Глава 20
Чем ближе мы подъезжали к Москве, тем сильно билось мое сердце. Временами я посматривала в боковое зеркало и с ужасом отводила взгляд.
Опухший нос, отечное лицо. За эти дни я похудела, только это пошло мне на пользу. Вид у меня был болезненный. Макс тоже осунулся и будто постарел. Седые виски… Я даже не знаю, такими они были или седина появилась сейчас. Оба мы не блистали молодостью и красотой.
– Макс, еще немного, и мы будем в Москве.
Какое у тебя ощущение?
– Ощущение одно – мы остались живы.
– Я, наверно, выгляжу просто отвратительно?
– Ты выглядишь живой, а это самое главное.
Я наклонилась к Максу и прошептала:
– Ты будешь по мне скучать?
– Что?
– Ты будешь по мне скучать?
– С чего ты взяла?
– Просто спросила. Хотела узнать, будет ли тебе меня не хватать.
– И что ты хочешь услышать?
– Что тебе будет очень меня недоставать.
– Конечно же будет.
– Давай обменяемся телефонами и будем друг другу звонить.
– Я не знаю, где я буду. Я пока совсем про себя ничего не знаю.
– Тогда ты первый выйдешь на контакт. Ты мне позвонишь.
Я открыла «бардачок», там оказался блокнот и довольно симпатичная ручка. Вырвав листок, я написала свой номер и сунула его в карман Макса. – Здесь номер моего мобильного. Позвонишь?
– Позвоню, если не забуду.
– Что?!!
– Я же сказал, позвоню, если не забуду.
– Макс, кончай злиться. Ты прекрасно знаешь, то, что у нас с тобой было, никогда не заблудится, останется в нашей памяти до конца жизни.
Макс улыбнулся и дружелюбно взглянул на меня.
– Знаешь, что Я тебе скажу, Анька.
– Что?
– Хорошая ты женщина. Нужно тебе замуж выходить. Ты давай не тяни с этим.
– Это почему?
– Потому что один в поле не воин.
– А я не одна. У меня есть любимая подруга, любимый мужчина.
– Это ерунда. Тебе нужен человек, который был бы с тобой всегда и решал бы все твои проблемы. Ты романтик. Ты хочешь быть свободной для любви, поэтому не связываешь себя никакими обязательствами. У тебя есть любимый человек, который очень сильно за тебя волнуется и переживает. Так отдай ему все свое чувство без остатка и выгони из памяти все воспоминания о том, что у нас с тобой было. В любви нужна честность.
– Даже волшебник в сказке Шварца говорил, что влюбляться полезно. Мне кажется, что он был очень даже прав, – заметила я и уже можно мягче спросила:
– Ты мне позвонишь?
– Зачем?
– Ну так, на всякий случай. Хотя бы затем, чтобы спросить, как мои дела.
– Хорошо. Я позвоню и спрошу, как твои дела.
– Большое спасибо.
– Большое пожалуйста.
– А когда ты позвонишь?
– Когда будет возможность.
– А когда будет возможность?
– Ань, ну прекрати меня пытать. Я и сам ничего не знаю. Как только у меня что-то прояснится, я обязательно позвоню.
– А когда у тебя что-то прояснится?
– Я не знаю!!! – раздраженно крикнул Макс. – Я не знаю!!! Но я обязательно тебе позвоню!!!
Почему-то этот крик подействовал на меня успокаивающе. Я умиротворенно кивнула и отвернулась к окну. До Москвы остались считанные километры. Всю дорогу у меня под ногами каталась какая-то бутылка, это действовало мне на нервы.
Наконец я не выдержала, запустила руку под кресло и достала ее. Оказалось, это шампанское!
– Макс, вон указатель «Москва». Останови, пожалуйста, рядом с ним.
– Зачем?
Я торжественно подняла бутылку.
– Предлагаю отпраздновать въезд в Москву.
– А стаканчики есть?
– Стаканчиков нет.
– Я из горла не пью.
– Я тоже. Предлагаю распить это шампанское вон в том кафе.
– Нас опять примут не только за сумасшедших, но и за бомжей.
– Да и пусть. Если мы сядем за столик и попросим два пластиковых стаканчика, нас никто не выгонит.
– И конечно же ты скажешь, что твой рекламный агент завезет деньги, календари и рекламные буклеты с твоим изображением, – до слез рассмеялся Макс.
– Скажу, а почему бы и нет!
– И конечно же тебе поверят…
– Ну на счет того, что поверят, я ничего не могу сказать, но то, что рекламный агент приедет, я гарантирую.
