ТАЙНЫ

Мегги проснулась ещё до рассвета. Полог ночи над полями стал заметно светлее, как будто полинял под дождём. На часах было почти пять, и Мегги хотела уже повернуться на другой бок, чтобы поспать ещё, как вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Испугавшись, она вскочила и увидела Мо – он стоял возле её шкафа.

– Доброе утро, – сказал он, складывая в чемодан её любимый свитер. – Прости, я знаю, ещё очень рано, но нам придётся уехать. Хочешь, я сварю на завтрак какао?

Мегги сонно кивнула. В саду пели птицы, как будто они проснулись уже несколько часов назад.

Мо положил в чемодан ещё какие-то вещи, закрыл его и понёс к двери.

– Надень что-нибудь тёплое, – сказал он, – на улице холодно.

– Куда мы? – спросила Мегги, но отец уже вышел из комнаты.

Она растерянно посмотрела в окно, словно ожидая снова увидеть там незнакомца, но во дворе лишь прыгал дрозд по мокрым камням. Мегги надела брюки и поплелась на кухню. В коридоре стояли два чемодана, сумка и ящик с инструментами Мо.

Отец сидел за столом и делал бутерброды в дорогу. Он попытался улыбнуться, но Мегги заметила, что отец чем-то встревожен.

– Мо, мы не можем уехать, – сказала она. – Каникулы начнутся только через неделю.

– Ну и что? Разве тебе впервой приходится бросать учёбу, когда я получаю заказ?

Он был прав. Это происходило довольно часто: если какому-нибудь букинисту, коллекционеру или библиотеке нужен был переплётчик, Мо приглашали очистить несколько старых книг от пыли и плесени или заново их переплести. Мегги считала, что слово «переплётчик» не совсем подходило к профессии отца, поэтому пару лет назад она смастерила на его дверь табличку с надписью: «Мортимер Фолхарт, книжный врач». И этот врач никогда не выезжал к своим пациентам без дочери. Так было и будет всегда, что бы там ни говорили учителя в школе.

– Как насчёт ветрянки? Или я уже говорил об этом учителям?

– В прошлый раз. Когда мы ездили к этому типу с библиями. – Мегги пристально посмотрела на отца. – Мо, нам надо ехать из-за… вчерашней ночи?

На секунду ей показалось, что Мо сейчас всё расскажет. Но он лишь покачал головой.

– Нет, конечно, – ответил он и положил бутерброды в пластиковую коробочку. – У твоей мамы была тётя. Тётя Элинор. Однажды мы ездили к ней, но ты тогда была совсем маленькой. Она уже давно просит, чтобы я привёл в порядок её книги. Она живёт у озера на севере Италии – постоянно забываю его название, но там очень красиво. Это примерно в шести-семи часах езды отсюда.

Пока отец говорил это, он не поднимал глаз на Мегги.

«Но почему именно сейчас?» – хотела спросить она, но промолчала. Она не спросила и о том, помнит ли он о сегодняшней встрече. Она очень боялась ответов на эти вопросы и того, что Мо ещё раз её обманет.

– Она такая же смешная, как и другие? – поинтересовалась девочка.

Они с Мо уже ездили к некоторым родственникам. И по отцовской, и по материнской линии их было очень много, и Мегги казалось, что жили они по всей Европе.

– Пожалуй, она немного смешная, – улыбнулся Мо, – но ты с ней подружишься. У Элинор чудесные книги.

– И долго мы у неё пробудем?

– Возможно, дольше, чем обычно.

Мегги отпила какао. Оно было таким горячим, что обожгло ей губы, поэтому она быстро прижала к ним холодный нож.

Мо отодвинул стул.

– Мне надо собрать кое-что в мастерской, – сказал он. – Я быстро. Ты, наверное, не выспалась, зато потом сможешь вздремнуть в автобусе.

Мегги кивнула и посмотрела в окно. Утро было серым. Над полями висел туман, и Мегги почудилось, что ночные тени притаились за деревьями.

– Упакуй еду и возьми с собой книги, – крикнул Мо из коридора.

Будто Мегги и сама бы не догадалась. Когда-то отец сколотил хорошенький сундучок для книг, которые она непременно брала во все поездки, долгие и не очень. «Приятно иметь в чужом месте свои книги», – говорил Мо. Сам он всегда возил с собой по крайней мере дюжину книг.

