Глава 19

Сложно ощущать даже малейшую угрозу, когда уплетаешь кусочки поджаренного хлеба – кростини – с грибами, печеночным паштетом и тыквой и закусываешь их сыром «пекорино», вверившись попечению предупредительного официанта. С террасы отеля «Четыре Сезона» просто сказочный вид, но призрачные шпили собора святого Вита приводили на память не столько братьев Гримм, сколько Диснея.

Вдобавок Николас оказался радушным и щедрым кавалером. Он выглядел истинным джентльменом-космополитом, заказывая для Сары суфле из артишоков с пряными травами, умудряясь болтать на безупречном итальянском с сомелье. При этом он успевал вытащить из элегантного портсигара темно-коричневую гвоздичную сигаретку и прикурить ее от золотой зажигалки. На мгновение перед глазами Сары мелькнул изображенный на портсигаре символ – кружок с точкой посередине. Где она видела его раньше?

Сара потягивала свой коктейль – не приторный «Беллини», а ядреную смесь водки, крыжовниковой и кирша. Ее потрепанный рюкзак официант положил на обтянутую атласной тканью скамеечку для ног. Сара мимолетно пожалела о своих джинсах и футболке, но в ее багаже все равно не нашлось бы ничего, что смогло бы равняться по великолепию с ресторанной скамеечкой. А Николас чувствовал себя в шикарной обстановке совершенно непринужденно.

Сара расслабилась и принялась любоваться рекой и Пражским Градом, расположенным на противоположном берегу. Огромный полотняный воздушный шар пергаментного оттенка поднимал в воздух туристов в привязанной снизу гондоле.

– Расскажите мне о вашем детстве, – попросила она, и Николас послушно углубился в монолог о матери-чешке и испанце-отце, немецкой няньке и летних выездах в Форте-деи-Марми.

К их столу подошла блондинка ростом под метр восемьдесят в облегающем платье от Гуччи. Она наклонилась, демонстрируя пышный бюст, и поцеловала Николаса в губы долгим, неспешным поцелуем.

– Оксана, позволь тебе представить Сару Уэстон, – проговорил Николас, когда его голова, наконец, вынырнула изо рта великанши. – Сара, это Оксана Долезалова.

– Я приятна встретить вас, – сказала Оксана на ломаном английском.

У нее были высокие скулы, белоснежные зубы и туфли на острых пятнадцатисантиметровых шпильках. Рядом с ней Сара почувствовала себя неопрятной девчонкой из колледжа.

– Нико, – проворковала Оксана. – Я ждать тебя прошлый вечер, и ты так и не прийти.

– Непредвиденные обстоятельства, – произнес Нико. – Но я все возмещу, обещаю.

Оксана опять присосалась к нему, улыбнулась Саре и отошла.

– Не могу не спросить, она проститутка? – поинтересовалась Сара. – Я слышала, что такие часто околачиваются в роскошных отелях, но я никогда не видела ни одной вживую – разве что в Нью-Йорке, знаете, на углу, когда поздно возвращаешься из бара, но это вряд ли считается.

Николас насупился.

– Она моя жена.

Сара расхохоталась. Выражение на лице Николаса не изменилось.

– Правда? Оксана… она… ваша супруга?

– Мы поженились прошлой весной во дворце, – ответил Николас ледяным тоном. – Была восхитительная церемония.

Сара на минуту потеряла дар речи.

– Она… очень мила, – выдавила она.

– Она и вправду очень мила – для проститутки.

На сей раз Сара промолчала, зато рассмеялся Николас.

– Я пошутил, – заявил он.

– А я и не поверила, что она ваша вторая половинка. Ловко вы меня провели!

– Нет-нет, Оксана – моя жена. Но не проститутка. Она медсестра.

В Праге, за что ни возьмись, никогда ничего не распутаешь до конца, подумала Сара. Теперь она вообще не понимала, является ли Оксана женушкой Николаса или нет. Значит, они действительно пара? Даже вообразить это оказалось непросто, но Сара решила, что в мире встречается и не такое. А если единственным плодом их рандеву окажется разрушение ее собственной мелочной склонности судить о книге по миниатюрной обложке, что ж… этот вечер можно будет считать потраченным не зря.

– Макс в полном порядке, – заметил Николас.

Сара моментально забыла об Оксане.

– Где он?

– Он во дворце и ждет вашего возвращения.

