Эпилог
Один читатель моего блога написал:
Добрый день.
Мне кажется, я социопат, хотя я не вполне уверен. У меня нет совести как таковой, но определять логически, что я делаю правильно, а что – нет, умею. Никогда не встает у меня в горле ком, аморальное поведение возмущает меня только в том случае, если оно не дает мне никаких преимуществ и выгод. Все мои реакции, даже «эмоциональные», тщательно рассчитаны и мастерски исполнены.
Я знаю, что я не самый умный человек на нашей планете, что ж, ОТЛИЧНО, но я чувствую себя самым умным. Всей душой я уверен: на свете нет человека, равного мне по интеллекту, хотя мой интеллект подсказывает мне, что это далеко не так.
Я использую людей всегда, когда представляется возможность, если это не причиняет им боль. Не знаю, поступаю так оттого, что не хочу ее причинять, или оттого, что мне хочется думать, будто я не склонен манипулировать людьми. Вообще говоря, я никогда не лгу ни в чем, что не касается моих чувств.
Я отнюдь не стремлюсь обижать людей. На самом деле стараюсь их НЕ обижать. Почти вся моя жизнь – спектакль, и я просто не знаю, кто я в действительности. Определенно можно сказать лишь, что я ненормальный, но, с другой стороны, я не соответствую всем негативным проявлениям социопатического стереотипа.
Что вы можете сказать по этому поводу? Я спрашиваю потому, что, хотя и могу найти какой-то смысл в окружающем мире, не в состоянии с той же стороны оценить свою жизнь, придать ей смысл. Для этого мне явно не хватает интеллекта. Я могу констатировать, что я делаю или чего не делаю, рассказать о своих привычках и склонностях и т. д., но составить мнение о себе – для меня то же самое, что поход по минному полю самообмана или удобных отвлекающих мыслей.
Мне часто задают подобные вопросы. Многие, считающие себя социопатами, читают мой блог и пишут в нем. Эти люди сами установили себе диагноз. Конечно, лучше, если диагноз поставит специалист, но, думаю, можно очень многое понять, решив, что ярлык социопата вам подходит. Вот что я обычно отвечаю:
Мне думается, что вы и в самом деле социопат, но не отчаивайтесь и не унывайте. Думаю, вы сами придете к такому же выводу, если начнете подробнее разбираться в своем состоянии, и тогда мир покажется вам более уютным местом.
Самообман – классический симптом отречения. Попытка отрицать наличие у себя социопатии искажает ваше восприятие окружающих людей и ослабляет способность к здравым суждениям. Очень важно понять, что вы действительно отличаетесь от других, – это поможет вам не обижать их и не причинять им боль. Например, люди в большинстве своем считают, что все остальные похожи на них, и проецируют на окружающих свои чувства и эмоции, как бы говоря: «Я не обиделся бы на такое замечание, поэтому и они не обидятся». Это пример неверного мышления. То, что вы думаете и чувствуете, не имеет абсолютно ничего общего с тем, что думают и чувствуют другие. На самом деле лучше отбросить нормативные суждения и заменить их суждениями описательными. За нормативными суждениями скрывается миллион предрассудков плюс самообман, и помехи уведут вас далеко в сторону.
Вы особенный. Я уверена, что вы очень умны, но еще лучше то, что вы мыслите способами, которые доступны лишь немногим. Ваш успех обусловлен тем, что вы умеете талантливо пользоваться своим интеллектом и думать вне стереотипов. Собственно, вы даже не имеете представления о стереотипах. Вы можете видеть вещи, недоступные другим, потому что совершенно иной жизненный опыт придает зрению ясность. Образно говоря, на месте слепой зоны у окружающих у вас пятно желтое, и наоборот.
Вы всегда ищете ответы на вопросы, структуру и логику. Вероятно, вы часто не можете объяснить себе причины поведения окружающих вас эмпатов. Объяснение – очень трудная задача для социопата, но, ища его, вы очень многое узнаете о себе. Вы усвоите, что наше умение манипулировать другими отнюдь не означает, что мы должны всегда это делать. То, что мы можем эксплуатировать окружающих, не значит, что мы должны поступать так всегда и со всеми. Иногда вы, конечно, используете чужие слабости, но иногда исправляете изъяны общества. Социопатия благоприятствует обоим вариантам поведения. Личные предпочтения, воспитание и поставленные цели влияют на то, что мы считаем нужным делать и делаем. Вас делает социопатом не то, что вы предпочитаете какие-то вещи, но то, что вам предоставлены абсолютно иные альтернативы, нежели людям с обычным, эмпатическим, мышлением.
