Глава 19

Утром следующего дня я лежала рядом со спящим Яковом, тупо смотрела в потолок и в который раз прокручивала вчерашнюю ситуацию. Если Дмитрий не захотел меня узнавать, значит на то есть свои причины. Какие именно? Я попыталась разложить все по полочкам. Чего-то он боится. Только чего? Если он послал за мной «Хонду», чтобы узнать мой адрес, значит он совсем не так прост, каким показался на первый взгляд. А может быть Дмитрий замешан в убийстве Саши? Вполне может быть, вполне… От этой мысли мне стало совсем плохо. Я села, подложив под поясницу подушку. Надо выстроить мои сумбурные предположения хоть в какой-то логический ряд. Итак. Богатый и видный Александр с известным в богемных кругах фотографом большие друзья. У них какое-то общее дело, совершенно не касающееся модельного бизнеса. Их связывает что-то еще, что именно, мне не известно. Не может же Дмитрий содержать такой дорогой особняк в центре Москвы только на те деньги, которые он получает за съемки. Хоть убей, не может! Значит, у него есть подпольный бизнес. Саша ему помешал, встал поперек дороги в каком-то чересчур денежном деле. Он решает Сашу убрать… А тут — подходящий момент… В тот вечер Дмитрий специально затягивал свою работу над портфолио так долго. Когда мы поехали по Сашиным личным делам, Дмитрий специально сказал, что работа сильно затянется, не меньше чем на несколько часов. Как только мы отъехали от особняка, у нас на хвосте повисла машина с двумя убийцами. Прозвище одного из них — Кот. Мы не видели эту машину. Мы просто об этом не думали. Пока мы сидели в ресторане, нам прокололи колесо, но мы и этого не заметили, пока не отъехали от ресторана на приличное расстояние. Когда заметили, было уже слишком поздно. Починить было невозможно. Преступники почему-то дали нам время позаниматься любовью. Может, посчитали это нашим предсмертным желанием, на которое мы имеем полное право. Они появились сразу после того, как мы насладились друг другом. Александра убили, а мне чудом удалось бежать. Александра не стало, и Дмитрий получил то, что не мог получить при Александре — деньги. И не половину, а две доли сразу. Когда я появилась в офисе Дмитрия, он растерялся. Вероятно, до последнего момента думал, что та деревенская дурочка, которой удалось бежать, добралась до своей деревни и больше никогда не покажет носу в Москву. А тут… Тут приходит уже не деревенская дурочка, а настоящая расфуфыренная дама, говорит, что у нее все хорошо, что она замужем за состоятельным человеком и ждет ребенка. Я помню, как он изменился в лице. Я представляю реальную угрозу ему, его бизнесу, его благополучию. Я живой свидетель, а это значит, что если меня не убрали раньше, то нужно убрать сейчас. Дмитрий устроил за мной слежку, но я ушла от погони. На этот раз ушла… Моя жизнь висит на волоске. Дай бог, чтобы я ошибалась. Дай бог, чтобы было именно так… Проснулся Яков, посмотрел на меня сонным взглядом и притянул меня к себе.

— Доброе утро, дорогая. Почему ты не спишь?

— Не знаю. Я уже выспалась.

— Ранняя птичка! Ты у меня кто? Жаворонок или сова?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Если очень поздно ложусь и очень рано встаю, я кто?

— Тогда ты гибрид, — засмеялся Яков. — Что-то среднее между жаворонком и совой. — Радость моя, а сколько времени?

Я посмотрела на часы.

— Еще рано. Всего восемь, — ответила я ласковым голосом. — У тебя сегодня тяжелый день?

— Очень. Весь день загружен.

— Яков, но ведь у нас с тобой даже не было медового месяца… Дорогая, у нас с тобой сейчас медовый месяц, — возразил муж.

— Какой же он медовый, если ты с утра до глубокой ночи на работе? — Мой тихий голос, который всегда нравился моему мужу, стал тусклым и обиженным.

— Но ведь надо зарабатывать деньги. Я же мужчина. Я не могу позволить нашей семье бедствовать.

