Глава 12
С наступлением октября систему отопления в многоквартирном доме, где жил Джек Коннел, устанавливали примерно на восемьдесят пять градусови не снижали температуру до мая. Войдя в квартиру после ледяного ветра, метавшегося в кирпичных и бетонных каньонах манхэттенского Мидтауна, он сменил костюм и пальто на шорты и футболку, открыл пиво и взял его с собой в свой домашний офис. Это была маленькая комната со скудной обстановкой: рабочий стол – дверь, положенная на пару козел, – и подержанное кресло на колесиках, одно из которых болталось.
Джек набрал номер, который ему дал Грир, чтобы побеседовать с репортером, освещавшим марш протеста возле Капитолия в Олимпии, штат Вашингтон.
После нескольких гудков ему ответили. Фоном звучал оглушающий шум. Молодой человек не сразу сумел объяснить, что у них «счастливый час» для напитков и он развлекается с друзьями. На Западном побережье «счастливый час», судя по всему, начинался в три тридцать.
– Вы сегодня уже разговаривали с моим коллегой, Уэсом Гриром, – проорал Джек.
– С агентом ФБР?
– Верно. Вы сказали ему, что группа, которую вы снимали, приехала автобусом из Сиэтла, чтобы участвовать в демонстрации. Это были отдельные люди, объединенные общей страстью, или организованная группа?
– Группа. С названием. Не могу вспомнить сейчас. У меня есть это в записях. Когда вам нужна информация?
– Вчера.
– О! Могу я вам перезвонить? Мне придется позвонить в отдел новостей и попросить кого-нибудь посмотреть записи на моем столе.
Джек дал ему номер своего мобильного. Дожидаясь, пока репортер перезвонит ему, он прошел на кухню и сделал себе сандвич: старый ржаной хлеб, острая горчица и ростбиф, который еще не успел полностью позеленеть. Потом он открыл еще пиво и успел съесть и выпить половину, когда молодой человек ему перезвонил.
– Группа называется «Граждане, которым не все равно».
– Есть контактное лицо?
– Парень, который ее организовал. Его родственника – кажется, это был его племянник – застрелили, когда он покупал чипсы в магазине. Он оказался жертвой вооруженного ограбления. В любом случае, этот парень – суперактивист. У него длинная фамилия, вроде как у польского игрока в хоккей или что-то в этом роде. Готовы записать?
Репортер назвал ее по буквам, и они оказались в основном согласными. Джек спросил, есть ли у него номер этого активиста.
– Я так и подумал, что он вам понадобится, – репортер назвал цифры. – Скажите, почему вы пытаетесь его найти? Какая-то история, верно?
Бедняга даже не представлял, какая история.
Джек промямлил что-то вроде: «Бюро интересуется» любой группой и любым человеком, которые поддерживают либо «более строгие законы об оружии», либо «возражают против ограничения личных свобод со стороны правительства».
– О, это уже затерли до дыр, – в голосе репортера прозвучала скука. Он явно был готов вернуться к выпивке со своими друзьями. – Но сохраните мой номер и позвоните мне, если вам попадется что-то стоящее. Разумеется, на основе полной конфиденциальности. Я никогда не назову вас как свой источник.
Джек дал обещание, которое не собирался выполнять, поблагодарил репортера и отсоединился. Потом он позвонил мужчине со странной фамилией, и он сразу снял трубку.
По голосу казалось, что он приятный парень, поэтому Джеку было неприятно лгать ему. Агент назвался фальшивым именем и начал:
– Я не провожу опрос и не пытаюсь ничего вам продать. Я ищу свою бывшую одноклассницу.
Джек принялся рассказывать о грядущей встрече выпускников.
– Мне поручили разыскать людей, связь с которыми давно потеряна. Вы скажете, что это легко, есть Интернет и все такое. Но некоторые ускользнули из моей сети.
Вчера вечером мы с женой смотрели новости. Клянусь богом, я видел Бекки Уотсон в вашей группе, которая шла к Капитолию штата. Еще в старших классах Бекки была политически активной, боролась за контроль над оружием. И я тоже за это, кстати.
– Бекки, вы сказали? В нашей группе нет никакой Бекки.
