Глава 13

Если Борис сидел за рулем, значит, он отпустил водителя, а это уже большой плюс. Справиться с одним намного легче, чем с двумя. Схватив Асю за руку, я крикнула ей, чтобы она ничего не боялась, и потащила ее к выходу. Ася что-то мычала и тряслась, как в лихорадке. Борис выскочил из машины и посмотрел на нас ничего не понимающими глазами. Видимо, от увиденного он пришел в шок. Недолго думая, я направила на него пистолет и произнесла, стараясь побороть дрожь в голосе:

— Не делай лишних движений. Я стреляю без предупреждения. Иди в дом и суши сухари. Ищи хорошего адвоката, который вряд ли тебя спасет. Как бы тебе ни хотелось, но тебе придется ответить за то, что ты сотворил со своей бывшей женой.

— А ну-ка, вернись в дом, — еще больше растерялся Борис. — Откуда у тебя оружие?

— Позаимствовала у твоего охранника.

— Что с ним? Где он?

— Он уже отдыхает. Если ты сделаешь хотя бы шаг, то я отправлю на отдых и тебя тоже.

— Ты его пришила?

Пока Борис приходил в себя, мы с Асей выскочили за территорию дома и побежали по проселочной дороге. Правда, Ася не могла быстро бежать: она была слишком слаба. Поэтому нам пришлось замедлить бег и пойти быстрым шагом. Ася что-то мычала себе под нос и постоянно оглядывалась. Я не пыталась разобраться в том, что она говорила, и молила только, чтобы Борис не бросился за нами в погоню. Переведя дыхание, я почувствовала острую боль в животе, которая заставляла меня идти медленнее.

— Только бы он дал нам уйти, — шептала я Асе и тащила ее за собой. — Пожалуйста, соберись с силами. Я понимаю, что их у тебя нет, но нужно постараться. Представь, как обрадуется твоя мама, когда тебя увидит. Ведь она, наверное, думает, что тебя в живых уже нет. Я все-таки не пойму, почему она тебя не искала?

— У меня ма-ма пья-ни-ца, — промычала Ася, стараясь отдышаться.

— Но ведь она же старенькая? — спросила я, а затем поняла, что неправильно поставила вопрос. Разве возраст помеха для приема алкоголя?

— У ме-ня небла-го-по-лучная се-мья, — объяснила мне Ася.

— Надо же! Ну а родственники-то у тебя есть?

Ася отрицательно покачала головой и вновь тяжело задышала.

— Ты когда в Запорожье вернешься, тебе есть где жить?

Ася вновь покачала головой и остановилась.

— Только не сдавайся! Осталось совсем немного. А правда, что Борис тебя в гостинице с любовником застукал?

Ася судорожно кивнула, из ее глаз потекли слезы.

— Только не плачь. Все самое страшное позади. Значит, он так тебя наказал… Сволочь, ну что скажешь!

Услышав позади себя шаги и ненавистный голос Бориса, я обернулась и, увидев, что он бежит по освещенной улице нам навстречу, схватила Асю за руку и прокричала:

— Побежали!

Но вместо этого Ася тяжело задышала и бессильно опустилась на землю. Поняв, что нам вдвоем не спастись, я сделала предупредительный выстрел, пустив пулю в землю, дав тем самым Борису понять, что лучше ко мне не приближаться. Борис остановился и взял меня на прицел. Тогда я посмотрела на освещенные окна соседних домов и закричала:

— Помогите! Срочно выходите из своих домов! Люди! Помогите! Ваш сосед — преступник! Он свою жену два года в погребе держал! Помогите этой несчастной женщине!

Прозвучал выстрел, я почувствовала, как обожгло ногу, словно на меня плеснули кипятком. Не желая испытывать судьбу, я стала палить в Бориса, когда обойма опустела, несмотря на обжигающую боль в ноге, побежала к КПП.

Я услышала голоса. Это собирались люди. Я оглянулась и увидела, что Ася упала на землю. Добежав до КПП, я посмотрела на скучающих охранников, которые развлекались тем, что разгадывали кроссворд, и крикнула:

— Ну, что вы сидите?! Быстро бегите к пятнадцатому дому! Хозяин, моральный урод, жену два года в погребе держал, а сейчас ее застрелил! Поторопитесь, быть может, ее еще можно спасти!