— Мужчина ты мой, всех денег не заработаешь, к тому же ты и так достаточно заработал, а медовый месяц бывает только раз в жизни.

— Дорогая моя, да у нас с тобой вся жизнь будет медовая! Если человек прекращает зарабатывать, деньги быстро заканчиваются. Понимаешь, у денег есть очень плохая особенность — они быстро заканчиваются, и никуда от этого не денешься. Для того, чтобы деньги не заканчивались, их нужно постоянно пополнять. Я согласен с тобой, всех денег не заработаешь, но я точно знаю одно — заработать их большую часть можно. Что я и делаю.

— Дорогой, но ведь это просто какая-то финансовая одержимость!

— Это очень хорошая одержимость для мужчины… Когда-нибудь ты это поймешь.

— Нет, Яков. Я считаю, что во всем нужно знать меру. Мне кажется, я никогда тебя пойму. Существует медовый месяц, в конце концов. Я же выхожу замуж в первый и последний раз в жизни…

— Если хочешь, могу отправить тебя на отдых. Мне не жалко для тебя денег, но я считаю, что при беременности противопоказаны перелеты. Это очень вредит детскому организму. Сколько ты говоришь сейчас времени?

— Начало девятого.

— О, черт, надо вставать!

— Тебе так рано на работу?

— Нет. Я договорился с врачом ровно на полдесятого утра. Опаздывать нельзя. К тому же у меня сегодня напряженный день. Слишком много работы.

— С каким врачом? — У меня на лбу выступила испарина.

— С гинекологом, дорогая, — спокойно ответил Яков и встал с кровати.

— Зачем к гинекологу?

— Дорогая, ну как зачем?! Сама посуди. Чтобы с сегодняшнего дня он начал наблюдать твою беременность. Тянуть нельзя. Беременность — дело не шуточное, ты обязана наблюдаться. Это очень хороший гинеколог. Он наблюдал Зою. К сожалению, Зоя так и не смогла забеременеть. Я плачу этому врачу хорошие деньги, и он обследует тебя на высшем уровне. Не бойся. Это пожилая женщина. Она работает в закрытой частной клинике для элитных клиентов, проще говоря, для особо важных персон. Сегодня она установит тебе точный срок. Скажет, когда будут роды. Будешь к ней ездить каждую неделю. Сегодня поедем на двух машинах. Туда — мы с тобой на джипе, а на другой ты вернешься домой, потому что сразу после твоего обследования я уеду по делам. Так что давай, завтракаем и едем. Поверь, это отличный специалист. Она очень хорошо ко мне относится, мы с ней дружны… Думаю, ты тоже подружишься с этой женщиной.

Мне показалось, что от всего услышанного я просто сойду с ума. Я собрала последние силы и со слезами на глазах произнесла:

— Яков, я уже наблюдаюсь у врача, и я ей доверяю. Я отношусь к своей беременности очень даже серьезно. Понимаешь, в наших с тобой отношениях есть доля несправедливости.

— Какая еще доля несправедливости? — заинтересовался Яков.

— Ты полностью взял все в свои руки. Так нельзя. Оставь что-то мне. Должно быть что-то сугубо женское, а что-то — мужское. Позволь, чтобы моя беременность стала моей заботой. А ты занимайся, например, нашим материальным благополучием. Тебе же это нравится, так не отвлекайся на то, чем я могу заняться сама.

Яков настороженно свел брови на переносице.

— Другая на твоем месте просто была бы счастлива, что ей уделяют столько внимания и так относятся к будущему ребенку. Да и вообще, как ты можешь так рассуждать? Это мой ребенок! О каком женском и мужском ты говоришь, если это наш ребенок, а не какого-нибудь дяди Вани?! Я одинаково переживаю как за твое здоровье, так и за здоровье своего наследника! — взорвался Яков. — Я и при родах присутствовать буду, я хочу первым, раньше, чем врачи, взять своего богатыря на руки и приложить к твоей груди.

— Ты хочешь присутствовать при родах? — Я ощутила, что мне катастрофически не хватает воздуха.

— Хочу.

