Глава 23

Когда Вика слегка успокоилась, Александр достал платок и тщательно вытер ее слезы:

— Викуля, ну все. Я вытащил тебя сюда на эти выходные для того, чтобы ты забылась, но ты опять начинаешь ворошить старое. Пойми, все уже в прошлом. Эта Леся действительно была очень опасна.

У нее какие-то ярко выраженные отклонения в психике. Ведь она настоящая убийца, а вела себя так, словно она капризная девочка из ясельной группы детского сада, которая требует все больше и больше конфет.

— Да не такая уж она профессиональная убийца.

Она просто занимается биатлоном с самого раннего детства. Все соревнования всегда выигрывала.

— Но стреляет она дай бог каждому. Вика, ты должна понять и принять, что Леся была очень опасна и мы должны были ее ликвидировать.

— Не мы, а ты! Это сделал ты! Я согласна, что Леся — девушка себе на уме. Ведь она ставила такие рекорды, когда занималась биатлоном! Возможно, она пошла бы еще дальше, если бы не ее сомнительное умственное и психическое состояние. Но при чем тут Полина? Зачем ты убил ее мать? Это была добрейшая, замечательная женщина, которая служила в моем доме верой и правдой столько лет! И почему ты мне сказал об этом только сейчас? Я думала, что Полина не приходит ко мне убираться, потому что она заболела. То-то я никак не могла до нее дозвониться.

Мы же хотели отдохнуть, а получилось, что приехали сюда для того, чтобы ты сказал мне эти страшные вещи.

— Если бы я убрал — вернее, не я, а мои люди — только дочку, то мать все равно бы не оставила нас в покое и захотела бы докопаться до сути. Пойми, так надежнее. Да и кто виноват, что они поехали тогда вместе? Полину в ту машину никто не затаскивал, она села в нее сама Фактически их никто не заказывал, у автомобиля просто отказали тормоза. Вот и все. Такое часто случается Люди садятся в машину, у нее отказывают тормоза, они попадают в аварию и разбиваются насмерть. Я тебе еще раз говорю, никто ничего не заподозрил. В протоколе вообще написано, что Леся не справилась с управлением и выскочила на встречную полосу — Мне безразлично, что написано в протоколе. Я просто думаю о том, как мы будем с этим жить дальше.

— Вика, только не строй из себя святую! Ты же живешь после Юркиной смерти, и, по-моему, неплохо живешь.

— Не говори так! Ты же знаешь, что если я что-то и делала, то только ради тебя; Вернее, ради нас с тобой.

— Да ведь можно было хотя бы профессионалов найти. Я же предлагал тебе свои услуги, но ты от них отказалась. Сказала, что лучше Полининой дочери дать заработать. Рассказывала мне, что она профессионально занимается биатлоном, умеет держать язык за зубами, что она сделает все в лучшем виде.

Она действительно сделала все в лучшем виде, да только последствия получились малоприятные. — Стреляет девчонка действительно хорошо. Для нее что человек, что мишень, особой разницы нет. Такая никогда не промахнется. Да и рука у нее набита, дай бог каждому. Взгляд беспощадный. Все это ты точно угадала, но она же девчонка, а не настоящая убийца.

Соплячка, одним словом. Вот и получилась обыкновенная кустарщина. То у нее голова поехала, то еще что-то. Даже собственная мать ее боялась, не могла с ней справиться. Между прочим, эта девчонка на меня так смотрела, будто в любой момент и меня убить может. Я и сам начал ее немного побаиваться. А сколько раз она меня шантажировала? Сколько раз я ей денег давал за молчание? Вроде денег дам, все мирно порешим, так она опять дурочкой прикидывается, свои мозги отключает и опять ко мне за деньгами идет. Вика, любимая, больше никто не сможет помешать нашему счастью. Полина со своей дочерью стали участниками дорожно-транспортного происшествия и погибли в автомобильной аварии. Постарайся это понять и принять. В этом нашей вины нет. Подумаешь, найдешь себе другую домработницу. Только свистни, сейчас целая очередь выстроится. Нынче деньги нужны всем.

— Домработница домработнице рознь.

— Не беда. Обязательно найдется такая, которая тебя устроит.

Вика вновь тихонько всхлипнула и заговорила крайне растерянным голосом:

— Саша, господи, я и сама не помню, как все это началось. Как же все это началось…

— Вика, ты о чем? — Александр обнял Вику за плечи и закурил сигарету.

— О том, как я предала Юрку и полюбила тебя.

А также о том, как я заказала Юрку для того, чтобы быть с тобой.

