Глава 7
– О чём думаешь? – спросила Прасковья, присев рядом с моей коляской на крыльцо.
– О муже думаю. Мы с ним прошли через многие трудности, всякое пережили. Очень часто он делал мне больно, но я прощала. Я хорошо понимала, что семейная жизнь состоит из компромиссов, и от меня не убудет, если уступлю, не стану настаивать на своём. Одному богу известно, как я боялась его потерять. Мне всегда хотелось ему подчиняться, стать ему необходимой и делать всё, что доставит ему удовольствие. Хотелось отдать себя всю, без остатка, и плевать, что на каждом углу твердили: «Нельзя растворяться в мужчине, это чревато нежелательными последствиями». Я растворилась в Игоре полностью, и меня не интересовало чужое мнение на этот счёт. Если Игорь исчезнет из моей жизни, я просто перестану существовать. Я любила его всей душой. А теперь… мне сложно его ненавидеть… До сих пор не верится, что это он всё сделал со мной.
– Любишь, любишь, а сидишь в инвалидной коляске! Твой мужик сволочь редкостной породы. Тьфу! Только вот как ты с ним столько лет прожила и не разглядела? Непонятно, я вон своего деда никогда не любила и не боюсь сказать ему это в лицо.
– Почему?
– Потому что пьёт постоянно. Напьётся и захрапит так, что стёкла дрожат. Я от злобы трясуся вся. Хочется его поленом прибить.
– А мой не пил, не храпел. – Я попыталась не разрыдаться. – Просто его испортили деньги. А так я всегда считала его хорошим человеком. Он целыми днями пропадал на работе, чтобы в нашей семье был не просто сытый достаток, но и роскошь. Ведь все думают, что я вышла замуж за деньги. А это неправда, я Игоря очень любила. Любят ведь не за что-то, а вопреки. Я часто вспоминаю наши первые ночи любви, ещё до ЗАГСа, и его клятвы, что он никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах меня не бросит. А если потребуется, не раздумывая, отдаст за меня жизнь. Оказалось, это пустые слова… В любовные ночи его силы были неистощимы. Я горела, дрожала и подчинялась ему в постели. Смаковала его тело, неистово поглощая истому и ласку, исходящие от него. Я чувствовала только наши тела, биение наших сердец и огромное желание быть вместе до самого последнего часа. Это было как наваждение, потому что ничего больше не имело значения. Усталые, мокрые тела и безумно счастливые лица… Для нас изначально не существовало запретов. Мы оба считали, что жизнью правит грех искушения, и с неописуемой самоотдачей отдавались бешеной гонке. Когда поженились, он был такой нежный, заботливый, ласковый, понимающий. Просто у него работа такая… Она его так сильно изматывала… Но он всегда был для меня настоящим мужчиной. У него прекрасные манеры, он очень сдержанный. Что бы между нами ни происходило, я всегда любила его таким, какой он есть. Даже терпела то, что мы жили по правилам, где ему можно всё, а мне – ничего.
– Чудная ты, – задумчиво произнесла старушка. – Даже после того, что этот стервец с тобой сотворил, ты про него словечка дурного не бросишь. А я вот толком и не знала, что такое любовь. Просто сошлась со своим Петровичем, родила ему сына. Он мне даже в молодости ни цветка, ни конфетки не подарил. Никогда ни в чём не помогал. Всё хозяйство я тащила на своих плечах. А он всю жизнь только пьёт, змей поганый. Хорошо хоть Василий вырос, уехал в Москву, выбился в люди и нам помогает. Старый хрыч ест, спит, пьёт, работать сроду не дозовёшься. Я всю жизнь зарабатывала тем, что людей травами лечила. Я бы с них денег вообще не брала, но не объяснишь же людям, что тебе внука растить, а муж тунеядец. Жизнь прожила и не познала нормального женского счастья. Если я своего лихоимца о чём-то попрошу, он тут же дело откладывает на завтра. Такому, как он, ничего поручить нельзя. Даже розетку починить не может.
– Мой, конечно, тоже розетки сам не чинил. У нас для этого специальные люди были.
– Сравнила, девка! Твой муж тыщами ворочает, а мой топор удержать не могёт.
– Мне всегда казалось, что до встречи с Игорем я успела пропустить больше половины жизни между пальцами как песок. – Я смахивала слёзы и понимала, что мне сейчас необходимо выговориться. – До него я не жила, а существовала. Игорь дал мне возможность ощутить себя нужной, а точнее, любимой… В моей жизненной пустоте появился яркий свет, и он сразу меня ослепил. Стало так светло… Хотелось, чтобы Игорь всегда был рядом, ведь он был самым близким человеком в жизни. Я жила его настроением, прихотями и желаниями, которые научилась чувствовать сразу, как только они появлялись. Старалась не нарушать гармонию нашего пространства бессмысленными истериками и скандалами. Пыталась держать себя в руках и покорялась его власти. Когда он приходил не в настроении, то сознательно делал мне больно, а я прятала слёзы – не хотела, чтобы он видел меня беспомощной. Но Игорю моя беспомощность доставляла удовольствие. Ему нравилось меня унижать и показывать свою власть. Я, как могла, сопротивлялась его нападкам. Хотела, чтобы он видел меня сильной, но муж вытаскивал из меня мои слабости и оставлял с ними один на один. Когда он уходил, внутри меня словно что-то обрывалось и становилось трудно дышать. Я оживала, когда он ложился рядом со мной спать и очень нежно накрывал одеялом. И пусть у нас не стало яркого секса, но я где-то слышала, что самый хороший секс с тем, с кем хорошо и без секса. Что бы между нами ни происходило, я всегда любила своего мужа за то, что он чётко выполнял все свои обязанности. Мне казалось, его во мне всё устраивало.
– Теперь понимаешь, что надоела ты ему, дочка? Знаешь, я вот сижу и думаю: уж лучше с таким, как мой, жить. Пусть разбойник, лентяй, пьяница и захребетник, зато никогда не ударит ножом в спину. У каждого, дочка, в этой жизни свои беды. Ещё Лев Толстой сказал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», – неожиданно проявила эрудицию бабка.
– Теперь, после всего, что произошло, я поняла: мы с мужем абсолютно разные, даже чужие люди. Любовь с годами трансформируется. Меняются сами любящие, меняются их чувства – они переходят в другую стадию. Говорят, страсть живет всего три года. Но ведь должно же остаться взаимное уважение. В голове не укладывается, как мой дорогой, любимый и родной человек решился отправить меня на тот свет. Даже если я надоела и он решил круто изменить жизнь, неужели ему проще меня убить, чем цивилизованно развестись? За что? Может быть, его новая пассия забеременела и у него должен появиться долгожданный наследник? Но ведь это не повод для убийства. Я стала калекой не только физически, я стала инвалидом любви.
– Крепись, дочка. Крепись, бог поможет. – Старушка приставила ладонь ко лбу и обрадованно вскрикнула: – Василий приехал! Интересно, какие новости он привёз?