– Почему вы сразу мне не сказали? – воскликнула Сара, вскакивая со стула.

– Я хотел сперва кое-что прояснить.

Сара опять села.

– Я приезжал к вам в Бостон по поручению Макса, – пояснил Николас. – Вас нанял Майлз, поскольку его попросил об этом Щербатский, и одновременно Макс послал меня узнать, как у вас дела. Это любопытное… совпадение!

Николас полез в карман своей куртки и вытащил оттуда фотографию, которую вручил Саре. Она уставилась на свой школьный снимок, сделанный, когда она училась в четвертом классе, причем лицо Сары оказалось обведено кружком. При взгляде на фото у нее по спине побежали мурашки. Щербатая улыбка… Желтый брючный костюм со скотч-терьерами, каких никто не носил и который она любила… В тот год как раз умер ее отец.

– Вы что, украли мою фотографию? – выпалила она.

– Будьте повнимательнее, – произнес Николас.

Он указал на мальчика с оттопыренными ушами, стоявшего в третьем ряду. Тот выглядел маленьким и робким, лицо паренька было слишком узким, а нос, наоборот, – чересчур выдающимся.

Сара пожала плечами и покачала головой.

– Это Макс, – с легким нетерпением подсказал карлик.

– Макс?

Она поднесла фотографию ближе к глазам. И впрямь, те же черты лица!

– Мы с Максом вместе учились в школе? – изумленно переспросила Сара. – Но он говорил, что вырос в Калифорнии!

– За исключением одного года, когда его отец читал цикл лекций в Гарварде, – объяснил Николас. – Макс в те месяцы жил у друга их семьи в Бостоне, и отец послал его в обычную муниципальную школу, «дабы закалить». Забавно, не так ли?…

– И он меня помнит? Почему же он молчал?

– Макс не всегда знает, кому можно доверять.

И не он один, подумала Сара. Школьный снимок, как и скрытность Макса, вызвал у нее сильное беспокойство.

– Кто убил профессора Щербатского? – резко спросила она.

– Щербатский выпрыгнул сам, – мрачно ответил Николас.

– Не верю!

– Поверите, и скоро. И Энди Блэкмана Макс тоже не убивал, если вас это интересует.

– Значит, Энди мертв?

– Да.

– Кем он все-таки был? И кто забрал труп?

Николас пожал плечами:

– Сара, подобные игры ведутся тут уже тысячу лет. Кто бы здесь ни правил, чешские короли или Священная Римская империя, Габсбурги, нацисты, коммунисты, – все это одно затянувшееся нашествие похитителей тел. Кто является главным игроком сейчас? Если честно, мне без разницы. Кроме того, я хочу, чтобы моя шея оставалась целой, поэтому я не задаю лишних вопросов. Осмелюсь предположить, что Энди не был ни чехом-полицейским, ни американцем – специалистом по системам сигнализации. Возможно, что его убийство не имеет никакого отношения ни к вам, ни к Максу. Поэтому прошу вас, занимайтесь составлением бетховенской коллекции, и не более того. Делайте свою работу, как ваши коллеги, наслаждайтесь летним отдыхом и возвращайтесь домой в целости и сохранности. Вот вам мой совет.

Дельный совет. Ей предстояла еще куча работы, которая по возвращении в Штаты могла стать началом ее карьеры. Сара опубликовала бы статьи о взаимоотношениях князя Лобковица с Бетховеном, об их письмах, о пометках композитора, сделанных на его партитурах… На изучение одних архивов в Нела можно было потратить целую жизнь. Сара могла стать крупнейшим в США авторитетом по Бетховену. Она попыталась убедить себя, что Щербатский выпрыгнул из окна по своей воле, а смерть Энди ее вообще не касается. Кроме того, если Макс когда-то и учился в ее классе, сейчас он был князем голубых кровей, а она оставалась девчонкой из Южного Бостона.

Сара отхлебнула из своего бокала, глядя на туристов, возносящихся в небеса на воздушном шаре. Даже с такого расстояния она слышала их вопли, перемежающиеся со взрывами хохота, когда шар нырял под порывом ветра. Она знала, какой вкус был у них во рту – страх… и возбуждение.

– Вряд ли у меня получится, – проговорила Сара.

Николас Пертузато встретил ее взгляд.

– Я так и думал.

Он выгнул бровь и продекламировал: