Глава 25

Я не знаю, как выжила, но я выжила, потому что должна была это сделать. Я даже не знаю, сколько времени не выходила на улицу, не отвечала на телефонные и дверные звонки, не спускалась в магазин и ни разу не включала телевизор. Я прошла через испытание изменой, а это очень страшное и жестокое испытание. Я потеряла двух дорогих мне людей, дороже которых не было на всем белом свете. У меня не стало единственной и любимой подруги, у меня не стало единственного любимого человека. Я осталась одна. ОДНА. Я знала, что обязана перешагнуть через личную драму и ни в коем случае не сломаться. Чтобы себя уважать. Я знала, что теперь мне придется ЖИТЬ ОДНОЙ. Я пыталась поверить, что жизнь не кончается, что она только начинается, и начинается с чистой незапятнанной страницы…

Я должна полностью уйти в работу, чтобы забыться, отвлечься от дурных расслабляющих мыслей. Я вспоминала героиню фильма «Москва слезам не верит». Ее тоже предал любимый. Она осталась с грудным ребенком на руках и состоялась как личность. У меня нет ребенка, значит, мне легче, значит, мне намного легче, чем ей. Эту боль надо перетерпеть. А я умею терпеть…

Я смотрела на свое осунувшееся лицо, и это не пугало меня. Я уже вдоволь наплакалась, у меня закончились слезы. Наверное, у каждого свой лимит слез….

Необъятный интересный мир нельзя закрыть лоскутом моей несложившейся личной жизни. Я понимала это и не позволила себе отдаться депрессии. Я знала, что должна продолжать жить.

Я хотела быть счастливой!

Да, долгое время я жила не одна. Я всегда была со Светкой. Теперь я пыталась привыкнуть к одиночеству. Я беспрестанно мерила шагами пустую квартиру и однажды включила телевизор. Шел фильм с моим участием. Я села на пол и разревелась. Часто перебирала Светкины вещи. Меня переполняло чувство жалости к себе, и мне не с кем было поделиться. Я смотрела на ее портрет и вспоминала время, когда мы вместе ехали в поезде в Москву из своего провинциального городка и мечтали иметь хоть какой-то угол и хоть какую-то работу. Мы сидели в общем вагоне и с надеждой смотрели в окно. Я нашла фотографию — я стою в длинной рубашке и рваных джинсах, Светка — в сексуальном платье с люрексом с очень откровенным вырезом. Она выставила ногу вперед и засунула палец в рот, словно порнозвезда. Нас сфотографировал незнакомый парень на перроне московского вокзала. Мы самым наглым образом ему всучили фотоаппарат. Тогда я жутко стеснялась Светки и сказала ей, что она ведет себя вульгарно. Светка смеялась и говорила, что все мужики обыкновенные самцы и мы должны вызывать у них нормальный природный рефлекс.

А затем мы принялись штурмовать Москву и прошли трудный путь от коммуналок, общежитий, ночевок на вокзале до квартиры в самом центре Москвы напротив храма Христа Спасителя. Когда нам было трудно и мы опускали руки, чувствуя себя лимитой, хотели вернуться домой, мы всё же поднимались с колен и шли дальше. Мы ничего не боялись, потому что нас было двое и все невзгоды и неприятности мы делили поровну…

Эх, Светка, Светка… Я закрыла альбом и вышла из Светкиной комнаты.

Я раздвинула в квартире все шторы, посмотрела на величественный храм Христа Спасителя и поняла, что больше не могу сидеть дома. Я оделась, нацепила на нос темные очки, чтобы никто меня не узнал, и спустилась в небольшое уличное кафе рядом с моим домом. Заказав пышный омлет и душистый кофе, я вдруг поняла, что готова вступить в новую жизнь. ОДНА.

Неожиданно рядом со мной появилась чистенькая, аккуратная бабулька. Она наклонилась ко мне близко-близко и тихо спросила:

— Вам помочь?

— Что?

— Вам помочь?

— А с чего вы взяли, что мне нужна помощь?