— Но ведь это страшно, это некрасиво, это ужасно… У многих мужчин, после того как они увидят роды жены, появляется комплекс, они начинают брезговать своими женами, перестают жить с ними половой жизнью.

— Дорогая, не переживай, тебе это не грозит.

— Почему?

— Потому, что я — не многие. Я особенный и ты должна это понять. Если бы я был как все, мы бы и жили как все, а не в этом особняке и не на том материальном уровне, который имеем. И вообще, я не желаю больше объяснять, как мне дорог наш будущий ребенок и что он значит в моей жизни.

Яков посмотрел на часы и начал меня торопить.

— Вставай, ну что ты лежишь? Я же говорил, нам нельзя опаздывать.

Рушилась моя последняя надежда. Рушилась под властным напором Якова.

Я встала с кровати, поправила бесформенную ночную рубашку, которую посоветовала купить Галина, и посмотрела на мужа затравленным, глубоко несчастным взглядом:

— Яков, почему я должна наблюдаться у того же врача, что и Зоя?

— А что тебя смущает?

— Не надо ставить ее мне в пример. Зоя — это Зоя, а я — это я. Мы разные. Создается впечатление, что тебе совершенно все равно, кто твоя жена, я или Зоя. Главное, что у тебя есть жена, и ты при женщине…

Мои слова произвели на Якова не самое лучшее впечатление. Он просто побагровел от злости. Его голос не предвещал ничего хорошего.

— Во-первых, не пойму, что ты имеешь против Зои?! Я имею полное право ставить ее тебе в пример, потому что я очень хорошо к ней относился. Во-вторых, я никогда не относился к тому типу мужчин, которые устраиваются при женщине… Это женщины живут и устраиваются при мне, а не я при них!

Яков взглянул на меня так, что я принялась быстро одеваться и, стараясь исправить критическую ситуацию, извиняющимся тоном заговорила:

— Сама не знаю, что с мной. Просто с самого утра я плохо себя чувствую. Тошнит, кружится голова. Короче, все паршиво. Я почему-то приревновала тебя к Зое. — Я врала напропалую.

— Если ты приревновала меня к Зое, то ты полная дура! Нельзя ревновать к мертвым. Это большой грех.

— Просто сказывается скверное самочувствие… Говорят же, что у беременных нарушается психика. Вот она у меня и нарушилась. Может отложим поездку и поедем в другой раз?

— Врач нас ждет ровно в половине десятого. Мы потеряли время и остались без завтрака. Я прощаю тебя только потому, что ты беременна и тебе нельзя волноваться. А впредь прошу мне не перечить. Я люблю покорных женщин и никогда не скрывал и не буду скрывать этого.

— Извини. — Я подошла к Якову и поцеловала его в щеку. — Извини. Я буду покорной. Вот увидишь… Я буду очень покорной. Это просто беременность. Проклятая беременность.

— Не говори так! Беременность должна быть желанной.

— Ты прав. Беременность должна быть желанной…

— Я жду тебя в машине. Перекусим после осмотра в ресторане, он там недалеко и славится хорошей домашней кухней.

Яков вышел из спальни, а я, взглянув в зеркало на свое бледно-зеленое лицо, бросилась к шкатулке, в которой хранила наличность, выданную мужем на мои собственные нужды. В шкатулке было около двух тысяч долларов. Я положила купюры в сумочку, вновь посмотрела на свое отражение в зеркале и пожелала себе ни пуха ни пера. Внизу я столкнулась с Верой Анисимовной, которая, увидев меня, вздрогнула и развела руками.

— Ой, Анжелочка, что это с вами? Почему вы так выглядите?

— Я плохо себя чувствую…

— Вы прямо зеленая вся. И даже сегодня не завтракали. Все бегом, бегом…

— Яков везет меня в больницу.

— Да на вас же лица нет! Надо бы врача на дом вызвать.

Я с трудом сдержала слезы и произнесла с надрывом в голосе:

— Вы же лучше меня знаете Якова Владимировича, он делает только то, что хочет. Никогда не считается с мнением близких. Для него есть только одно мнение — его собственное.