Я бы добавила, что социопаты очень важны для общества, потому что мы отличаемся весьма оригинальным мышлением. Мне нравятся находчивость и изобретательность. В человечестве меня больше всего восхищают именно эти качества. Тео Янсен, голландский художник, скульптор и инженер, создавший Strandbeests («пляжных зверей») – гигантские самодвижущиеся скульптуры из пластика, ползающие по голландским пляжам, – так описывает пользу оригинального мышления для общества:
В отличие от обычных инженеров я не ищу прямой дороги, кратчайшего пути из точки А в точку В. Я измышляю очень извилистый путь, и мышление мое ограничивается только моей целью и материалами, какими я пользуюсь. Настоящий инженер, вероятно, решил бы проблему по-другому, наверное, он изготовил бы корпуса роботов из алюминия, снабдил их моторами и электрическими сенсорами. Но решения разных инженеров часто похожи друг на друга как две капли воды. Все, что мы придумываем таким способом, может быть придумано кем угодно другим. Настоящие идеи, как показывает эволюция, появляются случайно и непредсказуемо.
Мозг социопатов сильно отличается от мозга большинства. У нас иная структура и организация мозга – маленькая миндалина (центр эмоций) и меньше связей между миндалиной и префронтальной корой (областью, где формируются решения), то есть на этом пути множество «рытвин», делающих его не столь проходимым, как у других. Мозолистое тело – структура, разделяющая правое и левое полушария большого мозга, – длиннее и тоньше. Все это означает, что наше мышление в меньшей степени подчиняется эмоциям: не эмоции управляют у нас тем, как мы принимаем решения, и наше правое и левое полушария способны с аномально высокой скоростью обмениваться информацией. Иными словами, дайте нам какую-нибудь задачу, и вследствие естественного строения мозга мы решим ее по-иному, нежели обычные люди. Как это проявляется у каждого отдельного социопата, зависит от множества факторов, но я встречала социопатов, которые могли, как невинные дети, весело резвиться в океанских волнах, но при малейшей угрозе превращались в беспощадных хищных зверей. В нашем брутальном отношении к бытию есть нечто освежающее. Если мы живем в мире, где «все, что мы мыслим, может быть помыслено и кем-то другим», то очень приятно сознавать: есть «кто-то другой», умеющий мыслить не так, как мы.
Я нравлюсь себе. Мне нравится, что я методична, непреклонна, продуктивна, способна извлечь нечто хорошее из любой ситуации. У меня есть друзья, я ценю свою семью, я хороший товарищ по работе. Правда, иногда меня все же одолевают беспокойные мысли, что есть и какие-то упущенные мною моменты. Что это? Любовь? Человеческое взаимопонимание? Эмоциональная близость? Ощущаю ли я все это в полноте? Не являются ли мои представления лишь бледными тенями того, что чувствуют и воспринимают нормальные люди? Я выбрала свой путь, но точно ли он самый лучший?
Каковы в таком случае альтернативы? Я довольно небрежно пользовалась в книге словом эмпат, обозначая им любого несоциопата, но это неверно, так как не всякий обычный человек способен на сопереживание. Мне предлагали пользоваться словом нормальный, но это было бы еще большей ошибкой. В процентном отношении «нормальные» люди составляют в человеческом обществе меньшинство (менее 50 процентов). Иногда мне думается, что люди, говоря, что социопатов в обществе от 1 до 4 процентов, подразумевают, что 96–99 процентов нормальны и даже полностью противоположны социопатам. Возможно, думают: у социопатов способность сопереживать снижена, но остальные проявляют ее в полной мере. Может быть, считается, что если социопаты часто совершают преступления, то прочие не совершают их вовсе?