– Возможно, теперь она называет себя Ребеккой.
– Простите, такой нет. Нет никого ни с именем Ребекка, ни с фамилией Уотсон.
– Ну надо же! Я был уверен, что это она. Белые волосы ежиком были точно как у нее.
– Это описание похоже на Грейс.
– Леди, о которой я говорю, была в красной куртке.
– Ее зовут Грейс Кент.
Джек с сильно бьющимся сердцем записал это. Ему очень хотелось задать мужчине и другие вопросы о его соратнице по борьбе. Чем Грейс зарабатывает на жизнь? Есть ли у нее дочь лет двенадцати? Есть ли у нее брат, который регулярно ее навещает? Вы не могли его не заметить. Крупный такой парень, свирепый на вид, темные волосы, светлые глаза.
Но он устоял перед искушением. Ему не хотелось пробуждать любопытство собеседника. Вдруг он почувствует себя обязанным предупредить Грейс Кент, что ему звонили и расспрашивали о ней.
Джек вздохнул с преувеличенным разочарованием.
– Что ж, значит, это не наша Бекки. Но попытаться стоило. Простите, что побеспокоил вас. Спасибо, что уделили мне время.
– Не за что. Удачи вам с вашей встречей выпускников.
Пусть пальцы Джека Коннела не слишком быстро порхали по клавиатуре компьютера, это не имело никакого значения. Ни одна Грейс Кент не значилась в телефонном справочнике Сиэтла. Он набрал имя и фамилию в поисковике Google, но ничего не нашел. Тогда он позвонил Гриру и сообщил имя и фамилию ему, потом сел к столу и, размышляя, бездумно доел сандвич. Жевал он механически.
Ему потребовалось менее двух минут, чтобы принять решение. Джек снова взялся за телефон. Он заказал билет на ранний рейс в Сиэтл, заказал такси до аэропорта на шесть часов утра и зарезервировал для себя машину напрокат в Сиэтле. Пакуя дорожную сумку, он признался самому себе, что эта поездка, вероятно, станет последней в долгой погоне за химерами.
Наконец он позвонил в Лексингтон, штат Кентукки, затем в Уичита-Фоллс в Техасе и в Солт-Лейк-Сити. Кажущиеся на первый взгляд не связанными между собой места и люди, которых объединял только один мужчина.
Джек уже улегся в кровать. Сон не шел. Позвонил Грир, который, казалось, никогда не спал.
– У меня есть адрес. Грейс Кент на самом деле живет не в самом Сиэтле, а на другом берегу залива.
– И как туда добраться?
– На пароме.
Замечательно.
Джек вбил адрес в мобильный телефон, сообщил Гриру свой приблизительный маршрут и напоследок сказал:
– Пока никто не должен знать, что я уехал. На самом деле, я заболел, у меня грипп.
– Понял.
Пока Джек лежал, уставившись в потолок, он размышлял о том, насколько велика вероятность того, что Грейс Кент окажется Ребеккой Уотсон. На его стороне не было ничего, кроме свидетельства Элинор Гэскин. Она не видела свою подругу Ребекку четыре года, но сразу узнала ее в толпе на пленке среднего качества. Только на этом основании он летел на другой конец страны.
Неужели он хочет слишком многого: чтобы он напал на след и женщина с плакатом оказалась Ребеккой? Смеет ли он надеяться, что она пойдет на контакт с ним и скажет ему, где находится ее брат? Раз уж он фантазирует, почему бы не представить, что именно в это время брат навещает Ребекку и сам откроет дверь, когда Джек нажмет на звонок.
Он мог рассчитывать на молчание Грира. Так что если и этот след окажется ложным и он снова окажется в тупике, никто не станет считать его полным дураком.
За исключением самого Джека.
И он к этому привык.
* * *
– Когда мы там будем?
– Когда доедем.
Эмори вцепилась в край сиденья, пока мужчина вел пикап по серпантину. Фары были для них единственным источником света после спешного отъезда из хижины. Если луна и была, то плотные облака полностью скрывали ее.
По дороге им не встретилось ни одного жилища, ни одного строения. Ничего. Это была самая глухая дорога, на которой Эмори приходилось бывать, и определенно самая опасная. Как они и опасались, под снегом таилась наледь, невидимая до тех пор, пока колеса пикапа не теряли сцепление с дорогой.