— Вика, не понимаю. Зачем ты постоянно ворошишь прошлое? Зачем тебе это надо?

Но Вика будто его не слышала и говорила как бы сама себе:

— Я все пытаюсь вспомнить момент, когда я в первый раз в жизни посмотрела на тебя не как на лучшего друга своего мужа, а как на мужчину. Ведь раньше ничего подобного не было. Мы всегда были с тобой только в приятельских отношениях. А однажды между нами пробежал какой-то электрический разряд. А затем эта умопомрачительная любовь…

Я предала своего мужа, свой дом и свою семью. Раньше моя жизнь состояла из моей семьи, моих картин и моего дома, а после того, как между нами зародилось это сумасшедшее чувство, которое сразило нас наповал, моя жизнь стала состоять уже из моей семьи, моего дома, моих картин и нашей любви. Когда мы стали тайно встречаться, ты стал ревновать меня к мужу, а я ревновала тебя к твоей жене, и наша любовь стала для меня не счастьем, а наказанием и испытанием, вынести которое было практически невозможно. Я очень долго искала выход, как выкарабкаться из этой ситуации. Я пробовала жить и с семьей, и со своей любовью, убеждая себя в том, что одно другому не мешает. Знаешь, у многих это очень хорошо получается. У многих, но только не у меня. Я убеждала себя в том, что семья постоянна, а любовь всегда переменна, и чем больше я сама себя убеждала, тем больше понимала, что моя любовь к тебе — это болезнь, которая приняла хроническую форму. Меня невозможно от тебя лечить. Это неизлечимо. А значит, что моя любовь к тебе не переменна, а постоянна. Сначала Юрка был слеп и ничего не замечал, а затем он почувствовал, что я кем-то увлеклась, только он и представить себе не мог, что я не просто увлеклась, а по-настоящему полюбила, причем так, как не любила даже его. А затем у нас начались ссоры.

Юрка стал часто уезжать в загородный дом, ночевать без меня, а я и не пыталась его остановить. Я вспоминаю это время как самое страшное Бремя в моей жизни. Я не могла дать счастье тебе, потому что была замужем. Не могла дать счастье Юрке, потому что давно к нему остыла. Не могла рисовать свои картины, потому что все они получались только серо-черного цвета — в то страшное время я не переносила яркие цвета. Тогда все рушилось, и я оставалась один на один со своей измученной совестью.

Немного помолчав, Вика будто набралась решимости и продолжила:

— А однажды Юра приехал домой раньше обычного, схватил меня за плечи и спросил: «Ты полюбила?» Я отрицательно замотала головой, но он сказал, что очень хорошо меня знает, что без любви я не буду ни с одним мужчиной. И тогда Юра сказал мне, что если я вздумаю его оставить, то останусь без гроша.

Он лишит меня всего, что я имею. И тогда… Желание убрать Юрку пришло как-то совершенно спонтанно.

Ты позвонил мне, мы встретились, и оба, лежа в гостиничном номере, начали рассматривать ситуацию со всех сторон. Даже если бы Юрка оставил меня без гроша и мы с тобой продолжали бы встречаться, это привело бы к еще более ужасным последствиям. Ты боялся посмотреть в глаза своему другу и сказать ему о том, что любишь его жену. Рели бы это произошло, то Юрка посчитал бы это предательством и начал бы ставить нам палки в колеса. Полетели бы к черту и твоя репутация, и твой бизнес. Я не хотела оставаться без денег, а ты не хотел оставаться без работы.

Вика замолчала, обхватила колени руками и глухо произнесла:

— Саша, прикури мне сигарету.

Александр протянул Виктории сигарету и задал вопрос крайне усталым голосом:

— Вика, зачем ты сейчас все это вспоминаешь?

Зачем ворошишь прошлое?

— Затем, что мне кажется, что все это было во сне. Я не верю, что это было на самом деле.

— Пусть тебе так и кажется.

— Но ведь все было наяву! Мне хочется выстроить хронологию всех произошедших событий.

— Да зачем?! — никак не мог понять Вику Александр.

— Для того, чтобы понять: после всего того, что мы натворили, стоит ли нам быть вместе?

— Дурочка моя, ну что ты городишь? Мы же так любим друг друга! — Александр притянул Вику к себе и зарылся лицом в ее волосы.