Кафе хоть и было обычной забегаловкой, но буквально ломилось от посетителей. Я нашла свободный столик у окна и принялась ждать Макса, который пошел за стаканчиками. Пока он объяснялся с буфетчицей, я уставилась в окно, чтобы никто не увидел моих слез. «Вот и все, – думала я. – Закончился еще один этап моей жизни….»
– Вот те на, – весело произнес севший напротив меня Макс и поставил на стол два граненых стакана. – Ты что реветь-то вздумала?
– Не знаю. До меня только теперь дошло, что еще немного, и я буду дома. Тебе дали стаканы без скандала?
– Можешь себе представить, да! Тут все попроще, не то, что в той деревне. Жаль, шоколада нет, но ничего, обойдемся и без него.
" – Бог мой, как тяжело быть нищим, – с грустью сказала я. – А я ведь никогда в жизни нищим денег не давала… Теперь буду раздавать все, что лежит у меня в кошельке.
– Надо смотреть кому давать. Спившемуся алкашу давать деньги бессмысленно, а вот голодной бабульке грех не дать.
– Знаешь, а я ведь выросла в небогатой семье. У нас и намека не было на какой-нибудь достаток. Я часто вспоминаю, как собиралась на свое первое свидание к одному, ну очень солидному человеку. Мне хотелось выглядеть ему под стать.
Я перевернула свой скудный гардероб и не нашла ни одной приличной вещи. Все было куплено в уцененке или на какой-нибудь распродаже вышедших из моды или ношеных вещей.
– Ив чем же ты пошла на свое свидание?
– Одолжила платье у подружки. Оно было черного цвета и очень выгодно подчеркивало красоту моих светлых волос. И тогда я решила, что должна окончательно и бесповоротно расстаться с бедностью.
Я медленно потягивала шампанское и поглядывала на Макса.
– Макс, ты меня до дома довезешь?
– Довезу, если не попросят предъявить документы.
– А сам куда?
– Пока еще не знаю.
– А может ко мне зайдешь?
– Нет, к тебе я заходить не буду, – замотал головой Макс.
– Почему?
– Потому что дальше у тебя будут свои дела, а у меня свои. Я обещал позвонить, значит, позвоню.
Разлив остатки шампанского, Макс о чем-то напряженно задумался, а потом осторожно спросил:
– Анна, ты уверена, что после того как ты выстрелила пахану в затылок, он умер?
– Ну а ты как думаешь? Если человек получает пулю в затылок, он погибает?
– Думаю, что да. Значит, ты утверждаешь, что он погиб.
– Утверждаю.
– – И ты сама видела его мертвым?
– И не только видела. Я даже скинула его в пруд.
– А затем он ожил?
– Получается, что ожил. А какое может быть еще объяснение? Говорили, что он весь день проспал. Появился к вечеру как ни в чем не бывало. В ночном халате.
– И ты не заметила никаких изменений?
– Каких еще изменений?
– Ну, например, в его внешности…
– Нет, Если ты имеешь в виду его затылок, то я тщательно его рассмотрела. Он в полном порядке.
Такое впечатление, будто ничего и не произошло.
– Хорошо, может быть ты заметила какие-то изменения в его поведении?
– Как это?
– Может, он стал по-другому говорить, что-то не так делать?
Я посмотрела на Макса глазами, полными ужаса, и заерзала на стуле.
– Макс, к чему ты клонишь?
– Я просто задал тебе вопрос и хотел бы услышать ответ.
– Никаких изменений в его поведении я не заметила.
– Ни малейших?
– Ни малейших. Да и как я что-то могла замечать, если я его толком и не знаю! Тебе виднее.
Ты с ним общался.
– Хорошо. Тогда скажи, а как он на тебя отреагировал?
– В смысле?
– Когда он тебя увидел, он перепугался или может быть разволновался?
– Ты имеешь в виду, какова была его реакция на меня?
– Вот именно.
– Нормальная реакция. Даже когда я приволокла эту зажигалку, помнишь, вы сидели в беседке, он ни капельки не изменился в лице. Вел себя так, словно ночью ничего не случилось.
Расспросы Макса встревожили меня.
– А к чему ты заговорил на эту тему?
– Да так просто., – А вот и не просто. Ты что-то знаешь?
– Догадываюсь…
– Ты знал о том, что пахан бессмертный?
– Бессмертных людей не бывает.
– Тогда скажи, о чем ты догадываешься?
– Не могу, пока не проверю свои догадки.
– Это связано с мистикой?
– Я не верю в мистику.
– Ну а что тогда?! У него есть брат-близнец?!
– Нет, пахан был единственным ребенком в семье.
– Тогда у него есть незаконнорожденный брат.
– Исключено.
– Ну почему? Это же логика, оправдывающая мистику.
– Ерунда это все.
– Почему ты так уверен?
