Сашка?
— О чем?
— А ведь нам неплохо было бы вместе, как ты думаешь?
— Положительно.
— Знаешь, как только похороню Касьяна, давай рванем в Питер. К счастью, там сейчас нет белых ночей. Я не люблю белые ночи, и знаешь почему? Как только они начинаются, в городе выключают освещение и там хоть глаза выткни, ходишь вслепую.
— А почему же ты тогда говоришь, что они белые? — усмехнулся Сашка.
— Это не я, это люди их так назвали, а почему — мне самой непонятно, я бы назвала их не белыми, а серыми ночами. Но вообще я люблю все, что связано с Питером.
— Это я уже понял. Странная ты все-таки женщина, чудная, у тебя мужа убивают, а ты рассуждаешь насчет питерских ночей.
— Знаешь, Сашка, мне очень хочется тебя увидеть, авось что-нибудь и сообразим.
— Как только ты скажешь, я вылечу первым самолетом, — засмеялся Сашка.
— А как там поживает наша яхта?
— Она по-прежнему ждет свою хозяйку.
— А хозяйка — это я?
— Ну а кто ж еще.
— Ладно, Сашка, давай, до связи!
— Держи себя в руках, Янка, хотя чего-чего, а этого тебе не занимать.
Я положила трубку, руки дрожали и совершенно меня не слушались. Налив второй бокал вина, моментально его выпила. Так, пятнадцать минут уже прошло. Он не вернулся, как обещал. Я задрожала еще сильнее.
На минуту я опять вспомнила о Сашке. И все-таки почему меня так непостижимо к нему влечет? Только есть одно «но». Если он так хорош во Владивостоке, то будет ли он так же хорош в Москве, для меня это очень важно. Я хотела бы общаться с человеком, у которого такие же широкие взгляды, как у меня, я должна быть уверена в том, что он хочет от жизни немного больше, чем гонять на джипе по провинции. Ладно, не о том думаю, просто стараюсь отвлечься от основных мыслей. С того момента, как Касьян уехал, прошел ровно час. Сейчас мне необходимо сделать что-нибудь сумасшедшее, чтобы не думать об уехавшем муже. Нужно покрасить волосы. Точно, покрашу волосы в цвет спелого граната, должно быть стильно.
Это будет означать, что я в корне решила изменить свою жизнь. Я наложила краску на голову и прождала ровно полчаса. Затем смыла и подошла к зеркалу — в принципе неплохо. Новый цвет волос, новая жизнь, черт побери!
Я взяла шоколадную конфетку и закуталась в теплый халат, меня сильно знобило. Вскоре я ощутила, что сильно пьяна. Вот и все, Яна, так долго за цветами никто не ездит. Интересно, сколько он пролежит на этой дороге, когда наконец его заметят? Скорее бы его нашли и все это закончилось. А может быть, уже нашли, значит, скоро мне сообщат. Надо привести себя в порядок. Я должна выглядеть неотразимой, когда услышу о смерти мужа. Я прилегла на кушетку и закурила. Все закончилось, твердила я себе. Растешь, Яна, молодец! Раньше была женой, вернее, вдовой коммерсанта, теперь вдова крупного криминального авторитета, интересно, кто будет следующей жертвой, или все, жертв больше не будет? Ты познала вкус чужой смерти. Боже мой, я несу полнейший бред, наверное, просто слишком пьяна. Докурила сигарету и закрыла глаза. Скоро в дверь моей спальни постучат и скажут: «Яна, Касьяна убили», а я отвечу: «Боже мой, какое несчастье».
— Привет, Яна!
Я открыла глаза и не могла поверить: передо мной стоял Касьян. Он был совершенно трезв. Я сразу уловила, что он жутко нервничает. Его руки тряслись, на шее дрожал кадык.
— Ты покрасила волосы довольно ярко, тебе не идет, мне больше нравилось, когда ты была блондинкой.
Я молчала и не могла произнести ни звука.
— Что ты смотришь на меня, как на покойника? — Он попытался изобразить на своем лице улыбку, но получилось лишь ее жалкое подобие.
