Глава 19

Я сидела рядом с Галининой матерью, слушала ее рыдания и пыталась ее успокоить.

— Изверги! Сволочи! За что ж они так мою доченьку? Кому моя кровиночка помешала? Она же никогда и никому плохого не сделала. Она же всегда такая честная была. Наверно, именно эта честность ее и сгубила. А ведь я говорила ей, что нельзя быть такой честной. А она меня не слушала, вечно говорила, что врать не умеет. Ума не приложу, кому она могла плохое сделать…

— Елена Викторовна, родная… — Я плакала вместе с женщиной и пыталась успокоить не только ее, но и себя. — Кто бы мог подумать, что такое может произойти? Кто бы мог подумать… Мне так ее не хватает. Я постоянно ее вспоминаю. Каждый день.

Смотрю на ее фотографию в рамке и громко реву. Но вы должны жить дальше. Вам еще вторую дочь поднимать. Елена Викторовна, милая, держитесь.

Галину нашли в каком-то подмосковном лесу совершенно случайно. Она была засыпана ветками и землей, и, конечно же, опознать ее было сложно, практически невозможно. И все же ее опознали. В глубине души мне стало значительно легче, потому что теперь тело Галины, как и положено, будет предано земле, и я сама лично закажу ей памятник, который будет так же красив, как и она, когда была жива. Положив на стол целую пачку долларов, я вышла от матери своей подруги с тяжелой душой и направилась к своему автомобилю.

Сев в машину, я заехала в парфюмерный магазин, чтобы побаловать себя какими-нибудь вкусными духами, и в самом центре магазина столкнулась с выбирающей духи Викой.

— Привет, — еле слышно поздоровалась я, пройдя мимо нее, как могла, ускорила шаг и от греха подальше пошла к следующей секции.

— Люба! — Вика сама окликнула меня довольно громко. Мне пришлось остановиться и выдавить из себя улыбку. — Что мимо проходишь, будто первый раз в жизни меня видишь?

— Я же поздоровалась.

— А когда-то ты со мной не только здоровалась, но и могла пообщаться.

— А тебе нужно это общение?

— Я хотела, чтобы ты этот запах попробовала. Не знаю, купить или нет. Как тебе?

Виктория поднесла ко мне пробник, но я сразу отрицательно покачала головой:

— Абсолютно не мой запах.

— Почему?

— Мне кажется, что он слишком сладкий. Я люблю более резкий.

— Мы с тобой очень разные, — улыбнулась Виктория. — А я не люблю резких запахов. Не думала, что когда-нибудь мы с тобой встретимся и ты пройдешь мимо.

— Я же пообещала.

— Что ты пообещала?

— Я пообещала, что никого не знаю, никого не вижу и никого не слышу.

— Это ты обещала Александру, а я-то тут при чем?

— Извини, я не ожидала тебя когда-нибудь встретить.

— Ладно, забыли, — Вика махнула рукой и по-дружески мне подмигнула. — Кстати, как там Галина?

— Ее нашли недавно.

— Надо же! — Глаза Виктории тут же изменились, в них появился живой интерес. — И где же была наша любительница чужих мужей? — спросила она язвительным голосом, хотя заметно занервничала. — Сбежала со своим новым возлюбленным, чужим супругом, на какие-нибудь дикие острова? А потом устала от дикой жизни и вернулась обратно?

— Ее нашли мертвой.

— Извини. — Нижняя губа Вики затряслась, и она опустила глаза. — Извини, пожалуйста. Я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Ты хочешь сказать, Гали больше нет? Она мертва?

— Гали больше нет, — произнесла я довольно холодно.

— Что с ней произошло?

— Ее нашли в лесу.

— Ее убил какой-нибудь маньяк?

— По всей вероятности, да, — не стала я вдаваться в подробности.

— Господи, какой ужас… Так ее когда нашли-то?

— Совсем недавно.

— А погибла она когда?

— Непонятно. Очень трудно установить.

Я умышленно не сказала о том, что Галю убили еще полгода назад, а нашли только сейчас, чтобы отвести Викины мысли от той страшной ночи, когда был застрелен ее муж. Не хотелось, чтобы она начала что-либо сопоставлять и копаться в лабиринтах прошлого.

— Прими мои соболезнования.

— Спасибо.

— А сама-то ты как?

— Потихоньку.

— Ничего себе, потихоньку. Такой магазинище отгрохала!

— Бог услышал мои молитвы и послал мне магазин.

Мы обе переглянулись и с трудом сдержали себя, чтобы не рассмеяться.

— Надо поучиться у тебя молиться, — подметила Виктория и все же, не удержавшись, улыбнулась.

— Да я и сама не умею. Все как-то спонтанно получилось.