– Потому что я очень хорошо знаю семью пахана. Всю свою сознательную жизнь он страдал оттого, что у него нет ни братьев, ни сестер.
– Ты уверен, что хорошо знал его семью?
– Уверен.
– Откуда такая уверенность?
– Пахан – мой дядька.
– Твой дядька?!
– Да.
Я фыркнула.
– Ну и дядька у тебя… Лучше умереть, чем иметь такого родственника.
– Родственников не выбирают.
– Понятно. Родственников двигают по служебной лестнице. Вот поэтому-то ты и общак держал.
– Я никогда не пользовался родственными связями. Меня двигали не за родство, а за мои конкретные дела, – сильно разозлился Макс и ударил кулаком по столу так, что люди, сидящие за соседними столиками, обернулись.
– Не стучи, не дома.
– А ты не говори глупости.
– Я просто сказала, что родство в нашей жизни имеет довольно большое значение. Родство равносильно волосатой лапе, без него в наше время никуда.
– Слушай, и до чего же ты баба противная!
Как только с тобой муж жить будет?! Ему надо за вредность платить.
– Во-первых, я не баба и никогда ею не была.
Я всегда была леди. Всегда, даже тогда, когда была бедной. А во-вторых, это мне нужно платить за вредность, потому что я свяжу свою жизнь с таким непонятным эгоистичным существом, как мужчина.
– Ладно, забыли. Послушай, а на тебя в доме не было никаких покушений?
– Как понять?
– Ну, после той ночи, когда ты выстрелила в пахана, на тебя никто не покушался?
Я вздрогнула и затаила дыхание.
– А.., откуда ты знаешь?
– Я еще пока ничего не знаю. Я просто спрашиваю. Так было или не было?
– Это было больше похоже на изнасилование.
В ту ночь я пошла на кухню попить воды и даже не успела включить свет, как на меня напал насильник. Я чудом вырвалась. Он еще крикнул мне вслед, что я покойница и он обязательно меня найдет.
– А ты когда-нибудь видела его раньше?
– Нет, – отрицательно замотала я головой. – Я и тогда не видела его лица.
– – А может быть, ты раньше слышала его голос?
– Нет.
– Ну а ты сама как думаешь, этот человек мог принадлежать к обитателям этого дома?
– Мне кажется, что обитателей дома я видела всех. Он не из их числа.
– Ты уверена?
– Да.
– Понимаешь, дело в том, что посторонних, случайных людей в этом доме не бывает.
Я испугалась. Страх буквально сковал меня.
– Макс, а кто это мог быть?
– Пока не могу сказать. Ты же не видела его лица.
– Но я знаю, что я никогда не видела его раньше. Я же слышала его голос.
– Голос – это ерунда, вот если бы ты видела его лицо…
– От него пахло табаком, – неожиданно вспомнила я.
– Каким табаком?
– Таким ужасным, дешевым. От него даже не пахло, а воняло. Табак какой-то наркотический.
Про таких говорят – не мужчина, а папироса.
– Он так сильно вонял табаком?
– Очень. – Мой голос задрожал, стал каким-то надрывным. – Кстати, таким табаком вонял пахан, когда я отдавала ему зажигалку.
– Ты уверена? – Глаза Макса сузились, стали как щелочки.
– Уверена.
– Ты точно не ошибаешься?
– Нет. Я как только подошла к пахану, сразу почувствовала этот запах. Просто тогда у меня был стресс и я не могла все это связать. Я только подумала, что уже где-то слышала этот запах.
– Пошли. – Макс встал.
– Куда?
– К машине. Домой тебя отвезу.
– Но ведь ты не сказал мне о том, что ты знаешь…
– Я пока еще ничего не знаю. Пока я только догадываюсь. Если мои догадки подтвердятся, я обязательно тебе позвоню, мы встретимся и я все расскажу.
Я пошла за Максом, но продолжала настаивать.
– Но это нечестно! В конце концов, я мочила пахана, значит, я имею полное право узнать, каким образом он ожил.
– Придет время, узнаешь.
– Я хочу сейчас.
– Сейчас я ничего не могу сказать.
Я потеряла терпение и топнула ногой.
– До чего же ты противный мужик, черт бы тебя побрал! Твоей будущей жене нужно за вредность платить, раз она согласится жить с таким упрямым остолопом, как ты!
– Я приму это как комплимент, – совершенно спокойно сказал Макс.
– Так не расскажешь?
– Нет. Позже.
– А может сейчас?
– Я сказал нет, значит нет.
Мы вышли на улицу. Макс достал канистру с бензином и стал заполнять бак. Обернувшись, я вдруг увидела знакомую машину, ту самую, на которой приехали молодчики, расстрелявшие наших спасителей…