Вдруг у меня зазвонил мобильный. От неожиданности я даже подпрыгнула. Нажала на кнопку, боже мой, это был Сашка.
— Привет! — весело закричал он. — Ну что, тебя можно поздравить?
— Рано, — тихо проговорила я и положила трубку.
Касьян пристально посмотрел на меня и спросил:
— А что у тебя за торжество? С чем тебя люди поздравляют?
— Ошиблись номером.
— Надо же, а мне показалось, что тебя хотят поздравить.
Я попыталась взять себя в руки и тихо спросила:
— А где цветы?
— Что? — Он поморщился.
— Ну ты же ездил за цветами.
— Точно, а тебя не смутило, что меня так долго нет?
— Конечно смутило.
— Я думал, ты волнуешься, а ты, оказывается, напилась и волосы покрасила.
— Так где цветы?
— Там внизу, пошли покажу.
— Так неси их сюда.
— Нет, дорогуша, они ждут тебя внизу. Там ровно три цветка.
— Почему именно три?
— А ты хотела больше? — усмехнулся он.
Я чувствовала, что что-то произошло, но не могла понять, что именно. Касьян крепко сжал мою руку и потащил вниз по лестнице. Внизу в холле стояло несколько боевиков и человек пять из охраны.
— А вот и моя милая женушка пожаловала! — объявил он всем присутствующим.
— Прекрати немедленно, ну что с тобой происходит!
— Ты хочешь, чтоб я прекратил?! Подожди, это только начало!
Он открыл двери и с силой впихнул меня в гостинную. То, что предстало моему взору, привело в дикий ужас. На полу лежали трое. Одного я узнала сразу. Это был Славик. Его лицо напоминало маску фильма ужасов. Один глаз выбит, челюсть перекошена набок, скорее всего, ее просто переломали, из носа текла кровь.
Руки и ноги заклеены скотчем. В глазах полнейшее безразличие и ожидание смерти. Он даже не повернул голову в мою сторону. Двух других я никогда не видела, но они были точно в таком же виде. Я услышала стук сердца и почувствовала, как трясутся колени.
— Кто эти люди?
— Это я бы хотел услышать от тебя, дорогая, — усмехнулся Касьян.
— Я их вижу первый раз в жизни.
— Надо же, а они утверждают обратное.
— Они лгут.
— Ты даже не хочешь узнать, что они говорят?
— Не хочу.
— Ну почему, послушай, я думаю, тебе будет интересно.
Тут Славик повернулся в мою сторону и еле слышно сказал:
— Ничего не получилось, Яна. Возьми свои деньги обратно. Мне пришлось все рассказать, прости.
Он говорил с большим трудом, так как изо рта текла кровь.
— Что он несет? Кто этот человек?
— Это тот самый человек, который приговорил твоего первого супруга. Я смотрю, у тебя интересное хобби — убивать своих мужей. Молодец, чисто работаешь. А я, придурок, рванул за цветами — Яночке, дорогуше моей, радость доставить, женушке любящей. Хорошо, мои пацаны патрулировали все проселочные дороги у дома. Мало ли — чтобы никаких казусов не было. А тут видят, сидят трое подозрительных типов, машину в лесу спрятали. Их обшмонали, а у них при себе и пушка, и граната. Вообще, они у тебя крепкие ребята, пришлось изрядно поработать, чтобы правду из них выбить, но моим пацанам не привыкать. Они в прошлой жизни в гестапо работали, в этом тебе еще предстоит убедиться. Так что просчиталась ты, дорогуша, ой как просчиталась!
— Они врут. Я не знаю этих людей и никогда не имела с ними никаких дел. Незачем мне любимого мужа заказывать.
— Любимого, говоришь, а ну-ка, покажи всем пацанам, как ты меня любишь?
Касьян рывком притянул меня к себе, заставил сесть на колени и расстегнул ширинку.
— Давай, покажи всем свое мастерство. Пацаны, смотрите, как классно умеет ласкать меня жена. Здорово делает, скажу я вам. Ну давай, не тяни время! — И он сильно ударил меня по голове.
— Не буду.
