2

– Никому сегодня нельзя доверять! Ни-ко-му! – посетовал Голдфиш после того, как мы забрали в Оклахома-Сити вторую половину груза, за которой все это время приглядывал знакомый Вэй Тана, и покатили в Литл-Рок. Туда, куда я еще вчера не сунулся бы ни за какие коврижки и прочие ништяки. Но сегодня, когда треть банды Илая была уничтожена, а сам он угодил к нам в заложники, единственные, кого нам следовало по-настоящему бояться в Литл-Рок и его окрестностях, были атланты. Эти твари давно научились перебираться из одного соленого болота в другое, и сегодня наткнуться на них можно было даже в отрогах Скалистых гор. А про то, что творилось на восточном побережье, и говорить не приходится. Там атланты устраивают один водный катаклизм за другим и сотнями тысяч рвутся из океана на оборонительные рубежи русских и китайских миротворцев.

Трупы, что мы оставили на берегу Канейдиан-Ривер, тоже не успеют сгнить. Почти наверняка их подберут атланты, которые затем пустят их на биомассу и найдут им у себя много способов полезного применения.

– Мне рассказывали, Люгер, что твои громилы избили тебя так, что ты едва на ногах стоишь и вряд ли сможешь вести грузовик, – продолжал Илай. – Но ты, паршивец, пустил моим информаторам пыль в глаза, а они, сами того не желая, обманули меня!

– Обманули, да не во всем. – Я пощупал украшавшие мою морду вполне реальные синяки, которые Рында и Вэй наставили мне вчера перед баром «Хуанхэ» на глазах у десятков свидетелей, и болезненно поморщился.

– Все нолмальна, – заметил Тан, перехватив мой укоризненный взор. – Плоста кловоподтеки. Скола заживут! Главна, твой мозг не потлясен!

– Не сотрясен, – поправил я невеликого знатока «великого и могучего» языка. – Хотя то, что не потрясен, – тоже верно. Я был бы потрясен, откажись вдруг мистер Голдфиш устроить на меня охоту. Но он, к счастью, не устоял перед таким соблазном, о чем, как видишь, теперь горько сожалеет.

– А еще эти сказки про мой секретный сейф! – продолжал Илай, который не понимал по-русски. Так что мы могли без опаски обсуждать при нем любые вопросы, включая стратегические. – Господи боже мой! Я только сейчас понял, что и ваша фальшивая разборка, и ваш приезд в Оклахому были частью одного коварного плана! Вы не сунулись в Арканзас, потому что это выглядело бы слишком подозрительно. Там моя территория, и вторгнуться туда – значит бросить мне открытый вызов! Но вы знали, что в Оклахоме у меня тоже есть глаза и уши. И знали, что в этом случае я подумаю, будто вы решили дерзнуть и нарубить у меня под боком немного бабла… Но, оказывается, дело было не в бабле, да?

– Разумеется, – подтвердил я. – Не в бабле, а в очень большом бабле. Ни для кого не секрет, что сразу после Потопа, когда твой Арканзас был усеян разлагающимися утопленниками, ты обчистил в Литл-Роке немало банковских хранилищ. И припрятал награбленное до тех пор, когда обстановка в мире устаканится и драгметаллы с «камешками» снова начнут расти в цене.

– Ложь и клевета! – открестился от моего обвинения Голдфиш. – Эти мерзкие сплетни распространяют обо мне нечестные конкуренты вроде тебя, Люгер! После Потопа я трудился не покладая рук на спасательных работах, пока ты у себя в России впаривал бандитам китайские «калаши»! Кстати, мне интересно, как ты вообще планируешь хозяйничать у меня в резиденции? Думаешь, приставленный мне к башке ствол напугает охрану и решит все твои проблемы? Ага, размечтался! У нас с моими людьми давно заключен уговор: попал в плен к врагу – выпутывайся сам! И для меня в этом правиле тоже нет исключений!..

Кабина у «Ошкоша» была не слишком просторная, и, чтобы уместиться в ней вчетвером, нам пришлось потесниться. Но, благо, ехать до Литл-Рок было не слишком далеко, и мы могли вытерпеть это неудобство. Тем более в предвкушении того жирного куша, на который замахнулись.

Вообще-то, никто из нас троих не был ни бандитом, ни грабителем. Особенно Рында и Вэй. Эти двое были даже не наемники, за которых они себя выдавали. Остап являлся кадровым офицером Российской армии. А точнее, капитаном разведки морской пехоты, приписанным к ее Восемьсот десятой бригаде, что отражала сегодня натиск атлантов из озера Эри на побережье Огайо. Подноготная Тана выглядела не менее интересной. Он тоже был кадровым офицером, только в НОАК. И звание у него было пониже – старший лейтенант, или по-китайски шанвэй. Зато Вэй, как и Рында, также состоял в рядах морпехов, да не простых, а элитных – боевых пловцов. И формально он считался круче Остапа, который проходил не столь углубленный курс водолазной подготовки.

Хотя, когда эти двое воевали на суше, трудно было сказать, у кого из них более крепкие яйца. Дюжий Рында мог бы одним махом переломить жилистого китайца об колено – если бы тот позволил ему себя поймать. Тан тоже мог бы убить его одним молниеносным и точным ударом, например в висок, – если бы Тану удалось приблизиться к нему, не нарвавшись на его кулачище. Что было не так-то просто. В сравнении с Вэем Остап бегал не слишком проворно, зато отменно боксировал.

Что же касается меня… хм… Ну что тут можно сказать? Да, Илай Голдфиш кое-что обо мне разнюхал: дома я и впрямь занимался контрабандой китайского оружия, перевозя его на фурах со шмотками и фруктами. Но что такое криминальный оружейный рынок России по сравнению с нелегальным рынком оружия в сегодняшней Америке! Это все равно что сравнивать киоск с гвоздиками в переходе московского метро и легендарный амстердамский цветочный базар Блюменмаркт (ныне не существующий, как и сам Амстердам)! Неудивительно, что я сломя голову рванул в Америку сразу, как только обстановка в ней стала благоприятствовать моему бизнесу.

Прибыл я сюда самым простейшим маршрутом – в составе добровольческого контингента миротворцев. Дезертировать откуда мне не составило труда. В том хаосе, что творится на восточном побережье Бывших Штатов, дезертирство не было редкостью, несмотря на суровое, вплоть до расстрела, наказание за него. А уж я-то точно напросился на высшую меру, поскольку удрал с передовой на грузовике, набитом ящиками с патронами.

И понеслась!

Разнюхав обстановку, я продал первую партию товара еще в Пенсильвании местному торговцу оружием – ублюдочному барыге вроде того же Голдфиша. Продал, естественно, по очень смешной цене. Но и не в убыток, ведь мне эти ящики все равно достались на халяву. Как бы то ни было, стартовый капитал я сколотил. И он весь без остатка был пущен мною на развитие бизнеса.

Две трети этих денег ушло на то, чтобы подкупить кого надо и раскопать информацию о том, кто из офицеров миротворческого контингента подторговывает налево оружием. А на оставшуюся сумму я приобрел у этих славных ребят новую партию боеприпасов. Не такую большую, как первая. Зато я уже прошел кое-какую школу, знал, как здесь ведутся дела, и мог распродать этот товар сам, без посредников и по реальным рыночным ценам. Плюс пригодился наработанный в России опыт. Я не экономил на проводниках, изучал объездные пути, запоминал укромные места, где можно было пересидеть угрозу, и старался вести дела только с надежными покупателями.

Почему именно боеприпасы, а не оружие? Обычный деловой прагматизм. Оружие здесь имелось у всех моих потенциальных клиентов. И порой в таких количествах, в каких добропорядочные американцы не запасали его у себя до Потопа. А вот на патроны и взрывчатку был нескончаемый и хороший спрос. И поскольку торговец я был мелкий (по здешним меркам), то не стал связываться с громоздкими пушками, предпочтя сосредоточиться на одних лишь «расходных материалах» к ним. Распродать которые без остатка было намного проще, а где оживленнее оборот, там, соответственно, выше и прибыль.

В общем, долго ли, коротко ли, но уже через год я ездил на «Ошкоше» и здоровался за руку со штабными офицерами, которые никогда не обратили бы на меня внимание, останься я простым рядовым миротворцем. Здоровался, естественно, не прилюдно. И не часто, а на секретных встречах, когда требовалось лично обсудить с поставщиками какие-нибудь животрепещущие вопросы. Причем здоровался я с ними как севернее Сороковой параллели, так и южнее, потому что вскоре мне удалось выйти и на китайских продажных служак. Которые, надо заметить, были щедрее наших, и закупочные цены у них были куда выгоднее. Но я был вынужден работать на обе стороны, поскольку откажись я подкармливать соотечественников, то и вести бизнес на «русских» территориях стало бы для меня очень сложно, если вообще возможно.

Знали ли мои поставщики, кто я вообще такой и что мне светит расстрел за дезертирство и кражу в особо крупных размерах? Почти наверняка знали, хотя я никогда не представлялся им своим настоящим именем. Но с их техническими возможностями пробить мою личность по базам данных являлось проще пареной репы. Вот только арестовывать меня им не было резона – они же не идиоты. Я приносил этим мерзавцам такую уйму денег, в сравнении с которой галочка в отчете о поимке очередного дезертира не стоила ровным счетом ничего.

Более того, осознав мою коммерческую важность, а также желая знать, не веду ли я с ними двойную игру, сначала китайцы, а вслед за ними русские приставили ко мне своих доверенных людей: шанвэя Вэя и капитана Рынду. Приставили очень хитро – мне было сделано предложение, от которого я не мог отказаться. С Таном и Остапом я весьма существенно экономил на охране, поскольку платил им уже не я, а их покровители. А то, что каждый из них стоил как минимум полдюжины обычных наемников, делало их помощь и вовсе неоценимой.

Колеся со мной по Америке, Вэй и Рында продолжали числиться на службе. Они имели на руках все нужные пропуска и документы, дающие им право находиться на территории союзников и на западном побережье – в Сухих Штатах – в качестве полномочных военных наблюдателей. Что они докладывали обо мне своим боссам, я понятия не имел. Но у тех не возникало ко мне претензий, и значит, мы с капитаном и шанвэем сразу же правильно поняли друг друга. А именно: я предположил, что у насквозь продажных офицеров в принципе не может быть кристально честных подчиненных. И что мои контролеры-охранники не откажутся поучаствовать в шабашках на стороне – конечно, не в ущерб нашему главному делу! – если это принесет им хороший дополнительный приработок. Которым им к тому же не придется делиться с боссами.

Я редко ошибаюсь в людях подобного типа. Не ошибся и на этот раз. Тан и Остап недолго колебались, прежде чем согласились участвовать в моих сторонних авантюрах. И сегодня я уже мог с чистой совестью положиться на них обоих. Сегодня, если кому-то из них вдруг захочется выдать начальству мои маленькие секреты, я смогу в отместку порассказать о них самих такого, что мои неприятности в сравнении с их окажутся еще цветочками. Теперь мы с Вэем и Рындой были накрепко повязаны, о чем они тоже отлично знали, и их такой расклад вполне устраивал.

Да, мы не были ни бандитами, ни грабителями, ведь мы не грабили и не убивали каждого встречного и поперечного. А то, чем мы сейчас занимались, являлось обычной конкурентной борьбой, и только. От которой должен был пострадать лишь тот, кто ее проиграл, но не наши клиенты и не рынок…

– Я бы на твоем месте, Голдфиш, волновался сейчас о себе, а не о нас, – заметил Остап в ответ на попытки Илая нас припугнуть. – Держу пари, что ты сидишь и думаешь, какую бы гадость нам устроить, когда мы нагрянем к тебе в гости.

– Вы заковали меня в наручники и держите на мушке автомата! – напомнил барон. – Единственная гадость, какую я могу вам сейчас устроить, – это наложить в штаны, чтобы вы тут задохнулись от вони.

– Только попробуй! – пригрозил ему капитан и указал пальцем на тянущийся вдоль дороги водоем. – Сразу пойдешь стирать штаны вон в то болото. А в нем, судя по вытоптанным берегам, наверняка водятся атланты. И они здорово обрадуются такой жирной закуске, поскольку им неважно, обгадился ты или нет, – они не брезгливые… Так о чем я? Ах, да – о гадостях! Наверняка в твоей берлоге, Голдфиш, заготовлен какой-нибудь сюрприз для врагов, ведь бандиты вроде тебя не доверяют полностью своим людям и все время ждут от них подлянок. Так вот знай – у меня тоже есть правило, которое не подразумевает исключений. И оно таково: неважно, что ты за фрукт, – важно, врубился ты с первого раза в мой приказ или нет. И если не врубился, я повторять не стану. А теперь слушай этот приказ и запоминай с первого раза, благо он короткий! Отойдешь от меня хоть на шаг или сделаешь что-то без моего ведома – сразу же снесу башку! Усвоил?

– Я еще не выжил из ума, чтобы перечить злым людям с оружием, – ответил Илай. – Ты и твой узкоглазый друг были весьма убедительны, когда выкосили из пулеметов моих ребят и взорвали наши автомобили.

– Молодец! – похвалил его Рында. – Вот так себя и веди. Не создашь нам проблем – не исключено, что заслужишь пощаду. А откроешь нам свой потайной сейф добровольно – возможно, я раздобрюсь настолько, что даже оставлю тебе немного денег на пропитание.

– Буду премного благодарен и за одну пощаду, – пробурчал Голдфиш. – Ведь я уже сказал: никаких потайных сейфов у меня нет и отродясь не было! Кто вообще слил вам эту лживую информацию, скажите на милость? И почему вы решили ей поверить?

– О, ты хорошо знаешь этого человека. Его звали Генри Хини, – ответил я, поскольку скрывать от Илая сей факт не имело смысла.

– Кто-кто?! – Лицо Илая перекосила гримаса презрительного удивления. – Ты и впрямь упомянул сейчас Стручка или мне послышалось?

– Я не знал, что вы называли Хини Стручком. Мне казалось, что у твоего бывшего секретаря могло быть прозвище и поавторитетнее. Немудрено, что он в конце концов на тебя разобиделся, послал вашу шайку к чертям собачьим и слинял.

– А я не знал, что ты умеешь разговаривать с мертвецами, Люгер, – усмехнулся в ответ Голдфиш. – Ума не приложу, что за проходимец травил тебе байки о моем несуществующем сейфе, но Стручок Генри мертв уже как минимум четыре месяца.

– Не четыре, а полтора, – уточнил я. – Твои болваны и правда всадили в него близ Сент-Луиса дюжину пуль, но все равно не добили его как следует…

– Хреновы любители! – процедил сквозь зубы Рында.

– Генри повезло… В смысле – в тот раз повезло, хотя, конечно, какое это, к чертовой матери, везение, – продолжал я. – Он дополз до шоссе, где его случайно подобрали добрые самаритяне – охотники на тварей, и он протянул у них на ферме еще два с половиной месяца. Вышло так, что мы регулярно снабжали тех славных ребят «семечками», «морковками», «цукини» и «пыльцой». И когда они рассказали нам о своем госте, то мы тут же выразили желание с ним пообщаться. А он с не меньшим удовольствием пообщался с нами. Хини знал, что умирает. И потому выдал нам все твои секреты, о которых только знал. Но большинство из них оказались для нас не слишком полезными, а вот история про твою маленькую «пещерку Аладдина» нам очень понравилась.

– Я вас поздравляю! Вы стали жертвами одного из самых гнусных лжецов, которых я только встречал в своей жизни! – покачал головой Илай.

– Ты полагаешь? – спросил я. – Странно, а вот мне так не показалось, хотя я тоже насмотрелся в своей жизни и на лжецов, и на прочую шваль. И до сих пор смотрю на одного такого – вот он, сидит в наручниках между моими напарниками.

– Стручок просто хотел со мной поквитаться, – продолжал стоять на своем Голдфиш. – Так сильно хотел, что молил самого дьявола прислать ему в помощь своих верных слуг. И дьявол услыхал его молитвы, сведя его перед смертью с вашей шайкой. А вы развесили уши, будто легковерная деревенщина, и приняли очередное вранье Генри за чистую монету… Тьфу ты, ну и набрал же дьявол олухов себе в помощнички!

– Но-но, Голдфиш! Полегче с такими обвинениями, если хочешь доехать до Сент-Луиса со всеми зубами во рту! – возмутился Рында и поднес к лицу пленника свой кулачище. – Я, между прочим, тоже верю в бога и не намерен выслушивать от тебя подобные оскорбления!

Илай нервозно сглотнул и благоразумно притих.

– Да, Голдфиш, вот таким ты нравишься мне гораздо больше, – заметил я, удостоверившись, что оружейный барон утратил желание с нами общаться. – Поэтому лучше сиди и не рыпайся, а то если этот русский и впрямь за тебя возьмется, боюсь, я его уже не остановлю…