— Я хорошо помню тот день, — вновь заговорила Вика, — когда мы сошлись с тобой на мнении, что Юрку нужно убрать, потому что, пока он живет и здравствует, мы не можем быть счастливы. Мы предали его оба. А такие люди, как Юрка, никогда не прощают предательства. Конечно, Юркина смерть никого бы не удивила. Таких людей довольно часто отправляют на тот свет, потому что у них есть деньги, а где есть деньги, там есть и власть. Был такой человек — Юрий Константинович, достиг определенных высот, а его раз — и шлепнули. Сколько их таких убивают? В день по несколько человек в разных городах нашей необъятной Родины. Оставалось дело за малым. Найти того, кто это сделает. Ты хотел нанять человека со стороны, но у меня по этому поводу были свои соображения. Я была очень дружна с Полиной, которая стала мне почти как мать, которая любила и холила меня как маленького ребенка. Полина была настолько мне предана, что, если бы понадобилось отдать за меня жизнь, она бы не задумалась ни на минуту. Я и сама не знаю, кем мы с ней были.

Подруги, сестры или у нас с ней сложились дочерне-материнские отношения. Полина не могла спокойно видеть то, что со мной происходит. Она сразу поняла, что я полюбила. Совершенно безоглядно и на всю жизнь. Однажды Полина села рядом со мной и сказала, что я не смогу жить с тобой по той причине, что Юрий нам никогда не даст этого сделать. На что я ответила, что сама все прекрасно понимаю. Я уже не помню в подробностях тот откровенный разговор и как я призналась Полине, что хочу убрать Юрку.

Я просто доверилась ей. Всецело и безгранично. Полина тут же сказала, что это может сделать ее дочь Леся, чемпионка по биатлону, которой нет большой разницы, по чему именно нужно стрелять — по мишеням или по людям. Сначала предложение Полины мне показалось настоящим бредом, но затем она меня убедила, заявив, что ее дочери уже поступали подобные предложения и она довольно качественно их выполняла. Это ж надо! Такая молоденькая девчушка, спортсменка, а творила подобные вещи! А самое главное — на нее ведь никто не подумает! Я про этих спортсменов, занимающихся биатлоном, такого от Полины наслышалась… Особенно про тех, кто выделяется на фоне других успехами и высокими результатами. Оказывается, многих из них специально отслеживают работники определенных властных структур. Эти спортсмены очень выносливы, отлично стреляют и имеют неиссякаемую силу духа. Зачастую их вербуют специальные службы для выполнения сложных боевых задач и различных особых заданий.

Полинина дочка показывала очень неплохие результаты, но ушла из спорта, так как у нее, в отличие от других, занимающихся биатлоном, психика была немного нарушена. После того как Леся ушла из спорта, в ней проснулась какая-то особая жестокость. А со стороны посмотреть — милая, тихая девочка, просто божий одуванчик. На ее кандидатуре мы и остановились, тем более что девчонке деньги на будущее нужны, язык за зубами она держать умеет. Да и со стороны никого привлекать не придется. Тебе нужно было достать оружие, а девчонке выполнить заказ. Но та ночь напрочь спутала все планы. Юрка должен был ночевать в доме один, но вместо этого он позвал тебя и притащил еще ту шалаву с подругой. Я попыталась перенести заказ на другую ночь, но все телефоны Полины и ее дочери были отключены. Я даже поехала к ним, чтобы предупредить Лесю, но их не было.

Это же надо такому случиться! Юрка должен был быть в доме один, а собрал целую компанию. Я не находила себе места и просила тебя держать ситуацию под контролем…

— А как я мог держать ситуацию под контролем? — наконец заговорил Александр. — Я сидел возле костра словно на иголках, зная, что в любой момент может появиться девица-киллер и устроить пальбу. Все, что я мог, так это хорошенько напиться и накуриться травы. Я пытался строить глазки этой Любе, чтобы отвлечь ее внимание, но меня так колотило, что просто не передать словами. Чтобы совсем не сдали нервы, я все больше пил и курил. Юрка взял телку и отправился в бассейн. Знаешь, когда они ушли, я почувствовал себя гораздо легче. Я не знал, в какой именно момент Юрки не станет, но я не хотел видеть, как он умирает.

— А переспал ты с этой Любой тоже на нервной почве?!

— Вика, я же за тот случай перед тобой даже на коленях стоял. Я сам не знаю, как так получилось Я даже раздетой ее не видел. Возможно, я с ней и не спал, и это был с ее стороны чистый шантаж. Я же вообще ничего не помню!

— А возможно, именно потому, что ты ничего не помнил и не соображал, ты с ней и переспал, — сделала заключение Вика.

— С этим, правда, ничего не понятно. Хоть убей, не знаю, что там было. И все же я склоняюсь к мнению, что она обычная шантажистка, которая просто воспользовалась моим беспамятным состоянием.

— А если нет?