Я встала с колен и отошла к окну. Касьян застегнул ширинку, взял меня за волосы и что было сил швырнул об стену. Я упала на пол и ударилась виском. Затем почувствовала что-то теплое. Провела рукой — кровь. Касьян начал пинать меня ногами. Он пинал долго, приговаривая при этом, какая я сука и стерва. Когда он остановился, я попыталась встать, но ничего не вышло.
— Зачем ты это сделала? Я же любил тебя, понимаешь? Любил, дура!
Мое тело горело от побоев, из виска по-прежнему капала кровь. Присутствующие при этом мордовороты старались не смотреть мне в глаза и отводили взгляд. Я улыбнулась и нашла в себе силы встать. Подошла к окну и прижалась лбом к стеклу.
— Ну и что теперь, ты меня простишь?
— Ты что, Яна, кто же прощает такие вещи!
— Простишь, я знаю. Ты дурак, Касьян, нельзя так любить женщину, это заблуждение. А теперь послушай, что я тебе скажу. Я никогда не любила тебя, даже мало сказать — не любила, презирала, пойми, ненавидела! Ты отнял у меня самое дорогое, что у меня было на свете, — ты приказал убить Марка. Из-за тебя вся моя жизнь пошла кувырком. Твои люди убили человека, которого я любила, затем мою любимую и единственную подругу, устроили мне кровоизлияние, нанесли два огнестрельных ранения, которые мучают меня с каждым днем все больше и больше. После всего этого ты хотел, чтобы я тебя любила? Ты сумасшедший! Это была чисто женская месть.
— Ах ты сучка, а я к тебе серьезно относился и пацанку твою, как родную, принял.
— Да, и насчет пацанки. Между прочим, по твоему приказу были убиты родители этого ребенка. Ты убил их, а затем захотел принять девочку, как родную. Дурак! Так нельзя! Ну что ты смотришь, я не любила тебя, пойми. Слишком много раз в этой жизни мне было больно по твоей вине. Может, мы бы и смогли жить, но нас разделяет это страшное прошлое. Я хотела, чтобы ты прочувствовал то же, что и я. Тебе плохо, мне тоже, но это еще не все. Андрей не хотел меня изнасиловать, я все подстроила и оклеветала его. Теперь он мертв. Это тебе за Марка. Игоря убила я. Остановила его машину, когда он вышел из офиса с деньгами, попросила довезти до Малаховки, убила и сожгла машину, а деньги перевела в швейцарский банк на имя дочери. Это тебе за Любку. А то, что я хотела сделать с тобой сегодня, было бы за меня. Здесь все по-чистому, без обиды. Теперь мы квиты. Больше у меня нет необходимости быть твоей супругой. Вот видишь, она пропала сама собой, эта необходимость.
Касьян напрягся, вытянул шею, в его глазах читались неподдельная боль и ужас. Он смотрел на меня и не мог произнести ни слова.
— Ну что, теперь ты можешь меня убить. Покажи пацанам, что ты не половая тряпка, а хоть как-то можешь урезонить взбесившуюся женщину. Слышишь, что я говорю, возьми пистолет и убей меня!
Касьян по-прежнему тупо смотрел на меня, наверное, он просто не верил тому, что я сказала, а я чувствовала, как кровь из виска бежит все сильнее и сильнее. Слезы застилали мои глаза.
— Убей меня! — закричала я. — Немедленно убей меня, черт бы тебя побрал! Хорошо, если ты сейчас не убьешь меня, то я уйду от тебя, понимаешь? Уйду! У тебя есть два выхода. Или меня убить, или дать мне возможность уйти, и я больше никогда не побеспокою тебя.
Касьян по-прежнему молчал и не предпринимал никаких действий. Тут раздался голос одного из охранников:
— Касьян, один сдох.
Я обернулась и увидела, как охранник склонился над Славиком и трогал пульс. Славик лежал неподвижно, уставившись в одну точку.
— Сдох так сдох. Закопаем, как собаку. Черт с ним, — еле слышно сказал Касьян.
Я взяла себя в руки и нашла силы, чтобы дойти до дверей гостиной.
— Ты не убьешь меня? Тогда я просто ухожу от тебя, смотри, у тебя еще есть время, пока я буду одеваться.
