Глава 24
Ребекка Уотсон, не обращая внимания на проливной дождь, подошла к арендованной машине Джека со стороны водителя и постучала в окно.
Чтобы его опустить, надо было завести двигатель, на это ушло пять-шесть секунд. Но эта задержка как будто еще больше рассердила женщину. Стекло поехало вниз. В салон полетели капли дождя. Ребекка почти прошипела:
– Специальный агент Коннел.
– Я не знал, вспомните ли вы меня.
Ее свирепый взгляд отмел это утверждение как смехотворное.
– Если бы вы приехали, чтобы сообщить мне, что мой брат мертв, вы могли действовать напрямую и позвонить в парадную дверь. Вы бы не стали просиживать здесь полночи, а потом шпионить за мной целый день. Так что вас сюда привело?
Она заметила слежку, и этот факт подсказал Джеку, что Ребекка сохраняет бдительность. Она внимательно смотрит, не следит ли кто за ней. Он спросил:
– Мы можем поговорить?
– Да пошли вы…
– Хорошо. Вы готовы сотрудничать.
Она могла бы убить его своим взглядом.
– Я проделал такой долгий путь. Прошу вас.
Это ее не тронуло.
Джек бросил взгляд в направлении дома.
– Он живет с вами?
– Вы что, ума лишились?
– Он в этой части страны? Живет по соседству? В соседнем квартале?
Ребекка не произнесла ни слова.
– Если вашего брата нет поблизости, то чем вы рискуете, если поговорите со мной?
Она не сказала «да», но не сказала и «нет», не послала его еще раз. Поэтому когда женщина развернулась и пошла прочь, Джек заглушил мотор, вышел из машины и пошел следом за ней к дому.
Она не предложила ему укрыться под ее зонтом, поэтому Джек прикрыл голову курткой. Когда они подошли к крыльцу, он постарался стряхнуть с куртки воду, насколько это было возможно. Ребекка вошла в дом первой, но только после того, как вынула почту из ящика.
– Здесь ничего такого, чтобы могло вас взволновать, но убедитесь сами, – она сунула ему в руку стопку корреспонденции. Он прижал ее к своей мокрой куртке. Не посмотрев ни одно письмо, он аккуратно сложил все на столике в прихожей.
Ребекка скрестила руки на груди.
– Итак, вы здесь. Зачем вы проделали весь этот путь?
– Можно мне воспользоваться ванной?
Она с минуту смотрела на него, как будто пыталась понять, шутит он или нет. Решив, что агент не шутит, она ответила:
– Конечно.
Жестом она пригласила его следовать за ней по центральному коридору до крошечной туалетной комнатки, устроенной под лестницей.
Пройдя вперед, Ребекка подняла крышку бачка.
– Видите? Ничего кроме вот этого, как его там…
– Поплавкового устройства.
Она опустила крышку на место, звякнув фаянсом, и указала на зеркало в раме над раковиной.
– Аптечки нет, проверять вам нечего. Вы можете разобрать слив под раковиной, но если вы это сделаете, то вам придется все собрать обратно или оплатить мне услуги сантехника.
– Я вас понял, Ребекка.
– И не забудьте вымыть руки.
Выходя, она с грохотом захлопнула дверь.
Джек Коннел не только вымыл руки и вытер их полотенцем, но и промокнул им мокрые от дождя лицо и шею. Он поправил галстук и расчесал пальцами влажные волосы.
Несколько минут спустя, облегчив мочевой пузырь и придав себе презентабельный вид, он вошел в гостиную. Ребекка включила настольные лампы и сидела в уголке дивана, подобрав под себя ноги. Черные лодочки на высоких каблуках, которые она скинула, валялись под кофейным столиком. Женщина невежливо ткнула пальцем в кресло, которое выглядело менее уютным и комфортным, чем диван.
Они посмотрели друг на друга. Джек заговорил первым:
– Мне нравится ваша новая прическа.
– Пинк ее скопировала.
– Она знает, что делает.
– Хватит комплиментов. Как вы меня нашли?
– Благодаря вашей подруге Элинор.
– О! – это застало ее врасплох. Выражение ее лица стало грустным. – Как она?
– Хорошо. Ждет первенца через несколько месяцев.