Мо покрыл сундук красным лаком, как любимый цветок девочки – мак. Маковые коробочки можно было засушить между книжными страницами, а пестик оставлял след в форме звёздочки, если его прижать к коже. На крышке Мо написал красивой вязью: «Сундук для драгоценностей Мегги», а внутри обил его блестящей чёрной тафтой. Правда, материал был не очень-то виден из-за большого количества книжек. С каждой новой поездкой книг в сундучке прибавлялось.

«Если ты берёшь с собой книгу, – сказал Мо, когда положил в её сундук первую книжку, – происходит странная вещь: книга начинает собирать твои воспоминания. Стоит лишь открыть её потом, и ты сразу переносишься туда, где читал эти страницы. Пробежал глазами первые слова – и перед тобой оживают знакомые картины, ты чувствуешь запахи, вкус мороженого, которое ел во время чтения… Поверь, книги волшебные, ведь ничто так хорошо не удерживает воспоминания, как их страницы».

Возможно, Мо был прав. Только Мегги брала с собой книги отнюдь не из-за того, о чём говорил отец. Они были для неё домом в чужом месте, внутренним голосом, друзьями, с которыми не поссоришься, умными, сильными, смелыми, прошедшими огонь, воду и медные трубы. Книги веселили, когда ей было грустно, прогоняли скуку, а Мо тем временем кроил материалы, заново сшивал страницы, которые изрядно потрепали годы и множество пальцев.

Некоторые книги она всегда возила с собой, другие оставались дома, потому что не подходили для этой поездки или же были предназначены для чего-то другого, пока ещё неизвестного.

Мегги провела рукой по округлым корешкам книг. Что же выбрать на этот раз? Какие книги помогут побороть страх, что пробрался в их дом прошлой ночью? Может, истории про ложь? Мо обманул её. Обманул, хотя знал, что Мегги всегда замечала ложь. «Пиноккио», – подумала Мегги. Нет. Слишком жутко и грустно. Нужно что-нибудь весёлое, чтобы отогнать от себя даже самые плохие мысли. Может, про ведьм? Точно, про лысых ведьм, которые превращают детей в мышек, и про Одиссея с его циклопом и волшебницей, обратившей воинов в свиней. Вряд ли её поездка будет опаснее путешествия Одиссея. Или всё-таки опаснее?

Слева лежали две книжки с картинками. По ним Мегги училась читать, тогда ей было пять лет. На страницах до сих пор были видны следы от её маленького указательного пальчика, которым она водила по строкам. На самом дне сундука хранились книги, сделанные самой Мегги. Она целыми днями вырезала и клеила, и рисовала картинки, а Мо должен был ставить под ними подписи, например: «Ангел со счастливым лицом. От Меги для Мо». Своё имя она писала сама. Она всегда писала его с одним «г», когда была маленькой. Мегги посмотрела на корявые буквы и положила книги обратно в сундук. Переплести их, конечно же, помогал Мо. Переплёты Мо сделал из разноцветной бумаги и подарил Мегги специальную печатку с её именем и изображением единорога, которую она ставила на первых страницах, иногда чёрным цветом, иногда красным – как ей нравилось. Но Мо никогда не читал ей книги вслух. Ни разу.

Он подбрасывал её высоко в воздух, носил на плечах или учил, как из перьев дрозда сделать закладку. Но он никогда не читал ей. Ни разу, ни слова, сколько бы она ни клала ему на колени книгу. Поэтому Мегги пришлось самой учиться разбирать эти чёрные значки, открывать для себя этот волшебный мир…

Мегги выпрямилась.

В сундуке ещё оставалось немного места. А вдруг у Мо есть какая-нибудь толстая, особенно интересная книга, которую она могла бы взять с собой?..

Дверь в мастерскую оказалась закрыта.

– Мо!

Мегги нажала на ручку. Длинный рабочий стол был абсолютно чистым: ни печаток, ни ножей. Мо уже всё упаковал. Выходит, он ей не врал?