Сказав это, я медленно поплелась по лестнице, ведущей на второй этаж. Мне было понятно, что он меня никуда не отпустит, а выстрелит в спину. Я не боялась смерти, а была готова к ней. Мне хотелось умереть красивой и достойно выглядеть. Я надела ярко-красный коллекционный костюм цвета теплой крови, перчатки в тон и шляпу с большими полями. Затем достала красные туфли на высоких шпильках, переобулась и посмотрела на себя в зеркало. Теперь я выгляжу как настоящая леди. Невообразимо болят почки, наверное, он просто их отбил. Противная, колющая боль. Правый лацкан пиджака испачкан. Страшно кружится голова — это от потери крови.
Бросив последний взгляд в зеркало, я вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице. Я знала, что иду навстречу своей смерти, Касьян не из тех людей, которые отпускают. Если от него и можно уйти, то мне хорошо было известно, куда. Это единственный путь, и я к нему тщательно подготовилась.
Касьян сидел на полу у входной двери, в его руках был пистолет. Я улыбнулась и поправила пиджак, вся правая сторона была залита кровью.
— Ну что, Касьян, давай прощаться. Сделай это, как в навороченном боевике. Я выйду из дома, а ты выстрелишь мне в спину.
Я присела на корточки и поцеловала его в лоб. Он сидел неподвижно, глядя на меня обезумевшими глазами.
— Ты жуткая стерва, — прошептал он.
— Леди Стерва, — поправила его я. — Ты разве забыл, что я всегда была Леди, значит, и умереть должна, как настоящая Леди. Давай не заставляй меня ждать долго, стреляй. Я и так задержалась на этом свете. И еще, если сможешь, прости, мне и вправду жаль, что все так вышло.
Еще раз поцеловав Касьяна, я направилась к выходу из дома.
В дверях я обернулась и еле слышно произнесла:
— Знаешь, а ты выиграл. Три-два в твою пользу, только это будет в том случае, если ты меня убьешь.
Улыбнувшись, я пошла, плавно покачивая бедрами и стуча каблучками.
— Стой, Яна! Я не верю ни одному твоему слову. Скажи мне, что ты все придумала.
Касьян шел следом, направив пистолет мне в спину.
— Зря, — вздохнула я. — Надо же, впервые в жизни была с тобой откровенна, а ты мне не веришь. Надо бы соврать, но не могу. Устала, понимаешь?
Развернувшись, я направилась к воротам.
— Яна, я не дам тебе уйти, стой, кому говорю!
Я шла не оглядываясь. Вдруг с правой стороны за решеткой забора я увидела знакомое лицо. На секунду я остановилась. И тут же узнала этого человека. Это был Комар. Он, ухмыляясь, смотрел на меня и держал в руках пистолет. Все произошло в одно мгновение. Наверное, я сильно закричала оттого, что мне стало больно. Я почувствовала, как раскаленный кусочек стали разорвал мою грудь, затем второй и, наконец, третий. Я посмотрела в глаза Комару и улыбнулась. Он кинул на меня удивленный, непонимающий взгляд и побежал. Думаю, он так и не понял мою улыбку, а ведь это была улыбка благодарности. В эту минуту ноги мои подкосились, а тело стало валиться на землю.
— Нет! Нет! — закричал Касьян и упал на колени рядом со мной. Он обхватил мою голову руками и положил к себе на колени.
— Все нормально, так и должно было случиться, — прошептала я. — Нам неплохо было вместе, честное слово, наверное, даже слишком неплохо, но у меня есть память, пойми, и она измучила меня. Я очень сильно привязалась к тебе и сама испугалась своих чувств. У нас бы сложились прекрасные отношения, если бы не мое прошлое, но если бы я перечеркнула его, то тогда бы просто перестала себя уважать. Память — это очень страшная штука, и она никогда не дает жить спокойно, а я потеряла слишком много.
— Не надо, Яна, не надо! Я все простил! — Касьян поднял мою голову и стал трясти. Из его глаз текли слезы.
— Нет, уже слишком поздно. Такие вещи нельзя прощать. Своей смертью я сохраню тебе жизнь. Прости.