– Значит, она все-таки вышла замуж за Тима?
– Его фамилия Гэскин?
Ребекка кивнула, а когда он подтвердил, что именно эту фамилию Элинор носит в браке, она сказала:
– Когда мы виделись в последний раз, их отношения становились серьезными. Она счастлива?
– Сияет. Младенец – девочка, – Джек рассказал ей о визите в дом из песчаника и описал его. – Элинор позвонила мне после того, как увидела по национальному телевидению репортаж о марше протеста в Олимпии.
Ребекка глубоко вздохнула.
– Я тоже его видела. Я бы никогда не стала участвовать в марше, если бы думала, что попаду под прицел камеры.
– Вы выделялись из толпы.
Она провела рукой по коротко остриженным волосам.
– Мне даже в голову не приходило, что меня кто-то узнает.
– Элинор узнала. Она была уверена, что это вы. Я – нет. Уверенность пришла лишь вчера, когда я увидел, как вы выходите из дома и забираете почту из ящика.
– После стольких лет вы все еще ищете.
Джек пожал плечами.
– Я все еще не нашел вашего брата. Вы моя единственная ниточка.
– Повезло мне…
– Я не такой плохой.
На это женщина не ответила.
Он оглядел приятную комнату. Джек ничего не знал об интерьерах домов, что качественно, что мусор, что в моде. Его квартира была функциональной, и это было ее единственным достоинством. Но, на его неопытный взгляд, гостиная Ребекки была оформлена со вкусом. Несмотря на то, что сказал Уэс Грир об ассортименте в ее магазинчике, комната не была завалена безделушками.
И в ней самой не было ничего нарочитого. Простой черный свитер, узкие черные брючки. Из украшений только наручные часы на черном кожаном ремешке и длинная одинарная нить жемчуга. Он был того же цвета, что и ее волосы. Резкий контраст черного и белого во всем, единственное пятно цвета – ее глаза.
– Ваша дочь Сара очень выросла, – сказал Джек.
– Она играет в школьном оркестре.
– На каком инструменте?
– На виолончели. Сейчас она на репетиции. Сегодня очередь другого родителя развозить детей по домам. Она будет дома примерно в шесть пятнадцать, – Ребекка посмотрела на свои практичные часы. – Я хочу, чтобы вы ушли до этого времени.
– Девочка помнит Уэстборо?
– Разумеется.
– Она говорит о своем дяде?
– Постоянно.
– Что именно?
– Что скучает по нему.
– И что вы ей отвечаете?
– Что я тоже по нему скучаю.
Он выдержал ее взгляд, потом заговорил снова:
– Ребекка…
– Я теперь Грейс.
Джек склонил голову к плечу.
– Почему Грейс Кент?
– Это имя предложил тот человек, который делал для меня все фальшивые документы. Я не могла предложить ничего другого, поэтому согласилась с его выбором.
Несмотря на ее признание в федеральном преступлении, он улыбнулся.
– Я подумал, что вы, возможно, вышли замуж за парня по фамилии Кент.
– Мне не нужен новый муж.
– После такого, который был у вас, я не могу вас за это винить.
– Вы уже сказали ему, где мы живем?
Она еще не договорила, а Джек уже качал головой.
– И я не собираюсь этого делать. Я здесь не для того, чтобы хоть чем-то огорчить вас. Хотя я мог бы арестовать вас за то, что вы живете под вымышленным именем.
– Какой вы страшный, плохой агент ФБР, – поддразнила его Ребекка. – Вам что, нечем больше заняться?
– О, я занят. Сейчас я расследую странный случай, произошедший в штате Юта. До этого я занимался странным происшествием в Уичита-Фоллс, штат Техас, которое до этого дня не имеет объяснения. Первое происшествие, которое привлекло мое внимание, имело место в Кентукки.
Ее лицо превратилось в маску.
– Что вам известно о футбольном тренере из Солт-Лейк-Сити?
– Он, случайно, не мормон?
– Нет. Он переехал туда из Виргинии.
– Разве в Виргинии нет мормонов?
– Как по-вашему, что могло заставить тренера по футболу накануне игры в чемпионате взять бейсбольную биту и вдребезги разнести себе бедренную кость? Во всяком случае, он заявляет, что сам нанес себе травму.
Джек дал ей возможность осознать сказанное. Ребекка промолчала.
– И что еще странно, – продолжал он, – можно было бы подумать, что его команда тринадцатилетних мальчишек, их родители и жители общины встревожены произошедшим. Но никто из тех, кто его знает, не сожалеет о его вынужденной отставке. Его команда добивалась побед, но многие задавались вопросами по поводу тех методов, с помощью которых он мотивировал своих игроков.
Ходили слухи, что он внушал страх. Унижал любого ребенка, совершившего ошибку. Я говорю, слухи, потому что сами дети молчали о том, что происходило во время тренировок и после проигранной игры. Один из отцов сказал мне, что его сын как будто боится проговориться.
В вечер происшествия тренер сказал бригаде «Скорой помощи», своей жене, полиции, священнику и всем, кому только смог, что он сам себя искалечил. Потом он замолчал. Ни деталей. Ни причины. Ничего. Не далее как вчера он все еще отказывался говорить о том, что произошло тем вечером, – Джек многозначительно посмотрел на собеседницу. – Вы видите в этом иронию?
– Как же я могла это пропустить? Вы практически написали все большими буквами на стене. История интересная, но я не понимаю, какое она имеет отношение ко мне.
– Хотите, чтобы я и это разжевал для вас?
– Если вы полагаете, что я в чем-то виновата, то почему вы не арестуете меня?
– Я не хочу арестовывать вас.
– Тогда какие у вас оправдания для того, что вы прятались вчера вечером в кустах и сегодня весь день следовали за мной по пятам?
– Мне не доставляет удовольствия шпионить за вами.
– Тогда прекратите.
– Обязательно. Скажите мне, где ваш брат, и…
– Я не знаю.
– Ребекка…
– Грейс.
– Неважно, – Джек в ответ тоже повысил голос. – Вы ждете, что я поверю в то, будто у вас не было никаких контактов с вашим братом за четыре года?
– Я этого не говорила. Я сказала, что не знаю, где он, и я действительно не знаю.
– Значит, вы все-таки контактируете с ним. Как часто вы общаетесь? Раз в год, раз в месяц, дважды в неделю? Как он выходит с вами на связь?
Женщина вытянула вперед руки ладонями вниз.
– Доставайте ваши бамбуковые палки. Или вы предпочитаете окунать меня головой в воду?
Выведенный из себя Джек встал, обошел свое кресло, положил ладони на его спинку и слегка наклонился. Он попытался заставить Ребекку опустить глаза, но тщетно. У женщины была такая же манера смотреть сквозь человека, как и у ее брата. Отвернувшись, Джек пробормотал:
– Проклятая семейная черта.
– Что?
– Ваши глаза.
– Вы не первый, кто говорит об этом. Когда мы были детьми… – она не договорила.
Джек обошел кресло и снова сел в него.
– Что же случилось, когда вы были детьми?
– Ничего.
– Бросьте! Расскажите мне хоть что-то, чего бы я не знал. Хотя бы капельку информации.
– Каждое воскресенье мама готовила жаркое.
– У всех мамы готовят по воскресеньям жаркое. Расскажите мне что-нибудь о вашем брате.
– Вы и так уже все знаете.
– Удивите меня.
– Брат любит тыкву. Или любил. Я думаю, что он все еще ее любит.
Джек наблюдал, как мысли Ребекки помимо ее воли возвращаются к прошлому. К более счастливым временам. Жалобным голосом женщина сказала:
– Брат всегда защищал меня. Я двумя годами младше, и он серьезно относился к роли старшего брата. Насколько я могу вспомнить, он всегда за мной присматривал. Он бы никому не позволил обидеть меня.
– При таком телохранителе вас мог попытаться обидеть только полный дурак.
– Я и сама себя защищала.
Джек усмехнулся.
– Не сомневаюсь. И как же?
– Я посылала всех обидчиков.
Он сам на это напросился. Пожалуй, даже в какой-то мере сделал это специально. Усмешка исчезла с лица Джека. Он повернулся к окну. Это было все равно что смотреть сквозь водопад. Джек наблюдал за потоками дождевой воды, ручьями стекавшими по стеклу.