Правда в том, что существует много просто недоумков, проще говоря, козлов. Не надо быть социопатом, чтобы быть сволочью, и не всякий социопат все время ведет себя как последняя сволочь. Когда я зарегистрировала блог и начала писать о социопатии, моей целью было показать, что социопатия – вариант психологической нормы. В то время я думала, что моя главная задача – показать некоторые наши сильные стороны в более позитивном свете, доказать, что мы не так плохи, как о нас думают. Недавно мне, однако, пришло в голову вот что: настоящая проблема не в том, чтобы заставить «нормальных» людей поверить, что мы лучше, чем о нас думают. Им надо увидеть, что сами «нормальные» люди гораздо хуже, чем себя представляют. Иногда мне кажется, что большинство людей уверено, будто они и есть меньшинство «нормальных», вместо того чтобы предположить, что и они могут быть немного «того».
Некоторые люди не могут допустить даже мысли, что «нормальные» люди на самом деле составляют меньшинство населения: «Как смеют психологи вешать на всех ярлыки своих диагнозов?» Но что делать, если большинство действительно страдает теми или иными психологическими отклонениями, которые психологи могут распознать и обозначить? Неужели такая ситуация менее вероятна, чем та, при которой все люди мыслят и чувствуют одинаково, являясь, по сути, взаимозаменяемыми деталями с одинаковыми мыслями и эмоциями?
Конечно, очень удобно произвольно объявить нормой любое из возможных состояний психики. Тогда отпадает необходимость рассматривать возможность того, что вы, возможно, не настолько способны к сопереживанию, как вам кажется. Кто знает, быть может, ваша совесть не настолько надежна, как вы думаете. Может быть, вы способны на то, чего не хотите даже вообразить, или, наоборот, не можете делать массу вещей, на которые считаете себя способными. Может быть, состояние психики человека – широкий спектр и большая часть людей находится где-то ближе к его середине? Некоторые считают психопатов, самостоятельно поставивших себе диагноз, позерами, пытающимися с помощью ярлыка спрятаться от разочарований в заурядном общественном бытии. Но не честнее ли социопаты перед собой, чем те, кто говорит: «Только социопаты так поступают!»? Нельзя ли утверждать, что определенный поступок может быть одновременно характерен и для социопата, и для всякого другого человека? Или это поступок, который совершает большинство? Или, например, вы сами не поступаете так хотя бы иногда? И вы считаете, что это делает вас – или, допустим, меня – нормальными?
Я не имею намерения пересматривать определение социопатии и записывать социопатов в ряды нормальных людей и уж определенно не желаю утверждать, будто «социопаты лучше нормальных». Социопаты не сверхчеловеки. Мы явились в мир отнюдь не для того, чтобы облагодетельствовать человечество, уничтожая оковы, которые из страха терпит остальное человечество. Такое происходит нечасто и ни в коем случае не становится общим правилом. Не поймите меня превратно. Мне всегда нравились детективы про бдительность и справедливость, но я часто переживала за плохих парней. Плохой парень редко рассказывает себе истории, позволяющие морально оправдать изощренное насилие, которым он живет и дышит. Я отлично знаю, что не одной мне нравятся злодеи. Такие, как я, видят в злодеях воплощение свободы.
Видимо, именно по этой причине социопат часто выступает главным героем в произведениях искусства. Ганнибал Лектер играет Клариссой Старлинг; талантливый мошенник Том Рипли втирается в доверие к своей богатой возлюбленной Дикки и ломает ей жизнь; щеголеватый Патрик Бэйтмен шествует по горящему, залитому кровью воображаемому Нью-Йорку. Все эти герои – ходячие воплощения непомерно раздутых амбиций и разрушительной силы; все они отличаются отсутствием всяких ограничений, будь то сопереживание, чувство вины или страх. Действительно, самый долговечный герой такого рода, граф Дракула, настолько необуздан в своем злодействе, что в конце концов его образ просто растворился в тумане. Исторически диагноз социопатии был всегда сплавом самых разнообразных отвратительных черт, воплощением аномального асоциального поведения, которое и служило главным диагностическим признаком, позволявшим изолировать таких людей от общества. В готическом мифе о вампирах наличие ночных чудовищ ограничивается миром сверхъестественного. Однако в повседневной жизни современного мира диагностика социопатии стала более уклончивой.
