Глава 14
Пока я ждала опаздывающую Маринку, ко мне за столик подсел абсолютно пьяный мужик и предложил выпить.
– Я не пью, у меня встреча. – Я посмотрела на мужчину уничтожающим взглядом и дала понять, чтобы он убирался за свой столик.
– Ну почему вы так враждебно ко мне настроены? Я очень влиятельный человек. На улице меня ждёт машина с охраной. Просто мне сейчас очень и очень хреново. Разрешите представиться, депутат Любомудрый.
– Кто? – Я чуть не упала со стула.
– А вы что, слышали мою фамилию?
– Покажите документы, – на автомате выдала я.
– Да пожалуйста…
Мужчина достал «корочки». Я глянула и пришла в ужас. Передо мной действительно сидел депутат Любомудрый, которого мои ребята ликвидировали совсем недавно.
– Как вы себя чувствуете? – тупо поинтересовалась я.
– Хреново. Меня убили, – неожиданно ответил он, и я подумала о том, что действительно пора выпить.
Дрожащими руками я чокнулась с депутатом и произнесла тост:
– За жизнь!
– Хороший тост, – согласился он и тут же выпил свою рюмку до дна.
– Я отойду в дамскую комнату…
Дойдя до туалета, я тут же набрала номер Стаса и шепотом заорала:
– Стас, ты же отчитался, что операция по ликвидации депутата прошла удачно. Но я сейчас сижу и пью с покойником.
– Ты уверена?
– Не была бы уверена, не звонила. Он мне ксиву показал.
Когда я вернулась, рядом с депутатом сидела Маринка. Даже сквозь тёмные очки было видно, что её снова поколотили. Депутат пожелал нам приятного вечера и, дождавшись охраны, направился к выходу.
– Представляешь, его чуть не убили, – тут же рассказала Маринка. – Он с горя напился. Его хотели убить, но похитили брата-близнеца. Его теперь не могут найти, он без вести пропал.
– Надо же…
Мне вновь позвонил Стас и озвучил версию, которую только что сообщила Маринка.
– Без проколов не бывает. Представляешь, в бордель он действительно отправил брата-близнеца. О нём вообще никто не знал.
– Так что же делать? – Я отошла от столика, за которым сидела Маринка.
– Нужно в срочном порядке провернуть заказ.
– Каким образом?
– Легче всего обставить дело обычной бытовухой.
– Ты же понимаешь, сейчас это сделать гораздо сложнее. Он понимает, что его хотят убрать, и усилил своё сопровождение сотрудниками полиции в форме батальона охраны частных лиц МВД. Полицейских я видела, они за ним в кафе приходили. Какая, к чёрту, бытовуха?
– Есть отличный парень Саша Гном, он может аккуратно проникнуть в его загородный дом.
– Кличка Гном – потому что он может пролезть в водосточную трубу?
– Не знаю, как насчёт трубы, а в широкую форточку – запросто. Представь себе такую схему. Гном заранее так или иначе проникает в дом – он на такие вещи мастер – и прячется под кроватью. Гном обожает прятаться под кроватями. Как он утверждает, под кровать никто не заглядывает. Насколько я знаю, у Любомудрого собак нет. Он дождётся хозяина. Охрана с ним в комнату не заходит. После того, как тот закроется и обязательно бухнёт на ночь вискаря, Гном вылезет из-под кровати, возьмёт подушку и тупо ею задушит мужика, пока тот будет спать. Затем инсценирует бытовое отравление газом очень простым способом. Заранее принесёт с собой многометровый резиновый шланг. Надев на общий газовый вентиль шланг, он вставит уже убитому в рот другой конец, нагонит в него газа. Газ останется в лёгких. Затем всё уберёт за собой. Оставит газовые конфорки включёнными, поставив на газовую плиту опрокинутый ковшик с варёными яйцами. Видимость будет такая, что ковшик опрокинулся и вода залила конфорку, газ же продолжал поступать в помещение, и хозяин дома просто задохнулся во сне. Гном через окно мансарды по-быстрому уйдёт из дома. План дома и прилегающего участка у нас есть.
