Глава 29

В отеле все было по-прежнему. Да и что там могло измениться! Увидев сидящую на пляже Таньку, я незаметно подошла к ней сзади и обняла ее за плечи.

– Не ожидала?

– Я тебя уже потеряла. – Танька подняла на меня красные от слез глаза. – Я тебе звонила несколько раз – ты трубку не берешь. Ты же еще вчера должна была прилететь!

– Задержалась. Таня, а ты что плачешь-то?

Танька схватилась за сердце и произнесла таким мрачным голосом, что мне стало не по себе:

– Наташа, я даже не знаю, как тебе это сказать...

– Говори как есть. Что случилось-то?

– Халил – гад конченный. Такую сволочь еще поискать нужно!

– Что он сделал-то?

– Я с ним ночь провела, а ему в пять утра приходит сообщение: «Через два дня приезжаю. Про твои бритвенные принадлежности и любимый одеколон не забыла. Везу все, что ты заказывал. Хочу побаловать тебя хорошим виски. Люблю, скучаю, целую. Твоя Оксана». – Татьяна процитировала текст сообщения с такой болью, словно в нем говорилось о том, что кто-то умер. – В общем, я раньше его успела это сообщение прочитать.

– Молодец, что так быстро отреагировала.

– Халил мне за это такой скандал закатил! Он как раз в это время только уснул. У него самый сон был – мы же всю ночь занимались любовью.

– И ты из-за этого сообщения так сильно расстроилась?

– А как же я могу не расстраиваться? – буквально позеленела Татьяна. – Представь, если бы ты такое сообщение прочитала.

– Да я читала кучу таких сообщений, – попыталась успокоить я подругу. – А ты чего ждала? Чистоты отношений и верной, преданной любви? Да ее изначально не может быть! Татьяна, открой глаза, мы же на курорте. Тут голову солнцем сильно печет, и в нее всякая дурь лезет.

– Наташа, но ты же ведь тоже своего ненаглядного аниматора любила. – Мне показалось, что Танька испугалась моих последних слов. Видимо, ей хотелось, чтобы я ее поддержала, поняла и успокоила, но после того, как я посмотрела на Мустафу совсем другим взглядом, я уже не могла это сделать.

– И что? Где повод для расстройства? Я его не вижу.

– Наташа, ты что, не понимаешь, о чем я тебе говорю? Мы уезжаем из этого отеля ровно через два дня, и сразу же к нему приезжает совсем другая девушка – Оксана.

– Я все понимаю. Они это называют так: одна смена уехала, а другая приехала. Как в пионерском лагере. Только в лагерь родители сумки с провизией тащили, а теперь наши русские тетки подарки туркам везут. Переживают, чтобы они не голодали и чтобы у них всегда денежка на расходы была.

– Наташа, ты надо мной издеваешься?

Я подумала, как в таком случае ответила бы Вика, и сказала:

– Совсем нет. Просто я говорю тебе правильные вещи.

– Не понимаю, куда ему столько бритвенных принадлежностей и одеколонов, солить, что ли? – сетовала Татьяна. – Я же ему только что все привезла.

Я села рядом с Татьяной и дружелюбно обняла ее за плечи:

– Милая моя подружка, можно сказать, ты еще хорошо отделалась, и какая-то Оксана, заметь, не соперница, а твоя палочка-выручалочка, – вовремя открыла тебе глаза, и дай-то бог, чтобы ей их тоже открыла какая-нибудь другая девушка. Ведь вам незачем друг на друга злиться. Вы с ней оказались в одной ловушке, раскинутой любвеобильным, веселым и предприимчивым жителем Средиземноморья. Ты хорошо отделалась, потому что раскусила его на одеколоне и бритвенных принадлежностях, а ведь обычно прозрение приходит к девушкам уже после того, как они дарят мобильные телефоны и прочие дорогостоящие вещи. Некоторые продают квартиры, некоторые совершенно необдуманно рушат свои семьи, а некоторые, как я, идут даже на откровенные глупости, на обман с риском для жизни, только для того, чтобы привезти своему ненаглядному побольше денег.

Видимо, мои слова подействовали на Татьяну так, что у нее перекосило лицо. Она прикрыла рот ладонью и просидела так несколько минут, наблюдая за тем, как я любуюсь набегающими волнами.

– Наташа, я никогда от тебя раньше такого не слышала!

– А больше ты другого от меня не услышишь.

– Ты что, больше не любишь Мустафу?

– Конечно нет. – Этот вопрос меня слегка рассмешил.

– Но ведь разве можно так быстро разлюбить человека, даже если он принес тебе столько горя?

– Можно заменить любовь ненавистью, что я и сделала. Твой Халил такой же, как все эти турецкие мачо. Он про любовь свистит, как кипящий чайник. Нам кажется, что турки ценят нашу красоту, а на самом деле они нас используют, как в сексуальном плане, так и в материальном. Они умело пользуются тем, что нам не хватает мужского внимания у себя на родине. А наша беда в том, что мы хотим быть любимыми и желанными, то должны понимать, что все это – не навсегда. И все же мы надолго отдаем туркам место в сердце.

– А разве сердцу прикажешь? – жалобно спросила меня Татьяна.

– Сердце должно тебя слушаться. Оно же не существует отдельно от твоего организма. Самое главное – это разум, и нужно уметь заставлять свое сердце к нему прислушиваться, – ответила я так, как ответила бы Вика.

– Наташа, но ты пойми, я его люблю!

– Это не любовь. Это всего лишь иллюзии.

– Ты так изменилась после Стамбула, – заметила Татьяна.

– А в моей жизни многое изменилось. Теперь все будет совсем по-другому.

– Халил всю ночь на коленях стоял, говорил, что эта Оксана просто ошиблась номером, что сообщение адресовано кому-то другому. Он мне ноги целовал, клялся, говорит, что без меня пропадет.

– Да ему поклясться ничего не стоит. У него же ничего святого нет! Говоришь, он на коленях стоял? Так это его любимая поза. А удержать ему тебя надо любым способом. Иначе ему на работе без таких дур, как ты и я, плохо будет. Он действительно пропадет: природа свое требует, да и к разнообразию он уже тоже привык, плюс материальный интерес. Не мы первые, не мы последние угодили в сети, расставленные турецкими ловеласами.

В этот момент к нам подошла молодая женщина и села на соседний лежак.

– Не помешаю? – осторожно спросила она.

– Наташа, это – Люба, – представила мне молодую женщину заплаканная Татьяна. – Мы с ней вчера на анимационном шоу познакомились. Она сюда к Мербеку прилетела.

– В нашем полку прибыло, – язвительно заметила я.

Люба непонимающе посмотрела на Татьяну и немного испуганно спросила:

– Татьяна, ты плачешь? Что случилось?

– Да так. У меня с Халилом неприятности.

– Что-то серьезное?

– Я узнала, что у него есть другая.

– Танюша, ты не сдавайся, даже если у тебя есть соперница. Халил все равно любит только тебя. Я видела, какими глазами он на тебя смотрел. То, что он тебя любит, ясно как божий день. Соперница его не получит – у вас слишком сильные чувства.

Я улыбнулась.

– Люба, ты новенькая, что ли?

– В смысле? – не поняла меня Люба.

– Ты давно турецкой любовью-то увлекаешься?

– А как я ею должна увлекаться? Я в Турции во второй раз.

– А турецким курортным мачо ты увлеклась в первый раз?

– Я в первый раз, когда в Турцию прилетела, познакомилась с Мербеком, а во второй раз я уже специально к нему отправилась, – объяснила мне Люба. – Ты не подумай, у нас не курортный роман. У нас все очень даже серьезно.

– А здесь по-другому и не бывает, – ехидно заметила я. – Здесь у всех самые что ни на есть серьезные отношения. Несерьезных тут нет.