Возможно, рассказанная мною история разочарует вас именно потому, что я не подтвердила расхожий миф. У меня за плечами нет тайных историй об убийствах животных (если не считать опоссума), во всяком случае, я не помню, чтобы я ими регулярно занималась. К неисправимым недостаткам этой книги относится также и то, что я не совершала преступлений и вообще не проявляла склонности к необъяснимому садизму. На моем сайте я встречаюсь со множеством людей, проявляющих социопатические или психопатические черты – от преступников в духе Бонни и Клайда до чувствительных подростков, старающихся постичь такие трудные понятия, как сопереживание и человеческое участие. Несмотря на разноплановость, мне все же кажется, что есть очевидное и сущностное различие социопата и среднего человека.
У меня нет никаких проблем в исследовании причин того, почему я делаю вещи, которые делаю, но в книге вы не найдете историй, подтверждающих мою окончательную и непоправимую испорченность. Я могу предложить читателям мои мысли относительно того, что любая нравственная система, приводящая к отказу в праве на испорченность, порочна, причем эта порочность не очевидна людям, никогда не осмеливавшимся задаваться вопросами о фундаменте своих нравственных «чувств» к миру. Специалист по этике судебной психологии Карен Франклин в своем выступлении по национальному радио критически высказалась о концепциях психопатии в современной психологии:
Выставить на первый план якобы неискоренимое зло в диагнозе психопатии – значит оставить в пренебрежении эту социальную проблему и оправдать неудачу реабилитации таких пациентов. Нам нет нужды понимать тяжелое прошлое преступника или влияние на него со стороны окружения. Нам не надо протягивать ему руку, чтобы помочь пойти по пути искупления. Психопат неисправим, он опасный аутсайдер, которого надо либо уничтожить, либо надежно изолировать. При всей порочности такой круг рассуждений привлекает простотой.
Однако социопатия на деле не так проста, как нас хотят заставить поверить. Это не синоним зла. Слова многих о том, что мы неисправимы и безнадежны, должны заставить вас задуматься. Надеюсь, вы и задумаетесь, услышав также предложения имплантировать в мозги социопатов микрочипы, пожизненно заключать их в тюрьмы или отправлять навечно на необитаемые острова. Вспомните, что история полна подобными актами надменной жестокости.
Однажды на юридическом факультете я готовила материалы для статьи и прочитала старинный статут, криминализующий гомосексуальность. Эти законы легко найти, в некоторых демократических странах они до сих пор действуют. В штате Пенсильвания действует закон и о проституции, где к преступным деяниям относят «гомосексуальные и иные аномальные сексуальные отношения» (курсив мой. – М. Т.). Что именно делает сексуальные отношения аномальными? Словарь определяет такую аномалию как «значительное отступление от обычных и общепринятых норм». Интересно, но, еще учась на юриста, я нашла в библиотеке статут, согласно которому не считались преступлением гомосексуальные отношения между мужчинами в тюрьмах и в казармах. Вероятно, такие отношения не аномальны, потому что гомосексуализмом нормальные мужчины занимались из-за отсутствия женщин. Действительно, что плохого в милых мужских забавах?
Такие же двойные стандарты применяются сейчас к социопатам как таковым, а не в отношении социопатического поведения. Конечно, социопаты склонны к насилию, но и эмпаты временами совершают отвратительные насильственные преступления. Однако присяжные чаще оправдывают именно эмпатов, если они раскаиваются. В таких случаях присяжные с готовностью отождествляют себя с раскаившимися, так как сами могли бы совершить преступление под влиянием каких-то стимулов, а затем, спохватившись, мучительно жалели бы о случившемся. Большинству людей трудно понять человека, который, понимая, что собирается совершить дурной поступок, тем не менее его совершает. Мне трудно не видеть в этом лицемерие, которому особенно часто подвержены «нормальные» люди, пытающиеся осудить поведение других. Интересно, что, опрашивая людей поодиночке, можно получить иные результаты. Поставленный недавно эксперимент позволяет предположить: когда судьи без участия присяжных приговаривают социопатов с верифицированным диагнозом и установленной предрасположенностью к насильственным преступлениям к наказанию, они дают им меньшие сроки, чем несоциопатам за такие же преступления. Причина мягкости очевидна: социопаты менее виновны именно из-за не зависящей от их воли генетической предрасположенности к преступлениям. Если же люди объединяются в группы, то оказываются в одном шаге от охоты на ведьм – на сей раз в отношении социопатов. Если лишь меньшинство населения выступает за криминализацию гомосексуализма, то очень немногие испытывают сомнения относительно недопустимости смягчения приговоров для социопатов.