— А может, тебе бог щедрый попался?

Я сделала вид, что не поняла ее намека, и тут же спросила:

— А ты как живешь?

— Да ничего. Устала. Очень много времени провожу в мастерской.

— Рисуешь?

— Я не рисую картины. Я их пишу. Вот, взяла путевку к морю. Жутко хочется побыть в уединении.

Впереди выходные, а усталость накапливается все больше и больше. Так долго нельзя. Прямо на выходные взяла путевку к морю. Хочется побыть наедине с собой и немного себя полечить.

— Куда летишь?

— В Тунис.

— А почему именно в Тунис?

— Потому что там потрясающий центр лечения водорослями, а мой организм просит меня его побаловать.

— Тогда удачной тебе поездки.

— Спасибо.

Вика немножко помолчала и вновь улыбнулась:

— А ты отлично выглядишь. Надеюсь, неудачная беременность никак не сказалась на твоем здоровье?

— Напротив. Сейчас я стала себя чувствовать намного лучше и увереннее, чем чувствовала до неудачной беременности. Она придала мне силы и открыла для меня потрясающие возможности.

— Говорят, что ты даже замуж вышла.

— Правду говорят.

— И кто он?

— Он мой любимый.

— И все?

— И все.

— А кто он вообще?

— Я же тебе сказала: он мой любимый человек.

— Кем работает? Что имеет?

— Он работает моим любимым человеком, а имеет меня почти каждую ночь.

— Рысак.

— Еще какой рысак!

— Надо же, как ему подфартило с работой. Давно устроился?

— Уже полгода.

— А платишь ты ему хорошо?

— Ежедневно. Я выдаю ему зарплату своей любовью.

— И премиальные бывают?

— Очень часто. Иногда так хочется рассказать ему о своих чувствах…

— Значит, ты ничего про него рассказать не хочешь.

— Не хочу.

— Просто любимый человек и все?

— Просто любимый.

— Хм, ты скрытная. Все свое ношу в себе и никому не расскажу и не покажу. Так?

— Думаю, этого достаточно для того, чтобы его охарактеризовать. Ладно, пойду тоже духи выберу.

Хочется, чего-нибудь резкого и немного дерзкого.

— Чтобы люди оборачивались?

— Чтобы выделяться среди людей.

— А что ж ты, замуж вышла, а сама себе духи выбираешь?

— Потому что я очень вредная и привередливая.

Есть вещи, которые мне лучше не дарить, потому что все равно не угодишь. Это касается духов и косметики.

— А мне казалось, что подарок любимого человека всегда в радость.

— Действительно всегда, но только мой любимый человек очень даже понятливый. Он знает, что мне стоит дарить, а чего лучше не делать.

— Надо же. Какое редкое взаимопонимание.

— Вика, а еще не выяснили, кто убил Юрия Константиновича? — Я набралась смелости и задала вопрос, который очень сильно меня волновал. Ведь тот, кто убил Юрия, убил и Галину. В глубине души мне очень хотелось, чтобы убийцы были наказаны, но я не очень верила в силу нашей милиции, которая искала убийц, и я прекрасно понимала тот факт, что мое желание по поводу возмездия может быть просто неосуществимо.

— Выясняют, — ухмыльнулась Виктория и слегка побледнела. — Еще немного повыясняют и дело закроют. У нас же так все делается.

— Что, вообще никаких зацепок?

— Убийцу еще не нашли, — резко ответила Вика и дала понять, что ей слишком больно говорить на данную тему.

Сделав пару шагов, я резко остановилась и произнесла уже дружелюбным голосом:

— Вика, ты на меня зла не держи.

— А я и не держу. Кто старое помянет… Между прочим, ты мне очень даже симпатична.

— Ты мне тоже. Будет желание, заезжай. Будешь у меня всегда самым почетным и долгожданным гостем. У меня на первом этаже еще и немецкая химчистка открылась.

— Может быть, как-нибудь соберусь с духом и заеду.

— Я буду очень рада тебя видеть. И необязательно собираться с духом. Просто заезжай и все!

Купив флакончик понравившихся мне духов, я поискала Вику глазами, но ее уже нигде не было.

Сев в свой автомобиль, я отправилась прямо на работу и, зайдя в свой кабинет, посмотрела на свое отражение в зеркале. Я любила смотреть на свое отражение и всегда оставалась довольна. Мне нравилось в себе все. Фигура, лицо, глаза, волосы. Ближе к вечеру мне позвонила моя мама и поинтересовалась моими достижениями на трудовом фронте.

— Мама, у меня все хорошо. Очень много дел. Ты же понимаешь, какая на мне ответственность. Конечно, устаю, ведь я слишком много работаю и слишком мало сплю.

