Глава 41
После того как Берни на каталке увезли в больницу, Саре захотелось вернуться в библиотеку – убедиться в том, что тамошние видения не были реальными, – но она не посмела. Нико заверил Сару, что обязательно запрет люк.
– Кстати, в библиотеке нельзя ничего трогать до тех пор, пока не вернется Макс. Он здесь хозяин, – заявил карлик.
Потом Нико взял мобильник Бернарда и отправил маркизе сообщение, что вопрос с Сарой «абсолютно улажен».
– Пусть маркиза думает, что все идет по намеченному плану, – сказал он. – В ее отсутствие мы почувствуем себя более свободно.
Таким образом, Сара нехотя вернулась в музыкальный зал и постаралась сосредоточиться на работе. Следующие дни прошли относительно спокойно. Сотрудники прилежно занимались своими делами, и дворец начинал постепенно превращался в образцовый музей. Сара пыталась не зацикливаться ни на найденных ею письмах Бетховена, ни на затянувшемся отъезде Макса (в обществе женщины, которая подослала Бернарда убить ее, Сару!), ни на прочих будоражащих событиях и искала утешения в технических деталях экспозиции, которую готовила.
Однако отвлечься от размышлений о Нико оказалось сложновато. Когда он бредил в библиотеке, это звучало просто пугающе! Возможно, Нико даже поверил в то, что он и домашний карлик-экстрасенс Тихо Браге – один и тот же персонаж. Нико был эксцентричным, но это уже чистейшее безумие. Он что, жил в Праге четыре сотни лет? Полный абсурд, вдобавок отрицающий все законы мироздания…
Ей вспомнились слова Алессандро: «Девяносто шесть процентов вселенной состоит из темной материи и темной энергии. Вероятно, для этих девяноста шести процентов неприменим ни один из открытых наукой законов».
Подобный расклад сделал Сару подозрительной и раздражительной.
Равно как и тот факт, что она до сих пор не имела никакой весточки от Макса.
После смерти Элеоноры сотрудники несколько приуныли, однако дата маскарада становилась ближе с каждым днем. Никто не знал, что делать, но в конце концов коллеги Сары решили, что надо продолжать подготовку, хотя статус мероприятия понизился с «бала» до «вечеринки». Тем не менее следует упомянуть, что инициативная группа единодушно голосовала за сохранение эпитета «костюмированная». Все разделяли мнение, что работа Берни не должна пропасть понапрасну. Сара не сомневалась, что по этому вопросу над Майлзом поработала Дафна – ей явно до смерти хотелось нарядиться Поликсеной.
– Прошу не забывать, что у нас будет обычная вечеринка, – увещевал их Майлз, выглядевший совершенно измотанным. – Не надо уделять ей чересчур много времени. Ни для кого не секрет, что вплоть до открытия музея мы должны работать двадцать четыре часа в сутки. Я не отменяю мероприятие лишь по одной-единственной причине. Я считаю, что нам всем необходимо нечто для поднятия духа. Но завтра с утра чтобы все были на рабочем месте, и никаких похмелий! И не надо приводить с собой экспатов, с которыми вы успели познакомиться в пражских барах! Приглашайте только тех, кого знаете хотя бы по фамилии.
Собравшиеся согласно кивали. Все жалели беднягу Берни, который ждал события целое лето и теперь имел шанс его пропустить из-за своего падения с лестницы. Сара была удивлена тем, с какой легкостью ложь соскальзывала у нее с языка, когда заходила речь о Бернарде. «Да, не повезло. Я услышала жуткий грохот, прибежала, смотрю – а он лежит у подножия лестницы. Должно быть, оступился». Вот очередное умение, которым она овладела в Праге в совершенстве: разукрашивать правду до такой степени, чтобы та оказалась полностью скрытой.
– И еще, – добавил Майлз. – Сегодня вечером возвращается Макс. Вместе со своей кузиной, которая тоже будет присутствовать на вечеринке. Настоятельно прошу вас, постарайтесь не ударить в грязь лицом.
Каким-то чудом Саре удалось сделать так, чтобы именно ей поручили забрать костюмы из комнаты Берни.
Бернард, может, и был шпионом и потенциальным (хоть и слезливым) убийцей, но помимо прочего он оказался гениальным дизайнером. Сара не могла не признать этого, разглядывая шкаф с пышными одеяниями. Материи, цвета, вышивка, даже пуговицы – все было самое изысканное, а фасоны нарядов отличались достоверностью и соответствовали прошлым эпохам (Бернард педантично пришпилил к каждому костюму поляроидный снимок соответствующего портрета.). Да… Лобковицы бы им точно гордились, подумала Сара. Белое перышко на головном уборе Рудольфа Второго, драгоценные пуговицы на черном камзоле Зденека, красные рукава Поликсены, отороченный мехом плащ Вратислава, круглый кружевной воротник Марии Манрике де Лара, красная бархатная шапочка Вратислава Пернштейна… Здесь была и окрашенная из распылителя медной краской копия ковчежца святой Урсулы! Потрясающе.
Сара была вынуждена напомнить себе, что пришла в комнату Берни не только для того, чтобы забрать парчовые и камчатные одеяния. Она собиралась найти здесь убедительные улики злодеяний маркизы Элизы.
Сара боялась, что Максу грозит опасность со стороны маркизы, хотя Нико и уверял, что Элиза сделает паузу. Но Сара не могла даже написать Максу СМС, потому что сообщение могла прочесть маркиза…
Перед ее глазами промелькнуло видение: Макс с Элизой, празднующие ее смерть. Сара поспешила его отогнать. Нет. Между Максом и его кузиной ничего нет.
Хотя князь, несомненно, что-то скрывал.
Комната Бернарда располагалась на четвертом этаже, под самыми стропилами. Сара представила себе, сколько раз он, наверное, бился головой о наклонный потолок и грубо отесанные балки. Вероятно, в былые дни комнатушка входила в число помещений для прислуги.
Сара принялась методично перерывать белье, аккуратно выглаженное и сложенное стопкой в комоде. Ей попалось множество книг по рококо и любительские журналы, посвященные молодежному сериалу про вампиров. Сара открыла крышку ноутбука Бернарда и уставилась на маленькое окошечко, в котором ей предлагалось ввести пароль. «Рококо»? Нет, не подходит…
Сара на мгновение замерла. Что она тут делает? Пытается найти доказательства совершенного убийства? Она докторант-музыковед, а не полицейский или сыщик. Это дело ей не по зубам…
Она взглянула на себя в зеркало, висевшее на стене. Вид явно изможденный, глаза запали, лицо осунувшееся… Надо забирать костюмы и убираться прочь отсюда.
Сара вытащила из шкафа тяжелые вешалки с платьями, затем нагнулась, чтобы достать коробку, помеченную «Шляпы и реквизит!». В ней почти ничего не оказалось: веер, распятие и игрушечная собачка.
Но вдруг она заметила наряд, который Бернард готовил для себя: Мария Манрике де Лара, мать Поликсены… Он включал в себя довольно реалистичную маску из папье-маше и парик.
Маркиза никогда не пропускала вечеринок…
В голове Сары начал вырисовываться план.