Люба пропустила мимо ушей мою насмешку и продолжила:

– Я в первый раз на курорт с двумя детьми приехала.

– А ты с мужем пока не развелась? – перебила я Любу.

– Я с мужем еще год назад порвала, – ответила мне она. – Так вот, Мербек, в отличие от русских мужчин, не испугался моих детей и подошел ко мне познакомиться. Понимаешь, он предложил мне серьезные отношения, несмотря на то что у меня их двое. Ведь в России все мужики словно с ума сошли. Им подавай невест только с квартирой и только бездетных. А взамен они могут предложить себя в обнимку с бутылкой чего-нибудь горячительного. А Мербек обрадовался моим детям. Он сказал, что если бы у меня их было трое или четверо, то он бы меня еще больше любил. Мне такого в жизни никто не говорил, – прослезилась Люба.

– Конечно, Мербек детям обрадовался! Ему их все равно не растить – не обувать, не одевать, не кормить. Нехай бегают.

Люба вновь пропустила мимо ушей мое колкое замечание и продолжила дальше:

– В первую мою поездку у нас с Мербеком даже близости не было. Он же не может ко мне в бунгало прийти – дети все-таки. Да и он не один, а с кем-то из ребят из анимации в номере живет. Я, быть может, и на пляже даже согласилась бы заняться любовью, но Мербек мне не предлагал. Он как-то больше с моими детьми играл. У нас с ним все было на уровне флирта – у меня еще такой красивой сказки никогда не было. А перед самым отъездом Мербек взял меня за руку и сказал всего одну фразу: «Если бы у меня была такая спутница жизни, как ты, то я бы был самым счастливым человеком на этой земле». И вот, я детей отвезла, посидела месяц в своем Тамбове и поняла, что без него жить не могу. А ведь мы даже телефонами не обменялись. Ни телефонами, ни адресами. Я накопленные деньги с книжки сняла и вновь в этот отель поехала. Выхожу из автобуса, а ноги дрожат от волнения, и сердце выпрыгивает из груди от страха. Думаю, вдруг он забыл про меня? Ведь между нами ничего не было. Признаться честно, я ехала вся в сомнениях. Я не богата, а отель-то ведь такой дорогой. Страшно такие деньги выбрасывать, второй раз за сезон ехать. Первый раз-то детей вывезла, это понятно. Хотелось им показать пятизвездный отель, аква-парк и детский мини-клуб. А вот когда я во второй раз через месяц поехала, совсем одна, все мои родственники и знакомые как-то отнеслись к этому слишком подозрительно, словно чувствовали, зачем я еду. И вот я с вещами Мербека случайно прямо у стойки администратора встречаю. Так он меня увидел, встал на колени и пополз ко мне. А я стояла и плакала, потому что передо мной еще ни один мужчина в жизни не стоял на коленях, даже бывший муж, который настрогал мне двоих детей, свалил в неизвестном направлении и вообще не подает никаких признаков жизни. Ему совершенно безразлично – сыты ли дети, здоровы ли и вообще как они живут. Поэтому я, когда увидела, как Мербек на коленях ко мне ползет, заплакала, как маленькая девочка, а все отдыхающие, присутствовавшие при этом, громко захлопали в ладоши. Мне казалось, что посмотреть на нас сбежался весь отель. Мы уже второй день вместе. У меня такой страсти еще никогда в жизни не было: я о ней только читала в книгах и видела по телевизору. Вот такая неземная, девочки, бывает любовь, – закончила свой рассказ Люба.

– То, что он на колени встал, – так это вполне объяснимо, – попыталась вразумить я новую Танькину знакомую. – Он же по профессии аниматор.

– И что? – не поняла меня та.

– Аниматор – тот же актер, он привык постоянно перевоплощаться. Поэтому изобразить неземную страсть для него – раз плюнуть. Мербек был так рад твоему приезду еще и потому, что, скорее всего, играет в тотализатор. Тут это очень развито.

– А при чем тут тотализатор? – в один голос спросили меня Люба и Таня.

– При том, что тотализатор, – это очень прибыльный бизнес. Многие турецкие донжуаны спорят на какую-нибудь русскую девушку: вернется она в этот отель или нет? Ставки всегда варьируются, да и деньги на кону немалые. Часто в тотализаторе участвует весь отель. Если девушка возвращается, тот, кто на нее ставил, срывает хороший куш. Аниматоры и прочее турецкое барахло в виде барменов, гидов, поваров – все очень болтливые. Когда мы с кем-то из них спим, то нам кажется, что про это никто не знает. На самом деле это не так – уже утром весь обслуживающий персонал в курсе, кто и где переспал с русской, в какой позе и сколько раз. Любят они обсуждать все это в самых мельчайших подробностях. Я это все к тому говорю, что ты, Люба, на курорт с двумя детьми приехала и все знали, что Мербек тебе симпатизирует, но с тобой не спит. Вот он на тебя и поставил. Видимо, ставки были хорошие. Никто не верил, что ты оставишь двоих детей и через месяц уже приедешь одна. А на коленях он к тебе полз от радости, что выиграл неплохие деньги. А ведь тебя сгубила всего одна фраза, в которой он намекнул, что хотел бы в дальнейшем рядом с собой видеть такую жену, как ты.

– Ерунда это все, – отмахнулась от меня Люба.

– А я не настаиваю, чтобы ты мне поверила. Зачем? Ведь у тебя же любовь, а когда женщина любит – до нее вряд ли можно достучаться, пока жареный петух не клюнет.

– Наташа, ты совсем в любовь не веришь? – спросила меня немного разозленная Люба.

– В турецкую жаркую любовь – нет.

– А что, в русскую, что ли, веришь?

– Видимо, и в русскую тоже нет.

– Наши же мужики летают в Таиланд! Так чем мы хуже? – засмеялась новая Танькина знакомая. – Вот мы и мстим им за Таиланд. Только мы спим с турецкими мужчинами, а они – с мужиками, переделанными в женщин. Вот где позорище! Мне один знакомый рассказывал: поехал на курорт в Таиланд и, как все наши русские мужики, захотел попробовать экзотики. Пошел на набережную и за копейки, по нашим меркам, снял себе симпатичную эффектную тайку. Пришел к ней в комнату, чтобы провести ночь. Стал ее раздевать, а когда юбку задрал, то увидел, что это мужик. У него хозяйство по колено висит. Он себе груди сделал, а все остальное на месте оставил. Так мой знакомый пулей оттуда выскочил, чуть инфаркт не получил. Это его уже позже научили, что всех этих местных красоток надо вычислять по размеру ноги. Если нога тридцать шестого размера, то это женщина, а если сорокового и больше – переделанный мужик. Так многие наши соотечественники попадают впросак. Я это все к тому говорю, что почему нашим мужикам в Таиланде гулять можно, а нам в Турции нельзя?! Чем мы хуже? У нас же равноправие.

– Тоже мне нашла, что сравнивать, – вырвалось у меня. – Мужики в Таиланд съездили, тайку поимели ради интереса, вернулись домой и забыли. А наши женщины так просто забыть не могут. Мужики после Таиланда свои раны не зализывают, как наши тетки после Турции. Турки любят женщин с детьми, – я многозначительно посмотрела на Любу. – И замужних, – я перевела взгляд на Таню. – С ними мороки меньше. Они не будут претендовать на что-то серьезное, докучать своей ревностью, подозрительностью и любовью. В Турции наши женщины просто сходят с ума, потому что на фоне серых будней все впечатления тут кажутся особенно яркими. Сейчас наши женщины едут на курорт, а закончится сезон – и турки уже полетят к ним на зимовку и на русские борщи. Перед этим они поскребут по своим карманам, дабы набрать денег на билет, но если не наберут – ничего страшного, наши русские женщины обязательно им помогут. Ведь нас всегда отличало самопожертвование во имя любви. Тем более, турки – это большие мастера по запудриванию мозгов. Рядом с турком любая женщина может почувствовать себя королевой. – Я немного помолчала, но, увидев, что подруги внимательно меня слушают, добавила: – Если вы думаете, что турки к нам хорошо относятся и нас любят, то вы глубоко ошибаетесь. На самом деле они нас презирают и считают скупердяйками. Мы никогда не здороваемся, почти не улыбаемся и скупимся на чаевые. Они не любят нас за то, что в нас нет патриотизма. Да и не только турки, но и мужчины других национальностей. Как нас можно любить, если мы сами себя не любим? Ведь что сейчас творится: русский ненавидит русского! Жизнь в нашей стране никогда не станет лучше и чище, если не поймем, что мы – единая нация, и не начнем по доброму относиться друг к другу.