Выбежав за территорию поселка, я подбежала к машине, в которой меня ждала Ольга, и, зарыдав, села на переднее сиденье.

— Гони! — прокричала я истерично и, сняв кофту, оставшись в одном бюстгальтере, принялась перевязывать свою ногу.

— Что с тобой?! — с ужасом в глазах спросила меня подруга.

— Этот подонок прострелил мне ногу.

— У тебя там пуля?

— Нет, красная гвоздика. Что ты ерунду спрашиваешь, не видишь, кровь!

— Тогда едем в больницу.

— Нет, — замотала я головой.

— Ну почему?

— Огнестрел — это ЧП. Вызовут милицию. В больницах с этим очень строго — все подобные случаи регистрируют.

— Ну и пусть регистрируют. Что, теперь кровью истекать? Тебе-то с какого перепугу милиции бояться нужно?

— Я человека убила.

— Ты?

— Да! А что? — с вызовом произнесла я. — Врача нужно искать своего, чтобы он молчал.

— А может, просто врачу денег дать? Ну кто от денег отказывается, сама посуди?

— От денег никто не отказывается, но врач может все же сообщить о случившемся в милицию. Я тебе говорю, нужен свой человек. Оля, ну подумай хорошенько, пораскинь мозгами. У тебя же масса знакомых!

— Хорошо, — задумчиво ответила Ольга и принялась стучать пальчиком по кнопкам мобильника. — Есть один человек… У него все схвачено. Он должен нам помочь. — Через какое-то время она положила мобильник на колени и вздохнула: — Телефон не отвечает. Вызов идет, но трубку никто не берет. Он просто его не слышит. На дне рождения такой шум, хоть уши затыкай! Я вообще удивляюсь, как твой звонок услышала.

— Тогда поехали на тусовку. Найдем твоего друга.

— А ты дуба по дороге не дашь?

— Не переживай. Я еще поживу.

Я закрыла глаза и зарыдала от боли и унижений. Я не верила, что осталась жива, но теперь я точно знала одно: после того, что мне удалось пережить, я вряд ли смогу доверить свое сердце мужчине и стать абсолютно счастливой. Вряд ли я смогу встретить мужчину, с которым бы мне захотелось прожить вместе долгую жизнь. А еще мне захотелось извиниться перед Лешкой за все то зло, которое я ему причинила.

Ольга пыталась меня успокоить:

— Расскажи, что же с тобой произошло? Где ты была?

— В рабстве, — тихо ответила я и прикусила губу, подумав, что по-другому мое пребывание в доме Бориса не назовешь. — У тебя есть что-нибудь обезболивающее?

— Анальгин в бардачке.

Достав несколько таблеток анальгина, я сунула их в рот и запила водой из бутылки, лежащей в ногах.

— Зачем так много-то? — испуганно спросила Ольга.

— Болит сильно.

— Смотри, не переборщи с анальгином. — Ольга посмотрела на лежащий у меня на коленях пистолет.

— Ань, а ты не хочешь от него избавиться?

— Хочу. Останови где-нибудь.

Ольга остановила машину у моста и, сунув пистолет в черный непрозрачный пакет, уже было собралась бросить его в воду, но я протянула ей мобильный убитого охранника и устало произнесла:

— И это тоже захвати. Туда же клади, в пакет.

— Ты уверена, что хочешь его выкинуть?

— Это улика.

— Как скажешь…

Быстро скинув пакет с моста, Ольга вновь вернулась в машину и надавила на газ.

Подъехав к шумной тусовке, Ольга выскочила из машины и пошла искать своего знакомого. А я смотрела на красивых девушек и подвыпивших классно одетых мужиков, которые считают себя принадлежащими к избранным, и думала, как это они не устают от тусовок? Что ими движет? Постоянное ощущение праздника или желание быть замеченным каким-нибудь светским фотографом и попасть в кадр?

Вокруг роскошные автомобили. За их тонированными стеклами скучают водители. Масса девушек на выданье прогуливаются с бокалами в руках, обсуждая самых завидных и богатых женихов, которые с некоторых пор перестали меня интересовать.

