Глава 36
Ее разбудил аромат свежего кофе. Все еще было темно. Эмори включила лампу в изголовье кровати. Ее одежда, сброшенная впопыхах и как попало накануне вечером, была аккуратно сложена на стуле. Она собрала все, взяла сапоги и проскользнула в ванную.
Когда десятью минутами позже она вошла в гостиную, Хэйес, сидевший за столом и пивший кофе, посмотрел на нее. Он спал рядом с ней всю ночь, но после его поразительного заявления: «Только семеро из них были невинными», они не обменялись больше ни словом и ни разу не прикоснулись друг к другу.
Эти слова стали невидимым барьером, в котором за ночь не появилось ни одной бреши. Утром этот барьер казался еще более непреодолимым. Как будто не было никакой близости этой ночью, его глаза смотрели невозмутимо, лицо оставалось бесстрастным.
– Кружки в шкафчике, справа от раковины, – объяснил он.
Эмори взяла кружку, налила себе кофе и села напротив Хэйеса за стол, делая вид, что не замечает лежащего возле его правой руки пистолета.
Заметив, что у нее мокрые волосы, он сказал:
– Прости, фена у меня нет.
– Они и так высохнут.
– Я оставил тебе достаточно горячей воды?
– Да, спасибо. Как ты ухитряешься поместиться в душевой кабине?
– Это приобретенное умение.
Пустая болтовня… Эмори отпила кофе.
– Я принял решение, – объявил Хэйес.
Она посмотрела на него, вся внимание.
– Я не доставлю Коннелу удовольствие и не дам ему поймать меня.
– Ты собираешься сдаться?
– Не совсем.
Хэйес избегал смотреть ей в глаза, и от этого Эмори стало не по себе.
– Тогда что именно ты собираешься делать?
– Доставить тебя к Коннелу.
Не зная, что ответить, Эмори ждала продолжения.
Глаза Хэйеса пробежали по ряду красных отметин у нее на шее.
– Ты сама решишь, как много ему рассказать об этом и обо всем прочем, – он махнул рукой в сторону спальни. – Можешь изложить кратко, можешь в подробностях, Коннел никому не расскажет. И в любом случае его буду интересовать я, а не мы. Он станет расспрашивать тебя о моих настроениях, о планах, все такое.
– Он уже расспрашивал.
– Коннел не отстанет от тебя, пока ты не вспомнишь все в мельчайших деталях. Что я сказал, что ты сама заметила. Пока он будет все это обдумывать и решать, как поступить дальше, я испарюсь.
– Ты сбежишь.
Хэйес дернул плечом: молчаливый, ни к чему не обязывающий ответ.
Эмори уставилась на свой кофе.
– Ты можешь исчезнуть, но от смерти этих людей тебе никогда не убежать.
– Что ж, вы сможете обсуждать это с Коннелом сколько душе угодно.
Прерывающимся голосом Эмори спросила:
– Зачем ты это сделал?
Он взял свою кружку и снова поставил ее на стол, не отпив ни глотка. Игнорируя ее вопрос, он продолжал:
– Расскажи Коннелу все, что тебе известно о Джефе. Он проследит за тем, чтобы всё тщательно расследовали. Будем надеяться на то, что в результате его задница окажется в тюрьме.
– Откуда ты знаешь, что Коннел проследит за расследованием?
– Он агент ФБР. Это его обязанность.
– Но не Коннел ведет это дело. Разве он не оставит его офису шерифа?
– Нет.
– Почему ты так уверен?
– Потому что ты передашь ему мои слова.
– Какие?
– Если он облажается и с тобой что-нибудь случится, я его убью, в ближайшем или в отдаленном будущем, неважно, – он дал ей время осознать сказанное, потом спросил: – Где он остановился?
– Ты хочешь бросить меня?
– Где он остановился?
– Почему я должна тебе сказать?
Он положил локти на стол, и тот слегка покачнулся, когда он нагнулся к ней.