— Даже если что-то и было, то ты меня уже простила. Утром, когда мы пили с этой Любой кофе, мне было жутко страшно. Я не знал, убит Юрка или нет.

А когда я увидел, что Юрка убит не один, мне стало по-настоящему плохо. Ведь никто не заказывал эту девку! На кой черт ее-то было нужно убивать?

— А как бы Леся тогда выстрелила? Они же вдвоем в бассейне плавали.

— Могла бы выбрать более подходящий момент.

— А если его не было? — не соглашалась с Александром Виктория.

— Спряталась бы где-нибудь и выстрелила из такого места, чтобы остаться незамеченной. Убила бы Юрку, и все, а девка бы плавала дальше. Какой смысл ее убивать?

— Свидетельница.

— Да ладно. Много бы она там увидела…

— Значит, не было возможности сделать все по-другому.

— Я когда увидел убитую девку, сразу понял, что Юркину репутацию спасать надо. Два трупа — это слишком серьезно.

Александр почесал затылок и так нервно рассмеялся, что его смех был скорее похож на судорожные хрипы.

— Саша, ты что?

— Да так. Знаешь, а я ведь этой идиотке Любе действительно труп в багажник положил, а она мне все уши протарахтела, что потеряла его.

— Как ты думаешь, зачем она это сделала?

— Не знаю, — пожала плечами Вика. — Ей же нужно было выбить у тебя помещение. Вот она и собрала все улики в одну кучу.

— Ты-то мне веришь, что я труп положил? Куда бы я его успел деть, ведь вскоре дом был полон ментов. Конечно, сам я его лучше бы спрятал, но на тот момент я ничего не соображал. Просто сунул труп в багажник, и она уехала. Да и плед тот мне тоже на фиг не нужен был. Я ведь когда к ней приехал, смотрю, девка не в себе. Сразу видно, что умом тронулась, метет что ни попадя. Придумала, что у нее труп пропал.

Меня обвинять стала, окровавленным пледом передо мной трясти. Ну, думаю, дело плохо, диагноз у девки налицо — острая шизофрения. Я ей и предложил от пледа избавиться. Подумал, зачем оставлять лишние улики? Она с головой не дружит, еще отнесет плед участковому. Но она его мне не отдала, а себе на память оставила. Я уехал. Так она стала меня обвинять в том, что я сделал слепки ключей от ее квартиры и плед выкрал. Вика, посмотри на меня внимательно.

Я похож на человека, который снимает слепки от ключей для того, чтобы в дальнейшем эту квартиру обворовать? Ну, скажи, похож или нет?

— Нет, — сквозь слезы улыбнулась Вика.

— И я так думаю. Сначала она из меня похитителя трупов сделала, потом вора-домушника. Меня в подобном еще никогда в жизни не обвиняли!

— И тогда тебе на помощь пришла я, — вновь попробовала улыбнуться Вика. — Мы же должны были знать, что у нее на уме, и хоть как-то держать ситуацию под контролем. И я действительно держала все под контролем. Из-под контроля вышло только одно — ее беременность. К такому повороту событий ни ты, ни я не были готовы.

— Ее лжебеременность, — поправил Викторию Александр.

— А это мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Но мы твердо знаем одно, что чужой ребенок нам совершенно не нужен. Когда все уляжется и пройдет время, мы с тобой обязательно начнем жить вместе и будем выходить в публичные места только не как вдова и друг семьи, а как по-настоящему любящие друг друга люди. Не хватало, чтобы нашу любовь омрачило появление внебрачного ребенка, к которому ты фактически не имеешь никакого отношения.

— Действительно, только этого нам не хватало.

Эта Люба со своим лжеприплодом заявилась к нам совсем не вовремя. Вика, знаешь, а ведь после того, что она устроила на выставке, у меня было дикое желание ее убрать.

— Ты думал над этим?

— Сколько раз!

— Но ведь она плела про какого-то адвоката, которому оставила письмо. И в случае ее смерти ты был бы первым подозреваемым. Думаешь, это правда?

— Не знаю. Возможно, она блефовала, а возможно, и нет. Но именно это меня остановило от последнего шага.

— И правильно. Вдруг она действительно написала такое письмо…

— Ну, я бы при любом раскладе выкрутился. Просто новые проблемы мне ни к чему, да и ненужные подозрения тоже. Пусть сидит пока со своим магазином. Мы потом за него с нее спросим. Крайне практичная девица!

— А мне она понравилась. Ну, да бог с ней. Господи, как мне хочется, чтобы весь белый свет как можно быстрее узнал о нашей любви! Как же мне хочется… Как мне хочется выйти за тебя замуж и начать жить вместе.

— Вика, слишком мало прошло времени. Всего полгода. Давай выдержим еще хотя бы полгода.

— Да, нужно набраться терпения и подождать еще полгода. Я хочу всегда быть с тобой рядом и с гордостью называться твоей женой. Кстати, когда ты наконец скажешь о нас с тобой своей Татьяне?

— Да какая она моя? Никакая она не моя. Татьяна чужая. Ты моя.

— Но ведь ты с ней живешь.

— Я почти все время у тебя. А сказать, что я от нее ухожу, я всегда успею. Ты же знаешь, что у нее слабое сердце.

— И все же ты сейчас живешь с ней, а не со мной… — В голосе Вики был слышен явный упрек.

— Вика, родная моя, любимая! Да я бы к тебе хоть сейчас ушел, да только ты же сама знаешь, что нельзя. Мы терпели с тобой долго. Так неужели не вытерпим еще полгода. Ты же знаешь, что моя душа всегда с тобой и большую часть времени я провожу у тебя.

— Знаешь, а я бы так не смогла жить, как Татьяна.

— Она на все закрывает глаза и делает вид, что все хорошо.

— Но, она же понимает, что у тебя есть любимая женщина.

— Понимает, только делает вид, что ее нет.

— А она не догадывается, что твоя любимая женщина — это я?

— Да ты что!

— И все-таки я бы так не смогла. Столько лет знать, что у ее мужа есть другая, и делать вид, что все хорошо… Она что, даже скандалов тебе не закатывает?

— Она уже давно мне ничего не закатывает.

— Я не понимаю, как можно быть такой всепрощающей и совершенно не иметь гордости.

— Да ладно, что мы все о ней… У нас с Татьяной какие-то родственные отношения, а ничего личного уже давно нет. Как только время сыграет в нашу с тобой пользу и позволит нам быть вместе, я уйду от нее не задумываясь. Прямо перед этим моментом все ей и скажу. Вика, о чем ты сейчас думаешь?

— Да так, о Полине. Мне страшно думать, что ее нет. Я потеряла очень дорогого и близкого мне человека.

— Вика, я же говорил тебе, что в отношении Полины не было другого выхода. Ее дочь принялась меня шантажировать. Мне бы по-любому пришлось от нее избавляться, потому что у нее нездоровая психика. Она бы никогда от нас не отвязалась. И вообще — они просто попали в аварию. Мы ни в чем не виноваты.

Притянув Вику к себе, Александр поцеловал ее тонкую шею и вдруг с пафосом произнес:

— Вика, спасибо тебе за доверие!

— Ты о чем?

— О том, что ты перевела на мое имя весь бизнес своего мужа. Все его счета и объекты.

— А разве могло быть иначе? Ведь скоро ты станешь моим супругом. Как только я вступила в наследство, я тут же перевела все бумаги на твое имя.

Ты же меня сам об этом просил. Теперь ты влиятельнее и могущественнее в несколько раз. Я сделала все, как ты сказал. Написала объяснительное письмо, что я ничего не понимаю в бизнесе, что я художник и что я переписываю бизнес своего покойного мужа на его лучшего друга, который ежемесячно будет давать мне мои проценты на содержание. Так что, Саша, теперь ты имеешь все.

— Только благодаря тебе! — снова поцеловал Вику Александр.

— Когда-то Юрий пригрозил оставить меня без копейки, но этого не произошло. Теперь без копейки остался он. Но на том свете деньги не нужны. Там нет карманов и там их не на что тратить. Теперь все, чем владел Юрий, имеешь ты. А это значит, что и я принадлежу тебе. Потому что мы с тобой — единое целое, и скоро мы заявим об этом громогласно.

— Вика, если бы ты знала, как я тебя люблю…

— А вот если бы ты знал, как я тебя люблю!

— Боже, как же ты прекрасна! Как я мечтаю о том, чтобы ты нарисовала саму себя. Это был бы самый лучший портрет в твоей жизни.

— Я еще никогда не рисовала себя.

— Нужно просто смотреть в отражение зеркала.

Я уверен, что у тебя обязательно все получится.

— Ты подкинул мне идею. Я как-нибудь обязательно над этим подумаю.

— Послушай, а пошли купаться…

— Что, прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— Ночь. Море, наверно, холодное.

— Не говори ерунды. Сейчас море, как парное молоко.

Вика сняла с себя платье и, оставшись в купальнике, направилась к морю. Александр кинул на песок футболку и шорты и направился следом за ней.

— Вика, подожди!

— Догоняй!!!

— Давай наперегонки!

— Давай, кто быстрее и кто дальше заплывет…