Валары сидели теперь покойно за горами, дав Средиземью свет, они надолго оставили край этот без присмотра, и никто, кроме нолдоров, не оспаривал власть Моргота. Лишь Ульмо думал об Изгоях — ему приносила вести вода.

С этого времени начался счет по годам Солнца. Короче были они долгих Лет Дерев Валинора. В то время воздух Средиземья стал тяжек, дыша ростом и увяданием, и все сменялось и старело быстрее. Пришла Вторая Весна Арды — жизни тесно было на земле и в водах, и эльдары множились, и прекрасный Белерианд зеленел под молодым солнцем.

С первым же восходом солнца на востоке Средиземья, в краю Хилдориэн, проснулись младшие Дети Илуватара. Но впервые солнце взошло на западе, и глаза людей обратились туда, и ноги их, когда они бродили по земле, чаще всего несли их на запад. Эльдары звали их а́тани, Вторые; а еще — хи́лдоры, Последыши, и многими другими именами: апано́нары — Послерожденные, э́нгвары — Болезненные, и фиримары — Смертные; называли они их и Захватчиками, и Чужаками, и Непостижимыми, Носящими в Себе Проклятье, Тяжкорукими, Боящимися Ночи, Детьми Солнца. В преданиях Предначальной Эпохи о людях сказано мало — лишь об Отцах Людей, атана́тарах, в первые годы Солнца и Луны пришедших на север мира. Никто из валаров не явился в Хилдориэн, дабы наставить людей или призвать их в Валинор; и люди не так любили валаров, как боялись их, и не понимали замыслов Стихий, будучи отчуждены от них в борьбе с миром. Ульмо тем не менее думал о людях в согласии с волей Манвэ; и его послания часто приходили к ним с рекой или дождем. Но люди и сейчас не разумеют таких вещей — а в те годы, до смешения с эльфами, и вовсе ничего в них не понимали. Потому они любили воду, и песня струй трогала их сердца, но смысл ее оставался темен. Однако, говорят, вскоре они встретили Эльфов Ночи и подружились с ними. И в детстве своем люди стали товарищами и учениками этого древнего народа, эльфов–странников, никогда не стремившихся в Валинор, а о валарах знавших лишь понаслышке.

Моргот вернулся в Средиземье незадолго до того, и власть его еще не распространилась; да и внезапное явленье двух новых светил сдерживало его. В холмах и лугах не таилась опасность; и новые растения, рожденные много лет назад в думах Йаванны и посеянные во тьме, пошли в рост и зацвели. На запад, север и юг направляли свой путь дети людей, и радость их была радостью утра, когда каждый лист еще зелен, а роса не просохла.

Но рассвет краток, а день часто нарушает его обещания; близилось время великих северных войн, когда нолдоры, синдары и люди вышли на бой с полчищами Моргота Ба́углира — и были разбиты. К этому концу неуклонно вели их и хитроумная ложь Моргота, что он сеял издревле, и проклятье за резню в Альквалондэ, и клятва Феанора. Лишь малая толика рассказана здесь о деяньях тех дней — и более всего сказано о Сильмарилах и нолдорах и о тех Смертных, что оказались замешаны в их судьбе. В те дни люди и эльфы были внешне похожи и одинаково сильны, но эльфы искуснее, мудрее и красивей; и те, кто жил в Валиноре и видел Стихии, настолько же превосходили Сумеречных Эльфов, насколько те превосходили Смертных. Лишь в Дориате, где правила Мелиан из рода валаров, приблизились синдары к калаквенди Благословенного Края.

Бессмертными были эльфы, и мудрость их прибывала с веками, и ни недуг, ни скорбь не несли им смерти. Тела их, правда, принадлежали Земле, и их можно было уничтожить; и в те дни они были более схожи с телами людей, ибо пламенный дух эльфов, что с течением времени сжигает их изнутри, недолго еще жил в них. Но люди были хрупкими, оружие и неудачи легче убивали их, а исцелялись они хуже, они старели и умирали. Что происходит с их душами после смерти — эльфы не знают. Кое–кто говорит, что они также приходят в чертоги Мандоса; но их чертог ожиданья не тот, что у эльфов, и по воле Илуватара лишь Мандос — не считая Манвэ — знает, куда уходят они из безмолвных палат на берегу Внешнего Моря. Никто не возвращался из жилищ мертвых, кроме Берена, сына Барахира, чья рука коснулась Сильмарила; но он после того не говорил со Смертными. Быть может, после смерти люди уходят из воли валаров, и не все предпето в Песни айнуров.

Позже, когда победа Моргота, как он и замышлял, разделила людей и эльфов, те эльфы, что остались в Средиземье, начали слабеть, и люди захватили свет Солнца, а квенди бродили при свете луны и звезд по пустынным землям и островам, уйдя в леса и пещеры и став лишь воспоминаниями и тенями — кроме тех, кто время от времени отплывал на Запад и навеки покидал Средиземье. Но в начале лет эльфы и люди были союзниками и почитали друг друга родичами, и были среди людей такие, кто постигал мудрость эльдаров и становился величьем и доблестью подобен вождям нолдоров. И славу и красоту эльфов, и судьбу их по праву делят потомки людей и эльфов — Эарендил и Эльвинг, и сын их Элронд.