26

ПЛАН ФЕНОЛИО

Два дня после праздника в замке Фенолио водил Мегги по Омбре, показывая каждый закоулок.

— А сегодня, — сказал он на третий день, когда они выходили из дому после завтрака у Минервы, — я покажу тебе реку. Спуск к ней крутой, нелегкое дело для моих старых костей, зато там можно поговорить, не опасаясь, что нас подслушают. А если повезет, ты увидишь русалок.

Увидеть русалку Мегги очень хотелось. В Непроходимой Чаще ей удалось разглядеть в мутном озерце лишь одну, да и та, завидев тень Мегги на воде, тут же метнулась прочь. Но о чем Фенолио хочет поговорить с ней в такой тайне? Догадаться было нетрудно.

Кого ей придется вычитать на этот раз? Кого и откуда? Из другой книги самого же Фенолио? Они спускались по тропинке, вившейся вниз по крутому обрыву между полей, на которых работали под утренним солнцем крестьяне. Как трудно, наверное, получить с этой каменистой почвы урожай, которого хватило бы на зиму. А ведь часть скудных запасов неизбежно доставалась тайным воришкам: мышам, гусеницам, личинкам и мокрицам. Жизнь в мире Фенолио была необычайно трудна, однако Мегги казалось, что каждый новый день в его мире обволакивает ее сердце чарами, клейкими, как паутина, и в то же время завораживающе прекрасными…

Этот мир представлялся ей теперь совсем настоящим. Тоска по дому почти прошла.

— Иди сюда!

Голос Фенолио вывел ее из задумчивости. Перед ними мерцала в солнечных лучах река между покрытых цветами берегов. Фенолио взял ее за руку и подвел к самой воде. Мегги с надеждой склонилась к медленному потоку, но русалок не было видно.

— Ну да, они боятся. Слишком много людей! — Фенолио недовольно показал на женщин, стиравших неподалеку белье.

Он повел Мегги дальше по берегу, пока чужие голоса не смолкли. В наступившей тишине слышно было только журчание воды. Позади на бледно-голубом небе вырисовывались крыши и башни Омбры. Дома теснились в кольце городских стен, как птенчики в слишком маленьком гнезде, а над ними развевались черные знамена замка, словно само небо украсили траурной каймой, возвещая о скорби Жирного Герцога.

Мегги вскарабкалась на плоский камень, далеко выдававшийся в воду. Река была неширокая, но, похоже, глубокая, с темной водой.

— Что, увидела русалку? — Фенолио чуть не свалился со скользкого камня, подбираясь к ней.

Мегги покачала головой.

— Что с тобой? — Фенолио хорошо ее знал после многих дней и ночей, проведенных вместе в доме Каприкорна. — Тоскуешь по дому?

— Нет, не в этом дело. — Мегги встала на колени и опустила пальцы в холодную воду. — Мне просто снова приснился этот сон.

Накануне Фенолио показывал ей улицу пекарей, дома, в которых жили богатые торговцы пряностями и драгоценными тканями, и все львиные морды, цветы, рельефы, которыми искусные резчики Омбры украсили здания родного города. Фенолио, кажется, считал все это исключительно своим созданием, судя по гордости, с которой он демонстрировал Мегги все, даже самые отдаленные, закоулки. «Впрочем, не все, — признался он, когда Мегги потянула его в какой-то проулок, куда они еще не заходили. — Конечно, у Омбры есть и неприятные стороны, но зачем тебе забивать этим свою хорошенькую головку?»

Уже стемнело, когда они вернулись в мансарду Минервы, и Фенолио тут же побранился с Розенкварцем, который брызгал в фей чернилами. А Мегги, хотя их перебранка становилась все громче, задремала на соломенном матрасе, присланном ей Минервой наверх. И вдруг перед глазами у нее поплыла краснота, влажная, душная краснота, а сердце заколотилось все сильнее и сильнее, пока не разбудило ее своим бешеным биением…

— Мегги, гляди скорее! — Фенолио коснулся ее руки.

Под водяным покровом мерцали пестрые чешуйки. В первое мгновение Мегги приняла их за листья, но потом поняла, что это глаза, глядящие на нее, — глаза, похожие на человеческие и все же совсем другие, потому что в них не было белка. Руки русалки казались нежными и хрупкими, почти прозрачными. Еще мгновение — и по воде ударил чешуйчатый хвост, а потом все исчезло. Только стая серебристых, как улиточная слизь, рыбок плыла мимо да вился над водой рой огненных эльфов, каких они видели с Фаридом в лесу. Фарид… Он вырастил у ее ног огненный цветок, специально для нее. Сажерук его и правда многому научил, удивительным вещам…

— Мне кажется, я вижу каждый раз один и тот же сон, но, проснувшись, не могу его вспомнить. Помню только страх… чувство, что случилось что-то ужасное. — Она обернулась к Фенолио. — Ты веришь в такие вещи?

— Ерунда! — Фенолио отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. — Это все из-за Розенкварца. Он разозлил фей, и наверняка одна из них уселась ночью тебе на лоб. Они жутко мстительные, причем не особо разбирают, кому мстят.

— Правда?

Мегги снова обмакнула пальцы в реку и вздрогнула, до того холодная была вода. До нее донесся смех женщин, стиравших белье, а на руку ей опустился огненный эльф. С человеческого личика смотрели глаза насекомого. Мегги поспешно стряхнула с себя крошечное создание.

— Правильно, — заметил Фенолио. — С огненными эльфами нужно поосторожнее. Они могут тебя обжечь.

— Я знаю, Реза рассказывала.

Мегги посмотрела вслед эльфу. На руке у нее осталось красное пятнышко, и кожу в этом месте жгло.

— Это я их придумал, — гордо заявил Фенолио. — Они делают мед, позволяющий говорить с огнем. Каждый огнеглотатель мечтает его заполучить, но огненные эльфы нападают на всех, кто приближается к их гнездам, и почти никто не может украсть у них меда, не получив страшных ожогов. Сажерук, пожалуй, единственный, кому это удавалось.

Мегги молча кивнула. Она слушала его вполуха.

— О чем ты хотел со мной поговорить? Ты хочешь, чтобы я кого-то вычитала, да?

По воде проплыло несколько увядших цветов, красных, как кровь, и сердце у Мегги снова заколотилось так, что она прижала руку к груди. Да что это с ней?

Фенолио расшнуровал висевший у него на поясе мешочек и вытряхнул на ладонь плоский красный камушек.

— Красота, правда? — сказал он. — Я добыл его сегодня утром, когда ты еще спала. Это берилл, читальный камень. Его используют как очки.

— Я знаю. И что?

Мегги провела кончиками пальцев по гладкому камню. У Мо тоже такие были. Лежали на подоконнике в его мастерской.

— И что? Какая ты нетерпеливая! Виоланта подслеповата, как крот, а ее очаровательный сынок куда-то запрятал ее старый берилл. Вот я и раздобыл ей новый (хоть и пришлось отдать за него почти все деньги, какие у меня были). Надеюсь, она будет мне до того благодарна, что расскажет кое-что о своем покойном супруге. Конечно, это я придумал Козимо, но с тех пор прошло много времени. Честно говоря, я не очень-то хорошо помню, что я о нем писал, и потом… Кто знает, как он мог измениться с тех пор, как эта история вздумала развиваться дальше самостоятельно!

У Мегги шевельнулось нехорошее подозрение. Нет, не может быть. До такого даже Фенолио не додумается. Или все же?..

— Послушай, Мегги! — Он понизил голос, как будто женщины, стиравшие белье выше по течению, могли его услышать. — Мы с тобой должны вернуть Козимо!

Мегги выпрямилась так резко, что чуть не упала с камня в воду.

— Ты с ума сошел! Ты просто спятил! Козимо умер.

— Разве кто-нибудь может это доказать? — Улыбка Фенолио ей очень не понравилась. — Я ведь тебе рассказывал — его труп был обуглен до неузнаваемости. Даже родной отец не был уверен, что это действительно Козимо! Лишь через полгода он приказал положить в саркофаг мертвеца, которого решено было считать его сыном.

— Но это на самом деле был Козимо?

— Кто может сказать наверняка? Там была страшная бойня. Говорят, поджигатели прятали у себя в крепости какой-то алхимический порошок. Огненный Лис поджег его, чтобы спастись. Огонь запер Козимо и его людей в крепости, стены обрушились на них, и потом никто не мог опознать останки, найденные под завалами.

Мегги вздрогнула. Но Фенолио был, похоже, очень доволен своим рассказом. Она не верила своим глазам, глядя на его сияющую физиономию.

— Это был он, и ты это знаешь! — Мегги понизила голос до шепота. — Фенолио! Мы не можем воскрешать мертвых!

— Знаю, знаю, этого мы, наверное, не можем. — В его голосе звучало глубокое сожаление. — Хотя разве не вернулись и мертвые, когда ты вызвала Призрака?

— Нет! Они все снова обратились в пепел! Спустя несколько дней. Элинор так ужасно рыдала — она даже поехала в деревню Каприкорна, хотя Мо пытался ее отговорить. Но там никого не было. Они все исчезли. Навсегда.

— Гм… — Фенолио рассматривал свои руки. Они выглядели, как руки крестьянина или ремесленника, непохоже было, что они орудуют лишь писчим пером.

— Значит, этого мы не можем. Ладно! — пробормотал он. — И то сказать, что же это будет за история, если мертвые станут возвращаться? Получится полная неразбериха и притом совершенно неинтересная! Нет. Ты права: мертвые должны оставаться мертвыми. Поэтому мы вычитаем не Козимо, а человека, который выглядит в точности, как он!