Я попыталась поднять голову, но она не слушалась меня. Мое тело стало каким-то легким, практически невесомым, захотелось закрыть глаза. Исчезла боль. По телу пробежало легкое, приятное волнение.
— Яна, не уходи! Не уходи! — кричал Касьян.
Но я уже не могла слышать его. Мои глаза закрылись.
И передо мной появился тот самый туннель, который я так долго искала в прошлый раз. Он был длинный и темный, лишь где-то там, вдалеке, горел бледный огонек, до которого мне предстояло дойти. Не верьте никому, что умирать страшно. Нет, это совсем не страшно. Это высшая точка блаженства! Я всегда убивала других, и мне казалось, что мои жертвы умирают в диких болях и мучениях. Боже мой, как же я ошибалась! Я ощущала полнейшую власть над происходящим, мне было легко и радостно.
Если бы у меня был выбор — остаться здесь или вернуться обратно, — то я бы, ни минуты не задумываясь, выбрала первое. Люди, верьте мне — смерть прекрасна и чертовски соблазнительна. Она приносит только освобождение от этой жуткой, жестокой жизни, в которой мы постоянно боремся за место под солнцем и которая делает нас черствыми, злыми и вечно недовольными. Так вот, именно сейчас я поняла самое главное — жизнь намного страшнее смерти!
Неожиданно я увидела маленькую девочку лет семи.
Надо же, ведь это я, как непривычно видеть себя со стороны! А это моя мама, она заплетает мне косички и о чем-то со мной разговаривает. Тогда она меня еще любила и радовалась тому, что я живу на этом свете. А вот мой родной Тамбов. Его тихие улочки. И почему я никогда не любила свой город?! А вот мой дом на улице Советской, напротив педагогического института. Мой любимый старый дом, который так быстро стал нелюбимым. А вот и кафешка «Старый Тамбов» рядом с центральным почтамтом. Кафешка находится в подвальном помещении, поэтому в ней совсем нет окон. За столом сидит молодая девчонка лет пятнадцати, а рядом парнишка, ее ровесник.
Это опять я, я и мой одноклассник, который часто дарил мне цветы и писал чудные стихи, но я так и не оценила их по достоинству. Мы оживленно болтаем и едим мороженое. Как давно это было и как отчетливо теперь проплывает перед моими глазами. В пятнадцать лет больше всего на свете мне нравилось рисовать, только вот беда, я не умела рисовать красками, наверное, поэтому мои работы нигде не выставлялись. Мне нравилось рисовать серым карандашом, что поделаешь, если в пятнадцать лет я видела мир только в серых тонах. А вот и моя лучшая работа: под дождем стоит совершенно обнаженный человек, дождь пробивает ему кожу, он кричит от дикой боли.
Что я любила при жизни? Клубничное мороженое с вареньем, книги и простой карандаш с чистым листком бумаги. А еще мне всегда хотелось выйти из дома и пойти навстречу своей судьбе, которую мне так и не довелось встретить. Я люблю строить воздушные замки и закрываю глаза, когда они начинают рушиться. А еще мне нравится фотография, на которой я прыгаю в нарядном платье в воду. В двадцать лет я полюбила деньги. Мне нравилось подчиняться этим бумажкам и чувствовать их власть.
Я была рабой денег, я не хотела и не могла вылезти из этого рабства.
Перед глазами пробежала вся моя недолгая жизнь, а затем я отправилась в тоннель, к свету, где меня уже ждали Любка, Марк и мой муж.
— Эй, ребята, я к вам! — замахала я рукой.
Я поняла, что больше не могу идти, это слишком долго, и бросилась бежать. Марк, наверное, опять думает, что я сумасшедшая. Ну не сидится мне на этой грешной земле, что сделаешь! Не могу я жить ни за двоих, ни за троих, пусть живут живые.
Я бежала что было сил, скинув туфли и пиджак, и вдруг резко остановилась: у выхода меня ждала Костлявая.
Это Смерть. Она протянула мне руки и звала к себе. Как она выглядит — не скажу, сами когда-нибудь увидите. Не мешкая ни минуты, я бросилась в ее объятия.