— Вы прячете глаза, а ваша неестественная бледность говорит о том, что у вас большое несчастье и вы очень страдаете.

— Вы что, гадалка?

— Нет, — совершенно спокойно ответила бабулька. — Я просто очень люблю людей.

— Любите… людей?

— Да. Все люди добры и все неповторимы, просто мы разучились сострадать и переживать друг за друга.

Неожиданно меня прорвало. Я попросила бабульку сесть, сняла очки, сказала, кто я такая, и, плача, рассказала о своей жизни. Я спрашивала, как мне научиться жить одной, как выгнать из памяти нехорошие воспоминания и не страдать от одиночества. Бабулька внимательно меня слушала и ни разу не перебила.

— Вы плачете, потому что боитесь одиночества? — спокойно спросила она.

— Боюсь. А кто ж его не боится?

— Я.

— Вы?

— Ну да. Я двадцать лет живу одна и прекрасно себя чувствую. Когда муж ушел к другой, я стала любовницей женатого мужчины. Из двух зол я предпочла третье. Стала жить в одиночестве.

— И вы не боитесь?

— Нет. А разве вам неинтересно с самой собой?

— Я не знаю…

— Вы — медийная личность. А известные люди, как правило, одиноки. Счастье не торопится взять вас под свое крыло, хотя некоторым везет…

Я покачала головой.

— Не люблю одиночество… Просто ненавижу. Я его боюсь…

— Вы просто себя накручиваете.

— Я пахала, как лошадь, и, наверное, уделяла любимому слишком мало времени. У моей подруги его было намного больше.

— Вам незачем себя винить и считать свою жизнь законченной. Мне семьдесят, и я думаю, что это еще не конец. У меня погиб единственный сын, а моей пенсии не хватает даже на то, чтобы оплатить коммунальные услуги. Вот мне и приходится то просить милостыню, то мыть посуду в этом кафе. Я не отчаиваюсь, а надеюсь на лучшее. А вам вообще не стоит грустить, ведь у вас есть любимая работа, признание, уважение публики… Когда-то я часто бывала в театре, а теперь билеты мне не по карману.

— Оставьте мне телефон, я буду присылать вам билеты на каждый свой спектакль.

— Спасибо.

Женщина протянула мне сложенный листок бумаги.

— Теперь вы должны думать только о себе, ни в чем себе не отказывать, научиться себя баловать и жить с собой в ладу. Вы не одна. Теперь вас двое. Вы и одиночество. Я уверена, что у вас все получится. Вот увидите. А что касается мужчин… Они так непостоянны… Значит, пока не судьба. А что касается вашей подруги… Значит, это не подруга… Так, товарка. Подумайте об этом. Рядом с вами были совершенно чужие люди, и как хорошо, что все открылось сейчас, потому что дальше могло быть намного хуже. Посмотрите на себя, вы совершенно ослабли от слез, а на улице прекрасная погода. Солнышко… Вон как слепят лучи от куполов храма. Вы живете где-то недалеко?

— В этом доме.

— Вы счастливая.

— Счастливая? Почему?

— Потому что в Москве нет места красивее, чем это! Вы и сами красивы. Посмотрите, на вас обращают внимание мужчины.

— Мужчины?

— Ну да. Вы должны представить, что вам снова двадцать.

— Двадцать?

— Ну, восемнадцать. Весь мир лежит у ваших ног. Весь мир. Так покоряйте его, покоряйте! И не вздумайте искать счастье, оно этого не любит. Если вы настойчиво станете его добиваться, оно обязательно будет убегать, играть с вами в прятки. Счастье само вас найдет, вот увидите. Вы должны отодвинуть все плохое в дальний уголок души и понять, что жизнь продолжается. Вы должны начать новую жизнь и увидите, что она будет намного интереснее, чем предыдущая. Намного! Прочь горечь и обиды! Вы должны быть открыты для новых отношений.

— Спасибо, — прошептала я, сдерживая слезы, и встала.