Подходя к машине, я постаралась улыбнуться и сдержать слезы. Получилось и то, и другое. Яков нежно поцеловал меня в щеку. Как только мы отъехали от дома, в моей сумочке зазвонил мобильный телефон. Это была самая последняя модель, любезно подаренная моим мужем. На дисплее высветился номер Галины.

— Кто это? — властно поинтересовался Яков.

— Сестра.

— Ну так ответь!

— Да, конечно.

— Анжел, здорово, ты одна? — услышала я взволнованный голос Галины.

— Нет. Я еду с Яковом. У тебя что-то случилось?

— Нет. Просто я хотела, чтобы ты мне перезвонила, как только останешься одна. Если не секрет, куда едет ваше семейство?

— К гинекологу.

— Куда?! — В трубке послышался какой-то грохот Мне показалось, что Галина просто упала со стула.

— Яков нашел мне очень хорошего гинеколога. — Каждое слово давалось мне с огромным трудом. Больше всего на свете я боялась не выдержать и разрыдаться. — Ты даже не представляешь, как мне повезло с мужем. Он у меня очень заботливый. Хочет даже присутствовать при родах…

В трубке повисло молчание, а потом голос Галины стал еще более взволнованным, чем раньше.

— Анжела, я тебя поняла. Я прекрасно тебя поняла. Только не вздумай сдаваться. Помни, у каждого человека есть своя цена. Дай врачу денег. Любым способом дай врачу денег.

— Да, это очень хороший врач, — как ни в чем не бывало продолжала я. — Это закрытая клиника для особо важных персон. Туда простой смертный не попадет.

— Анжела, я тебя поняла, — правильно истолковала мои слова Галина. — А ты и не простая смертная, если такого мужика отхватила. Я поняла, что Яков платит врачу большие деньги, но ты дай еще больше. Только не сдавайся. Купи сегодняшнее молчание, а что будем делать дальше, решим потом. Не сдавайся при любых обстоятельствах, иначе — беда.

Тщеславный Яков был доволен моими комплиментами в его адрес. Он посмотрел на меня взглядом, полным бесконечной любви и заботы и промурлыкал:

— Спроси, как там поживает машина? Хорошо ездит?

— Галина, Яков спрашивает, как там твоя машина? Не ломается? Ты довольна?

— Передай, что все о’кей. Было бы замечательно, если бы твой бесценный Яков, дай бог ему, конечно, здоровья, мне еще квартиру подогнал, а то в коммуналке жить надоело.

— Об этом ты ему сама, пожалуйста, скажи.

— Скажу как-нибудь. Ладно, Анжелка, я в тебя верю. Если ты смогла такого мужика отхватить, то умудрись его удержать. И запомни, ни при каких обстоятельствах не сдавайся. Ни при каких…

Закончив разговор, я вдруг почувствовала, что Галинины слова прибавили мне уверенности, которой так не хватало в эти минуты. Сказать Якову, что Галина просит купить ей квартиру, я не решилась, но все ее похвалы передала.

Медленно, заостряя внимание на каждом слове произнесла:

— Галина очень благодарна тебе за машину. Она говорит, что ты настоящий мужчина и, что она бесконечно тебе благодарна. Она мне очень завидует.

— Вот видишь, — расплылся в улыбке польщенный Яков. — Хоть твоя сестра меня ценит.

— Я тоже тебя ценю…

— Если ты меня ценишь, тогда доверься мне полностью. Я твой супруг и никогда не сделаю тебе ничего плохого.

— Надо же, успели! Как в аптеке, минута в минуту, — возбужденно говорил он, когда мы шли по коридору клиники.

Я шла следом на ватных ногах и чувствовала, что у меня окончательно сдают нервы.

Как только мы вошли в кабинет я оперлась о входную дверь, потому что ноги подкашивались. Пожилая женщина, увешанная бриллиантами, бросилась нам навстречу. Она обняла Якова и поцеловала в щеку.