Большинство по-прежнему решает, что нормально, а что нет, кто подлежит исправлению, а кто безнадежен. Все это может продолжаться до тех пор, пока сумасшедшими не будут объявлены все без исключения. Но если я выгляжу как вы, то, может быть, я и есть такая же, как вы. Мы должны стать друзьями, потому что если в демократической стране вы можете отбросить меня на обочину жизни, то и сами не гарантированы от подобного. Но если вы станете жертвой государства, как вы думаете, кто возглавит неминуемую революцию? Вероятно, такие люди, как я.
Больше всего я люблю свой блог за то, что время от времени встречаю там незнакомцев, очень похожих на меня. Наши истории совпадают вплоть до мельчайших деталей. В этой книге я очень точно описала себя, и многие читатели, прочитав ее, узнают самих себя. Я всячески поддерживаю дух солидарности, дух единства сходно мыслящих индивидов, которым есть чему поучиться друг у друга. В этом смысле, написав книгу, я рассчитывала добиться вполне определенного эффекта. Однако трудно, не видя перед собой лица читателей, точно предсказать, добилась ли я своей цели. Возможно, разница здесь та же, что между прослушиванием музыкальной пьесы в аудиозаписи и «живьем», со сцены концертного зала. Я не могу заранее оценить реакцию читателей; здесь я слепа тем родом слепоты, к которому не привыкла. Даже в блоге встречались люди, получавшие удовольствие от того, что я сама считала педантизмом, и опровергавшие те замечания, какие я считала наиболее проницательными. Самое слабое место моих манипуляций с «нормальными» людьми – что я никогда до конца не пойму их мышление, даже ближайших друзей и родственников, не говоря уже о незнакомцах, не важно, социопаты они или нет. Я не могу даже определить, как тот или иной пассаж из этой книги подействует на других. Могу лишь экстраполировать свой прошлый опыт общения и на этом основании попытаться предсказать, какие мои высказывания действенны, а какие – нет. Эта книга, вероятно, самое рискованное предприятие моей жизни.
В блоге я скрываю свою личность. Моя страничка зарегистрирована в Гугле. Доменное имя – псевдоним. Чтобы описать себя, пользуюсь нейтральными местоимениями, скрывая свой пол. Иногда, если не забываю, прибегаю к англицизмам. Я вижу, что так же поступают и многие другие социопаты. В некоторых моих читателях я безошибочно узнаю американцев, изо всех сил упрощающих язык и добавляющих в записи массу иностранных слов, чтобы завуалировать свою социально-культурную принадлежность. Видимо, это обусловлено неистребимой привычкой социопатов водить окружающих за нос. Нам же недостаточно скрыть персональную информацию, надо еще пустить в информационный колодец яд дезинформации.
Только одному человеку почти удалось раскрыть мое инкогнито без моего даже молчаливого разрешения. Я учла этот печальный опыт и стала более осторожной, придирчивой к тому, что кто-нибудь мог знать обо мне, проявляя поистине параноидальную осторожность в отношении личной информации, выставленной в сети под именами М. Томас или под моим настоящим именем.
Решив писать книгу, я много думала, как это отразится на моей публичной жизни, где меня знают не как М. Томас. В той жизни, особенно до того, как я начала вести блог, почти никто из моего окружения не знал, что я социопат. Тогда я и сама не хотела, чтобы мне был поставлен официальный диагноз. Когда же я наконец смирилась и начала вести блог, то рассказала об этом моим ближайшим родственникам и паре друзей. С тех пор я признаюсь в социопатии одному-двум друзьям в год. Обычно я делаю это, когда мне нужен их ценный совет по какому-то частному вопросу – о литературном труде, поиске подходящих редакторских программ, правовых вопросах и т. д. Кроме того, меня порой просто распирало от желания рассказать кому-нибудь о своих великих подвигах – например о том, как мне удалось раздавить соперника на работе или обольстить кого-нибудь, а потом бросить, испортив человеку жизнь. Чувствуешь себя очень одиноко, если не можешь ни с кем поделиться своими «достижениями». Около года назад мама решила быть откровенной относительно меня с моими братьями и сестрами. Думаю, что она испытывает своеобразную гордость за то, чего смогла добиться ее дочь, заведя блог, и за позитивный эффект, произведенный в ее жизни удачной интроспекцией. Есть большая разница между открытостью в отношении близких людей, любящих тебя и готовых позаботиться о твоей безопасности, и открытостью в отношении остального мира.