– А как же камеры наблюдения? Неужели в доме депутата они не установлены?
– Камер нет. Ты зря думаешь, будто каждый из них подходит серьёзно к вопросу своей безопасности. Подавляющее большинство реально считает, что им ничего не угрожает и что сейчас не девяностые.
– Но наш депутат так не думает. Он ожидает нападения, поэтому окружил себя сотрудниками правоохранительных органов, – попыталась возразить я Стасу.
– Правоохранительные органы ночуют в отдельном доме. В своём логове Любомудрый один. Кстати, есть информация, что труп близнеца депутата до сих пор не нашли. Так что он числится без вести пропавшим. Даже если поднимут труп, опознать его смогут только по отпечаткам пальцев и то, если он где-то официально оставлял свои отпечатки и они есть в картотеке силовиков.
– Тогда работай по данном вопросу. Тянуть больше нельзя.
– Не переживай, сейчас всё исправим.
Я вернулась за столик, посмотрела на несчастную Маринку и задала вопрос, на который заранее знала ответ:
– Ну что, опять отфигачил?
– Ты знаешь, чуть не убил…
– За что?
– Теперь уже просто так. Это вошло у него в привычку. Эля, я к тебе не жаловаться приехала. Я хочу попросить… помоги инсценировать моё похищение. Этот придурок вбухал в мою эстрадную деятельность и в раскрутку столько денег, что так просто не отпустит. При разводе я ничего не получу. Про кабальный брачный контракт я тебе уже говорила. Нужно запросить с него хорошую сумму. К ментам он не обратится, у него руки по локоть в крови. Сам под статьями ходит. Я хочу получить кругленькую сумму за своё похищение и сделать ему ручкой.
– А я тут при чём?
– А мне, кроме тебя, помочь некому. Сумму за похищение поделим пополам.
– А отсиживаться где будешь?
– В деревне. В Тверской области. У меня там тётка живёт. Муж про неё не знает. Кстати, я очень хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты такая уставшая, мне кажется, тебе нужно отдохнуть.
Я подумала, что это неплохое предложение, и договорилась встретиться с Маринкой завтра с утра. После встречи я поехала в офис, где меня ждал Стас.
– Есть возможность кинуть Белого на деньги. – Я рассказала о предложении Маринки.
– Ты уверена, что он отвалит за певичку денег?
– Жена всё-таки. Он много вбухал бабла, чтобы она крутила задом на эстраде.
– Тебе тоже не мешало бы отсидеться немного. Ты с этой певичкой засветилась с депутатом. Вас видели его охрана и менты. Побудешь с ней в деревне до ликвидации объекта. Я лично тебя отвезу и проверю, в каких условиях будете жить.
– Договорились. Что у нас по текущим вопросам? Стас пригласил в офис ребят, и мы начали обсуждение.
– Есть очень крутая наводка. – Стас, как всегда, взял инициативу в свои руки. – Можно устроить вооружённый налёт на здание банка. Схема, как и всё гениальное, проста. Десяток наших людей подъедут на трёх машинах и встанут так, чтобы не привлекать к себе внимание. В здание банка войдут двое: мужчина и женщина. Под пальто у обоих будут скрыты укороченные автоматы. Они займут позиции в операционном зале так, чтобы визуально контролировать проходы во внутренние помещения банка и центральный вход. К ним присоединятся ещё двое наших парней, экипированных под солидных бизнесменов. Мы проводили специальную проверку на месте. Рамка металлодетектора на входе не работает уже несколько месяцев. Для наших банков такой бардак – норма. Вооружённая группа, войдя в банк, начинает действовать по моему сигналу. Я нахожусь в операционном зале и делаю вид, будто заполняю квитанции. На мне будет бронежилет, в рукаве пиджака я спрячу толстую резиновую палку. Сигналом для остальных будет громкое возмущение женщины – участницы налёта. Как можно ближе к проходу во внутренние помещение банка она устроит с охранниками отвлекающую перебранку типа у неё пропала банковская карта и что в этом банке работают жулики и воры. Одновременно с началом её представления в банк войдут ещё трое наших парней и возьмут под прицел посетителей и охрану. Кстати, охранники вооружёны газовыми пистолетами, которые служба безопасности банка выдаёт за боевые. Один из наших парней скомандует: «Всем на пол! Руки за голову! Никому не шевелиться! Любое передвижение по залу – и мы открываем огонь!» Один из участников налёта откроет принесённую с собой сумку и покажет всем находящимся в зале взрывное устройство. На самом деле это будет голимая имитация – обычная обувная коробка, обмотанная проводами, а в ней громко тикающий будильник. Но для лохов этого хватит. Выстрелами из мощного помпового ружья ребята выбьют замки дверей, ведущих во внутреннее помещение банка. Двое человек останутся в зале, остальные в депозитарий. Ключи от депозитария находятся на посту охраны, отвечающей за зону депозитария. Охрану расстреливаем. Вообще, чем больше стрельбы, тем лучше. Патроны жалеть не надо.