— Выглядит, как он? Ты просто ненормальный! — прошептала Мегги. — Ты совсем свихнулся!

Этот приговор не произвел на Фенолио ни малейшего впечатления.

— Ну и что? Писатели все сумасшедшие! Поверь, я сумею подобрать слова, я подберу их так хорошо, что наш новехонький Козимо сам будет убежден, что он и есть прежний. Понимаешь, Мегги? Даже если он всего лишь двойник, ему не обязательно это знать. Он не будет этого знать. Ну, что скажешь?

Мегги молча покачала головой. Она пришла сюда не для того, чтобы изменять этот мир. Она хотела только посмотреть!

— Мегги! — Фенолио положил руку ей на плечо. — Ты видела Жирного Герцога. Он не сегодня-завтра умрет, и что тогда? Змееглав отправляет на виселицу не одних только комедиантов. Он выкалывает глаза крестьянам, поймавшим в лесу кролика. Он посылает детей работать в серебряных рудниках, и они возвращаются оттуда слепыми скрюченными калеками, а своим герольдом он сделал Огненного Лиса — поджигателя и убийцу!

— Правда? И кто же его такого выдумал? Ты! — Мегги сердито сбросила его руку. — Ты обожаешь выдумывать злодеев!

— Да, пожалуй. — Фенолио пожал плечами, как бы желая сказать, что с этим ничего не поделаешь. — А как же иначе? Подумай, кто стал бы читать историю о двух замечательных правителях, под чьей властью наслаждаются жизнью совершенно счастливые подданные? Как ты себе представляешь такую книгу?

Мегги нагнулась к воде и поймала проплывавший мимо красный цветок.

— Тебе нравится их придумывать, всех этих чудовищ! — тихо сказала она.

Тут даже Фенолио не нашелся, что ответить. Они оба молчали, а женщины в отдалении раскладывали на камнях чистое белье для просушки. На солнце все еще было жарко, хотя увядшие цветы, которые река неутомимо выбрасывала на берег, напоминали об осени.

Наконец Фенолио нарушил молчание.

— Мегги, прошу тебя! — сказал он. — В последний раз! Если ты мне поможешь привести этот мир в порядок, я напишу для тебя самые лучшие слова, которые отправят тебя домой, когда пожелаешь! А если ты передумаешь и захочешь остаться тут, я приведу сюда твоего отца… и мать… и даже эту Книгожорку, хотя она, судя по твоим рассказам, жуткая тетка.

Мегги невольно улыбнулась. «Да, Элинор бы тут понравилось, — подумала она. — И Реза была бы очень рада снова здесь оказаться. Но только не Мо. Он сюда не захочет. Ни за что».

Она выпрямилась и оправила длинное платье. Подняв глаза на замок, она представила себе, что будет, когда там станет править Змееглав с его саламандровым взглядом. Ей и Жирный Герцог-то не особенно понравился.

— Мегги, поверь! — сказал Фенолио. — Ты сделаешь по-настоящему доброе дело. Ты вернешь отцу сына, жене — мужа, ребенку — отца. Пусть это не самый милый ребенок на свете, но все же! И ты поможешь разрушить планы Змееглава. Если уж это не почетная задача!.. Прошу тебя, Мегги! — Он посмотрел на нее умоляюще. — Помоги мне! Это все же моя история. Поверь, я знаю, что ей на пользу! Одолжи мне свой голос — в последний раз!

Одолжи мне свой голос… Мегги все еще смотрела вверх, на замок, но видела не башни и черные флаги, а Призрака и мертвого Каприкорна, лежащего во прахе.

— Хорошо, я подумаю, — сказал она. — А сейчас меня ждет Фарид.

Фенолио взглянул на нее с таким изумлением, будто у нее ни с того ни с сего выросли крылья.

— Ах вот как, ждет? — Голос его звучал весьма неодобрительно. — Я думал, мы сейчас пойдем с тобой в замок, отнесем Уродине берилл. Я хотел, чтобы ты послушала, что она расскажет о Козимо…

— Я ему обещала!

Они договорились встретиться перед городскими воротами, чтобы Фариду не надо было проходить мимо стражи.

— Обещала? Ну и что? Девушки нередко заставляют поклонников ждать.

— Он мне не поклонник!

— Тем лучше! В конце концов, поскольку здесь нет твоего отца, я за тебя отвечаю! — Фенолио недовольно посмотрел на нее. — Ты правда стала совсем большая, Мегги! Здесь девушки в твоем возрасте уже выходят замуж. Да, и не смотри на меня так! Вторая дочка Минервы уже пять месяцев замужем, а ей только-только исполнилось четырнадцать. Сколько лет этому мальчику? Пятнадцать? Шестнадцать?

Мегги ничего не ответила. Она просто повернулась к Фенолио спиной.