— Дочь, но ты же знаешь, что без этого не бывает денег.

— Знаю, мама. Знаю. Просто я так жутко устала!

А на море-то как хочется…

— Так слетай на выходные.

— Не могу. Занята. Может быть, позже.

— А как поживает твой прохиндей?

— Ты имеешь в виду моего мужа? — Я попробовала показать свое недовольство по поводу маминого отношения к Артуру, но на мою маму оно практически не действовало. Она пребывала в глубоком убеждении, что мой муж именно прохиндей, и переубедить ее было невозможно. Единственное, на что я уповала, так это на время. Оно должно было доказать ее не правоту и заставить изменить свои взгляды.

— Да, именно этого проходимца.

— Он не проходимец. Он мой муж.

— Для меня он навсегда останется проходимцем.

— Мама, у нас все хорошо.

— У вас не может быть все хорошо, — тут же зацепилась за мои слова мама.

— Ну почему ты так считаешь? Если он не нравится тебе, то это не значит, что он не нравится мне.

Конечно, как и в любой семье, у нас бывают определенные разногласия.

— У вас не может быть все хорошо, потому что вы абсолютно разные. А какие у вас разногласия? Если ему что-то не нравится, то пусть он убирается ко всем чертям.

— Мамочка, ну ведь мы сошлись не для того, чтобы он убирался ко всем чертям, — снова попыталась я образумить свою маму, на которую просто не могла злиться, потому что очень сильно ее любила.

— Для меня до сих пор остается загадкой то, почему вы сошлись. Так какие все-таки у вас разногласия? Этот прохиндей не хочет работать?

— Я его прекрасно понимаю, потому что уделяю ему не столько времени, сколько бы он хотел, — сказала я, проигнорировав ее последний вопрос.

— А что он хотел? Чтобы ты нянчилась с ним с утра до ночи? — вернулась к любимой теме моя мать.

— Кому понравится вечно занятая и работающая жена? Сама посуди.

— А если ты не будешь работать, то что тогда он будет есть? Что он намажет себе на хлеб?

— Мама, но ведь он тоже зарабатывает. Он в состоянии сам купить то, что мазать себе на хлеб.

— А тебе?

— И мне тоже.

— А он знает, что ты не любишь сливочное масло, а любишь черную и красную икру? Он знает твои запросы?

— Знает. Именно это его угнетает. Он не в состоянии их удовлетворить.

— Поэтому ты и работаешь. Если твой прохиндей не в состоянии купить тебе модную юбку, то ты купишь ее сама.

— Мама, все равно я не ангел. Со мной очень сложно.

— Да он на тебя молиться должен! Что он может тебе предложить? Если бы не ты…

— А если бы не он, я бы была одинока.

— Не одинока, а свободна. Это большая разница, дочка. Да возле тебя женихи всю жизнь шеренгами выстраивались. Ты же сама от них от всех нос воротила.

— Ладно, мамуля, слишком много работы. Созвонимся позже, — попробовала я закруглить этот бесконечный разговор.

— Люба, не хотела тебе говорить, но все же скажу.

Я своей приятельнице показывала фотографии, где ты со своим проходимцем.

— Мама, ну зачем ты показываешь наши семейные фотографии своим подругам?

— Да это даже не приятельница, а моя хорошая подруга — Зинка. Что, я не имею права показать фотографии своей лучшей подруге Зинке? Почему я должна скрывать от нее фотографии своей любимой дочери и нелюбимого зятя?

— И что сказала Зинка?

— Зинка, как фотографию увидела, так чуть в обморок не упала.

— Почему? — насторожилась я, предчувствуя какую-то беду. — Он ей не понравился внешне?

— Насчет его внешности говорить не будем. Это разговор долгий и неприятный. На селе тракторист и то красивее выглядит. У него хоть кудри есть. А у этого что? Ни кудрей, ни фейса, ни работы престижной.

Нет, не это. Люба, я не могу сказать тебе это по телефону. Давай где-нибудь попьем кофе.

— Мама, но я так загружена. Я сейчас буквально обложена различными бумагами.

— Тогда давай встретимся в греческом кафе недалеко от твоего магазина. Я позвоню, как подъеду.

Посидим на открытой террасе, поговорим. Думаю, что для тебя это очень важно. Хоть я и не хотела тебя расстраивать, но придется.

— Мама, мне кажется, что я не дотерплю этот час.

— Дотерпишь. Думай пока о своих бумагах.

— Да мне ни одна бумага сейчас не полезет в голову!

— Я уже выезжаю. Ты можешь пойти в кафе первой и сделать заказ. Только не забудь, пожалуйста, заказать мой любимый пудинг, политый вишневым соусом.

— Хорошо, мама. Я тебя жду.