– Почему нужно много стрельбы?
– Фактор психологического шока. Люди впадают в ступор, если в закрытом помещении слышат звуки практически залпового огня. Не сомневаюсь, мы проникнем в депозитарий, но тем не менее охрана однозначно успеет привести в действие сигнализацию, и от силы через десять минут там будет половина личного состава полиции Москвы. Пока ребята станут потрошить сейфы, те, кто остался на улице, располагают наши тяжёлые машины квадратом, взъезжая на тротуары, и ставят на капоты машин два пулемёта Калашникова. При приближении полицейских нарядов пацаны открывают шквальный заградительный огонь. Я ещё раз повторяю: чем больше кипеша, тем лучше. Из дверей банка появляются ребята с сумками, набитыми баблом. Неприметный «жигулёнок», который будет оставаться возле банка (его туда поставят с вечера), быстренько подъезжает к входу. В него забрасываются сумки. «Жигулёнок» поворачивает направо в ближайший переулок. Переулок сквозной. Выходит прямиком в район Садового кольца. Водила, бывший таксист с многолетним стажем, отлично ориентируется в Москве. Постоянно меняя направление движения, он может оторваться. Главное, фактор внезапности, а он на нашей стороне. Одновременно с этим ребята, оставшиеся у банка, вяжут прибывающих ментов встречным боем и пытаются по одному покинуть место налёта.
– Но ведь сто процентов: если их не убьют, то повяжут.
– В любом случае каждый из них либо члены его семьи получат свою железную долю. Все знают, на что идут. И все понимают риски, связанные с таким налётом. Я никого не обманывал. Просто предложил очень солидные суммы.
– Где гарантия, что те, кого повяжут, не сдадут тебя?
– Я для них всего лишь координатор. Голос в телефоне. Я уже тебе объяснял схему своего общения.
– Достаточно рискованное мероприятие.
– А налёты без риска не бывают.
– Меня смущает открытый бой…
– Нормальная практика. В Америке это сплошь и рядом. Есть даже группы, которые специализируются только на этом. Единственное правило при таких налётах: жёсткая решимость людей, которые участвуют в налётах. Даю гарантию: большинство подъехавших на место боя ментов просто залягут за свои машины и за бордюрные камни и даже не будут вытаскивать оружие. Они живые люди, и умирать за копейки, что они получают, никто не будет. Если же события совсем сложатся не в нашу пользу и возможность отрыва по тем или иным причинам исчезнет, возьмём заложников из числа посетителей банка и прохожих на улице. Чем больше заложников, тем лучше. Пацаны забаррикадируются в здании банка и начнут лабудовые переговоры с властями. Выдвинут какие-нибудь безумные политические требования. Пусть думают, что пацаны идейные крестоносцы, а не грабители. Так можно полоскать мозги властям длительное время. Штурмовать в лоб здание банка в центре города вряд ли посмеют, зная, что мы вооружены автоматическим оружием и гранатами.
– Не понимаю смысла в таких проволочках.
