Глава 30

В аэропорту Шереметьево меня встречал Владимир, который держал в руках роскошный букет роз и улыбался.

– Как долетела? – заботливо спросил меня он.

– Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, как я ненавижу летать. Даже если я долечу хорошо, то все равно скажу, что отвратительно. Владимир, я так понимаю, что мои дела совсем плохи? Меня ищут?

– Да, хорошего мало, – тяжело вздохнул он. – Я отвезу тебя к себе. Поживешь пока у меня.

– А ты уверен, что меня там не найдут?

– После того как ты улетела к турку, я уже ни в чем не уверен, – обиженно произнес Владимир.

– А откуда ты это знаешь?

– Да что ж я, дурак, что ли? Я все понимаю. Я же думал, что везу тебя на самолет в Испанию, а когда увидел, что ты ищешь регистрацию на Анталью, то сразу все сопоставил. Вспомнил, как ты защищала свою турецкую любовь. И вдруг понял, что ты не врала. Ну как, у тебя все хорошо? Почему ты вернулась? Я думал, что ты останешься у своего турка на долгое время. Тем более, когда тебя ищут и преступники, и милиция.

– Турецкая любовь закончилась, – с грустью в голосе ответила я и попыталась изобразить улыбку, но так как я нервничала, она вышла какой-то неестественной.

– Поздравляю.

– С чем?

– С тем, что ты освободилась от ненужных тебе иллюзий.

– Все-то ты знаешь!

– Я просто очень хорошо тебя чувствую.

У выхода из здания аэропорта я резко остановилась и схватила Владимира за руку. Передо мной возникла Ольга в сопровождении высокого плечистого мужчины.

– Здравствуй, Наташа. Как долетела? – ласково спросила она.

– Простите, я вас не знаю, – тихо сказала я и хотела шагнуть в сторону, но плечистый мужчина взял меня за руку и ткнул в мой бок пистолет.

– Наташа, кто это? – не сразу оценил ситуацию Вова.

– Это Оля, которая убила своего мужа, – дрожащим голосом ответила я и украдкой посмотрела на Ольгу.

Та громко засмеялась и спросила:

– Как погода в Турции? Как отдохнула?

– Хорошо, – с трудом выдавила я.

– Вот и замечательно. Погуляла, а теперь и по статье пора. И не нужно сваливать то преступление, которое ты совершила, на чужие плечи, а то ведь нам это может не понравиться. – Ольга кинула в сторону Владимира злобный взгляд и прошипела: – Молодой человек, вы свободны. Да будет вам известно, вы встречали убийцу. Мы сейчас везем эту девушку в отделение, ей грозит лет пятнадцать тюрьмы, не меньше. Так что ваши отношения бесперспективны. Когда Наташа выйдет из тюрьмы, она вряд ли сможет родить вам детей и создать семью. Пятнадцать лет – слишком большой срок для женщины, достаточный для того, чтобы она забыла о своем предназначении.

– Сколько лет мне дадут? – не поверила я своим ушам.

– Двойное убийство. Боюсь, что меньше пятнадцати не получится.

– Но ведь ты мне обещала...

– Ты тоже мне многое обещала.

– Тогда я расскажу правду, – попробовала я припугнуть Ольгу.

– Рассказывай. Тебе никто не поверит. Ты можешь рассказывать любые небылицы, но тебя уже ждут, и уж поверь мне, я приложу все усилия, чтобы ты отсидела максимальный срок. Неприятно, когда такие лживые люди на свободе разгуливают.

Последние слова прозвучали, как пощечина, и я закрыла глаза от ужаса. В этот момент к нам навстречу внезапно бросились какие-то странные люди, которые быстро скрутили всем руки. Как только меня освободили, я, бросившись на шею Владимиру, заголосила:

– Владимир, что происходит? Объясни мне наконец, что происходит?

– Все хорошо. Ты со мной, а те, кто должен ответить за преступление, взяты под стражу.

Я проводила Ольгу и ее спутника долгим взглядом – их посадили в машину. Меня кто-то тронул за плечо, я удивленно обернулась.

– Лида?

– Здравствуйте, Наташа. – Женщина мило улыбнулась. Она была в милицейской форме. Признаться честно, она ей очень шла. – Спасибо вам за то, что помогли нам завершить операцию по поимке убийц человека, который любезно согласился подвезти вас до метро на своем автомобиле.