Несмотря на меркантильную сущность, которая начала проявляться во мне с самого раннего детства, я чувствовала себя далекой от этих людей и не понимала те проблемы, с которыми приходилось им сталкиваться. Я поняла, что меня совсем не интересуют разговоры о том, поехать ли этой зимой в Куршевель или нет. Все эти вернисажи, презентации, открытие ресторанов и бутиков и различные модные показы остались где-то в далеком прошлом, и мне начало казаться, что я не имею к ним никакого отношения. Все эти нереально красивые девушки и успешные мужчины со своими светскими беседами и интригами больше не имели ко мне отношения, и, глядя на этих празднующих день рождения людей, больше половины из которых даже не были знакомы с именинником, я чувствовала себя неуютно. Мне казалось, что их светские беседы слишком глупы, потому что в них обсуждались только одни и те же вопросы: где, с кем и когда.

После всего того, что со мной произошло, у меня абсолютно пропал интерес к светской жизни.

Тусовщики живут по своим, ими же придуманным законам. У них своя субкультура, которая непонятна тем, кто не имеет ничего общего с тусовкой. Москва ассоциируется у тусовщиков с витринами дорогих бутиков, модными ресторанами, с фейсконтролем в элитных клубах. Многие из завсегдатаев тусовки стали публичными и известными всей стране людьми. С экранов телевизоров они говорят нам о своей любви к России, но в жизни предпочитают любить ее на расстоянии, проводя слишком много времени за границей. В январе у них Куршевель, в марте — Лондон, в мае — Канны, в июне — Сен-Тропе.

На минуту я отвлеклась от грустных мыслей, увидев садящегося в свою машину Илью. Того самого Илью, который порекомендовал меня Борису и устроил, так сказать, на работу. Несмотря на то что была в одном лифчике, я высунулась из машины и позвала:

— Илья!

Илья тут же направился ко мне. Подойдя поближе, он, видимо, был настолько шокирован моим внешним видом, что какое-то время не мог произнести ни слова.

— Илья, не пугайся, — заговорила я первой, открыв дверцу. — Ничего, что я в неглиже?

— Ничего, — как-то неуверенно ответил Илья и уставился на мою ногу. — Что с тобой?

— Долго рассказывать. Меня Борис подстрелил.

— Ты шутишь?

Илья по-прежнему не отводил взгляда от моей ноги и растерянно хлопал ресницами.

— Да мне шутить некогда.

— Что между вами произошло? Он вроде бы приличный человек.

— Ты уверен? Насчет приличного человека ты погорячился. Кстати, ты когда у Бориса работал, неужели не слышал, что из сарая по ночам доносятся стоны и непонятные звуки?

— А я у него по ночам никогда не работал.

— Значит, тебе повезло.

— Так что все-таки произошло?

— Сам скоро все узнаешь. Я тебя позвала не затем, чтобы на Бориса пожаловаться. Давай договоримся так: ты меня к Борису на работу не устраивал, в дом к нему никогда не привозил, и вообще я его знать не знаю. Если тебя кто спросит, то ты про меня — ни слова.

— А кто меня спросит?

— Да мало ли кто! Кто-нибудь из его друзей. Ты же сейчас работаешь? С кем-то общаешься? А может быть, мною милиция интересуется.

— Милиция? — Илья так поморщился, что было несложно догадаться: общение с милицией совсем не входит в его планы.

— Мало ли! Бориса, по идее, должны посадить, но у него столько денег, что он может запросто купить себе свободу. И еще. Если он вдруг сам выйдет на тебя и начнет расспрашивать о том, где я живу, лучше не говори. Скажи, что познакомился со мной случайно. Пересекался на кое-каких тусовках. Общих друзей нет, и, кроме моего имени, ты обо мне ничего не знаешь.

— Аня, ну о чем ты? Если Борис захочет тебя найти, то для него это не составит труда.

— Каким образом, если он, кроме моего имени, ничего обо мне не знает?

— Ты же сама только что говорила о том, что деньги в этой жизни решают все.

— Это уже другая история. Главное, чтобы ты понял, что от тебя требуется. Ты меня не видел, не знаешь и уж тем более никому не рекомендовал.

— Может быть, ты мне все-таки что-нибудь объяснишь?

В этот момент к машине подошла Ольга и протянула мне футболку:

— Надень.

— Где ты ее взяла?

— С какого-то пьяного сняла. — Посмотрев на Илью, она села в машину и уронила: — Илюша, нам некогда. Извини, но мы должны ехать.

Машина тронулась, а растерянный Илья долго смотрел нам вслед.