– Конечная цель этой операции прикрытия – попытка раствориться в массе заложников, сделав вид, что, пойдя на уговоры властей, мы их небольшими партиями начинаем отпускать. Все люди будут находиться в состоянии безумного страха.
– Тема непростая. Дерзайте, – вновь дала я добро.
– По-прежнему актуальны темы с ценными перевозками грузов. Какое счастье, что мы живём в России, а не в Америке, где весь спецтранспорт, перевозящий ценности, давно снабжён системой самоликвидации груза, – продолжал креативность Стас.
– Как это?
– Ценности просто сгорят. Они находятся в специальной небольшой плавильной камере, куда нагнетается за считанные секунды огромная температура. Спекаются даже алмазы, не говоря про деньги. Что предлагаю я? Берём перевозчика в длинном тоннеле на Третьем транспортном кольце. На пути у перевозчика резко разворачивается и преграждает дорогу всему тоннелю реанимационная машина с включёнными проблесковыми маячками, и останавливает весь автопоток. С другой стороны бьём в машину-перевозчика самосвалом. От такого удара на какое-то время охрана и водитель потеряют сознание. Двери взрываем пластитом. Проникаем внутрь машины, выстрелами зачищаем охрану. Нас в этой перевозке интересуют даже не деньги, а заёмные облигации крупного западного банка. Их там почти на полмиллиарда долларов. Эти облигации мы сможем в половину их реальной стоимости отдать одному нефтяному магнату-арабу, который имеет представительство в Москве и охотно скупает долгосрочные финансовые обязательства банков. Араб через посредника сам предложил нам это дело. Его человек занимает в финансовой службе безопасности банка-перевозчика не последнюю должность, и наколка на автомобиль верна на сто процентов. Наше дело – быстрое и качественное исполнение заказа.
– Ещё раз хорошо проработайте план действия, и можно начинать.
– Есть ещё одна интересная тема, – вступил в разговор Крюк, который тоже считался нашим мозговым центром и не хотел отставать от Стаса.
– Рассказывай.
– Под Москвой, в известном гетто для богатых, то бишь на Рублёвке, проживает один из многих, считающий себя жителем Олимпа, реальный лох, коллекционирующий современные полотна малоизвестных, но, как он считает, очень талантливых молодых художников. Эти картины он скупает по советам своей супруги, дамы во всех отношениях приятной и, несомненно, неглупой. Она убедила его, что эти никому не нужные картинки не имеют реального покупателя только в России, а если их вывезти за рубеж и выставить в европейских картинных галереях, они могут уйти за очень хорошие деньги. Я думаю, тётка имеет хороший откат от этих самых молодых художников, разводя своего недалёкого муженька, который не понимает, в силу своей мажорной ограниченности, на кой нужны в Европе эти мазюльки. Но есть один серьёзный момент: через своего папика-чиновника он имеет выход на российский Комитет культуры, который делает экспертизу ценных полотен и даёт разрешение на их вывоз. У человека, который обратился к нам, в личной коллекции находится известное полотно великого испанского художника. Вывезти полотно в Европу легальным путём практически невозможно. Его в конце восьмидесятых годов, пользуясь всеобщим бардаком, с большим трудом похитили из питерского музея. Человек готов заплатить за вывоз картины тридцать процентов её нынешней рыночной стоимости.
– Хочу услышать эту стоимость в цифрах.
– По самому минимуму два миллиона евро.
– Неплохо.