Я решила, что если начну писать книгу, то сознательно засяду в стеклянный шкаф. Невозможно написать столько и остаться совершенно неузнаваемой. При полной анонимности книга, скорее всего, получилась бы неубедительной. Если люди не поверят в мою историю, то она потеряет эффективность как орудие просвещения и защиты таких, как я. Но тем не менее у меня есть не связанная с книгой жизнь и карьера. Интересно, не уволят ли меня, если руководство узнает обо мне правду? Оно может сделать это не потому, что я плохой работник или плохо отношусь к студентам, а просто потому, что мне поставлен диагноз. Если я когда-нибудь попаду в тюрьму, мне не придется надеяться на условно-досрочное освобождение. Мне откажут только на основании психологического расстройства. В зависимости от состава преступления и статьи я могу попасть за решетку вообще на неопределенный срок. Это очень серьезно. Конечно, я не планирую попадать под суд в течение по крайней мере следующих двух лет, но импульсивность может в конце концов привести меня за решетку. Будут ли мои друзья, работодатели или возлюбленные настолько великодушны, что не придадут большого значения моим наклонностям, станут судить обо мне по тому, что я делала, а не по тому, на что я, возможно, способна? Или все они будут вечно опасаться, что я в один прекрасный момент не смогу контролировать свое поведение?
В нашей семье есть маленькие дети. Может быть, настанет время, когда у меня будут и свои. Они унаследуют мое имя. Клеймо социопатии может перейти и на эти невинные создания, хотя они совершенно ни при чем.
Я не возражаю против роли защитника, но меня не прельщают лавры знаменитости. Если дело, которое я взялась защищать, требует лица, то пусть я буду этим лицом. Я не против его показать. Я знаю, что это поможет людям и сделает мое обращение личным. Я реальный человек. У меня есть имя. Я не возражаю, чтобы вы его знали. Я понимаю, что тайны манят и обольщают, и поэтому не хочу никаких тайн. Если вы просто умираете от желания узнать мое настоящее имя, напишите мне, я сообщу его вам. Контактную информацию можно найти на моем сайте. Единственная просьба – не разглашать мое имя публично. Держите свое знание при себе. Пусть другие, если захотят, воспользуются таким же способом – узнают мое имя от меня и только для себя.
Я надеюсь, что таким образом каждый получит то, чего хочет. Вы сможете узнать все, что хотите, обо мне, а мои юные родственники не будут расти под подозрительными взглядами окружающих: не таится ли под ангельской внешностью милого ребенка генетический монстр? Возможно ли долго просидеть в стеклянном шкафу в информационную эпоху? Мне и самой любопытно выяснить. Конечно, рискованно, но я люблю риск. Если это сработает, то я, пожалуй, напишу научную статью.
В большинстве своем социопаты стремятся скрыть свою личность, но я не хочу прятаться вечно. Цель моей жизни не в том, чтобы сойти за нормальную. Мне хочется, чтобы все знали, кто я. Я не хочу жить в подполье, меня привлекает яркий свет. Правда, сейчас это небезопасно. Люди не любят социопатов. Есть книги и интернет-сайты, посвященные способам распознать социопатов и уметь держаться от них подальше: не разговаривайте с этими людьми, не приближайтесь к ним, не позволяйте им заманивать вас в ловушку. Я хочу, чтобы такие люди, как я, знали: они не одиноки. И хочу, чтобы все знали: и я тоже обычный нормальный человек. Я очень хочу сорвать с себя маску, но не прежде, чем смогу изменить мир и сделать его более уютным местом.