– Я вообще ничего не понимаю, – опешила я.

– А что тут непонятного? Средь бела дня убили человека. Было проведено расследование. Оля была одной из первых подозреваемых. И она, и ее любовник Гоша, который, собственно, и придумал этот план. Он заказал ее мужа, потому что муж узнал, что ему жена неверна, а в его кругах измена приравнивается к позору и не прощается. Сначала эта парочка убрала Ольгиного мужа, а следом – и киллера. Оля прекрасно понимала, что она одна из подозреваемых, поэтому ей и нужно было найти человека, который бы взял ее вину на себя.

– А зачем ей понадобилось убивать мужа?

– Потому, что после того как муж узнал, что она ему неверна, он хотел вышвырнуть Ольгу на улицу без копейки и устроить ей адскую жизнь. С такими людьми, как Виктор, лучше расставаться спокойно, с благодарностью за подаренные друг другу годы. А Оля полюбила другого мужчину, которого вы сейчас видели здесь в аэропорту.

– Но ведь после того, как я взяла всю вину на себя, основные подозрения были на мне?!

– Конечно. Но это не значит, что следствие отказалось от подозрений против Ольги. Оно пошло по правильному пути. Есть свидетели, которые видели, как Олин муж подошел к вам в аэропорту и предложил вас довезти.

– А что он делал в аэропорту?

– У него в баре была деловая встреча.

– Лида, но ведь вы предали свою сестру? Она же вам полностью доверилась? Как вы могли? – не удержалась я.

– Могла.– В глазах Лиды появились слезы. – Я просто отомстила ей за смерть любимого человека.

– Вы любили ее мужа?

– Да, с молодости. Только так получилось, что она влезла в наши отношения и увела Виктора перед самой свадьбой, несмотря на то что она никогда его не любила. Позже у нее появилось другое увлечение, а я на всю жизнь так и осталась одинокой. Я знала, что мой любимый занимается криминальными делами, и именно поэтому пошла работать в милицию. Я получала звание за званием, а он – звание криминального авторитета. Мне всегда хотелось его на чем-то поймать, уличить, чтобы он почувствовал ту же боль, которую испытала я, когда он переметнулся к моей сестре, но уличить было просто невозможно. Когда у Ольги появилась новая любовь, я подумала, что она отпустит Виктора, разведется и тогда он будет свободным, но вместо этого Ольга убила его в сговоре со своим любовником. Я отомстила ей за свою потерянную любовь, за свое одиночество и за смерть того, кого я любила всю свою жизнь. Еще раз благодарю вас за помощь в завершении операции по поимке преступников.

– А деньги? – вырвалось у меня.

– Какие деньги?

– Доллары. Ровно сто пятьдесят тысяч долларов.

– Деньги лучше уничтожьте. Это хорошая подделка, и не более. Хотя признаюсь, на глаз их достаточно трудно отличить от настоящих.

– Как подделка? – опешила я. – Я расплачивалась ими в Турции.

– Значит, вам повезло, что никто этого не заметил, но лучше не стоит шутить с огнем.

– Тогда зачем кто-то перевернул всю мою дачу? Я думала, что там искали деньги.

– Нет. Зачем их искать, если они ничего не стоят? Ольга устроила этот погром только для нагнетания страха, чтобы ваши родители впали в панику и вы вернулись из Турции в назначенное время.

Когда мы с Владимиром сели в машину, он обнял меня и громко засмеялся.

– И чего ты смеешься? – Я до сих пор не могла выйти из состояния шока. – Не вижу ничего смешного.

– Понимаешь, я же хотел лучше сделать. Я же видел тогда, что ты деньги в тайник положила.

– Ах, ты даже видел!

– Видел, – кивнул Владимир. – Я сразу тогда понял, что с тобой случилась какая-то беда. Вот я эти деньги вытащил от греха подальше и перепрятал. Я же понимал, что тебя кто-то ищет и что ты скрываешься. Только я не понимал, как такие большие деньги можно в таком ненадежном месте прятать. А ведь на даче и в самом деле преступники сделали вид, что деньги ищут, даже ковер со стены содрали. Милиции пришлось играть по Ольгиным правилам и скрывать то, что следствию уже практически все известно. Твоим родителям пришлось изрядно понервничать, потому что им сказали, что ты виновна. Это было сделано в целях неразглашения тайны следствия. Я ведь тогда в отделение каждый день ходил и доказывал, что ты не можешь пойти на подобное, а они не могли мне сказать о том, что и так все знают, поэтому кормили меня обещаниями, что скоро во всем разберутся.