На каждом повороте фары высвечивали нагромождение скал, поднимавшихся сразу от обочины. На некоторых белой инкрустацией застыли водопады. Там, где не было скал, стеной стоял лес. Массивные стволы деревьев устояли бы и перед танком. Но Эмори становилось еще страшнее, когда в свете фар не появлялось ничего кроме черной пустоты. Одно неверное движение, и они могли полететь в пропасть.
Ей хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть грозившей опасности, но она не осмелилась этого сделать. У нее было смехотворное убеждение в том, что исключительно ее желание жить поможет удержать автомобиль на дороге.
Мужчина сказал ей, что он привык к этим горным дорогам со всеми их крутыми поворотами, спусками и подъемами. Но вел он машину сосредоточенно, не отвлекаясь ни на минуту. Его руки в перчатках вцепились в рулевое колесо, глаза не отрывались от дороги.
Ответы на ее вопросы о братьях Флойд были резкими и односложными, если он вообще на них отвечал. Эмори перестала спрашивать. Что бы ни произошло между ним и его неопрятными соседями, это заставило его везти ее домой или хотя бы довезти до того места, откуда она сможет туда добраться сама. Только это и имело для нее значение.
Эмори сказала себе, что больше ее ничего не волнует.
– Зачем тебе все это оружие?
– А зачем вообще нужно оружие?
– Чтобы стрелять…
Он пожал плечами, как будто тема была исчерпана.
– Опасно иметь оружие в доме. Что, если бы я тебя случайно застрелила?
– Это было бы чудом.
– Ты крупная мишень. С такого расстояния я бы не промахнулась.
– Может быть, и нет. Только оружие не заряжено.
– Не заряжено?
Он почти улыбнулся, как это уже не раз бывало.
– Док, один совет. Если ты в кого-то целишься с намерением застрелить человека, сначала проверь, заряжено ли оружие, готово ли оно к стрельбе. Если ты не собираешься стрелять, прежде всего, не стоит в человека целиться.
– Ты говоришь как эксперт.
Он ничего не сказал ей в ответ. Молчал он и все то время, которое потребовалось, чтобы преодолеть несколько следующих поворотов.
Наконец Эмори не выдержала:
– Далеко еще?
– Несколько миль.
– Ты не возражаешь, если я включу печку посильнее?
– Давай.
Когда они уходили из хижины, мужчина набросил на плечи Эмори одну из своих курток, предупредив, что ее костюм для бега не спасет ее от холода. Разумеется, она утонула в его куртке, но теперь она была благодарна за нее и закуталась поплотнее.
– Я бы действительно замерзла без твоей куртки. Спасибо.
– Пожалуйста.
Эмори не хотела отвлекать его разговорами, но ей требовалось знать, что поставлено на карту.
– Ты… Что ты будешь делать?
– Когда?
– Когда мы доберемся до места.
– Увидишь.
– Неужели ты не можешь просто сказать мне, чтобы я знала, чего ожидать.
– Потерпи, уже недолго осталось.
И в самом деле, еще полмили по пологому склону, и дорога выровнялась, появились дома. Они стояли далеко друг от друга, но это были первые признаки цивилизации, которые Эмори видела за четыре дня. Еще один поворот, и в свете фар появилась табличка с названием городка, в который они въезжали.
Эмори с удивлением повернулась к нему.
– Это не Дрейкленд.
– Нет.
– Значит, Дрейкленд дальше?
– Он в другой стороне. Эта дорога туда не ведет.
– Я думала, что ты везешь меня в Дрейкленд.
– Почему ты так думала?
Почему она так подумала? Он же не сказал ей, куда они едут, но раз для нее все началось с Дрейкленда, она предположила, что мужчина везет ее именно туда.
Город, через который они проезжали, едва ли можно было назвать таковым. В нем оказалось всего два светофора, по одному в начале и конце дороги штата, делившей городок надвое. По одну сторону дороги расположились банк, станция техобслуживания и почта. Кафе, мастерская таксидермиста и магазин занимали другую сторону дороги. Все было закрыто на ночь.
Эмори предвкушала, что вернется туда, где фонари, люди, суматоха. Подавив приступ страха, она спросила:
– Ты собираешься оставить меня здесь?
– Нет.
Резкий ответ совсем не успокоил ее.
После второго светофора мужчина свернул вправо, проехал два квартала, потом снова повернул направо, на улочку, бегущую вдоль задней части тесно стоявших офисов и мастерских.
– Что ты делаешь? Куда мы едем? Мы с кем-то встречаемся здесь?
– Мы остановимся ненадолго, только и всего.
Он остановил машину у задней двери одноэтажного кирпичного строения, выключил фары и заглушил двигатель.
– Посиди спокойно секунду.
Он вышел из машины и обошел ее. Глядя в заднее стекло, Эмори смотрела, как он поднимает крышку на ящике с инструментами и достает оттуда монтировку с торцевым ключом с одной стороны и острым двойным крюком с другой стороны.
Он подошел с инструментом к задней двери офиса. Прежде чем Эмори успела это осознать, что он намерен сделать, он это сделал. С помощью монтировки он вырвал замок целиком, оставив в металле аккуратное круглое отверстие.
Мужчина вернулся обратно к пикапу, положил инструмент в ящик, открыл пассажирскую дверь, отстегнул ремень безопасности Эмори, обхватил рукой ее бицепс и вытащил женщину наружу.
– Теперь твоя очередь, Док. Шевелись.
Поначалу она была слишком ошеломлена, чтобы реагировать. Потом принялась вырываться.
– Что ты делаешь?
– Я взломал дверь и собираюсь войти.
– Зачем?
– Чтобы украсть то, что внутри.
– Ты сошел с ума?
– Нет.
– Ты совершаешь преступление!
– Угу.
Его неблагоразумие удивило Эмори и ужаснуло ее. Сумасшедшие люди часто выглядят совершенно нормальными, пока не совершат нечто… безумное. Она облизнула губы, сделала несколько быстрых вдохов.
– Послушай, я дам тебе деньги. Ты же знаешь, у меня есть средства. Я дам тебе все, что ты захочешь, только…
– Ты решила, что я лезу за деньгами? Иисусе!
Человек, который взломал чужую дверь с намерением войти внутрь и украсть, выглядел по-настоящему оскорбленным.
– Тогда зачем, ради всего святого…
– Это кабинет врача.
Только этого не хватало!
– Наркотики? Тебе нужны наркотики?
Он вздохнул и потащил Эмори к двери.
– У нас нет времени на эту чушь.
Эмори уперлась пятками в землю.
– Я не желаю в этом участвовать.
Она размахнулась свободным кулаком, чтобы его ударить, но он перехватил ее руку.
– Отпусти меня!
– Тихо!
Схватив Эмори за обе руки, мужчина огляделся по сторонам, чтобы понять, не разбудила ли она кого-нибудь по соседству, но улица оставалась темной и тихой. Только в самом ее конце горел одинокий фонарь, и каким-то необъяснимым образом его свет отразился в глазах мужчины, когда встретился взглядом с Эмори.
– Помнишь девочку в пикапе?
– Сестру Флойдов?
– Ей очень плохо, она нуждается в твоей помощи.
– Что с ней случилось?
– Я объясню на обратном пути.
– Ты не можешь говорить серьезно.
– Мы вернемся, чтобы помочь ей.
– Я с тобой не возвращаюсь.
Женщина попыталась оттолкнуть его.
– Эмори!
Она замерла, но не потому, что мужчина легонько встряхнул ее, а потому, что он назвал ее по имени, и потому, с какой властностью он это сделал.
– Мы можем стоять здесь, рискуя тем, что нас арестуют и отправят в тюрьму, или…
– Ты отправишься в тюрьму. Не я.
– Или ты можешь исполнить свою клятву Гиппократа, зайти внутрь и собрать все, что тебе потребуется, чтобы лечить ее.
– Я не стану совершать преступление.
– Даже ради благого дела?
– Ничто меня не заставит.
– Ты скоро передумаешь, – он подтолкнул ее к двери офиса. – У тебя репутация благодетеля человечества. Я даю тебе шанс сделать доброе дело.
