Без истории

— Ты можешь ее вылечить? — спросил Конор.

— Тис — лечебное дерево, — ответило чудовище. — Именно эту форму я чаще всего выбираю для прогулок.

Конор нахмурился.

— Это не ответ.

Чудовище лишь злобно ухмыльнулось.

Бабушка отвезла Конора домой, когда мама, пообедав, уснула. Она до сих пор не разговаривала с ним о разгромленной гостиной. Похоже, она вообще собиралась как можно меньше с ним говорить.

— Я поехала назад, в больницу, — объявила она, когда тот вылез из машины. — Сам себе приготовишь поесть. Знаю, что, по крайней мере, это ты умеешь.

— Как думаете, папа уже в аэропорту? — спросил Конор.

Вместо ответа бабушка только нетерпеливо вздохнула. Конор закрыл дверцу, и она уехала. Он поплелся в дом. Там теперь остались только часы на кухне — дешевые, на батарейке. Они отсчитывали время, которое приближалось к полуночи, а бабушки всё не было. Он даже подумывал ей позвонить, но вспомнил, как та накричала на него, когда таким звонком он разбудил маму. Конор ждал, пока часы не показали 00:07. А потом вышел наружу и позвал:

— Где ты?

— Я здесь, — ответило чудовище и с лёгкостью перешагнуло через флигель, в котором бабушка устроила себе кабинет.

— Ты сможешь ее вылечить? — спросил Конор.

Чудовище посмотрело на него сверху вниз.

— Это не моя забота.

— Почему нет? — спросил Конор. — Ты разрушаешь дома и спасаешь ведьм. Ты говорил, что каждая твоя часть — лечебная, если правильно её использовать.

— Если твою мать можно вылечить, то тис поможет ей, — ответило чудовище.

Конор скрестил руки на груди.

— А её можно вылечить?

Тогда чудовище сделало то, чего раньше никогда не делало.

Оно село. Поместило свой огромный вес на крышу бабушкиного флигеля. Конор слышал, как затрещало дерево, и видел, как просела крыша. Его сердце едва не выскочило из груди. Если чудовище разрушит и кабинет, то неизвестно что бабушка сделает с ним. Может, отправит в тюрьму. Или хуже того, в школу-интернат.

— Ты до сих пор так и не понял, почему вызвал меня? — спросило чудовище. — До сих пор не понял, почему я снова вышел на прогулку. Я ведь не каждый день это делаю, Конор О’Молли.

— Я тебя не звал, — ответил Конор. — Может, только во сне. Даже если и звал, то для того, чтобы ты помог маме.

— Так ли?

— А для чего же еще? — спросил Конор, и голос его стал таким пронзительным, что даже звенел. — Уж точно не для того, чтобы слушать твои жуткие истории.

— Ты не забыл про гостиную твоей бабушки?

Конор не смог сдержать улыбку.

— Так я и думал, — продолжало чудовище.

— Я не шучу! — возразил Конор.

— Так и я не шучу. Но мы ещё не готовы для третьей, последней истории. Хотя скоро время придет. А после этого ты сам расскажешь мне свою историю, Конор О’Молли. Ты расскажешь мне свою правду, — и чудовище наклонилось к нему. — Ты понимаешь, о чем я говорю.

Неожиданно их снова окружил туман, и бабушкин двор растаял. Мир изменился, стал серым и пустым, а потом Конор понял, где он — он очутился в собственном кошмаре.

Пришли чувства — те, что он не раз испытывал, и выглядело все точно так же. Края мира крошились, а Конор держал ее за руки и чувствовал, как слабеет, как она соскальзывает…

— Нет! — закричал он. — Нет! Только не это!

Туман рассеялся, Конор снова был во дворе бабушкиного дома. Чудовище все еще сидело на крыше.

— Это не моя правда, — голос Конора дрожал. — Это просто кошмар.

— И всё же это случится после третьего рассказа, — объявило чудовище, вставая. Крыша флигеля, казалось, вздохнула с облегчением.

— Здорово, — протянул Конор. — Еще один рассказ, когда есть вещи гораздо важнее.

— Истории — важны, — заверило чудовище. — Они могут оказаться важнее всего остального. Если в них есть правда…

— Правда жизни, — скривившись, заметил Конор.

Чудовище с удивлением посмотрело на мальчика.

— Вот именно, — согласилось оно. Потом повернулось, собираясь уйти, но через плечо взглянуло на Конора. — Скоро увидимся.

— Я хочу знать, что будет с моей мамой, — сказал мальчик.

Чудовище остановилось.

— А ты всё ещё не понял?

— Ты сказал, что ты — целебное дерево. Ты нужен мне, чтобы помочь.

— Значит, помогу, — вздохнуло чудовище.

Налетел порыв ветра, и оно исчезло.