– Я предлагаю план. Полотно записать. В Москве есть несколько специалистов, за хорошие деньги они сделают всё безупречно и будут молчать. Это в их интересах. И через одного молодого художника, с которым имеет дело жена нашего ценителя живописи, а по моим данным, не только имеет дело, но и спит, втюхать ему это закрашенное полотно и в общей куче его рисованного дерьма в опломбированном вагоне отправить в Европу. На руках у сопровождающего картины будет железная бумага со всеми нужными гербовыми печатями и подписями авторитетных начальников, что данные картины никакой художественной ценности не представляют. Эта тема может прокатить. После того как вагон прибудет на варшавский вокзал (это первая остановка), нашу картину под благовидным предлогом изымут сотрудники польской полиции, с которыми через хохляцкую группировку, работающую в Варшаве, есть стабильные договорённости. Они уже помогали нам в нескольких делах. Поляки за хорошие деньги мать родную продадут. Такой народ. А вот насчёт дальнейших действий у меня нет окончательного мнения: возвращать картину нашему нанимателю или проще от него избавиться? Это будет зависеть оттого, в какую сумму оценят полотно западные эксперты. Для информации: произведения живописи, старинные ювелирные изделия скупаются американскими и европейскими частными коллекционерами на ура. Составители западных антикварных аукционов, несмотря на строгие правила принятия ценностей на комиссию, в случае попадания к ним настоящих мировых шедевров не очень интересуются их происхождением. Это солидные, даже очень большие деньги. Жаль, что этих тем на территории России с каждым годом всё меньше и меньше. Разбогатевшие федеральные чиновники, используя свои связи в силовых и криминальных структурах, скупают историческое наследие на корню.
– Неплохо. Нужно хорошенько всё продумать, – вынесла я вердикт.
– Эля, меня беспокоит ситуация с барыгами, которых мы «крышуем», – вновь заговорил Стас.
– Ты так называешь здешних бизнесменов? И что тебя беспокоит?
– Они всё чаще уходят под ментовские или чиновничьи «крыши». Мы пытаемся жёстко пресекать такие попытки. Вывозим терпилу в лес или закрываем в подвале, заставляя лохов платить.
– Но ведь после этого они вновь могут обратиться к ментам.
– Тут нам на руку такой факт, что мент он и есть мент. Они любят брать, но отвечать за взятое – ни в коем случае. Как правило, все их «крыши» – полная туфта. Одни пустые разговоры и понты. И если у коммерсилы возникают действительно серьёзные проблемы, то разрулить их реально помогает только серьёзная братва. Мне не нравится, что всё чаще нас подписывают выколачивать долги. Куш с этого копеечный, а спалиться можно легко. Понятно, что просто так долг не отдают, надо прессовать. И словами здесь не обойдёшься. И например, при применении газовой автомобильной горелки у должника может запросто остановиться сердце, и тогда это уже не выбивание долга за процент, а неоплаченная мокруха.
– Не понимаю тебя. Ты что-то хочешь предложить?
– Надо открывать легальные частные коллекторские агентства, с помощью которых без риска, за хороший сладкий процент можно прессовать должников. Их сейчас по всей России миллионы. Не думаю, что наших нанимателей-банкиров будет интересовать, какими средствами мы выбиваем долги. Им нужен результат.
– А менты?
– Эти давно прикормлены и куплены с патрохами теми же самыми финансовыми сообществами, которые будут нас нанимать. Сейчас и полиция, и прочие силовые структуры сильно видоизменились. Оперативники остались в двадцатом веке, в двадцатых – пятидесятых годах. Сейчас всех интересует только одно – нажива. На этом можно хорошо сыграть.
– Давай сыграем.
– И ещё одна серьёзная тема, – взволнованно произнёс Стас. – Мы же с тобой признаём заказные убийства как средство ведения бизнеса, пусть и преступного. Я считаю, что человека убирают, как правило, не за то, что он сделал, а за то, что он мог бы сделать. Носителя нежелательной информации имеет смысл устранять не за то, что он эту информацию получил, а за то, что пытался её кому-то передать. Я тебе предлагаю комбинацию, которую назвал «Поросёнок».
– Какой ещё поросёнок?