— Яков Владимирович, душка, как я рада вас видеть!.. Бог мой, у вас такое горе… Я так любила вашу Зою, — защебетала она. — Она была потрясающая женщина. Просто потрясающая… Я как узнала, что с ней произошло, так за вас переживала. Ни для кого не секрет, что она была большой любительницей выпить… Яков Владимирович, дорогой ты мой человек, прими мои соболезнования. Я знаю, как вам ее не хватает. Она была таким удивительным лучиком света… Но я искренне рада, что сейчас вы нашли свое новое счастье… Жизнь продолжается, ничего не стоит на месте. Мы живем, несмотря на все утраты, разочарования и потери. Жизнь продолжается, и мы должны жить…

Женщина посмотрела на меня оценивающим взглядом, в котором читалась фальшивая доброта, и развела руками:

— Яков Владимирович, какая красавица ваша новая жена!. Она, как две капли воды, похожа на Зою.

— Я пока не афиширую свой брак, — немного растерялся Яков. — Со дня смерти жены прошло не так много времени… Но у меня будет ребенок. Вы понимаете, ребенку нужно отчество и фамилия. Но дело не только в этом. Я уже далеко не в том возрасте, когда мужчина женится только потому, что женщина от него забеременела. Я… Я люблю эту женщину. Я люблю ее и люблю нашего с ней ребенка.

Врач еще крепче обняла Якова за плечи.

— Я вас прекрасно понимаю. Вам давно пора иметь наследника. Зоя не могла вам его дать, как только мы ее ни лечили. Я очень рада за вас! Господи, как я за вас рада… В этой жизни так заведено, если мы кого-то теряем, мы обязательно кого-то находим.

Женщина вновь расплылась в фальшивой улыбке и протянула мне руку.

— Зинаида Ивановна.

— Анжела, — произнесла я дрожащим голосом чувствуя предобморочное состояние.

— Деточка, а ты чего встала у двери? А ну-ка садись на кресло.

Я села на кушетку и оперлась спиной О холодную больничную стену.

— Деточка моя. Заходи за ширму и садись на кресло. Сначала я посмотрю тебя на кресле, а уж потом положу на кушетку.

— Моя жена сегодня с самого утра чувствует себя просто ужасно, — принялся объяснять Яков.

— Не переживайте, Яков Владимирович. Ради бога, не переживайте. Сейчас мы все выясним и все, что надо, пропишем, все, что нужно, сделаем.

Я устало посмотрел на Якова тихо произнесла:

— Яков, выйди, пожалуйста, из кабинета.

— Зачем?

— Затем, что меня будет смотреть врач.

— Но я никогда не выходил, когда врач смотрел Зою…

— Яков, я не Зоя. Я Анжела, — резко, впервые в нашей совместной жизни, перебила я.

Врач тут же бросилась на защиту моего ошарашенного супруга. Поправив бриллиантовое колье, сверкающее из под расстегнутого халата, она удивленно заморгала.

— Деточка моя. Да ты что, собственного мужа стесняешься?! — заговорила она, натягивая резиновые перчатки. — Он посидит на кушетке. Мы с ним за жизнь поговорим, давно не виделись… А ты будешь за ширмой.

— За жизнь говорят за пределами кабинета, — резко перебила я женщину и направилась за ширму. — Яков, выйди, пожалуйста. Как только врач меня осмотрит, обязательно тебя позовет и сообщит результат.

— Как знаешь! — Рассерженный Яков вышел из кабинета и громко хлопнул при этом дверью.

— Деточка, ну зачем ты так? У тебя же муж золотой. На такого молиться надо. Это ж так приятно, что мужчина хочет принять активное участие в женских проблемах. Сейчас таких мужиков днем с огнем не найдешь. Его поощрять надо, а не ругаться, — говорила женщина, пристально разглядывая мой уже появившийся живот.

— Я и так на своего мужа молюсь, — выговорила я, чувствуя, что еще немного и у меня начнется истерика.

— Какой, ты говоришь, у тебя срок?

— Сроки не совпадают, — ответила я, словно во сне. Голова закружилась, я вынуждена была ухватиться за кресло.

— Что? — От растерянности врач поправила свои слегка съехавшие на нос очки, прямо не снимая перчаток.

— Я говорю сроки не совпадают. Сколько вы хотите за то, чтобы сроки совпали?