– Послушай, Док, мы можем и дальше терять время, перебрасываясь репликами, ты можешь до посинения обсуждать это со мной, но от этого тебе лучше не будет. Я не позволю этому федералу превратить меня в трофей его карьеры. И кроме этого…
– Что? Что кроме этого?
– Я должен исчезнуть, и я не могу взять тебя с собой. У тебя своя жизнь, и мне в ней нет места. Было весело, но сейчас мы с тобой попрощаемся и разойдемся в разные стороны. И неважно, насколько хорошо нам было вместе.
– Почему ты такой?
– Откровенный?
– Грубый.
– Я был бы грубым, если бы сказал, что трахаться с тобой одно удовольствие.
Лицо Эмори залила краска гнева.
Хэйес, должно быть, это заметил, потому что подавил смешок.
– Поздновато для румянца, а, Док? Вчера вечером ты знала, на что подписывалась, никакого сюсюканья. И ночью в хижине тоже. Мы оба получили то, чего хотели. Я тебя трахнул, а ты получила… Как ты это сказала… «Живые эмоции»?
С этими словами он отодвинулся вместе со стулом, резко встал и сунул пистолет за пояс джинсов.
– Идем. Я хочу добраться до места до рассвета, а до мотеля десять минут езды.
– Почему ты спросил меня, где остановился Коннел, если сам уже это знал?
– Хотел проверить, солжешь ли ты мне.
– Как ты узнал, где он поселился?
– В Дрейкленде не так много мест для приезжих. Я обзвонил несколько мотелей, пока один из клерков не сказал мне, что Коннел зарегистрировался именно в их мотеле.
– Ты звонил? Я думала, что у тебя нет телефона.
– Уже нет.
Она проследила за его жестом и увидела на придиванном столике осколки разбитого вдребезги телефона.
Натягивая куртку, Хэйес сказал:
– Я одолжу тебе куртку.
– Она мне не нужна.
Эмори подошла к двери, отодвинула засов и вышла на улицу, предоставив ему возможность следовать за ней.
Или пусть отправляется к черту. Ей было все равно.
Снег прекратился, но туман оставался по-прежнему густым, а воздух – ледяным. Салон машины нагревался медленно, даже после того, как Хэйес включил печку. Когда они подъезжали к границам города, Эмори сказала:
– Ты не закрыл дом на колесах.
– Он сослужил свою службу. Я в него не вернусь.
– Ты просто бросишь свои вещи, и все?
– Того, что мне дорого, в доме на колесах нет. Это я заберу и…
– Поскачешь на восход?
– Что-то в этом духе.
– Ты понимаешь, что я могу описать этот автомобиль властям.
– Да.
– У тебя есть запасной план?
– Всегда.
Остаток пути они проделали в молчании. Хэйес съехал с дороги и повел машину на парковку позади мотеля. Эмори смотрела сквозь испещренное полосами ветровое стекло. Стеклоочиститель только начал действовать, превращая в воду наледь и осадки, скопившиеся на стекле за ночь.
Эмори сосредоточилась на рассыпающихся кристаллах льда, а не на коме в горле.
– Я чувствую облегчение. И немного удивлена.
– Чем?
– Я думала, что ты сам возьмешься за наказание Джефа.
Его пальцы крепче вцепились в руль.
– Таков был мой первоначальный план. И ничто не доставило бы мне большего удовольствия. Но наутро я решил передать Джефа в руки закона. Не для того, чтобы спасти его шкуру, как ты понимаешь. Я делаю это ради себя самого. Пока Коннел будет заниматься тобой и Джефом, он будет некоторое время занят.
– И ты выиграешь время.
– Верно.
Эмори замялась, потом сказала:
– Предупреждаю сразу. Я расскажу Коннелу все, что знаю о тебе. Я должна это сделать. До этого была только твоя стычка с ужасными братьями Флойд. И я тебя прикрывала, потому что я разделяла твое возмущение по поводу случая с Лизой. Но я не могу помогать тебе, когда ты бежишь от правосудия.
Несколько секунд Хэйес выдерживал ее взгляд, потом сунул руку под сиденье и вытащил плотный коричневый пакет.
– Твоя улика, – пояснил он, передавая пакет Эмори. – Не открывай его. Не прикасайся к камню. Отдай его Коннелу. Брелок все еще у тебя?
– Да.
– Хорошо. Ты знаешь, что делать.
Зная, что она выглядит настолько же несчастной, насколько себя чувствует, но не в силах сдержаться, она умоляюще произнесла его имя.
– Сказано было достаточно, Док. Коннел в номере сто десять. Иди к нему.
Не доверяя себе и поэтому не задержавшись ни на секунду дольше, Эмори вышла из машины. Едва она закрыла пассажирскую дверцу, как Хэйес сразу уехал. Полными слез глазами она смотрела ему вслед, пока задние огни его автомобиля не скрылись за ближайшим углом.
После этого Эмори сразу же направилась к мотелю. Именно сюда Джефа поселили сотрудники офиса шерифа. И мотель был таким же непривлекательным, каким его описывал Джеф. Два уровня мотеля, открытые всем ветрам. Двери в номера выкрашены попеременно в красный, белый и синий цвета. Рядом с лифтом в центральной части здания стоит аппарат для льда. Над ним мигает неоновая стрелка.
Номер сто десять оказался на расстоянии в три двери от конца первого этажа. Эмори подняла руку, чтобы постучать, помедлила и посмотрела через плечо туда, где за углом скрылся Хэйес. Этим утром он вел себя как совершенно незнакомый человек, оскорбительно, жестоко. И это, как догадалась Эмори, было его способом справиться с неизбежным расставанием.
Разбитое сердце не было всего лишь символом.
Взяв себя в руки, она постучала в дверь номера костяшками пальцев.
Изнутри раздался сонный голос:
– Да?
– Агент Коннел, это Эмори Шарбонно.
Она услышала, как его ступни стукнули о пол. Он чуть-чуть приоткрыл занавеску, чтобы выглянуть и увидеть ее. Звякнула цепочка на двери, проскрежетал засов, и федеральный агент с припухшими глазами и вставшими дыбом волосами распахнул перед Эмори дверь. На нем были клетчатые трусы-боксеры, белая футболка и черные носки.
– Какого черта? – внимательным взглядом он обвел парковку за спиной Эмори. – Откуда вы явились?
– Он высадил меня здесь.
– Бэннек?
Когда она кивнула, Джек вылетел мимо нее на улицу, пробежал несколько ярдов по парковке, неистово оглядываясь по сторонам. Он направился к ближайшему углу здания.
– Не в ту сторону.
Коннел развернулся.
– А в какую?
Эмори показала.
– Он ездит на зеленой машине. Старой. Я запомнила регистрационный номер.
Агент похлопал себя по бокам, ища телефон, и только тут понял, что он даже не одет.
– Проклятье! Как давно он уехал?
– Только что.
Вернувшись к двери номера, он жестом пригласил Эмори войти. Она повернулась, переступила порог и налетела на Хэйеса, который стоял посреди номера словно столб. Он легко поднял ее и отставил в сторону.
– Хэйес, нет!
От удара Коннел вылетел бы спиной в открытую дверь, если бы Бэннек не ухватил его за футболку, не втащил обратно и не швырнул к кровати. Пока агент пытался снова обрести равновесие, он ударился большой берцовой костью о металлический каркас кровати. Его нога подогнулась, и он рухнул на пол.
Эмори изо всех сил вцепилась в рукав куртки Хэйеса, пытаясь удержать его, но он стряхнул ее с себя. Закрыв дверь и задвинув засов, он бросился на противника. Коннел успел подняться на ноги до того, как Хэйес добрался до него, и вытянул вперед руки ладонями к нему.
– Ты хочешь ко всему прочему добавить еще и нападение на федерального агента?
Эти слова остановили Хэйеса. Он остановился, его грудь раздувалась словно кузнечные мехи, он свирепо смотрел на Джека Коннела.
Испуганная и разъяренная одновременно, Эмори стукнула кулаком по руке Хэйеса.
– Зачем ты вернулся? Почему ты просто не уехал?
– Он вооружен? – спросил Коннел.
– Да!
– Будь мужиком, Коннел, – вмешался в их диалог Хэйес, – спроси меня сам.
Он поднял куртку и рубашку, демонстрируя пистолет, засунутый за пояс джинсов.
Коннел принялся перечислять:
– Скрытое ношение оружия. Нападение на федерального агента. Проникновение в жилище, нападение и избиение. Или я что-то пропустил? – его взгляд метнулся от Хэйеса к Эмори. – Похищение?
– Он меня не похищал.
– Вы твердо в этом уверены? – спросил Коннел, как будто он не был уверен, лжет она или просто до безумия наивна.
– Вчера вечером Хэйес меня не похищал, – заявила она. – Я ушла с ним по собственной воле.
– И помогли ему подловить меня сегодня утром.
– Ты снова ошибся, ублюдок, – рявкнул Хэйес. – Я обманом заставил ее помочь мне подловить тебя.
Коннел посмотрел на нее, ожидая подтверждения.
– Простите меня, – сказала Эмори. – Он убедил меня в том, что просто высадит меня возле вашего мотеля, а потом испарится. Это были его слова.
– Потому что ему не хватает смелости сказать, что он делает на самом деле. Он убегает, – процедил Коннел. – Он убегает от того, что натворил в Уэстборо.
Услышав название места, где однажды после полудня произошел массовый расстрел, Эмори ахнула.
– Уэстборо?
Хэйес сурово посмотрел на нее, его лицо напоминало маску. Глаза были как лед.
Эмори в ужасе попятилась от него.
– Это ты стрелял в Уэстборо?
Все это время ее мозг отказывался верить в то, что он имеет отношение в массовому расстрелу. Разумеется, она не связывала его с Уэстборо, даже когда при ней упоминали о Виргинии. Эмори переводила взгляд с него на Коннела, потом на различные предметы в комнате, как будто собирала разрозненные факты, которые она помнила об это беспримерном насилии. Ее глаза остановились на Коннеле, словно умоляя его опровергнуть сказанное.
Но агент смотрел на Хэйеса, пристально следя за ним.
– На свое рабочее место пришел рассерженный и обиженный молодой человек с автоматическим ружьем и большим количеством патронов. Он выбрал позицию, которая обеспечивала ему отличное прикрытие, и начал спокойно и методично расстреливать людей.
Его слова заставили Эмори содрогнуться. Она, как и большинство американцев, следила за прямой трансляцией по телевидению, пока разворачивалась страшная драма. Люди бежали, пытаясь спасти свою жизнь. Тела, лежащие в лужах крови. Встревоженные родственники, ждущие сообщений о том, кто погиб, а кто чудом выжил, печалясь и радуясь, когда называли фамилии спасшихся.
– Побоище продолжалось почти два часа, – продолжал Коннел. – Целая вечность для тех, кто гадал, не попадет ли в них следующая пуля. Некоторые звонили по мобильному телефону любимым, мирились с ними, прощались.
Эмори попятилась к креслу у окна и села, потирая лоб, как будто пыталась стереть страшные картины и сделать их более терпимыми. Потом она вскинула голову:
– Погодите минутку.
Эмори опустила руку и недоуменно посмотрела сначала на Хэйеса, чье лицо оставалось непроницаемым, потом на Коннела.
– Я подумала… Разве… разве стрелка не убили на месте?
Коннел кивнул, потом мотнул головой в сторону Хэйеса.
– Бэннек его прикончил.