– Представители преступных групп иногда годами разрабатывают нужного им банкира или бизнесмена. Главный фактор всей затеи – его абсолютное доверие. Потом разводят на липовые контракты якобы с зарубежными партнёрами. Люди, которые осуществляют эти финансовые проводки, естественно, тоже в доле. На счета фирм банкира, назовём его «поросёночек», падают гигантские суммы, которые конвертируются в валюту и переводятся в западный банк на предъявителя. Основное условие – на предъявителя. Банкира убирают. Претензии всех партнёров могут быть адресованы только трупу. Предлагаю тебе другую схему, но столь же эффективную. Подконтрольная нам фирма берёт у банкира кредит на поставку, предположим, продуктов из Прибалтики в Россию. Все контракты липовые, но деньги конвертируются и уходят в Прибалтику через длинную цепочку посредников. Из Прибалтики сообщают, что у них произошла накладка и товар поставлен не будет. Деньги оседают в каком-нибудь западном банке. Остаётся убрать лишь ответственность за кредит получателя, от которого остаётся лишь номер телефона в коммуналке, липовый адрес по давно потерянному паспорту, а все ревизоры из банка упрутся в труп. Мёртвые, как известно, удивительные молчуны. По этим схемам мы пресекаем какие-либо действия наших жертв и превращаем убийство в очень доходный бизнес. На одной стороне цепочки – никому не интересный труп, на другой – реальное бабло в конвертируемой валюте.
– Стас, твои мозги реально дорого стоят.
– Эля, давай обсудим непростую ситуацию, которая сложилась вокруг нескольких бойцовских тотализаторов, которые мы контролируем, – тут же ревностно предложил Крюк.
– Ты про бои без правил?
– Да, и про них тоже. Мы контролируем подпольные профессиональные боксёрские бои. Также бои тайских боксёров. Они проходят тоже без перчаток. Тактический рисунок боёв в реальном исполнении очень далёк от спортивных поединков, высок травматизм. Но люди выходят на ринг даже со сломанными рёбрами, потому что мы платим хороший процент со ставок. Всё без обмана. Я не смог бы кинуть бойцов, которые посвятили свою жизнь такому непростому бизнесу, но бывали исключения. Попадалось несколько паршивых овец, которые требовали не процент, а весь приз от боя. С такими, как правило, разбираются быстро. Схема отработана не один десяток лет.
– И как разбираются?
– Таким ломаем для начала пальцы рук молотком. Один или два пальца. Восстановление рук – где-то год. Если не понимают, ломаем деревянным молотком все пальцы на обеих руках. После такого могут вообще не восстановиться. Поверь, это очень действенный метод. Остальные смутьяны становятся шёлковыми. Весной две тысячи десятого года произошёл форс-мажорный инцидент. Один перспективный боец решил сделать хитрый ход и уйти под дагестанскую группировку, приняв ислам. Таким образом пытался нарушить наши интересы. Причём тренировался он последние пять лет и готовился к боям за наш счёт. Понятно, что такое не прощают. В ближнем Подмосковье мы встречались с представителем дагестанской группы. Разговор пошёл на повышенных тонах. Мы предъявили дагестанцам кидок. Их предводитель заявил, что в таких вопросах кидки не предъявляются и, самое главное, что тот боец – их брат по вере. Что Аллах един, а вера – это всё. Ну и в таком же духе. В принципе могло дойти до серьёзного вооружённого столкновения. Но они тоже не дураки, учли наш силовой авторитет, а также наши связи среди силовиков и федеральных чиновников. Предложили нам двадцать процентов с каждого боя Виталика. Я отказался. Вопрос повис в воздухе. Договорились встретиться через три месяца и плотно обсудить ситуацию. Но ты представляешь, судьба… В марте на выходе из бойцовского клуба в Тимирязевском парке его расстреляли из «макарова».
– Сознайся, это сделали твои ребята? – прищурилась.
– Можешь не верить, но мы тут ни при чём. Не скрою, такие мысли у меня были, руки чесались проучить крысу. Но я думаю, это сделали сами дагестанцы.
– Зачем? Им же невыгодно…
– Не поделили процент. Они таких раскладов вообще не понимают. А взорвавшийся паренёк делиться явно ни с кем не хотел. Меня вообще стала удивлять эта провинциальная молодёжь. Приезжают из глухой тмутаракани, готовы нассать в любой чужой компот, а точнее, залезть в любой бизнес ради сладкого куска. Они хотят всего и сразу. Так не бывает.
– Действительно, так не бывает, – заметила я и дала понять, что совещание закончено.