– Это что, лекция? – устала меня слушать Люба.

– Совсем нет. Жизненные установки.

– Ты что, нам отечественного производителя пропагандируешь, что ли? – вновь поинтересовалась Люба. – А какой от него толк? Он только детей умеет строгать, не имея при этом никакой ответственности.

– Можно подумать, что у твоего Мербека есть какая то ответственность!

– Он меня, между прочим, про детей спрашивает. Звонила ли я им и как они себя чувствуют?

– Конечно. Уж что-что, а создавать видимость беспокойства они умеют. Люба, считай, что у тебя появился третий, самый главный ребенок, который будет требовать у тебя самый вкусный кусочек и самое большее количество времени.

– Он ничего у меня не требует, – тут же возразила Люба.

– Пока не требует. Лиха беда начало. У всех все так же безоблачно начиналось.

Люба покачала головой – мол, я не права – и заговорила как можно тише:

– Ой, девочки, я больше всего знаете чего боялась?

– Чего?

– Ну, переспать с Мербеком. Он же турок, понимаете?

– И что?

– Как что? Я же никогда с турком не спала. Я думала, что они в постели не такие, как наши мужики. Мне казалось, что они там даже устроены как-то по-другому.

– У них там все, как у наших. Две руки, две ноги, одна голова, да и хозяйство тоже одно.

– Не знаю. – Люба заметно смутилась. – Все-таки турок.

– Турок – это просто человек другой национальности, только и всего. Так что он не может быть по-другому устроен. Он же не хомяк какой, а человек.

– Я это поняла после того, как с ним переспала.

– А до этого ты думала, что он – бобер, хомяк или кролик? – прыснула я со смеху.

– Что-то вроде того, – пробурчала себе под нос Люба.

– А я все равно Халила люблю, – напомнила о себе Танька. – Даже несмотря на то, что он сволочь.

– Я тоже любила одну турецкую сволочь, и финал этой любви тебе хорошо известен, – напомнила я ей.

– И все же я ничего не могу с собой поделать.

Мне показалось, что еще немного – и у Таньки начнется настоящая истерика.

– Если даже они нам врут и их души не с нами, то мы будем пользоваться их телами! – в сердцах обратилась она ко мне.

– Не забывай, что турки будут пользоваться и твоей душой, и твоим телом.

– А кого же нам тогда любить? – язвительно спросила меня Люба. – Если бы был знакомый олигарх, то мы бы тогда заинтересовались им.

– Ой, нет, девочки, с олигархами я вам крутить любовь тоже не советую. Аниматоры вас к небесам возносят, а эти – с дерьмом смешают. – Я встала со своего лежака и развела руками: – Девочки, хотите жить иллюзиями – живите! Живите, если вам от этого легче! Верьте в то, чего нет! А я больше так не хочу! Я устала! – Я и сама не заметила, как стала кричать: – Я освободилась от иллюзий! Я наконец-то от них освободилась! Когда-то мне было очень плохо без них, а с ними стало еще тяжелее!

Повернувшись на сто восемьдесят градусов, я истерично засмеялась и пошла прочь.