Мы отправились к Владимиру домой. Он протянул мне пакет с фальшивыми долларами. Я спросила:

– И что мы будем с этим делать?

– Сделаем серпантин и украсим квартиру.

– Но ведь до Нового года еще далеко.

– А разве нужно обязательно ждать Нового года, чтобы устроить маленький семейный праздник?

– Ты сказал – семейный?

– А почему бы и нет? Ведь больше нам ничто не мешает.

Этим вечером мы пили шампанское при свечах, раскидывали сделанный из долларов серпантин, танцевали, дурачились, как малые дети, и целовались... А я вспомнила давно забытые родные губы, ласковые руки. Вот оно – мужское плечо, на которое можно всегда опереться. Я подумала, что если судьба мне дает еще один шанс быть счастливой, так почему же им не воспользоваться? Мне больше не надо кого-то искать, что-то выстраивать и на что-то надеяться, потому что я поняла, что забытые ощущения можно всегда освежить и даже похороненную на первый взгляд любовь можно воскресить из пепла. Надо лишь захотеть, поверить, умерить свой пыл и стать терпимее...

Я смотрю на опьяневшего от счастья Владимира, держу его за руку и говорю слова, которые идут от самого сердца. Я говорю ему о том, что без него у меня просто все разваливалось. Я думала, что это пройдет, но это не проходило, потому что, когда я потеряла Владимира, я потеряла себя. Я искала того, кто смог бы мне заменить его, но постоянно натыкалась на чужие руки, чужие губы, лживые слова и фальшивые обещания. Тогда я еще не знала, что заменить Владимира невозможно, потому что НЕВОЗМОЖНО ЗАМЕНИТЬ ТО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ МЕНЯ.

ЭПИЛОГ

В этом году мы с мужем поехали в отпуск в Турцию и повезли с собой плод нашей любви – маленькую Маргариту. Я сижу на бортике бассейна, находящегося рядом с баром, и жду мужа, который пошел в номер за таблетками. Какая-то еда не приглянулась ему в ресторане, и у него заболел желудок. А еще я наблюдаю за тем, как маленькая Маргаритка пьет детский коктейль и рассматривает книжку с картинками.

– Рита, надень панамку! – громко кричу я дочке и чувствую на себе пристальный взгляд достаточно эпатажного аниматора, который отличается от других обилием лака на прическе.

Он смотрит на меня таким жгучим взглядом, что мне становится не по себе, и я ощущаю, как от непонятного волнения кружится моя голова. Русские девушки ходят за ним по пятам. Говорят, его зовут Чарли. Не произнося ни единого слова, он просто поедает меня настырным взглядом и угодливыми движениями показывает, что уже готов к более близкому знакомству и оно должно произойти так, чтобы о нас никто не узнал. Аниматору нужно сохранять ореол таинственности и загадочности, ведь именно этим он и покоряет сердца русских дурочек.

Этим вечером мы с Вовкой уложили дочурку спать и отправились слушать живую музыку. Я ловлю на себе еще один проникновенный взгляд симпатичного светловолосого турка и вижу, что он меня просто раздевает глазами. Вовка пошел в номер, чтобы проверить, спокойно ли спит наша дочка, и светловолосый турок, в распоряжении которого находится местная анимация, подсаживается ко мне за столик и говорит, что его зовут Орхан. Он пытается завести со мной разговор, но многочисленные сообщения и звонки из России не дают ему это сделать. Он просит, чтобы я оставила ему свой номер телефона, но я улыбаюсь язвительно, говорю, что в его телефоне вряд ли найдется место для еще одного адресата, уж слишком он переполнен. Орхан заглядывает мне в глаза так, будто бы он ждал меня всю свою жизнь и вот, наконец, все же дождался, но я улыбаюсь и ухожу из бара к своему мужу.