Мегги вошла в комнату и огляделась. Дверь в «золотую каморку» была приоткрыта. Вообще-то, это была обычная кладовка, но Мегги окрестила её так из-за тех ценных вещей, которые хранил там отец: тончайшая кожа, мраморная бумага, печатки, при помощи которых можно было оставлять золотое тиснение на мягкой коже… Мегги просунула голову в кладовку и увидела Мо – он заворачивал в бумагу какую-то книгу. Книга была не очень большой и толстой. Потрёпанный матово-зелёный корешок. Больше ей ничего разглядеть не удалось, потому что Мо поспешно спрятал книгу за спину.

– Что ты здесь делаешь? – возмутился он.

– Я… – Несколько секунд Мегги не могла вымолвить ни слова – таким мрачным было лицо отца. – Я просто хотела узнать, нет ли у тебя ещё какой-нибудь книги для меня… Те, что в моей комнате, я уже все прочитала… и…

Мо провёл рукой по лицу.

– Ну конечно! Что-нибудь обязательно найду, – сказал он, но в глазах его было написано: «Иди, Мегги, уходи отсюда». А за спиной шуршала обёрточная бумага. – Я зайду к тебе, а пока мне нужно ещё кое-что упаковать.

Скоро он и правда принёс ей три книги, но той, которую он прятал, среди них не было.

Спустя час они вынесли свои вещи во двор. На улице Мегги поёжилась. Утро было холодное, такое же холодное, как дождь прошлой ночью, а бледное солнце висело в пасмурном небе, словно забытая кем-то шапка.

Они жили здесь уже ровно год. Мегги нравился вид, открывавшийся на холмы, ласточкины гнёзда под крышей, пересохший колодец, в котором было так темно, что казалось, он вёл к самому центру земли. Дом со всеми его пустыми комнатами, где обитали огромные пауки, представлялся ей чересчур большим, но плата за него их устраивала, к тому же здесь было достаточно места для книг и мастерской. Рядом с домом был хлев и сарай, в котором можно было держать несколько коров или лошадь, но сейчас там стоял их старенький автобус.

– Их нужно доить, – сказал Мо, когда Мегги предложила завести коров. – Рано-рано утром. Да ещё и каждый день.

– Тогда, может, лошадь? – спрашивала она. – Даже у Пеппи Длинный чулок была лошадь. И без всякого сарая.

Мегги хватило бы и нескольких кур или козы, но ведь их тоже надо кормить каждый день, а они с отцом часто куда-нибудь уезжали. Поэтому у Мегги осталась только рыжая кошка, которая навещала их, когда ей надоедало бегать от соседских собак. Сосед у них был всего один – ворчливый старый крестьянин. Иногда его собаки так отвратительно выли, что Мегги приходилось затыкать уши. До ближайшей деревни, где находилась школа и жили две подружки Мегги, можно было за двадцать минут доехать на велосипеде, но отец обычно отвозил её туда на машине, потому что просёлочная дорога пролегала среди полей да тёмных лесов.

– Солнце моё, ты туда кирпичей, что ли, наложила? – спросил Мо, когда выносил во двор её сундучок с книгами.

– Но ты же сам говоришь, что книги должны быть тяжёлыми, ведь в них заключён целый мир, – ответила она, отчего отец улыбнулся – в первый раз за всё утро.

Автобус, напоминавший в этом заброшенном сарае какого-то полосатого зверя, был для Мегги дороже всех домов, где им с отцом доводилось жить. Нигде ей не спалось так сладко, как в кровати, которую отец соорудил для неё в автобусе. Ещё в нём был стол, крохотная кухня и скамейка с откидной крышкой, где во множестве хранились разные путеводители, карты и потрёпанные блокноты.

Мегги любила этот автобус, но сегодня ей совсем не хотелось в него забираться. Когда Мо вернулся к дому, чтобы запереть дверь, Мегги вдруг показалось, что она сюда больше никогда не вернётся, что это путешествие будет не похожим на все остальные, что они будут ехать всё дальше и дальше, словно убегая от чего-то неизвестного. Или от того, о чём ей не хотел говорить отец.

– На юг! – скомандовал Мо, когда сел за руль.

И они тронулись, ни с кем не попрощавшись, ранним утром, которое всё ещё пахло дождём.

Но у ворот их уже поджидал ночной гость.