Потом он снова повернулся к Ребекке и негромко сказал:
– Я не пытаюсь обидеть вас, Ребекка. Я бы пошел на это, если бы считал, что от этого будет хоть какой-то прок. Но я не думаю, что бамбуковые палки заставят вас раскрыть его местонахождение.
– Не заставят, потому что я этого не знаю.
– Подумайте о близких жертв, – это был удар ниже пояса, но Джек был готов воспользоваться любыми средствами. – Знаете ли, они все время остаются со мной на связи. Звонки. Электронные письма. Все это разрывающее сердце дерьмо. И я знаю, что это слово не заставит вас поморщиться. Вы знаете, что эти люди хотят и заслуживают…
– Хватит!
Ребекка стремительно сорвалась с дивана и с грацией черной кошки метнулась из комнаты. Джек понял, что женщина открыла входную дверь, потому что он почувствовал поток сырого воздуха. Он неохотно встал и вышел в прихожую следом за хозяйкой дома. Она держала входную дверь открытой и смотрела в пол между своими босыми ступнями. Ее тело напряглось.
Когда Джек оказался рядом с ней, Ребекка подняла голову и свирепо посмотрела на него своими прозрачными глазами.
– Я создала здесь хорошую жизнь для себя и для Сары. Но я брошу все в мгновение ока. Я снова исчезну. Продолжайте преследовать меня, и я это сделаю. Вы знаете, что я на это способна.
– И вы знаете, что я буду искать вашего брата, пока я его не найду.
– Потеряете время. Он никогда не позволит, чтобы вы его нашли.
– Вы уверены? Вам никогда не приходило в голову, что для него это будет облегчением?
Женщина горько рассмеялась.
– Бросьте! Или вы скажете, что для него это будет наилучшим выходом?
– А разве не так?
Ребекка какое-то время выдерживала его взгляд, потом отвернулась. Увидев маленькую трещинку в ее доспехах, Джек этим воспользовался.
– Вы знаете, что так было бы лучше для него, Ребекка. Да и для вас это было намного лучше. Вы могли бы перестать беспокоиться о том, что я за вами шпионю. Вы могли бы жить под легальным именем. Разве это не лучший вариант для всех?
Он сделал еще шаг к ней и напористо продолжал:
– Помогите мне, и вы поможете себе. Намекните мне, наведите меня на след.
– Вы просите меня предать брата.
– Он никогда не узнает, что я получил информацию от вас. Клянусь вам.
Женщина слушала, поэтому Джек еще поднажал:
– Вы же не хотите покинуть ваш очаровательный дом здесь, бросить ваш уютный магазинчик. И даже если вы это сделаете, что будет с Сарой?
Она бросила на него взгляд, и Джек подумал: «Ага! Очко».
– Сара была ребенком, когда вы покинули Нью-Йорк, слишком маленьким, чтобы осознавать последствия. Побег вместе с мамочкой под покровом ночи был для нее большим приключением. На этот раз все будет иначе. Она заупрямится. Ей не захочется расставаться с друзьями. Сара рассердится на вас за то, что вы заставили ее это сделать.
– Девочка вернется с минуты на минуту. Вам пора уходить.
– Вы скажете ей о моем приходе?
– По-вашему, я сумасшедшая?
– Вы расстроены. И как вы объяснимте это дочери?
– Не льстите себе, Джек. Вы не в силах огорчить меня.
– Вы назвали меня по имени, и это указывает на то, насколько сильно вы расстроены. Более того, вы лжете. Я думаю, вас очень огорчает то, что вашей дочери приходится жить в тени.
Ей явно захотелось убить его за эти слова. Ребекка рассвирепела.
– Уходите.
Их противостояние длилось несколько секунд, ни один из них не уступил ни дюйма. Потом Джек выругался сквозь зубы.
– Хорошо, сейчас я уйду.
– И не возвращайтесь.
– Этого обещать не могу, – Джек вышел на крыльцо. – Спасибо, что разрешили воспользоваться ванной.
Он снова натянул куртку на голову.
– Специальный агент Коннел!
Джек обернулся.
– Если вы приблизитесь к Саре, пытаясь вытянуть из нее информацию, я собью вас машиной, а потом кастрирую.