По дороге в номер мне встречается местная достопримечательность – красавец, любимец всех русских женщин, аниматор Толга. От его взгляда хочется сойти с ума, но я понимаю, что есть много девушек, которые еще сумеют это сделать.

У меня выработался стойкий иммунитет к турецкой любви, и меня ласковыми взглядами не прошибешь. Я все это прошла и проверила на себе. А для того чтобы выработать иммунитет, мне пришлось отказаться от иллюзий, снять розовые очки, возродить свою настоящую любовь и реально посмотреть на мир.

Я выздоровела, а вот сотни русских девчонок еще болеют. Бедные не знают, что счастливая турецкая любовь – это скорее исключение, чем правило. Они едут на курорты, зализывают свои душевные раны и верят в чудеса. Хотя... Хотя жизнь так сложна, что иногда нам все же хочется верить во что-то серьезное. А стоит ли искать серьезное на турецком курорте?

– Наташка, а ты зачем прибежала? Я уже хотел к тебе возвращаться, – крепко прижал меня к себе мой муж.

– Я соскучилась. А еще хотела тебе сказать, что мне никто, кроме тебя, не нужен.

– Ты уверена?

– Абсолютно уверена!

– Тогда, может, в следующий раз полетим лучше в Испанию?

– А давай-ка, действительно, лучше в Испанию. С тобой я готова лететь куда угодно, только бы ты был рядом. Даже когда мы расстались, я всегда знала и верила в то, что судьба обязательно сведет нас, а по-другому просто не может быть. Это же так замечательно, встретить человека, который совпадает с твоими представлениями о любви.

* * *

К сожалению, не у всех участников этой истории судьбы сложились так же счастливо, как у меня. Танька так и не сошлась с мужем. Он встретил другую женщину и ушел к ней. Говорят, у него все хорошо, и он даже не хочет вспоминать про Таньку. Она по-прежнему живет одна и работает только для того, чтобы съездить в Турцию и проведать Халила. Возит ему многочисленные сумки с подарками и закрывает глаза на то, что она у него не одна. Она уже давно потеряла себя, но достучаться до нее невозможно. Стала какая-то злая, раздраженная, постоянно пытается бросить своего турецкого возлюбленного, но не может. Едет в Турцию по первому его звонку и ненавидит себя за свое безволие. Ее ребенок в основном, воспитывается ее родителями, потому что Танька не в себе – живет только Турцией. После того как ей удалось просмотреть телефон Халила, она лежала в Москве в клинике неврозов. Я навещала ее, она мне клялась, что с Халилом все кончено, но, как только он прислал ей несколько сообщений, в которых попросил прощения, она тут же собрала сумку с подарками и рванула к нему... Люба заболела ВИЧ. Мербек оказался заразным. В Турцию она больше не ездит, живет в Тамбове и под присмотром врачей растит своих детей. От воспоминаний о турецкой любви она впадает в истерику, громко рыдает и ненавидит себя за то, что так глупо распорядилась своей судьбой. Говорят, с ВИЧ еще можно пожить, поэтому Люба старается хоть как-то искупить свою вину и как можно больше успеть сделать для своих детей. Я встречалась с ней всего один раз, и эта встреча оставила у меня в душе неприятный осадок. Ведь это страшно – на ее месте могла быть любая из нас...

Это как карточная игра: Люба вытащила самую скверную карту. Говорят, к ней приходил муж, ползал в ногах, предлагал сойтись, но после того, как узнал о ее болезни, испарился в неизвестном направлении. Больше его никто и никогда не видел...

Вика по-прежнему живет в Стамбуле. Она все же смогла забеременеть и родила близнецов. Она часто мне звонит, иногда приезжает в Москву. Мы сидим подолгу в кафе, разговариваем и доверяем друг другу самые сокровенные тайны. Она утверждает, что у нее все хорошо, ведь многие девушки мечтают жить так, как она. Она имеет все то, о чем другие лишь мечтают. Казалось бы, все прекрасно, но вот только ее грустные глаза слегка настораживают и наводят на мысль, что все не так просто, как кажется на первый взгляд. Но Вика говорит, что живет правильно, и я не берусь ее в этом переубеждать, но почему-то, когда я рассказываю ей последние московские новости, она тяжело вздыхает, отводит взгляд в сторону и старается уйти от этой темы...